Perdre contrôle

— Задумались о чём-то, Господин Президент? — Я мягко спросила с улыбкой, медленно открывая глаза. Мое дыхание было спокойным и расслабленным. Небольшой ночной ветерок проник через окно. Пальцы Макрона нежно скользили по моей голой спине, вызывая озноб по всему телу. Эммануэль смотрел на меня, прослеживая невидимые линии пальцами, которые соединяли родинки на спине. Мы только что занимались любовью после одного из многих дней, проведенных на работе допоздна. Его рука слегка сдвинула простыню дальше вниз, раскрывая мою нижнюю часть туловища. — Если ты не готов начать все сначала, — предупредила я его, — я советую быть очень осторожным, куда ты идёшь с этими пальцами. — Я сказала, улыбаясь, немного приподнимаясь. Он самодовольно улыбнулся, приблизившись к моим губам, оставляя небольшой поцелуй. — О чем ты думаешь? — Я спросила рядом с его губами: «Ты не сказал ни слова с тех пор, как приехал, ты бросил меня на кровать, даже не сказав привет…» Я продолжила, улыбаясь мысли: «Ты беспокоишься о завтрашней прямой трансляции?» Я спросила, отметив его уставшие черты, проводя с беспокойством пальцами по маленьким морщинам его лица. — Нет, — ответил он, неубедительно. — Я никогда не волнуюсь, — Углы его рта поднялись в маленькой улыбке. Он привлек меня к себе одной рукой, и я положила голову ему на грудь, чувствуя регулярное биение его сердца. Я подняла бровь на его заявление: «Ты забыл то время, когда я бежала за тобой, через три минуты до начала прямой трансляции?» Я слышала, как он смеялся. — Как я могу это забыть? — Президент ответил: «Самый уродливый галстук в моей жизни! Какой позор! — Он сказал в шутку. — Лжец! Это неправда! К вашему сведению, я эксперт в завязывании галстука. И я не помню, чтобы ты жаловался! — Я запротестовала, ударив его по руке. — Я был слишком занят, любуясь твоими глазами, — сказал Макрон, поднимая мой подбородок одним пальцем, томным, чувственным голосом, чтобы подразнить меня. — Не обманывай. — Лицо Эммануэля стало более серьезным. — Я не поблагодарил тебя за ту ночь, ты была большим помощником, понимаешь. Это было трудное время для меня, — вздохнул президент, проведя рукой по лицу. — Может быть, да… Я немного волнуюсь. Я крепко обняла его и оставила небольшой поцелуй на груди, чтобы успокоить. На следующий день будет проведена очень важная прямая трансляция, объявляющая о возобновлении работы всех заведений, тренажерных залов, баров и кинотеатров. В течение дня я замечала его беспокойство. К настоящему времени я знала его как свои пять пальцев. — А что, если мы вернемся к отправной точке? Что, если бы я совершил большую ошибку? — Он спросил после короткого молчания. — Эй, — сказала я, — тебе не за что упрекать. В эти месяцы мы работали день и ночь и следовали всем директивам экспертов. Возвращаться к нормальной жизни, это страшно, Я понимаю. — Да, но все же я думаю, это рискованный шаг, но верный, — сказал он более спокойно: «Люди смогут ходить в бары, рестораны, кинотеатры, несколько месяцев назад мне это казалось утопией. — Да, и заодно ты сможешь позвать меня на ужин, мы сможем выбраться куда-нибудь, — Я сказала, улыбаясь: «Мы поедем на море! Ах! Как сильно я хотела бы выпить пива на пляже! Я хочу танцевать с тобой под луной, с влажным песком под ногами! А потом заняться любовью под звезд… — я замолчала, положив руку на лицо: «О, нет… Я стала тем, что всегда ненавидела! Я тоже стала романтичной. Макрон улыбнулся: «Мы сделаем все, что захочешь», — сказал он, взяв мое лицо в руки, оставив небольшой поцелуй на носу, — Мне нравится, когда ты романтична. Я положила голову ему на плечо, продолжая перечислять все, что мы могли бы сделать вместе. — Представь, — сказал он: «Мы тоже можем поехать в Papeete, что скажешь?» Я рассмеялась над простой мыслью о том, чтобы увидеть его в этом месте, таким далеким от него. Мы некоторое время молчали, оба рассуждая о том, насколько нам не хватало свободы делать все это. — Ты кому-нибудь говорила? Я имею в виду про нас, — спросил Макрон, нарушая тишину, поглаживая мои волосы. — Я говорила об этом только с подругой. — Она подумает, что я придурок. — Немного, — я честно ответила. Я рассказал ей все. Все мои драмы, его молчание, было нормально думать, что он немного придурок, не так ли? — Кстати об этом, я имею в виду про быть придурком». Эммануэль начал серьезно: «Я хочу рассказать тебе кое-что». Я подняла голову с его плеча, уже встревоженная сменой голоса. Я посмотрела на него подозрительно. — Что ты должен мне сказать? — Я виделся с Бриджит. Мое сердце начало биться быстрее. Я поднял глаза на небо. Вот оно что. Мне все казалось слишком совершенным. Но так быть не может. Я был взволнована, услышав ее имя, и знание об их встрече мучило меня. — Мы только поговорили, — поспешил указать президент, вероятно, прочитав беспокойство на моем лице. — Когда это произошло? Ты рассказал ей обо мне? — Я спросил с полушепотом. — Нет. Я схватила простыню, прикрывая себя, чтобы чувствовать себя менее уязвимой. Я положила руку на лицо, я не хотела в это верить. Я начала нервничать. Мне пришлось даже передвинуться. Оставаться так близко к нему не позволило мне рассуждать ясно. — Подожди, — сказал он, держа меня за запястья, чтобы я не отстранилась от него. Я вырвалась из его хватки, какую-будто ужаленная огнём. — Послушай меня, пожалуйста. — Эммануэль попросил, раздраженный. — Я не рассказывал ей о тебе, это правда. Но я сказал ей, что больше ничего к ней не чувствую, и что я не собираюсь продолжать отношения. Мы расстались. Я посмотрела на него, пытаясь понять, насколько правдивы его слова. Но не было никаких оснований подозревать, что он не говорит правду. Я вздохнула с облегчением. На мгновение я поверила, что все прекрасные слова, сказанные несколько ночей назад, были ложью. В то же время мне не понравилась идея о том, что он скрывал мое существование. — Почему ты не рассказал ей обо мне? — Я спросила, сомнительно, недовольная его решением. — Просто… — сказал он: «Я подумал, что не было момента. Я бы только причинил ей боль… — вздохнул он, опустив глаза, — отношения между мной и ней давно закончились, и мы оба это знали. Я все еще смотрела на него сомнительно, неуверенная, достаточно ли мне его оправдания. Я знала, как сильно он заботится о ней, я знала, что между ними существуют отношения с большим взаимным уважением, независимо от их близости. Макрон сильно потянул меня к себе. — С тобой, — прошептал он мне на ухо, — с тобой все по-другому. Я заново открыл часть себя, которая, как я думал, исчезла, которая, как я думал, мертва. Я не чувствовал себя таким живым в течение многих лет, — сказал он, целуя меня в лоб. Я не смеялась, я закрыла глаза, наслаждаясь тем моментом, который стоил для меня столько же, сколько и «Я люблю тебя». — Ты мне не доверяешь, — сказал президент, поднося мое лицо к своему, чтобы посмотреть мне в глаза. — Я вижу это в твоих глазах, и это опустошает меня, — сказал он хриплым голосом. Я опустила глаза, осознавая, насколько правдивы его слова. По своей природе я всегда была очень осторожным человеком. Особенно в отношениях. И обстоятельства, при которых начались наши, сыграли важную роль в моей склонности к осторожности. — Извини, — ответила я, обнимая его, искренне сожалея, что не могла слепо доверять ему. — Мне очень жаль… Но я так привыкла быть разочарованной людьми, — сказала я с трудом, — что всегда думаю о худшем. — Если мы хотим, чтобы это работало, — сказал он, глядя мне в глаза, — вы должны доверять мне. Бриджит… — продолжил: «Она человек, дорогой мне. Я близко знаком с ее детьми. Я не хочу видеть тебя такой каждый раз, когда произносится ее имя. — Мне нужно время, — сказала я, — мне нужно получить от тебя уверенность, которой я мне не хватало в эти месяцы. Я хочу действий. Поставь себя на мое место. — Я пыталась оправдать себя. — Мы попробуем, хорошо? — сказал Эммануэль, успокоив меня. — Хорошо. — прошептала я, более спокойно. Я вернулась к тому, чтобы обнять его, положив голову на его грудь. — Мы должны поговорить с Логардом, не так ли? — Он нерешительно спросил. — Да, прежде чем все узнают об этом из газет. — Что ты рассказала обо мне своим друзьям? — Президент спросил любопытно. — Только Марина знает о тебе, на самом деле она заставила меня отпустить себя, — сказала я, улыбаясь, когда вспомнила звонок с ней. — Ну, тогда мне придется поблагодарить ее лично. — Я хотела бы познакомить ее с тобой, но она не живет в Париже. Но я могла бы познакомить тебя с Даниэлой. Знание того, что он хотел знать дорогих мне людей, воскрешает в моем сердце радость. — Она умирает от любопытства, чтобы узнать тебя, я не могу представить, какое лицо она сделает, когда узнает твою личность, — сказала я, смеясь. — Ты не рассказала ей, кто я? — Еще нет. На данный момент ты был идентифицирован только по имени мистера Дарси. — Мистер Дарси? — Он спросил, усмехаясь. — О боже! Она будет разочарована, оказавшись перед скучным президентом Макроном. — Ты совсем не скучный, а потом… Она уже знает, как долго я всегда называла тебя привлекательным», — сказала я, прикусывая губу. Он сделался самодовольным: «Ты всегда считала меня привлекательным?» Эммануэль взял простыню, которая покрывала меня, снова снимая ее с моего тела. — Знаешь что? — Он сказал с улыбкой, поглаживая мою грудь: «Я думаю, что готов начать все сначала».