Perdre contrôle

Я сразу догадалась про кого написал Эммануэль. Мы откладывали обсуждение с Лагаром уже несколько дней. Вернее, Макрон откладывал разговор. Он казался очень обеспокоенным, хотя никогда открыто не признавал это. Я не отрицаю, что мысль о том, чтобы поговорить об этом с Лагаром, главой пресс-службы президента, была причиной для беспокойства для меня. Конечно, мы не нуждались в его одобрении, но наличие человека на нашей стороне всегда было бы обнадеживающим. Я вошла во дворец с Фабианой, и мы расстались. Я шла по дороге к канцелярии президента. Мое сердце с каждым шагом становилось все тяжелее. Я боялась, что наша стабильность как пары будет поставлена под сомнение. Я боялась, что все, что было создано, внезапно будет уничтожено. Я постучала в дверь, глубоко вздохнула перед входом. Эммануэль и Рокко стояли посреди комнаты. Было очевидно, что они меня ждали так долго, что Рокко спросил обеспокоенный: «Почему нам пришлось ждать, пока Паола придёт, чтобы поговорить о том, зачем ты меня позвал?» Он повернулся, чтобы посмотреть на меня: «Пол, ты знаешь что-то, чего я не знаю?» Я пыталась успокоиться и ответить, но президент опередил меня. — Да, тут такое дело, Рокко, — сказал он, — может быть, будет лучше, если ты сядешь. — Почему я должен сесть? Мне удобно и стоять, — ответил он, заметно взволнованный. — Ну, делай, что хочешь, — раздраженно ответил Макрон. Молчание воцарилось в комнате, напряжение было ощутимым. — И что? Кто-нибудь хочет что-нибудь сказать? — Рокко сказал, глядя сначала на меня, а затем на Эммануэля. — Мы с Паолой встречаемся. Бомба была сброшена. Президент сказал это с уверенностью, без колебаний. Я молчала, ожидая реакции Рокко. Он положил руку на рот, а затем после молчания, которое казалось мне бесконечным, он заговорил. — Ты и Па, — сказал он, указывая на меня, — У тебя иногда мозги работают, Ману? Я почувствовала, как мое сердце быстро бьется. Я была бы лицемерна, если бы сказала, что не ожидала такой реакции. Я подошла к Эммануэлю, чтобы дать ему немного уверенности. Чтобы дать мне силы. Мы знали, что его реакция не будет радостной. Мы знали, что наши отношения не могут быть встречены торжествами или поздравлениями. Не для нас. — Ты хоть представляешь, какие последствия все это может иметь для твоего имиджа? — Рокко сказал изменившись, обратившись к Эммануэлю. — Какое отношение моя личная жизнь имеет к моей политической жизни? — Макрон ответил, обороняясь. — Это связано с этим и ещё как! И тот факт, что ты этого еще не понял, заставляет меня сомневаться в твоем интеллекте! — Рокко воскликнул. Это был первый раз, когда я услышала, как кто-то поднял на него голос. Никто в нашем офисе никогда не позволял себе этого. Но я также знала, что отношения, которые связывали Эмануэля и Рокко, вышли далеко за рамки работы. Можно сказать, что прочные узы дружбы связывают их. В то же время я был озадачена, услышав сильные и решительные слова, использованные против него. — В такое время! Твое правительство держится чудом! Мы выходим из пандемии, черт возьми! Мы едва уступаем от нападений, которые приходят к нам каждый день от оппозиции, — продолжил он, — Последнее, чего мы хотим, это скандала! Президент, который трахает своего сотрудника! — Выбирай выражения, — Эммануэль предупредил его, услышав эти слова. — Тебе не нужно защищать меня, — сказала я, обращаясь к Макрону. — Да, извини, — Рокко поспешил ответить, поднося руку к лицу. — Но смысл тот же! — Он продолжил: «Вы можете любить друг друга до смерти, и если бы это не та ситуация, в которой мы находимся, я бы даже был рад за вас, но в глазах газет и избирателей будет только это! Это был бы скандал, и я не знаю, насколько мы можем выдержать удар! — Он взорвался. Услышать эти слова было настоящим пробуждением от того, что я считала мечтой. Правда заключалась в том, что наши никогда не могли бы быть нормальными отношениями, как любые другие. Как Фабиана и Ланс, как Даниэла и Стефано. — Какова именно ваша цель? Ходить рука об руку по улицам Парижа и изображать влюблённых? — министр спросил саркастично. — Конечно, нет! Мы никогда не собирались давать повод для фотографий газетам. — я недовольно осмотрела Рокко. — Эта штука, — сказал он, указывая на нас двоих, — ее не нужно выносить за пределы этих дверей, не нужно покидать этот офис. Даже больше! — Он воскликнул: «Может быть, лучше начать готовиться к дерьму, которое настигнет нас, если кто-то узнаёт про это. Вам стоит подумать о переезде из этого офиса, может быть, ты могла бы переехать в другое крыло дворца, — Рокко сложил руки на груди, смотря мне в глаза в упор. — Я не уйду с работы! — Я воскликнула разозлённо. — Она не уйдет с работы! — почти в то же время сказал Макрон. — Ты должен был подумать об этом раньше, черт возьми! Вы знаете, почему существует правило не трахаться между коллегами? Потому что тогда эти бардаки случаются…» — остановился он, переводя взгляд на Эммануэля, почти испугавшись: «О Боже! Бриджит? Бриджит знает?» Я подняла глаза на небо. Снова это имя. Оно повторялось снова, и снова, и снова. Я устала слышать ее имя. — Мы расстались, — уверенно ответил президент. Я посмотрела на него, у меня на лице появилась улыбка от его ответа, и он оглянулся на меня, улыбаясь. Рокко положил руки на лицо в сотый раз, бормоча что-то непонятное. Он начал ходить от одной стороны комнаты в другую. — Вы остались в хороших отношениях? — Он спросил Макрона. — Да, скажем да, — ответил он, хмурясь лоб, пытаясь понять, куда он хочет увести разговор. — О, слава богу! Может быть, не все потеряно. Ману, мне нужно поговорить с тобой наедине, — сказал Рокко. — Я не уйду. Если тебе придется что-то обо мне говорить, я останусь здесь. — То, что ты должен мне сказать, ты тоже можешь сказать перед ней. — Джузеппе поддержал меня. Я вижу здесь только одно решение, — начал Рокко, — Конечно, я не могу попросить тебя уйти. Но единственное решение, чтобы спасти нас на данный момент, — это держать ваши отношения в секрете. По крайней мере, до окончания твоегр президентского срока, — сказал он. — Мой срок закончится через месяц. Мы можем это сохранить в секрете, но что будет, если меня переизберут? Я буду участвовать в выборах, помнишь? И я намерен победить. — Ну, тогда… давай подождем, пока шторм пройдет, хорошо? — Рокко сказал: «И тогда мы посмотрим, как сделать это официальным, но правильным образом». — Шторм, как ты говоришь, никогда не пройдет Рокко! Мы в политике, нет моментов без штормов! — Я сказала. — Мы не можем рисковать получить импичмент сейчас, вы это понимаете? И будьте уверены, что это то, что произойдет. Это будет неконтролируемое домино, и единственными ответственными будете вы и ваше упрямство! Я опустила голову и сильно расстроенная его словами. — Хорошо, — неохотно сказала я, — пока мы можем скрыть это. Рокко снова начал ходить из одной стороны комнаты в другую. — Эммануэль, на всех мероприятиях ты будешь в сопровождении Бриджит, притворяясь, что она все еще твоя жена. Если они знают, что вы расстались, они начнут расследование и будут уверены, что узнают обо всем. Стены тоже говорят здесь! — Но что это за ерунда? — Если раньше я сдерживалась, то это было определено последней каплей. — Это самое разумное решение. И если бы ты не была затуманена романтичными отношениями, ты бы тоже поняла. Вот почему есть правило не трахаться между коллегами, блядь! — Ничего бы страшного не случилось, если бы она больше не ходила за президентом везде! Это глупо изображать, то чего нет. Пускай актеры играют в эти тупые игры, а Эммануэль президент республики, Мсье Рокко, — Я не сдержалась. Эммануэль посмотрел на меня немного неуверенно, но ответил, обратившись непосредственно к своему другу. — Прости, Рокко, но я не согласен. Я не понимаю, в чем проблема. И я даже не вижу причин держать наши отношения в секрете. Я могу выдержать это! Мы не делаем ничего плохого! — Он протестовал. — Ты знаешь, что они разорвут ее на части, не так ли? Знаешь, что это будет сочный материал для всех газет и новостей? Они проследят всю ее жизнь, жизнь ее родителей, друзей, в деталях. И все, чтобы ударить по тебе», — сказал он, указывая пальцем на меня: «Хочешь этого? Потому что ты очень хорошо знаешь, что произойдет, и когда это произойдет, ее карьера навсегда будет скомпрометирована». Рокко и Эммануэль посмотрели друг на друга. Президент опустила взгляд, сдаваясь. — Нет, я не хочу этого, — прошептал он, нарушив долгое молчание, которое спустилось в комнату. — Я достаточно сильна, чтобы держать удар по себя. Они могут искать столько, сколько захотят, они ничего не найдут! — Я сказала, сильно нервничая. Но Макрон, похоже, не был убежден в этом. Он был напуган, он волновался. — Я могу сохранить наши отношения для себя, — продолжила я, — мы будем более осторожны, это нормально. Но я не собираюсь поддерживать этот фарс! Поставить Бриджит посередине — это ерунда! — Я разозлилась: «Эммануэль?» — Я хотела услышать его. Макрон посмотрел на меня серьезно. Я чувствовала, что мои глаза становятся блестящими от собирающихся слез. — Пао, — сказал он, грустно глядя на меня, — Рокко, он прав… Я покачала головой и до того, как предложение могло закончиться, я вышла из его офиса, захлопнув дверь.