Свои чужие люди

— Тебе пора. Иначе персонал заподозрит странное. И наверняка здесь всё ещё полно репортёров. — Будто блох, — Ингрид досадливо поморщилась. Серёжа был совершенно прав, но больше всего на свете ей хотелось остаться в этой палате на всю ночь. И на весь следующий день. Все следующие дни и ночи до тех пор, пока Разумовского наконец не выпишут. Но она не могла. Для всех, кроме коллег, она была просто майором спецслужбы, ведущей необходимую для расследования беседу. — Не обижай блох. — Ладно, — Может быть, если бы окружающие знали об их романе, ей разрешили бы остаться, но это напрочь убило бы её с таким трудом выстроенную и восстановленную карьеру. — Не хочу уходить. — Всего пара недель, — Сережа выпустил её из объятий, и, слегка поморщившись, откинулся на подушку. — И я дома. Ингрид вздохнула и аккуратно прилегла на самый краешек койки, пристроив голову у него на груди. Она боялась, что стоит ей уйти как с ним обязательно случится что-то плохое. Если бы она только могла… — Разумовский, — Его сердце мерно и гулко билось под больничной рубашкой, пока он перебирал пальцами пряди ее волос. — Давай поженимся? Ответом ей была тишина. Только сердце продолжало стучать. На этот раз — как сумасшедшее. — Ты же не хотела. Она не хотела. Никогда не хотела. Боялась замужества до усрачки, почти также сильно, как стоматологов. Но сейчас… — Если бы твое дело не забрал С. О. Н., я бы не попала сюда. Я ведь тебе никто. Юридически. Как и ты мне. И если вдруг… В конце концов, если и выходить за кого-то замуж, то только за Разумовского: трудоголика, эгоцентрика, серийника. Психически нездорового, выебистого, со сталкерскими замашками, легкой стадией алкоголизма и безумно ревнивого. А еще невероятно теплого. Нежного. Заботливого. Самого близкого. — Давай обсудим это после того, как уйдет аффект. И, конечно же, гребанного зануду, перестраховщика и душнилу. Неужели так сложно было сказать «а давай», пока она не растеряла спонтанно образовавшейся решимости? — Не хочешь, так и скажи. Ингрид поднялась на ноги, воспользовавшись тем, что настроение скатилось ниже плинтуса и натянула на голову отцовскую кепку. — Ты прекрасно знаешь, что хочу. Черт. — Сережа поднялся следом, но сразу же сдавленно зашипел и сжал руками виски. — Всё хорошо? — распаленное стремление уйти моментально улетучилось. — Позвать врача? — Нет. — Но ведь… — Я не договорил. Иногда она слышала, как он останавливал споры оппонентов подобным тоном, когда проводил совещания онлайн, но не ожидала испытать эту тактику на себе. Это было… Действенно. Слегка пугающе. Сексуально (хотя кто вообще думает о сексе посреди больничной палаты?). Поэтому она демонстративно закатила глаза, скрестила руки на груди и замолчала. — Не хочу, чтобы это было вот так. Чистой юриспруденцией. — Но я… — Вернёмся к теме, когда сойдёт аффект, ладно? И если вдруг ты всё ещё будешь «за»… — Сереж… — она и сама не знала, что собирается сказать. — Я… — Я тебя очень люблю, правда, — он протянул руку, приглашая подойти, и Гром послушно приблизилась, воспользовавшись возможностью побыть рядом ещё немного. Она уткнулась лбом ему в плечо, закрыла глаза и ощутила как крепкие, холодные руки обнимают её, закрывая от всего мира. — Просто давай не будем спешить. — Ладно, — на самом деле он был ведь прав, целиком и полностью. Сколько раз она видела несчастливые семьи, построенные на чистом расчёте или стремлении уложиться в социальные нормы? Да и вообще — несчастливые? — Спасибо. Сережа улыбнулся (она почти физически ощущала его улыбку) и прижался губами к ее макушке. Ингрид попыталась вспомнить мыла ли она накануне голову (вроде да, но сейчас она почему-то не была в этом уверена), а потом поднялась на цыпочки и потянулась за поцелуем. Их губы соприкоснулись ровно в тот момент когда раздался громкий, одиночный стук в дверь. Ингрид вздрогнула и отступила назад, с трудом удержавшись от смеха при виде того, как Разумовский в два прыжка забрался под одеяло, словно нашкодивший мальчишка. И вовремя: дверь отворилась, запуская внутрь врача. Сухопарого. Морщинистого. В очках. С черно-седыми волосами. Ингрид непроизвольно выдохнула. Не Весельчак. — Я все понимаю, товарищ майор, идет расследование. Но больному нужен покой. — Мы как раз закончили. — Она напустила на себя максимально суровый вид и сухо кивнула своему партнеру. — До свидания. — До свидания, майор. Если вам вдруг понадобится моя помощь — обращайтесь, я всегда готов оказать содействие. — Ингрид не была уверена, но кажется она когда-то нечто подобное уже слышала. Об этом настойчиво сигнализировали затаившиеся в его интонациях смешинки. — Вы уже посодействовали, — она закатила глаза и нарочито раздраженно фыркнула. Пусть врач считает, что визитерша его пациента очень недовольна отнимаемым у нее временем. — Как будто без вас работы мало. Но если вдруг еще что-то вспомните, звоните. — Ингрид залезла во внутренний карман куртки и вынула поблескивающую глянцем визитку С. О. Н. — Можете оставить себе. У меня их много. А потом коротко кивнула и выскочила в коридор, изо всех сил стараясь не рассмеяться. — Ну как, продуктивно поговорили? — поинтересовался Серов, вальяжно раскинувшись на банкетке возле двери. Гром потребовалась секунда чтобы понять: это его стук предупредил их о том, что в палату направляются посторонние. — Очень, — хмыкнула она, зачем-то присаживаясь рядом. — Спасибо. — Обращайся. — Он зевнул и запрокинул голову. — Ты в целом как? — Нормально. Это было почти что правдой. Она все еще чувствовала себя паршиво из-за Лето и Весельчака и все еще боялась, что с Сережей что-то случится прямо в охраняемой больничной палате. Но после короткого времени наедине с ним ей стало гораздо легче. — Яшина просила передать, чтобы ноги твоей в конторе не было до тех пор, пока она сама с тобой не свяжется. Она не осталась в восторге от истории с репортером. Ну разумеется. Чертовы репортёры. Они мастерски умели извращать и портить всё что только возможно. А ещё — испытывали к ней нездоровый интерес с того самого момента, как она закрыла своё первое особо крупное (по мнению вышестоящих) дело — накрыла банду, гастролирующую по стране с преступной схемой — они заставляли пенсионеров подписывать нужные документы при помощи пыток, а затем безжалостно убивали. Дело, за которое ей наконец-то дали положенные по выслуге лет капитанские погоны, хотя до этого полгода только и делали, что отмахивались от Федора Ивановича и тупо тянули время. Для репортёров, уже пару раз обращавших на неё внимание из-за высокого процента раскрываемости и нестандартности методов, это стало настоящей сенсацией. Каждый хотел знать — неужели не было ни одного мужчины, который помог бы ей делом или советом? А есть ли у неё на примете кто-нибудь из коллег? Сколько бы она хотела детей? Нет ли между ней и её начальником каких-то особенных отношений? Никто не спросил: что навело вас на след? Что вы чувствовали, сунувшись в логово бандитов без оружия и в одиночестве? Чувствуете ли удовлетворение от проделанной работы? Какие у вас планы на дальнейший карьерный рост? Что вы посоветуете новичкам в вашей профессии? Какое из расследований вам запомнилось наиболее всего? И всякое прочее, о чем обязательно бы спросили Игоря. Стервятники. Один из них потом написал на неё жалобу. Потому что она ему всекла. Сильно. У неё просто сдали нервы — ошибка, которую она больше не позволяла себе, чтобы не развязывать им руки. И вот сегодня она допустила эту ошибку снова. В особо крупном размере. Неудивительно, что Яшина рвёт и мечет. Может быть даже уволит, хотя Ингрид с неприятным удивлением поймала себя на том, что какая-то часть неё вздохнула бы с облегчением. Потому что вокруг стало слишком много смерти. Она буквально тонула в этих долбанных мертвецах. В людских трагедиях. А ведь всё было нормально до тех пор, пока она не познакомилась с Разумовским. До тех пор, пока не позволила себе увлечься им. До тех пор, пока она не… — Где твои коллеги? — Наши коллеги, — поправил её Серов. — На-ши. — Ты понял, о чем я. Где? — Разгоняют репортёров со спецназом на пару, потому что чем дальше, тем больше они звереют. Писаки долбаные. К тому же нас скоро должны сменить. Вообще конечно странно Яшина всё организовала, но я привык к тому, что у неё это работает. Великая женщина. — Он назидательно поднял палец вверх. — Великая. С этим было сложно поспорить. — Я могу сменить тебя хоть сейчас. — Тогда она сможет всё контролировать. Сможет защитить. Быть рядом. Хотя бы как-то. — Не, майор, езжай-ка домой. Как ты собираешься работать дальше, если толком не отдохнешь? — Кто бы говорил. — К тому же, возможно скоро она вообще не будет работать. Вдруг Яшина решит, что с неё хватит. И что тогда? — Я — мужчина. Это другое. — Что, усталость теперь измеряется отсутствием хуя? — не то чтобы она была в настроении для разговоров о гендерном равенстве, но лишние эмоции слить хотелось. — Нет, — он обречённо вздохнул. — Просто мужчины — выносливее. — Будь это так, женщины не рожали бы. — Ой, вот только не превращайся в Августу, ладно? Но если не хочешь по человечески, то вот тебе факты: смену уже назначили, а тебя велели на пушечный выстрел не подпускать к расследованию, потому что ты — неадекватна, а Разумовский — не чужой тебе человек и это тоже автоматически отстраняет тебя от дела. — Ладно, — против таких аргументов она была бессильна. — Твоя взяла. Врач вышел из палаты и лампа зловеще бликанула у него на очках перед тем, как он зашагал куда-то по коридору. Ингрид похолодела. Ее как будто ударили молотком, ведь она только сейчас поняла… — Мне надо к Сереже. — Извини, нет, — Серов поднялся на ноги и загородил дверь. — Ты не сможешь использовать своего парня как рычаг давления на Яшину. — При чем тут это? — паника не давала дышать. — А что, если… Ноги предательски затряслись, а следом за ними затряслось и всё тело. — Серёжа наверняка умер. Его убили. Заказчик понял, что фокус со взрывом не прошёл и специально нанял убийцу… — Это главврач, балда, — Серов зачем-то потянулся к ней рукой, но Ингрид отпрянула. У неё начиналась истерика. Она больше не могла себя контролировать. — Ему заплатили. — Убийцей мог оказаться кто угодно. Даже ее коллег можно подкупить, не говоря о враче… — Я уверена, он подкуплен. А может быть и ты. Может быть вы все здесь подкуплены! — Тихо ты! — он впечатал её в стену и хорошенько встряхнул за плечи. — Совсем головой поехала? Всё, давай, иди отсюда. Я попрошу Ветлина отвезти тебя, потому что тебе нельзя за руль в таком состоянии. Поняла? Ингрид кивнула. Она вдруг ощутила себя очень маленькой, потерявшейся в безграничной и непроглядной тьме. Её близкий человек был в опасности, может быть даже умер, а она ничем не могла помочь. Совсем как тогда, в шестнадцать, с мамой. Будь мама жива, она сварила бы какао с розмарином и сказала бы «Взрослые люди. Справимся». И можно было бы забраться к ней на колени — как в раннем детстве. Уткнуться носом в шею, может быть даже поплакать — совсем немного. Рассказать о том, как она устала, как запуталась, как совсем не знает, что делать дальше. Как это страшно — знать, что невинные люди гибнут из-за тебя, знать, что ничем не можешь помочь — ни им, ни Серёже, ни Лето. Никому. А мама перебирала бы её лохмы, прижимала бы к себе и тихо, ласково говорила бы: «Ты ни в чем не виновата, маленькая моя девочка, ты обязательно со всем справишься, я уверена». Ингрид вздохнула. Она бы всё отдала сейчас, чтобы побыть с мамой. С живой мамой. Хотя бы чуточку. … До выхода из больницы Гром добирается как будто бы в полусне. Натягивает на лицо похуистичное, непроницаемое выражение — пусть думают что у неё не сердце, а протокол, пусть считают её прежним титановым бронепоездом с пулемётными установками. Кем угодно считают, только не человеком. Присутствие спецназа сильно облегчает жизнь — сквозь живую цепь из мужчин в форме и с автоматами не рискуют соваться даже самые отбитые. Ветлин и Шубин встречают её у крыльца. Шубин коротко кивает на прощание, жмёт руку напарнику и уходит обратно в здание, чуть заметно пошатываясь от усталости. Ветлин смущённо улыбается и кивает на припаркованную неподалёку машину, приглашая следовать за собой. — Они могут отправиться следом, — Ингрид внезапно ощутила острую нехватку Рылеева в своей жизни. Его тёплой, ненавязчивой надёжности. — Оторвёмся. Устроим им мастер-класс по экстремальному вождению, — коллега придержал перед ней дверь, после чего обогнул корпус автомобиля и скользнул на водительское сиденье. — Слышал, что ты ценишь такие штуки. Да. Она была вполне способна устроить подобный мастер-класс самостоятельно. Прошлогодняя история с мусоровозом, о которой весьма активно писали в газетах, подтверждала это. Да и Погодин говорил, что она водит как угонщица. И Волков с Лето… А вот Серёжа не говорил. Наверное потому, что во все их немногочисленные поездки которые были (кроме одной, в детдом) за рулём по умолчанию сидел он. Как-то так получилось. Она никогда не задумывалась, почему. Просто садилась на пассажирское и погружалась в лёгкую дрему под едва ощутимый запах ванили и тихое звучание каких-то классических мелодий. Иногда до самого конечного пункта, иногда нет — в этих случаях они либо молчали, либо трепались о всякой малозначительной ерунде. А если ехать было далеко, как тогда, на базу, Серёжа обязательно заезжал за кофе — горячим, в бумажных стаканчиках, потому что считал, что так атмосфернее. А теперь было даже непонятно, жив ли он. Серов назвал её чокнутой, но вдруг это не так? Вдруг врача действительно подкупили… Тишина разрывается телефонным звонком. Ингрид невольно подскакивает на месте, но сразу сникает, увидев, что это всего лишь Степанов. — Да? — Я могу чем-то помочь? — вот так вот, с места в карьер, без приветствия и предисловий. — Если вдруг нужно что-то привезти, или приехать… — Нет, — подобная забота была приятной, хотя и странной. Непривычной. — Спасибо. Степанов пробурчал что-то невнятное и отключился, но моментально проявился снова — через Снэпчат, вызвав у Гром легкое удивление — она и понятия не имела, что этот мессенджер вообще у нее стоит. Видимо Сережа решил перестраховаться, когда настраивал ей смартфон после покупки (Ингрид тогда первым делом воспользовалась своими связями, чтобы проверить аппарат на программы слежения и шпионы). И не зря. Наши почти осмотрели машину. Держать тебя в курсе? Ей понадобилось около минуты, чтобы осмыслить растворившиеся после прочтения строчки текста. В глазах предательски защипало, но на этот раз — от лютой смеси облегчения и благодарности. Да. Пожалуйста. Слышал как Яшина ругается с кем-то пафосным. Судя по всему делом интересуемся не только мы. Ингрид нервно облизала губы и фальшиво улыбнулась покосившемуся на нее Ветлину. И сразу же уставилась обратно в экран, где только что пришло еще одно сообщение. Аня говорит, что для убийства заряд должен был быть в разы серьезнее. либо целью убийство не было целью, либо кто-то специально забрал большую часть, но тогда этот кто-то знал о покушении. мб даже помогал в подготовке: башня защищена технологиями, а значит это можно расценить как мухлеж с целью получить страховку. Башня же застрахована. Так? *** Дома Ингрид первым делом подхватывает на руки Пиздеца и с тяжелым вздохом зарывается лицом в кошачью шерсть, больше всего на свете мечтая о том, чтобы весь этот кошмар оказался просто дурацким сном. Вообще-то, чисто теоретически она знала, что нужно сделать — найти и допросить того сотрудника, который заявился сегодня в больницу, потому что его визит косвенно подтверждал теорию Степанова о мухлеже. Разумовский. Господи. Блять. Всё осложнялось тем, что пока что ее отстранили не только от дела, но и от работы, а мимолетная встреча не давала основания для допроса. Раньше Ингрид обязательно забила бы на этот факт, но сейчас все было куда сложнее, ведь она рисковала подставить Степанова, с которым планировала сохранить как минимум приятельские отношения. Особенно если Яшина ее уволит… Со стороны кухни донесся какой-то звук. Ингрид выронила кота (Пиздец недовольно мявкнул и порскнул в комнату) и выхватила оружие. Мрачно подумала о том, как же все поменялось всего за год — она так ненавидела огнестрелку всю свою жизнь и принципиально игнорировала табельное, а теперь… Теперь она даже не чувствовала вины за выстрел в камеру. Тот папараци сам виноват. Сам напросился. Сам… Сколько раз она слышала подобное в допросных, с другой стороны стола. И чем она теперь лучше?.. …В кухне обнаруживается Елена в своей желто-черной жилетке, раскрасневшаяся и встревоженная. А еще запахи. Жареной картошки. Грибов. Выпечки… — Привет, милая, — если женщина и встревожилась при виде нацеленного в нее ствола, то никак не дала этого понять. — Мой руки, садись. Господи, у меня не укладывается в голове. Мы с Федором пытались к нему попасть, но так и не получилось. Спецназовцы развернули машину еще у ворот… Кошмар какой-то. — Но… — слова упорно не находились, только к горлу подступил очередной комок: Ингрид вспомнила, как игнорировала обоих Прокопенко после последнего разговора с наставником, возобновив общение только в больнице, да и то по большей части Сережи ради. Сейчас она ощущала стыд, потому что не заслужила их доброты. — Я… — Да знаю я, что ты можешь все сама! Но дай ты о себе позаботиться наконец! Ингрид удивленно застыла. Нежданная гостья подошла к ней и твердым, но бережным нажатием опустила руку, сжимающую оружие. — Послушай, — голос женщины, ласковый и тихий, внезапно дрогнул. — Я знаю, что ты уже давно не маленькая… — теплая рука стянула с майорской головы отцовскую кепку и нежно погладила взъерошенное гнездо кудрей. — Но у нас с Федей сердце за тебя не на месте. Пожалуйста, потерпи немного любящих тебя стариков. Позволь помочь. — А… — пришлось сглотнуть, чтобы прочистить горло. — Где… — Его вызвали по работе. Приедет как освободится, заодно и наливки привезет. Все равно напьешься, так хоть не дряни своей обычной, — Елена сердито тыкнула в кнопку, выключая запищавшую духовку. — Но с чего… — Потому что знаю я тебя. Вообще-то Ингрид не планировала напиваться. Разве что чуть-чуть — чтобы пережить нахождение в квартире. Она хотела зайти в компьютер спецслужбы через нелегально настроенный удалённый доступ и покопаться там… Но сопротивляться этой женщине оказалось выше ее сил. Пришлось помыть руки и послушно присесть за стол. — Тощая как бухенвальдская узница, — продолжала ворчать Елена, — кожа да кости. Куда только Серёжа смотрит? Как ты вообще дожила до своих лет? Ела в последний раз когда? Вообще-то сегодня утром. В башне. Серёжа скормил ей огромную вегетарианскую кесадилью и омлет с помидорами под разглагольствования про какую-то итальянскую церковь. После её вопроса про Диснейленд он как будто бы помешался на путешествиях. И более того — он умел об этом рассказывать, вызывать робкое, но ощутимое желание посмотреть. Не то чтобы она всерьёз размышляла о путешествиях, но… Было бы здорово поехать куда-нибудь вот так, вдвоём. Куда-нибудь где никто не знает кто они такие. Где можно будет не прятаться. Свободно ходить по улицам безо всякой придурошной маскировки не опасаясь, что случайный засвет создаст кучу проблем и сломает ей карьеру. Утром. Сегодняшнее утро сейчас ощущалось как нечто, что было давным-давно. В прошлой, совершенно другой жизни. Телефон разражается громкой трелью. Ингрид поднимается на ноги и проходит в гостиную ожидая услышать Яшину, либо Степанова. Но это оказывается Юля. — Мать, привет! — голос журналистки, взбудораженный и восторженный, сплетается воедино с перестуком каблуков. — Ты даже не представляешь, где я сейчас была! Ингрид действительно не представляла. И не хотела. Но у Пчелкиной было другое мнение. — Я только что из больницы. Наш орёл жив, почти здоров и передаёт тебе свою любовь. — Что? — смысл услышанного осознавался постепенно. — Так, стопэ. В смысле? — Мыши на суку повисли, — радостно припечатала Юля, и, судя по звукам автомобильных гудков, перебежала через дорогу на красный свет. Либо в неположенном. Впрочем, ничего нового. Все как всегда. — Но как?.. — Скажем так. — Эта невыносимая женщина была невероятно собой довольна. — Одна из твоих коллег в свое время была очень неосторожна со своим удостоверением. — А… — Я вносила свое имя в журнал посетителей, а там оно, бедняжка. Так призывно краснело. Ну я и решила — чего добру пропадать, раз хозяйку больше интересует болтовня с секретаршей. Чистая ловкость рук и никакого мошенничества. Разве что с переклейкой фотографии, но… — Ты ебу дала? — голос подчинялся с огромным трудом. — Это же риск! — Да. В этом смысл. Помнишь, ты говорила, что секрет твоих рабочих успехов — именно в риске? Вот и у меня также. Кто не рискует, тот не в тренде. — Ненормальная. — От ненормальной слышу. Ты там как вообще? Ингрид вздохнула и опустилась на диван, чувствуя противную ноющую боль в груди. — Паршиво. — Врать не хотелось. Да она и не смогла бы. Юля все равно раскусила бы ее в два счета. — Как он? С ним всё хорошо? — Да, не считая периодических головных болей. Жаловался на скуку, на нехватку тебя и очень хотел домой. Ничего, теперь будет полегче, потому что я ему телефон достала. Не айфон конечно, но сойдёт. Так что достань его второй номер из чёрного списка, будь добра. Блин, точно. Она совсем про это забыла. — Ну так вот, вообще то его очень неплохо охраняют. Вокруг больницы спецназ, плюс трое ваших под дверью. Тут конечно пришлось ненадолго переодеться под медсестру… — Юля… — Это могла бы быть такая бомба! К тебе нужно приехать? — Нет, спасибо. — Ей вполне хватало общества Прокопенко. Слишком много сочувствующих в одной квартире — перебор. Хотя если бы не они, с радостью бы увиделась. — Береги себя. — И ты тоже, — она еще никогда не слышала, чтобы голос Юли звучал так нежно. — Если что… — Вот только давай без соплей, ладно? Мы с тобой — большие девочки. — Ой да пожалуйста, — кажется, Пчелкина закатила глаза. — Короче не сдохни там, а я к Олегу. Должен же кто-то поддержать и его тоже. Ах да. Точно. Со всей этой суматохой она совсем забыла про то, что Сережа друг еще и Волкова. Ну и что, что ссора. С кем не бывает. — Предохраняться не забывай. — Ингрид понятия не имела, ради чего ляпнула эту фразу. Юля не относилась к тем, кого можно задеть подобной шуточкой. — Да, мамуль. Ингрид не удержалась от улыбки и отключилась. Посидела на диване еще немного, а потом поднялась и отправилась обратно в кухню. Но как только она снова села за стол, ощутив ласковое прикосновение к волосам от все еще суетящейся возле плиты Елены, телефон зазвонил снова. Через мессенджер. Подниматься на ноги еще раз было лениво, поэтому Ингрид придвинула к себе дымящийся сбор из зверобоя, листьев смородины и мелиссы; и приняла вызов. — Хэй, привет, — донёсся из трубки взбудораженный Сонин шёпот. — У меня для тебя крутые новости! Погоди, я включу камеру. Ингрид тяжело вздохнула и прислонила телефон к чашке. А через пару секунд подскочила на месте подобно застигнутой врасплох кошке, потому что… — Какого…?! — Сюрприз! — Соня, сияющая как начищенный пятак, сидела на больничной койке в форме медсестры с наушником в ухе, а рядом с ней… — Сереженька, милый, — привлеченная ее реакцией, жена Прокопенко заглянула в экран и радостно всплеснула руками. — Мальчик мой, мы с Федей так беспокоились! Как ты себя чувствуешь? Что говорят врачи? Ты в безопасности? А… Сережа на экране залился румянцем похлеще вареных раков, и, то и дело сбиваясь на заикание, поспешил заверить, что беспокоиться не о чем. Ингрид тем временем внимательно рассматривала Соню — непривычно счастливую и без траура, в одежде медицинской сестры. Пыталась понять — как. Потому что… Окей, ладно, Юля. Юля обладала настоящим талантом проникать буквально везде. Но Соня… И, кажется, она думала слишком громко, потому что Соня вдруг пояснила: — Один из моих бывших работает тут на Скорой помощи. Мы сохранили хорошие отношения, так что… Знаешь, «Скорая» — отличный способ надуть охрану. А если еще и с формой… — Вы обе — ебнутые. — Констатировала Гром, со вздохом прикрывая глаза. — Ты и Юля. Совсем с головой не дружите. А если тебя загребут?! — Ну, вы же меня спасете, верно? — Конечно. А товарищ майор наконец-то может побыть на нашем месте, — полушутя перехватила нить разговора тетя Лена. — Вот примерно так мы чувствуем себя, когда ты ввязываешься в очередной экстрим. — Да при чем тут… — Ингрид едва не поперхнулась от возмущения, хотя Сережа и Соня всем своим видом показывали, что в целом с услышанным согласны. — Я профессионал! А она — литературный редактор! — Я бы попросила, — хмыкнула Соня, устраиваясь поудобнее. — Никогда не становись между редактором и его целью, потому что нет ничего страшнее редактора, который стремится получить нужный результат. — Я умываю руки, — Ингрид хотела демонстративно подняться с места, но теплые ладони Елены мягко, но твердо пригвоздили ее обратно к стулу. — Делайте что хотите. Неслышно зашедший в кухню Пиздец требовательно мрякнул и прыгнул к ней на колени, после чего оперся передними лапами на край стола и потянулся мордой к экрану, чем вызвал поток нежности у Разумовского и легкое чувство ревности — у нее. Они поболтали еще пару минут, после чего Соня решила, что пора уходить и, попрощавшись, отключилась. А через секунду раздался короткий, как будто нерешительный звонок в дверь. — Наверное, Федя приехал, — Елена откинула волосы со лба и вздохнула. — Совсем чуть-чуть не успел. Как хорошо, что хоть так получилось поговорить. Я так беспокоилась… — Я открою, — ладно, нелегально покопаться в компьютере спецслужбы не получится. Может оно и к лучшему. Стоило признать: ей действительно не хватало этих людей у себя в жизни. Она и сама, если подумать, далеко не подарок. Так может быть… Но сегодняшний день явно решил добить ее окончательно, потому что Федора Ивановича за дверью не оказалось. Зато оказалась Лето, бледная и потерянная, моментально вернувшая остроту отступившим было переживаниям. Ингрид сглотнула и попыталась улыбнуться, но губы как будто задревенели. Августа тоже ничего не сказала, только слегка передернула плечами и гордо вскинула голову. Какое-то время они так и стояли — молча, напротив друг друга, играя в гляделки. А потом, вдруг, Августа шагнула вперед и сжала ее в объятиях. С такой силой, что Ингрид была готова поклясться: она только что слышала тихий хруст обреченно ломающихся костей. *** Яшина вышла на связь сразу с обеими — на следующее утро. А точнее — почтила квартиру своим визитом, как раз в момент утреннего чая — своего рода абсорбента после вчерашних посиделок в гостиной, когда за молчанием и отвлекающими разговорами была безжалостно приговорена бутылка вишневой наливки. Не очень крепкой, но на фоне нестабильного графика и сильных стрессов — довольно действенной. Ингрид попыталась было прочитать настроение грядущего разговора по начальственному лицу, но потерпела полное поражение, хотя с Прокопенко Яшина была доброжелательна и любезна. Даже согласилась на чашку чая после выполнения цели визита. Что, конечно же, совсем ничего не значило. Это ведь не Прокопенко наворотили дел и отстранены от работы. — Итак, — Лидия Валентиновна закрыла за ними дверь в гостиную и подошла к окну. Несколько минут смотрела на кипящую за ним жизнь, а потом кивнула сама к себе и повернулась к обратно к подчиненным. — Не думала, что встречу тут вас обеих, но хорошо, что встретила. Если честно, опасалась самого худшего. После этого кошмара с медцентром. — Гром не в ответе за действия психопата, — пожала плечами Лето. Она сделала шаг вперед и Ингрид еле заметно поморщилась, не в силах отделаться от ощущения, будто коллега загораживает ее собой. — Да. — Яшина прикрыла глаза. — Видимо вы обе выплеснули свои нервы… иными способами. Напарницы синхронно залились краской, прекрасно понимая, о чем речь. Они долго говорили вчера — сначала в ожидании Федора Ивановича, а потом — просто потому, что ощущалось важным договорить. Среди прочего Ингрид вчера рассказала про стрельбу в больнице, а Августа — про то, как Хробостов вышел с ними на связь после отъезда из медцентра, сообщив, что вычислил Вампира. В итоге они рванули на задержание, обнаружили в квартире подозреваемого похищенную девятилетнюю девочку, и у нее сорвало крышу так, что Волкову с огромным трудом удалось предотвратить смертоубийство. — Яшина была в ярости. — Августа откинулась на спинку дивана и покачала головой. — Отстранила меня от работы до тех пор, пока не выйдет на связь. Никогда не видела ее такой. Жутко, прям мурашки по телу. — Но Вампир то хоть тот самый? — Да. И действительно все дело в крови, как ты и предполагала. Хробостов потом расскажет. Не хочу сейчас вспоминать. — Если честно, первым моим желанием было уволить вас обеих с волчьим билетом к чертям собачьим. Но вы мои лучшие опера, да и… — тут она осеклась и махнула рукой, словно отгоняла лишние мысли. — В общем, проблемы ваши я разрулила. Не спрашивайте, чего именно мне это стоило. И теперь, когда у нас забрали дело о покушении… — Что? — Ингрид сжала руки в кулаки и подступила к начальнице. Она чувствовала себя так, словно снова попала под грузовик. — Кто забрал? Почему? — ФСБ, — полковник поморщилась. — Сказали, что Разумовский слишком масштабный человек, чтобы делом занимались мы. Разумеется, генерал и я бились до последнего, но… В общем, дело забрали, охрану из больницы пришлось убрать, а твоего Сережу, насколько я знаю, сегодня допрашивали снова. Не нравится мне всё это. Очень не нравится. — Но вы ведь не думаете, что дело в мухлеже, правда? — Мухлеже? — Яшина выглядела удивленной. — Откуда ты… Впрочем, не отвечай. Не хочу знать. Теория мухлежа на данный момент признана нами недостоверной, хотя теперь это ничего не меняет. Ладно, довольно лирики. Я надеюсь, что вы обе проспались и находитесь в адеквате. Я поручилась за вас перед генералом лично, хотя пока что раскидаю вашу команду по другим тройкам, чтобы была психологическая страховка. И сниму с вас Весельчака. Так будет спокойнее. — Значит, — в голосе Лето звучала плохо скрываемая надежда, — мы можем вернуться к работе? Яшина окинула их внимательным долгим взглядом и улыбнулась. — Да. Можете. *** Следующие два дня проходят в обычной рабочей рутине. Удивительно, но теперь, когда они с Лето проговорили ситуацию, а Весельчаком занималась новособранная тройка из Степанова, Волкова и Донниковой, Ингрид ощущала себя увереннее. Да и тот факт, что Сережа звонил ей из больницы вопреки врачебному запрету на телефоны, сильно облегчал ситуацию. Как будто она должна была рухнуть в пропасть, но в последний момент завалилась в другую сторону. Странное дело, но оказывается, каким-то непостижимым образом, она умудрилась обрасти людьми, которым на нее не плевать, хотя по всем законам здравого смысла должно было быть иначе. Впрочем, Ингрид не возражала, хотя единственным, кого ей действительно хотелось видеть-слышать, был Разумовский. …Однако она была совершенно не готова увидеть его сидящим на лестнице, когда вернулась со смены раньше обычного — на месте убийства пахло шашлыком от установленного неподалеку мангала, и ее вырвало. А Жучихин и Кизлов, к которым ее «прикомандировали» до поры до времени, не захотели ничего слушать и послали домой — приходить в себя. Ингрид не слишком нравилось подобное отношение — она, в конце концов, не ребенок и не стажер; но сейчас, глядя на смущенно улыбающегося Сережу в чужих шмотках, была почти довольна тем, как сложились обстоятельства. Почти. — Тебя что, уже выписали? — Я сбежал. Ингрид вопросительно приподняла бровь. — Мне осточертело лежать и я ушел, — он дождался, пока она закончит возиться с ключом и проскользнул за ней в квартиру. — Ну как ушел. Пришлось сделать пожертвование главврачу, чтобы он меня отпустил и нашел новые вещи. Не в пижаме же ходить по улице. — Это было бы в твоем стиле, — недовольно проворчала Гром, скидывая кроссовки куда-то в угол. — Ебнутый. У тебя же сотрясение. И ушибы. — Скучать я могу и дома. Все равно они только перестраховывались… А кто тут такой любопытный? — последние слова относились к выглянувшему в коридор Пиздецу. — Ты скучал по мне, да? Скучал? Кот вякнул что-то на своем языке и попытался сбежать — не слишком старательно, потому что в следующий момент уже довольно урчал на руках и агрессивно облизывал хозяйский подбородок, то и дело поддаваясь соблазну сделать кусь. Ингрид тяжело вздохнула, осуждающе покачала головой и прошла в комнату. Нет, она и сама пару раз практиковала побеги из больницы, но ведь это было совсем другое… — Меня бы не отпустили, будь все на самом деле плохо, — словно почувствовав ее скепсис, Сережа отпустил кота и последовал за ней. — И я обещал держать его в курсе своего состояния. И пить таблетки. — Какие таблетки? — раздражение ушло, сменившись тревогой. — От головы. И ещё мне нельзя телефон, компьютер, книги и музыку в наушниках. Отличный повод забить на работу, тебе не кажется? — Забить на работу? Кто ты такой, и куда дел моего сожителя? — Ингрид постаралась придать голосу максимальную серьезность, но безуспешно. Теперь, когда первая эмоциональная волна схлынула, она была очень рада его видеть. — Ты не обидишься, если мы поговорим потом? — Сережа натянул на руки целлофановые пакеты и закопался в шкаф, выуживая из глубины свое любимое фиолетовое полотенце, — Мне очень нужно смыть с себя… все это дерьмо. — Ну… Ладно, — Ингрид вздохнула и подхватила на руки опрометчиво прыгнувшего на кровать кота. По большей части для того, чтобы отвлечься и не брякнуть Серёже, что боится оставлять его в одиночестве. Он наверняка поймёт, но она будет чувствовать себя глупо. Здесь же не больница. Здесь нет никого кроме них двоих и кота. Разумеется все будет хорошо. С её стороны будет гораздо продуктивнее заварить чай и разогреть какую-нибудь еду. А потом, когда Серёжа закончит с душем, они наконец-то смогут провести время вместе. Бояться нечего… Однако, через полчаса Ингрид послала все к чертям собачьим и залезла в то отделение гардероба, где Сережа хранил свои халаты. Хотела выбрать красный, с тигровыми полосами и меховой оторочкой, но в итоге остановилась на холодно-фиолетовом с длиннющими рукавами, подобно тем, что были в кино на эльфийских платьях. Четкого плана у нее не было, но все решилось само собой, когда нарушив его уединение одновременно со стуком (своего рода ответочка за особняк), она обнаружила, что Разумовский решил не размениваться на душ и залег в ванную. — Ты уверен, что это правильно при сотрясении? — Она чуть теплая, — Сережа прикусил губу и постучал пальцем по бортику, наполовину пребывая в каких-то своих мыслях. — Тебе идёт. — Ну… — Ингрид погрузила руку в белоснежную, пахнущую лавандой пену. Вода действительно была прохладной. — Не возражаешь, если я присоединюсь? Сережа ничего не ответил, только помотал головой, давая понять, что ничего не имеет против. Это была совсем не та реакция, которой она ждала, но отступать было некуда, поэтому Ингрид спустила с себя халат (она надеялась, что это было хотя бы вполовину также красиво, как в кинофильмах) и, перешагнув через него, залезла в ванную. Устроилась между коленей своего партнера и с довольным вздохом откинулась спиной ему на грудь. Почувствовала, как его руки сомкнулись в кольцо на животе. Почувствовала, как он прижался подбородком к ее макушке. Подумала о том, что в нормальных парах воссоединение после больницы проходит совсем не так, а водные процедуры это святое, и послала все к черту. Если бы Сережа не хотел, чтобы она была здесь, он сказал бы как есть. Но он не сказал. — Когда… у меня был приступ из-за ссоры с Олегом, мне звонил Бутуханов. Его голос разрезал тишину так внезапно, что Ингрид вздрогнула. — Бутуханов? — это было последнее, о чем ей сейчас хотелось разговаривать. — Это же… — В очередной раз предложил мне сдать соцсеть. Я сказал, что они получат желаемое только через мой труп. — А через некоторое время, — кажется, до нее начинало доходить, — на тебя совершается покушение. Я правильно понимаю? Если всё действительно так, то неудивительно, что дело забрали. Заказчик начинал заметать следы. — Да. Я не хотел говорить об этом в больнице, но… Полная картина такова, что взломать защиту башни можно только работая в самой системе. Изнутри. Ну и конечно же быть гениальным программистом. — Но погоди, — Ингрид отстранилась и развернулась, чтобы видеть его лицо. — Ты же единственный, кто подходит под описание. Сережа помотал головой и со вздохом притянул ее обратно. Гром не сопротивлялась, только вжалась в него как можно крепче, чтобы скрыть нарастающую тревогу. — Ирония судьбы состоит в том, что я сам привел во Vmeste этого человека. Помнишь, когда ты только познакомилась с Лето? Как будто она могла забыть. Самые яркие эмоции от зачисления в штат. Самое неожиданное дружелюбие там, где по всём законам логики должна была быть ненависть. — Ее тогда еще муж достал ей личные дела работников спецслужбы из их архива, которые она переслала тебе. — Да. Ты тогда смотрел их вместе со мной. — Я заинтересовался. Взломать такую структуру далеко не так просто, как тебе кажется. Мне понадобилось два дня. А я — гений. — И скромность — твое главное достоинство. — В общем, я связался с ним и предложил работу. Он отличный спец. Настоящий талант. И когда… В общем, я понял, что систему взломали и что во всей башне есть только один человек, способный на это. Кроме меня, разумеется. Именно поэтому мне было так важно достать планшет. Хотел понять, насколько всё плохо, ведь не было никаких гарантий, что он не продал на сторону и всё остальное. Это была бы катастрофа. — Серёжа помолчал, собираясь с мыслями. — Но мне повезло. Он оказался хорошим парнем, которого приперли к стенке надавив на безопасность детей и бывшей. Сам пришёл. Рассказал, что и как. И мы придумали план… — он протянул руку и утянул с бортика один флакончиков. Выдавил немного пахнущей хвоей субстанции и начал втирать ей в плечи. Ингрид втянула воздух носом и чуть подвинулась, давая больше пространства для маневра. — Я назначил его исполняющим обязанности. Естественно с расчетом на то, что за ним следят. Но всегда существует вариант, что это была просто игра и я совершил непоправимую глупость. А еще — что его убьют. Или меня убьют. Или воспользуются неожиданностью с малым количеством заряда, и подставят. Ни один из этих вариантов мне не нравится. — И что ты предлагаешь? — озвученное звучало совсем не весело. — Не знаю, — он тяжело вздохнул и прижал ладони к ее лопаткам. — Можно тебя спросить? — Конечно, — Ингрид придвинулась обратно, мысленно отметив тщательно скрываемое напряжение. — Если вдруг обстоятельства сложатся так, что мне придется уехать. Ты поедешь со мной? — Чо?.. — на долю секунды ей показалось, что она ослышалась. — Вопрос, — его губы тронула полная горечи усмешка, — разумеется, риторический. — Я совсем не так представляла твое возвращение. — Совсем не то, что ей следовало ответить, но слово, как известно, не воробей. Ничто и никто не воробей. Кроме воробья. — Да, я тоже. — Сережа вздохнул и легонько тыкнул пальцем в кончик ее носа. — Извини. Нужно было сразу понять, что у тебя другие планы. — Ты такой дурак, — Ингрид провела рукой по зарубцевавшемуся крестообразному шраму у него на груди, внутренне поежившись от количества его собратьев на плечах и руках. Это выглядело жутко, даже уродливо, но она поймала себя на том, что Разумовский еще никогда не казался ей красивее, чем сейчас. — Разве я сказала, что это плохо? Разве что вода могла бы быть потеплее. Вместо ответа Сережа вытянул ногу и повернул вентиль, пуская из крана кипяток. Гром хмыкнула и сползла на пару сантиметров вниз. — Может, — он поймал ее ладонь своей ладонью, — продать все это к чертям собачьим? — Ебу дал? Ты же столько вложил в эту компанию. В соцсеть, в Марго, в… да даже в башню! — Да пропади она пропадом, эта башня. И компания, и соцсеть, и… Вот разве что Марго жалко. Но как раз ее будет несложно сохранить… — Сереж. Ты меня пугаешь. — Я боюсь. Это прозвучало так просто и обыденно, что Ингрид не выдержала и пересела, развернувшись к нему лицом. — Знаю, это звучит малодушно и трусливо, но это правда. Мне страшно. Страшно, что я подставлю под удар тебя, — его голос дрогнул на долю секунды. — Если они тебя вычислят… Это моя вина. Нужно было пользоваться мессенджером с удалением сообщений, но мне так хотелось иметь возможность время от времени перечитывать переписку. Мне тебя не хватало. И к тому же начались все эти конфликты… — Сережа помотал головой и закрыл лицо руками. На его груди блестели капли воды. Его тело виднелось под ее толщей — пена почти полностью растворилась. — Нужно было быть осторожнее, но моя дурацкая самонадеянность. Симка без регистрации, все такое. А теперь… — Мы придумаем что-нибудь, обязательно, — она подалась вперед и поцеловала его, отчасти надеясь, что у неё перехватят инициативу, но Серёжа не стал этого делать. Он отстранился и с какой-то отчаянной надеждой посмотрел на неё. — Олег про меня спрашивал? Он так и не пришёл. Даже не дал о себе знать. Он спрашивал про меня? — Нет, — Ингрид тяжело вздохнула. Она была не в силах соврать и до последнего надеялась, что этот вопрос обойдёт её стороной. — Не спрашивал. Более того — когда она попыталась расспросить его, Волков заявил, что его произошедшее не касается (услышавшая это Августа смерила его взглядом, полным презрения и врубила тотальный игнор). Но об этом Разумовскому знать не стоило. — По крайней мере при мне, — она понятия не имела, зачем говорит это. И для кого. — У него много работы… — Как и у всех. — Серёжа откинулся на бортик ванной и запрокинул голову к потолку. — Знаешь, ко мне даже заглянул К… Степанов. — Тут он улыбнулся. — До последнего делал вид что пришел исключительно работы ради. А Олег… В целом, довольно показательно. Но я не в обиде. Ингрид пожала плечами и ничего не ответила. Не знала, что нужно отвечать. Хотела дотронуться, отвлечь, утешить; но не была уверена, что сейчас это необходимо. Сама она предпочитала переживать подобное в одиночестве и пыталась решить — стоит ли ей сейчас уйти, чтобы он мог справиться со всем этим. Зря она вообще к нему полезла. Нужно было отнестись с уважением к завуалированной просьбе дать побыть одному, а не ломать чужие границы ради собственных хотелок. — Если бы ты только видела, — Разумовский протянул руку и скользнул костяшками по ее щеке. Очертил пальцем линию скулы и подбородка, заправил за ухо прилипшую к лицу мокрую прядь. Придирчиво осмотрел результат и перекинул волосы на другое плечо, открывая шею. — Какая ты красивая. — Может, — она никогда не понимала, как у него так получается. Вроде совсем недавно говорил про Олега — нарочито небрежно, с тщательно скрываемой болью, а сейчас вот пожалуйста — тихие, ласковые интонации, почти что шепот. Да еще и тему так резко сменил. Как будто канал переключился. Человек-недоразумение. Дурак рыжий. — Тогда поцелуешь меня уже? Разумовский послушно подался вперед и осторожно дотронулся до ее губ своими, словно спрашивая разрешения. Ингрид углубила поцелуй и, в целях обоюдного удобства, уселась ему на бедра, с удовлетворением ощутив, как его тело наконец-то начинает реагировать на нее. И пусть только попробует заикнуться про Птицу. Эта пернатая мразь и без того слишком долго им мешала… — Подожди… — Начинается. Она убьет его, рано или поздно. Совершенно точно убьет. — Нам нужно… Лично ей было нужно чтобы он приподнял ее наконец за жопу и насадил на себя, желательно — не прекращая целовать. Но… — Я знаю, ч-что сейчас не самый подходящий м-момент, но потом у меня может не хватить решимости. — Ты что, предложение еще раз собрался сделать? — это будет ударом ниже пояса, потому что сейчас она морально неспособна сказать «нет». — Нам нужно поговорить. — в его голос вернулись твердые и холодные интонации. — Мне нужно кое-что тебе рассказать. Давно следовало рассказать. Это очень важно. Пожалуйста. — Ладно, — Ингрид вздохнула и заставила себя подняться. — Давай тогда выбираться, потому что здесь разговора не получится. — Она подняла с пола халат, но не стала в него заворачиваться — сначала нужно было свалить в гостевой душ и смыть с себя мыльную воду. В конце концов, раз Сережа не стал ссылаться на Птицу или еще какую-нибудь хрень, значит дело действительно очень важное. Они поговорят, а потом уже можно будет продолжить, на этот раз — на кровати. Надо будет только уточнить — не опасен ли секс после ЧМТ. Может быть действительно лучше повременить? И как она не подумала об этом сразу, чертова извращенка. — Приходи на кухню. Я буду ждать.