Запрещено разговаривать с незнакомцами

Трусова не может уснуть впервые с контрольных прокатов в Челябинске. Мысли долбят до боли в висках, а ступни беспокойно вырисовывают узоры на простыни. Вдруг аноним — её бывший одноклассник Кирилл? У него есть фотки, где четырнадцатилетняя Трусова целует девчонку с параллели, чем не повод для шантажа? А может аноним — это кто-то из фанатов? Ну а что, взломали какую-нибудь базу данных, захотели пообщаться с классной девчонкой, узнать, что ест на завтрак сама Саша Трусова. Да нет, бред какой-то. Если фанаты хотят, чтобы Саша их заметила, они приходят в Хрустальный, делают видео в Тик Токе, комментят видео с её прокатами, но точно не доканывают фигуристку странными сообщениями в Телеграм. Мошенники, юниоры, пьяный Розанов — список Трусова продолжает до бесконечности, но отметает каждый из вариантов. Мошенники бы потребовали деньги, юниоры — научить четверному, а пьяный Розанов — Косторную. Саша переворачивается с одного бока на другой столько раз, что Элла устает просыпаться и сонно плетется на свою лежанку, чтобы хозяйка не отвлекала от снов. Тогда Трусова психует и берет телефон с прикроватной тумбочки. Полтретьего ночи. Есть ли смысл ложиться?

***

Благо Трусова собрала сумку с вечера, иначе сейчас, в 6:20, она бы носилась по гардеробной как ошпаренная. Она тяжело переплетает ноги и спускается вниз, где мама заканчивает упаковывать ей завтрак. — Витя ждет тебя уже минут двадцать, ты чего? — Она целует дочку в голову. — Не выспалась? — Угу, — Кивает Трусова. — Так рано тренировки давно не начинались. — Пора Сашенька и потренироваться. Летом отоспишься точно. Саша надевает кепку и забирает крафтовый пакет со стола. Кидает что-то типа «Люблю тебя, мам» и выходит из дома. Ноябрьский ветер бодрит и заставляет прищурить глаза, поэтому Трусова быстро ныряет в минивэн, надеясь не опоздать на тренировку. — Доброе утро, ракета! Как мы сегодня, опаздываем? — Дядь Вить, если вы на педаль прям сейчас нажмете, не опоздаем. — Трусова делится с водителем протеиновой печенькой, что положила ей мама и надеется, что она действительно не опоздает. Ками (6:35) Тру, скажи ДМ, что я задерживаюсь…….. Сообщение Камилы приходит неожиданно, и, хотя Саша не любит заходить в мессенджеры утром, ей приходится ответить.

(6:36) Бля, Ками, я походу тоже. Попроси Алену или кого-нибудь

Ками (6:36) Ты думаешь Косторная уже проснулась???? Угораю… Она продолжает листать сообщения и округляет глаза, когда видит сообщения от Анонима. Не заходит в диалог, потому что рядом висит шесть сообщений от Марка. Марк (23:15) Спасибо, что написала, когда доехала)) Марк (23:16) Если бы не я заказывал тебе такси, пришлось бы звонить твоей маме и спрашивать, нормально ли ты доехала домой после нашей встречи Марк (23:16) Учитывая, что ты, скорее всего, наврала, что задержалась на тренировке))))) Марк (23:17) Подушка до сих пор пахнет тобой. Марк (23:17) Скучаю. И целую Марк (23:17) И злюсь, что не написала

(6:37)

Коооот, прости! Пришла, уснула сразу(( Прости пожалуйста

(6:38)

Позвоню после хореографии, где-то в 12. Простииии!

Марк еще спит, поэтому она не ждет ответа. Кусает яблоко и заходит в диалог с Анонимом. В тот диалог, который лишил её и Эллу спокойной ночи. А (00:29) надеюсь, ты уже спишь. пытаюсь представить, что тебе снится. А (00:45) прости, что пишу тебе так поздно. сдерживать себя не получается. столько времени прошло. По яблоку, которое осталось во рту, начинают течь слюни. Трусова приходит в себя и быстро откусывает яблоко, чем привлекает внимание водителя. — Уснула, Санечка? Ничего, можешь поспать немного. — Всё в порядке, просто яблоко очень вкусное… Нихуя не в порядке. Н-и-х-у-я. Что происходит вообще? Что это, блять, за послания с тройным подтекстом? Саша его знает? Или её? *** Тренировка началась семь минут назад, из которых пять Трусова тратит на шнуровку коньков. Она безнадежно полагает, что Даниил Маркович опаздывает тоже, а Дудаков простит Саше опоздание. Он всё ей прощает. В коридоре Саша сталкивается с Валиевой, которая не снимая наушников, орет: — Тру, мы опоздали! Тру! Бегом! Саша смеется. Ожидания не оправдались. Глейхенгауз на льду и, замечая Трусову, он поглядывает на часы. Дудаков кивает в сторону Саши головой и поджимает губы. — Саш, не в твоем стиле! Не забудь напомнить по три дополнительных подхода в зале. — Даниил Маркович не смотрит на нее, но рукой указывает, чтобы та шла на раскатку. — Аня, не выспалась? Недокрут на флипе и лутце. И колени, колени сгибай! Отдохни и после Майи еще раз произвольную прогонишь. Саш, ты после Ани. Трусова выезжает на лед, у калитки сталкиваясь с Щербаковой. «Ты после Ани» звучит в голове. Да Трусова всегда после Ани — на тренировках, на примерке костюмов и на пьедестале. Щербакова всегда была первой, а Саше доставался ненавистный союз «и» — «Анна Щербакова и Александра Трусова», но никогда «Александра Трусова и Анна Щербакова». Никогда. Неважно, Косторная или Валиева стояли между, Саша всегда была после. Это и бесило. Трусова откатывает плохо. Падение с флипа, бабочка на лутце и сорванный каскад — зачем она вообще вставала в такую рань? С таким же успехом можно было лежать в кровати и думать об анониме. Стоп, что? Щеки краснеют от злости, а руки потряхивает после падения. Она тяжело дышит, знает, что сейчас скажет Даниил Маркович: — Саш, сюда пойди. Трусова едет к бортику, потирая поясницу кулаком. — Неважно чувствую себя. Можно после Камилы еще раз? — Раньше нужно было на тренировку приходить, тогда можно было бы. Сейчас времени нет уже. А для Щербаковой время всегда найдется, еще бы. К середине тренировки на льду становится людно — время мальчиков юниоров и, почему-то, Мориса. Замечая его, Трусова машет рукой: — Ты то что тут? За малышней присмотреть? — Косторная спрашивает первая, целуя парня в щеку. — Тип того… — Морис смеется и выходит на лед. — Саш, случилось чего? Бледная, как поганка. — Спать хочу, Морис, спать! — кидает Трусова и решает прогнать короткую хотя бы по бортику. Идея обвенчалась провалом. Зачем она вообще делает этот чертов триксель после такого проката произвольной? На что она надеется? Звёздочки ударяют в глаза — локоть. Она сидит на льду и рассматривает силуэты вокруг. Шум не уходит, боль отдает в кончики пальцев. Из полуобморочного состояния вытаскивает лишь Аленин крик: — Сергей Викторович, рука походу. — Косторная орет через весь каток так, что Трусова моментально приходит в себя. — Сань, встать сможешь? — Да, да, я нормально. Трусова поднимается и медленно едет к тренерам. Краем глаза она замечает испуганный взгляд Валиевой и сведенные брови Майи. Пелена с глаз проходит, но эхом в ушах всё еще раздается крик Алены. — Поехали, калека. — Морис подхватывает её за талию и контролирует каждый шаг. По щекам текут слезы, но Саша этого не замечает. Боль — привычное дело, не то, что страх. Саша до ужаса боится травмы, боится не отобраться на России, боится остаться в олимпийский сезон на скамейке запасных.

***

Из раздевалки Хрустального Саша выходит в полдень. Технические работы на льду до конца рабочего дня освободили весь день, поэтому вся старшая группа решила прогуляться в парк — поснимать видео, поболтать и обсудить мальчиков. Трусова, как случалось часто, отказывается. Как только она садится в машину к Вите, она засыпает. Тренировка выдалась неудачной, поэтому проще было уснуть, чем обдумывать каждый сорванный элемент по десять раз. Из полудрема в машине её вырывает уведомление на телефоне. А (12:25) будь аккуратнее, ты сегодня сильно ушиблась. Трусова отчетливо чувствует ком в горле. Она перечитывает сообщение снова и снова, осознавая, что это происходит в реальности. Теперь ясно точно, аноним — это не безумные фанаты, не бывший одноклассник, не мошенники и не юниоры. Это тот, кто знает её, здоровается с ней в Хрустальном и был на сегодняшней тренировке. Если Трусова не выяснит, кто это, она не доживет до Пекина. Она точно сойдет с ума.