Ика-Роа

      «Франсуа, мы живы, всё в порядке».       Я задумчиво почесал щетину.       И грустно вздохнул, удаляя сообщение.       «Франсуа, это кошмар».       «Меня уволили. Можешь начинать искать нового начальника для IT-отдела».       «Я сказал Рюсую, что у него проблемы с…» — пришлось задуматься над формулировкой. — «…с жизненными ориентирами,» — сойдёт, — «а он взбесился».       «А ещё он до сих пор обижен на меня за то, что я уехал учиться в Индию, не предупредив. Ну, ты помнишь».       Если бы я тогда был чуть-чуть умнее…       Эта мысль частенько приходила в голову. «Если бы я тогда…» — вот именно в таком виде. Всегда в сослагательном наклонении. И всегда о прошлом. Если бы я тогда смог сказать отцу, что меня интересуют другие вещи. Если бы я тогда пришёл к Рюсую и хотя бы сказал, куда уезжаю.       Если бы я верил людям.       Если бы я был сильнее.       Но я не был умным. Я никому не верил. И был слабым.       В целом, таким и остался.       Выделить всё. Удалить.

       «Франсуа, мы живы, всё в порядке. Высылаю координаты».

***

      Мы не говорили друг с другом. В смысле, мы перекидывались какими-то жизненно-важными фразами типа «помоги спустить парус» или «убери жопу с прохода, ублюдок», обходиться совсем без коммуникации на клочке тринадцать на пять метров было невозможно, но тёплым братским общением это всё тоже не пахло.       Я злился. Рюсуй, очевидно, тоже.       Погода стояла тихая. Солнце жарило, и я не понимал, как Рюсуй почти за месяц нашего путешествия умудрился не сгореть? Наоборот, он покрылся ровным бронзовым загаром, а его волосы выгорели до идеального пепельного блонда. Мужчина-мечта. Мальчик с рекламного постера. Я уже говорил, что Рюсуя надо фотографировать и вешать в рамочку? Готов повторить это снова.       Удивительно, но девушки у него не было.       Вокруг него вились толпы красоток. Актрисы, певицы, политики, бизнес-вумен — всех сортов и пород. Он нравился женщинам.       Он и мужчинам нравился.       Во всех смыслах — золотой мальчик. И чем больше света вокруг, тем сильнее он завораживает. Слепит. И каждый его хочет.       Дурацкое сияющее создание.       В семье каждый имел талант. Сестра была великолепным музыкантом. Я одарённым математиком. Рюсуй прирождённым лидером.       Но нашим главным семейным талантом оказалась неисчерпаемая упёртость. Я бы даже сказал, главным семейным проклятием. Потому что в конечном итоге никто не стал заниматься тем, что приказывал делать отец. Сестра разбила скрипку об фортепиано, сменила фамилию и ушла в продюсеры, я взломал университетскую базу данных и перевёлся с математического факультета на информационные технологии, а Рюсуй просто убежал из дома, начав собственный бизнес в период экономического кризиса. Мы хотели показать «вредному старику», чего стоим. Мы этого добились.       Я усмехнулся мыслям.       Кажется, где-то нас обманули.       Может, так и стоит воспитывать детей?       Но если сестра с каждым годом становилась всё краше, расцветая на любимой работе, то Рюсуй… Начал меркнуть. Живая улыбка приобрела фальшь мёртвого притворства. И чем выше становилась прибыль компании, тем меньше в Рюсуе оставалось человеческого. Казалось, скоро от золотого мальчика останется лишь позолота.       А внутри пустота. Ничего не чувствующая чёрная дыра.       Когда Рюсуй поглотил компанию отца, золотой слой истончился окончательно.       В тот день я впервые увидел Франсуа бледной.       За спиной внезапно раздался громкий всплеск. Я оглянулся. Ничего. Всплеск повторился. Пришлось встать и обойти весь плот. И всё ещё ничего. Я сделал несколько кругов… И тут до меня дошло, что стою посреди океана совершенно один.       — Рюсуй! – ответа не последовало. В груди сжался тугой узел. – Рюсуй! – я забегал по палубе. Гонимый ветром плот сегодня шёл довольно бодро, и если бы кто-то из нас прыгнул в воду… – Рю!..       — Чего орёшь?       Рюсуй вышел из каюты, сонно потирая глаза.       Скотина.       Собственная глупость взбесила, и почему я сразу не посмотрел в самое очевидное место? Теперь давай, объясняй, что ты тупой и решил, будто твой дорогой младший брат может взять и устроить акт необдуманного суицида из-за вашей ссоры. Да кто ты такой, чтобы!..       Раздался очередной громкий всплеск. В лицо влетело нечто жесткое, острое, мокрое… И шлёпнулось в ноги.       Рыба.       С крыльями.       Я, наверно, выглядел крайне растерянно. Чем я заслужил такую пощёчину от мира?       Но не успел открыть рот, как прилетело снова. На этот раз удар пришёлся ниже, в плечо. Потом в спину… А затем целый косяк скользких чешуйчатых тварей атаковал плот, снося всё на своём пути. Особенно нас с Рюсуем. Он схватил меня в охапку и прижал к полу. Шум, брызги, смех. Мы оба смеялись, пытаясь одновременно укрыть друг друга и не упустить ни мгновения.       — Они убегают от хищника! – крикнул Рюсуй, уворачиваясь от очередной рыбины.       — А они могли делать это в каком-нибудь другом месте? – пробурчал я, выкидывая другую за борт.       — Тут им явно безопаснее, чем в воде, ха-ха-ха!       Безопаснее…       Я оценивающе посмотрел на плот, усыпанный смешно дёргающимися летучими рыбами.       — А знаешь, я бы сейчас не отказался от порции тобико. Да и мясо летучих рыб тоже ничего… – жрать одни консервы и крупы немного надоело.       Рюсуй захохотал ещё громче.       — Тогда самое время заняться ленивой рыбалкой!       Я улыбнулся в ответ, чувствуя, как сердце отбило несколько сильных ударов.       — Но если что, ты всё ещё уволен, – посерьёзнел Рюсуй.       — Конечно, – одна из рыбок допрыгала до борта и плюхнулась в воду. – Но если что, я всё равно останусь рядом с тобой.