Танцуй, взлетай и падай

Если бы мама узнала, чем занималась Маи на протяжении этих четырёх недель, её бы хватил удар. Она посещала драки. Скопление потных подростковых тел перестало казаться отвратительным. Ко всему человек, гад, привыкает. Маи привыкла к смраду, стоящему после драк, к плотоядным взглядам и сальным комплиментам, к дьявольской натуре старшего и наигранно сочувствующей младшего. За послушание Ран даже позволил ей смотреть на бои без повязки. Никто ещё не победил Хайтани, поэтому она чувствовала себя в относительной безопасности. Несколько раз её окликали на улице знакомые гопники, но она быстро делала ноги. Кардиган, который одолжил Ран, она занесла перед второй дракой. Дом Хайтани оказался в десяти минутах от её. Странно, что они не встречались раньше, несмотря на то, что иногда посещали ту же булочную. Впервые оказавшись на пороге их квартиры, она потопталась пару минут и порвалась сбежать, но Риндо принудил остаться. Провёл на кухню и выпил с ней чай, зелёный со смородиной, его любимый. Чай оказался на удивление приятным, только чуть горчил из-за того, что Риндо добавил измельчённый имбирь. Его компания оказалась приятной, но не настолько, чтобы Маи забыла о том, как он держал её под руки и обматывал повязку вокруг головы, ведя в незнакомое место. Он выглядел так, будто не желал зла, но Маи не знала, что скрывалось за его жалобными ужимками. И не очень-то хотела знать. Есть осведомлённость, несовместимая с жизнью. Чем меньше Маи знает о преступном мире, тем лучше. Впрочем… в болотной нище она уже погрязла с головой. Принцесса верила, что принц зарубит дракона и высвободит её из заточения в башне — Маи верила, что держит ситуацию под контролем. Обеих объединяло чудовищное неведение и заблуждение. На сбережения, которыми с нею поделились Хайтани, Маи на радостях прикупила давно желанные серьги, томик по хореографии и одежду. Она проводила безмятежный вечер за книгой Рэнди Мартина, суетливо ходила по комнате, перелистывая страницы и восхищённо зачитывая вслух отрывки: — «Танец подобен быстрому мышлению — мышлению ногами. Танец создает такое чувство, будто находишься в центре кризиса, разрыва, потери; так что если танец кажется серий остановок и начал, для танцовщика уже наступает следующий шаг, совершается переход от одного состояния равновесия к следующему». Закрыв томик, Маи размялась и сделала изящное колесо, благо, высокие потолки и длинный коридор в прихожей позволяли ей сделать это без неудобств. Мадам Жозель, помнится, тоже настаивала на том, чтобы танцовщицы держали разум в чистоте, исполняя свою роль. Танец — это нечто большее, чем сменяющие друг друга движения в такт музыке. Людям, непосвященным в таинство этого искусства, никогда не понять всей красоты мига славы, мига, когда балерина достигает кульминации своего прыжка; умение управлять своим телом начинается с управления рассудком и эмоциями. Жаль, что Маи, увлёкшись размышлениями о высоком, позабыла о соседях снизу, доселе жаловавшихся на нее. Когда в дверь постучались, было поздно оправдываться. Она отворила её, не подозревая о подвохе, которой обрушился на голову быстрее, чем она смогла что-либо предпринять. — Рен! — радостный звон церковными колоколами прогремел над ухом. Незнакомка бросилась к Маи на шею и заключила в приятельские объятия. — Это в самом деле ты? Её доброжелательный настрой удивлял. Маи рассеянно кивнула. Выше на голову, светловолосая и зеленоглазая незнакомка производила смешанное впечатление: с одной стороны — благородный высокий лоб и глубоко посаженные, пронизывающие насквозь глаза; с другой — жёсткий вольный подбородок и низкие пышные брови, из-за которых, если она смотрела исподлобья, взгляд казался озлобленным. Все это для Маи в новинку, но её голос… — Как ты? — спросила незнакомка, бережно беря руки Маи в свои. Та пожала плечами. — Путём, вроде. Ем, танцую, молюсь. — Смотришь так, словно мы не знакомы. Расслабься, я не желаю тебе зла. Она серьезно задумалась, а на лбу даже пролегла сердитая складка: если где-то и слышала этот голос, то точно не видела лица. Хотя… ах! Не может быть! — А ты… была на свалке, да? Почти месяц назад. Ответом была грустная улыбка. Девушка призывно потопталась на коврике с надписью «Welcome» и постучала пальцами по двери. — Может, пригласишь меня? — Конечно, проходи. Девушки расположились на кухне. Маи заварила подаренный Риндо чай с бергамотом, разлила по кружкам. Когда она склонилась к девушке, та тронула её за руку и робко, почти застенчиво сказала: — Я тебя отвлекла, да? Извини, — выражалась незнакомка загадками, из-за чего Маи не сразу поняла, что она имела в виду. Затем Маи ощупала потный от разминки лоб и уверила, что всё в порядке. Сев по-турецки, Маи пригубила горячий напиток. Девушка, чуть поникнув, выдала: — Ошибкой было пойти туда. Я просто хотела острых ощущений, если ты понимаешь, о чём я. Маи поперхнулась, откашлялась. Девушка перегнулась через стол и заботливо похлопала по плечу. «Поэтому ты говорила о предпочтениях Рана со знанием дела. Ты сама такая же». — Понимаю. — Адреналина на всю жизнь вперед набралась, — хохотнула она, как бы насмехаясь над своей опрометчивостью. — Зато я парня там повстречала. Во всём есть плюсы. Маи поперхнулась во второй раз. Вытерла уголки губ салфеткой. — Гопника-то? — Ну, не пай-мальчика же. Он хороший. И, кажется, я действительно влюблена в него, но он птица высокого полета — расчётливый, хоть и не лишённый добросердечности. — Как его зовут? — Маи не умела вести светские беседы и выуживать из собеседника нужную информацию по крупицам, поэтому решила спросить прямо. Вдруг она его знает, в конце концов. — Дэйчи. По крайней мере, он так представился. Маи заметно приуныла. Это имя не было знакомо. — Думаешь, темнит? — Еще бы — ты бы видела его! Он тёмная лошадка. Маи потупила взгляд. Возможно, доведётся встретиться, если она продолжит посещать драки. Прочистив горло, она решила перейти к главному: — Я тебя не видела в округе. Ты живешь не в Роппонги? — Все верно. Ох, забыла представиться! Прости глупую. Я Араи. Навещала твоих соседей снизу: как раз Иоши прислала меня отчитать тебя. Твой топот, по её словам, похож на топот слона. Маи прыснула со смеху, но когда лёгкий приступ прошёл, она озадачилась: что общего может быть у сорокалетней матери, в одиночку воспитывающей позднего ребенка, и Араи? Она выглядела молодо. — Читаю вопросы в твоих глазах. Не подумай ничего такого. Просто Иоши — мама Дэйчи. Маи округлила глаза. Вот так совпадение! Действительно, она припоминает: ходили слухи, что несколько лет назад старший сын Иоши съехал со скандалом. Она слала ему проклятия вслед. — Не сочти за дерзость, но почему ты навещаешь эту женщину? Она же… — Невыносимая? Знаю. — Вы с Дэйчи настолько, ну… близки? — Понимаю, к чему ты клонишь. У нас и правда все завертелось слишком быстро. Но я не переживаю, что он меня ударит или типа того. Он сдержанный и слишком прохладный для этого. — В нашу первую встречу ты казалась мне острой на язык, но сейчас ты такая… милая. «Семейная» жизнь тебя изменила? — Вовсе нет. Просто тогда я была напугана до чёртиков. Я становлюсь агрессивной, когда волнуюсь. Сама понимаешь, лучшая защита — нападение. Да и страх смелости придаёт. Ой, — Араи спохватилась, в панике посмотрев на наручные часы, — времечко-то поджимает! Иоши вот-вот меня хватится. В общем, будь зайкой, не шуми, пожалуйста, ты же знаешь эту женщину. Ещё постучит по батареям, или лучше — полицейских вызовет. — Она может. — То-то. Араи продиктовала Маи номер телефона, дав наставление: «Будет скучно — звони». Маи проводила новую приятельницу в рассеянном настроении. Совпадения и случайности не разогревали интерес, но пугали до трупного посинения.

///

Хорошо, что Маи живет отдельно от родителей. Не приходится отчитываться за малейшую провинность. С крышей у неё связаны неприятные воспоминания, поэтому с тех пор, как она повстречала Хайтани, стала заниматься в общем коридоре, либо в парке. Поздно вечером возвращаясь домой с пакетом, набитым продуктами, она принялась за готовку. Стоял второй час ночи, а у неё только закипал суп-мисо. Кухня наполнилась приятным ароматом и тёплым воздухом. Открыв окно, Маи вышла из кухни. Включила светильник, попыталась почитать, но строчки плыли перед глазами — жутко клонило в сон. Зевнув, Маи сказала себе: «Полежу пять минуточек и схожу перемешаю». Перемешать не успела. Когда очнулась от запаха гари, сердце стучало птицей, навылет из грудной клетки. Мираж сна в миг развеялся. Маи вскочила с постели, как если бы ее ужалили тысяча пчел, и понеслась на кухню. Плита горела, дым клубился такой плотности, что хоть на куски режь да в тарелку вместо супа накладывай. Забыв о правилах безопасности, тщательно зазубренных в школе, Маи не закрыла нос мокрой тряпкой или другими подручными средствами, а первым делам на ощупь пробралась к плите, выключила ее — нечаянно обожглась, разлила кастрюлю с супом — горячие капли мазнули ее щиколотки. Она вскрикнула и закрыла окно. Растерянная, на скорую руку собрала вещи первой необходимости, небрежно кинула в сумку гигиенические средства, кое-какую одежду, кошелек и, недолго думая, старые пуанты — красные в крапинку, как спинка божьей коровки. Кухня несильно пострадала, но, кажется, обгорела стена. Или не обгорела — Маи не помнит: у страха глаза велики, а у нее — слепы. Она не помнит и половину увиденного накануне. Собравшись с силами, звонит владельцу квартиры — дряхлому старику на закате жизни. Понимает, что разумнее позвонить утром, рассказать все спокойно, но она не может оставить все так, как есть; слишком совестливая, чувство вины задушит ее скорее, чем она успеет раскаяться в содеянном. Когда она на эмоциях рассказывает о случившемся, периодически срываясь на плач, хозяин отключается, затем перезванивает и поносит ее всем, на чем свет стоит. Она выслушивает все стойко и часто-часто кивает, потому что напугана, потому что согласна со всем, что он сейчас скажет, даже если обвинит ее в серийных убийствах. Полчаса Маи побитой собакой бродила по округе, пока, наконец, владелец не смиловался — остыл, попросил прощения за грубость, сказал, что со всем разберется, завтра съездит и осмотрит кухню на наличие повреждений и вышлет счет ее родителям. «Вы очень добры!» — выпалила Маи и прервала связь. Села на скамейку, потерла сухие глаза, запоздало вспомнив, что, в общем-то, родителям о таком знать не стоит, ведь они и так были против ее переезда. Получив такое известие, перекроют доступ к свободе. «Я и так побеспокоила дедушку, позвоню ему завтра и жалостливо попрошу не сообщать родителям», — решила она. А теперь-то что? Куда ей идти? На дворе — ночь непроглядная, а ей холодно, голодно и до боли душевной страшно. Мало ли кто в такое время суток разгуливает. Обняв себя руками, Маи облегченно выдохнула от озарения: Араи — точно! Да благословит ее Ками-сама! Созвонившись и рассыпаясь в извинениях, Маи попросилась на ночлег. Араи согласилась и настойчиво попросила никуда не двигаться с места — она сама выйдет за ней. Араи пришла быстро: сказала, что парень ее человек занятой, иногда она остаётся у него, чтобы прибраться, приготовить еду или постирать вещи. Маи повезло, что этот день — один из таких, потому что им не придется ехать через станцию Шибуя с пересадками. Они дошли без происшествий, но у самого здания Маи остановилась как вкопанная. — Ты чего это? Эй, Маи, — Араи щелкнула пальцами перед ее носом. — Все нормально? — Здесь живут Хайтани, — вкрадчиво вымолвила она. — Что? Не слышу. — Здесь. Живут. Долбанные. Хайтани. Скажешь — ни разу не сталкивалась с ними, не поверю. Не объяснишь мне, почему ты умолчала об этом? Или это, по-твоему, было неважно? Араи меняется в лице. Она мрачнеет, как грозовая туча, и захлебывается оправданиями, как волнами: — Послушай, я не хотела говорить тебе об этом. Мы кузены, и если кто-то посторонний узнает… — Кузены?! — Маи истерически смеется — сумка падает на землю, а она опускается на корты вслед за ней, держась за виски. — Ты, блять, издеваешься? Зачем ты мне это говоришь? Я, по-твоему, не посторонняя? Араи приподнимает ее за лопатки, убаюкивает, заботливо гладя по макушке. — Мои кузены подпустили тебя достаточно близко, чтобы я поделилась с тобой такой информацией. Ты умеешь держать язык за зубами, это качество высоко ценится. Думаю, я могу тебе доверять. — А знаешь, что еще ценится, Араи? Умение думать самостоятельно — хорошо, но решать, что разглашать о нас, а что — нет, не посоветовавшись, серьезный проступок. Как молния разрезает небосвод — так голос Риндо вспарывает тишину. Девушки одновременно оборачиваются к нему и натыкаются на такие злобные глаза, что хочется пасть ниц и молить о прощении, даже если никак не провинились. — Риндо… — имя его вырывается из уст Араи как имя самого дьявола. — Ты, — Риндо переключает внимание на Маи; очевидно, все, что он хотел сказать кузине, он сказал. — Что здесь забыла в полчетвертого утра? — Я спалила кухню, — просто выдала Маи, без утайки. Стыдиться здесь нечего, а скрытие подробностей может ей только навредить. — Молодец, — хмыкнул он сардонически и кивнул на сестру как на пустое место: — Араи привела переночевать? — Да. — Занеси вещи к нам. — У вас я спать не буду. — Не обольщайся. Тебе никто и не предлагает. Будет гарантия, что не сбежишь. Утром поговорим. — Да куда мне сбегать-то? А главное: зачем? Посмотри в лицо фактам: я не собираюсь играть с вами в кошки-мышки. Его тотальное недоверие было унизительным — оно оскорбляло Маи и ставило в положение жертвы, делая ее зависимой от их благосклонности. Ещё ни разу она не сбегала от них, эти меры предосторожности совершенно не оправданы. — Ладно, — он невозмутимо берет ее сумку. — Ты меня вообще слушал? — Маи, вцепилась в ручку сумки, но быстро сдалась под напором Риндо. — Правильное решение, — похвалил он, когда она опустила руку и отступила на полшага, являя миру смирение в чистом виде. «Хорошей девочкой не обозвал — уже достижение». — Не переживай, — Араи утешительно погладила ее по щеке, — я дам тебе сменные вещи. Лишняя зубная щётка тоже найдется.

///

Араи оказалась прилежной хозяйкой. У нее не только запасная щётка нашлась, но и полотенце, футон, а ещё — еда. Она не пустила Маи спать прежде чем не накормила до отвала. Маи пришлось отодвинуть бенто с протестом «в меня больше не влезет!» Маи сидела на подоконнике, прижав колени к груди, и задумчиво смотрела, как восходит солнце. Араи застелила футон и присела рядом с ней — благо, места хватало. — Обо всех запасных вещах позаботилась ты? — Да. Я люблю гостей — и часто привожу их не только к себе, но и к Дэйчи. — Разве он не против? По твоим рассказам у меня сложилось впечатление, что он не слишком-то радушный. — Это так. Но он позволяет мне много вольностей. Думаю, это невысокая плата за то, что я для него делаю. Араи встала, чтобы выключить свет, хотя в комнате и так было светло, но Маи прервала ее вопросом, который подступил к ее горлу, когда они встретили Риндо: — Ты с Хайтани не в лучших отношениях, да? Араи улыбнулась — в улыбке этой угадывалась тоска по былым временам. — А я все ждала, когда ты спросишь, — Араи опустила подбородок и потеребила заусенцы на пальцах. — В детстве мы ладили, но наши родители повздорили. Их отец — брат моей мамы, и она всегда порицала его за то, чем он занимается. — Отец Хайтани тоже был преступником? — Не просто янки. Якудза. — Да ты шутишь, должно быть. Маи резко побледнела, нахмурилась и горько усмехнулась. Если это правда, то гены преступности были вплетены в ДНК Хайтани с момента не то что рождения — зачатия. И кто бы что ни говорил, дети зачастую повторяют судьбу родителей. — Ничуть. Думаешь, тринадцатилетние сопляки смогли бы управлять Роппонги, если бы за ними не стояла фигура значительнее? Маи помотала головой. Она ничего об этом не слышала. — Звучит логично. Но я не вникала в эти дела. — Тебе и не стоит. Хайтани заботятся обо мне как о кровной родственнице, но не более того. Я слукавила, когда излагала свои мотивы: на самом деле тогда я пришла на автосвалку, чтобы позлить их. Тронутая откровенностью Араи, Маи ответила тем же: — Прости, я тоже наврала тебе. Мое настоящее имя Маи. — Я не обижаюсь. У всех в шкафу есть скелеты. — А какие у тебя, Араи? — На то скелеты и в шкафу, чтобы быть спрятанными от посторонних глаз. На этом стали закругляться. Собираясь уходить, Араи спросила, не принести ли ей книгу почитать перед сном, чтобы лучше заснуть, на что Маи закатила глаза: — Одеялко ещё поправь, мамочка. — Не ехидничай, — упрекнула обычно спокойная Араи, но Маи помнит в их первую встречу, какой она может быть. — Но я, в общем-то, могу. И она подползает к Маи со скоростью черепахи. Гостья наблюдает за ее неуклюжими передвижениями на четвереньках с жалостью. — Где Дэйчи пропадает? — спохватилась Маи, обеспокоенная, что, проснувшись, не вспомнит этот вопрос. — Я думала, что, наконец, встречусь с ним. — С двух до пяти он играет в казино. — Вот как, — Маи косится на часы. — Значит, он скоро должен прийти? — Нет, он заедет к матушке, чтобы убраться. — Боже, неужели он… — Да. Помогает ей всеми силами. Но отложим этот разговор на завтра. Спи. Щёлкает выключатель — и гаснет свет.