Живи, сохраняя покой. Придет весна, и цветы распустятся сами.

На самом краю обрыва стояли две фигуры в белых одеждах, развевающихся на ветру. Из-за смога, что окутал, казалось, всю землю, парни не сразу смогли разобрать кто именно там стоял. Вестник бездны с магами открыли перед ними портал и заставили войти в него, поэтому они даже не понимали где находились… но судя по запаху гари и удушливой пелены дыма их недалеко увели от места, где они оказались из-за печати перемещения совсем недавно. Возможно, они просто поднялись чуть выше, не более того. Лишь ближе подойдя к двум фигурам, Тарталья смог рассмотреть их лица и наконец узнать… он замер, шокировано уставившись на Итэра, стоящего рядом с принцессой бездны. Это было по-настоящему неожиданное зрелище, вводящее в ступор. У него в голове не укладывалось, как такой чистый, добрый человек, который, казалось, должен был унаследовать все знания своего мастера и пойти по праведному пути, став настоящим благодетелем… сейчас стоял с той, по чьей вине проливалась кровь не только заклинателей и демонов, но и невинных людей. Тарталья искоса взглянул на Кэйю, что ни капли не поменялся в лице. Парень держал на спине Огаву и лишь хмурился, но хмурился не из-за странной, Аякс бы даже сказал, несовместимой парочки, стоящей перед ними, а скорее из-за ситуации, что могла повлечь за собой весьма неприятные последствия. — Госпожа… — подал голос вестник, желая привлечь к себе внимание Люмин. Однако девушка подняла руку, заставив одним лишь движением его заткнуться, и продолжила о чём-то говорить с Итэром, что в это время смотрел куда-то вниз с непонятным выражением на лице. Заметив на себе негодующий взгляд Тартальи, Кэйа тихо объяснил: — За день до того, как ты пришел на пик Цисин, Люмин забрала Итэра к себе в бездну. Хули-цзин нахмурился и глянул вновь на парочку. На уме крутилась одна единственная мысль: неужели он теперь на стороне своей сестры?… Тарталья не так уж и долго был «младшим братом» для Итэра, однако за это время успел понять, что он за человек. В самом начале, когда лис только познакомился с ним, он думал, что блондин наивный дурачок: Его поведение иногда вводило его в ступор, его ход мыслей иногда раздражал, его доброта, что, казалось, не знала границ, воспринималась как нечто детское, невинное… в самом деле люди очень часто путают глупость, простоту и наивность с добротой… и хули-цзин был тем самым недалеким идиотом, что перепутал эти понятия и мысленно повесил на Итэра табличку «глупец». Однако, все ближе знакомясь с ним, все больше узнавая, Тарталья понял, что единственным глупцом был он. Блондин имел по-настоящему чистое доброе сердце, он мог открыться людям и умел верить им… и возможно, из-за того, что Аякс когда-то утратил все это, раздражение каждый раз кипело в нем, когда шисюн показывал ему то, чего теперь не было у него. Аякс искренне тогда считал, что какое-либо доверие утратил навсегда. Он не мог открыться никому, не мог принять чужую доброту, потому что всегда ожидал ножа в спину… Лишь спустя долгое время он вновь научился доверять, ценить дружбу и верить… в такое понятие как любовь. Да, конечно ему пришлось пережить такое явление как приход Кэйи в его жизнь со своими тараканами в голове и развилкой дорог… однако и он ведь тогда запутался и стоял на распутье. Ведь и он был тем мудаком, который пробрался на пик, словно крыса. Ведь и его считают предателем ученики школы Цисин. Они одного поля ягоды. Но Итэр… Итэр тот, кому Тарталья безмерно благодарен за то, что заставил открыть глаза, за то, что проложил начало этой дороги, на которой он смог наконец измениться. Хоть многие и говорят, что человеческая душа — потёмки… и что невозможно хорошо разбираться в людях, однако Аякс почему-то был уверен, что чистоту и доброту этого юноши никому не по силам запятнать. Даже Люмин. Но… что же касается принцессы? Эта пара все еще продолжала стоять у края обрыва и о чём-то разговаривать. Вернее, девушка о чём-то вещала своему брату, глядя на бледное лицо Итэра, с которого сошли все краски. О чем именно она ему говорила было непонятно, однако судя по выражению парня, тема была не из приятных. Наверняка Люмин все еще пыталась убедить его встать на ее сторону, но какие средства она использовала для этого — оставалось загадкой. — Почему она только сейчас решила переманить его к себе? — тихо обратился к Альбериху Тарталья. Кэйа хмыкнул. — Когда-то я спросил у неё, почему она просто не заберёт себе младшего братика и не убедит его в правильности своего пути. Почему она просто не внушит ему свои идеи. На что она ответила мне: «он должен сам прийти к тому, к чему я шла все эти годы. Он должен сам понять какие убогие личности скрываются под масками добродетельных даосов, он должен сам понять, какой этот мир прогнивший. Я покажу ему все это, немного приподниму шторку, для того, чтобы он сам пришел ко мне, когда будет готов.», — Парень расплылся в улыбке, — однако… по всей видимости, одна кровь — не значит одинаковое мышление. Итэр совершенно другой человек, с совершенно иным мировоззрением. Возможно, если бы она его забрала еще тогда, когда он не вырос и не сформировал такой взгляд на жизнь, он стал бы таким же как она… но увы. Тарталья внимательно стал рассматривать две фигуры. Эти двое — упрямцы, что навряд ли поменяют своё мышление и свою дорогу. Лис не был хорошо знаком с Люмин, однако он был уверен, что эта черта характера у них в крови. Но… к чему все это приведёт? Разве смогут эти люди прийти к чему-то единому? Этот вопрос заставил внутри почему-то все сжаться. «Гэгэ… интересно видишь ли ты все это? И Каково наблюдать за тем, в какой ситуации оказались твои ученики?» — подумал Тарталья, хмуря брови. — Теперь ты знаешь всю правду. — послышался голос Люмин. — и теперь, выбор за тобой. Девушка протянула кинжал Итэру, сверля его взглядом. Парень не сразу принял оружие в руки, несколько минут стоя и как будто пребывая в размышлениях. Вид его был печальный. Блондин тяжело вздохнул и поднял голову к небу, сжимая губы в тонкую полоску. Его глаза блестели от проступивших слез… Кэйа заметно напрягся. Маги бездны, которые все это время стояли молча позади, быстро приблизились к ним и, забрав со спины Огаву, крепко схватили их, чтобы парни не смогли вырваться. Лис, оскалившись, дернулся, когда вестник взял на руки тенгу… однако бережное обращение с мальцом, заставив его умерить пыл. Он обратил своё внимание теперь на Итэра, стоящего на месте с кинжалом. Удивительно… но сердце не сжималось от страха. И Тарталья сам не мог понять причиной тому было то, что он где-то в глубине души верил, что парень не сделает ничего плохого, или же он готов был принять даже такой исход как смерть… он устал. Банально устал переживать смерть близких, испытывать страх, отчаяние и печаль. Чжун Ли жив. Это… главное. Это очень хорошо. И Тарталья бы безумно хотел увидеть его вновь и обнять. Просто прикоснуться… просто побыть рядом. Он ужасно скучает и ужасно хочет знать всю правду, почему же он вот так его оставил… но признаться честно и такой конец его уже вполне устраивал. Да, устраивал. Лишь бы увидеть Чжун Ли перед этим. Увидеть и прикоснуться. А все остальное уже не важно… Лис, задержав дыхание, вцепился взглядом в ногу Итэра, когда блондин сделал шаг в их сторону. Кэйа попытался вырваться из рук магов, однако хули-цзин стоял неподвижно. Какое-то странное спокойствие овладело им в эту минуту. Ему словно было незачем теперь гнаться и стараться что-то делать. Чжун Ли живой и в безопасности… Огава… он был уверен отчего-то, что бездна его не тронет. Ребёнка, пережившего такое, наверняка попробуют забрать к себе и сделать слугой бездны, но это ничего страшного. Он будет в безопасности. Он будет жить. А Тарталья… быть может избавит своих близких от несчастья в виде ходящего лиса. Хороший конец. Он наблюдал за фигурой Итэра почти не моргая, но из-за мыслей, что вспыхивали в голове одна за другой, его взгляд был как будто подернут дымкой. Но глаза лиса быстро прояснились, когда прозвучал голос блондина: — Тебе… пришлось так много пережить одной. Мне очень жаль… жаль, что я не был рядом и не смог тебе помочь и поддержать. — парень развернулся к Люмин со сложным выражением лица. Казалось, тот испытывал в эту секунду миллион эмоций, его глаза бегали, он никак не мог посмотреть на свою сестру. — Но пойми, твои действия несут лишь страдания и утраты людям. Так нельзя. — Итэр, не читай мне лекции. Я не хочу слышать ничего о «добре» и «зле». Эти понятия давно размыты. Блондин сжал губы, глядя на кинжал. Он замолчал, видимо, осознав наконец, что с ней бессмысленно спорить и бессмысленно пытаться переубедить. Парень пытался это сделать на протяжении всего того времени, что он пробыл в бездне рядом с Люмин. Итэр рвано вздохнул, сделав маленький шаг к сестре. Уже было предельно ясно, что он не примет ее сторону и не сможет никому навредить, Тарталья был уверен, что он вернёт кинжал в руки девушки. Но что дальше? Что сделает принцесса после этого? Их пути уже давно разошлись и они не смогут больше идти плечом к плечу. — Ты устроила эту бойню. — прошептал блондин, — заставила биться не на жизнь, а на смерть заклинателей и демонов, чтобы очистить мир от «зла» и преподнести спокойную мирную жизнь обычным людям. Но посмотри на них, прямо сейчас они страдают больше всех от этого беспорядка. — Терпение — залог успеха. Когда все уляжется они смогут жить счастливо, не страшась ни демонов, ни лживых лицемеров в одеждах заклинателей. — Когда все уляжется, этим смогут насладиться лишь те немногие, кто вообще сумел остаться в живых. — нахмурил брови Итэр. Люмин молча смотрела на него. Она уже не собиралась с ним разговаривать на эту тему, не собиралась спорить и убеждать, что она желает людям лишь лучшего… нет. Она предоставила брату выбор. И прямо сейчас Итэр должен наконец поставить точку в их судьбе и в их взаимоотношениях. Либо он с ней, либо против неё. Либо он идёт рука об руку со своей сестрой, либо они отрекаются друг от друга. Если парень отдаст ей клинок, значит они станут заклятыми врагами. И Итэр понимал все это. Он тоже замолк, больше не пытаясь дозваться до Люмин. Рядом с обрывом воцарилась мертвая тишина. Судя по всему, для одной лишь Люмин решение Итэра было важно, остальные же стояли с таким видом, будто перед ними ничего необычного и ничего стоящего их внимания не происходило. Впрочем, это было и не удивительно. Орден бездны все равно бы продолжил идти к своей цели, несмотря на выбранную сторону юноши. Их не волновал блондин, так как в любом случае принцесса оставалась с ними. Юноша в белых одеждах поднял голову и наконец посмотрел прямо в глаза Люмин. В его взгляде читалась решимость. Он сделал твёрдый шаг к ней. — Хорошо. Я сделал выбор. — Он немного приподнял кинжал и взгляды брата и сестры упали на его поблёскивающее лезвие. — Я не был рядом с тобой, когда ты упала в бездну отчаяния, когда тебе пришлось пережить все те ужасы… однако я буду с тобой сейчас. Не успели глаза парней расшириться от удивления, как Итэр сделал быстрое движение вперёд. Люмин опешила, вцепившись в плечо своего брата, она опустила голову и взглянула на рукоять кинжала, что торчала в ее боку… кажется девушка сама не могла поверить в то, что сейчас произошло. Ее взгляд вновь вернулся к лицу брата, как будто спрашивая его взаправду ли все то, что она видит. Слеза сорвалась с ресниц Итэра, он прижал к себе Люмин и крепко обнял, уткнувшись в шею. — Я не могу тебе позволить и дальше делать все эти ужасные вещи. — его рука легла на голову девушки, мягко, нежно поглаживая по волосам. — но я буду рядом с тобой. Я составлю тебе компанию в пути к вратам подземного мира. Я больше не оставлю тебя одну. Слова произнесённые парнем были словно ударом тяжелой дубинки… от осознания, Тарталья резко дернулся, желая высвободиться из рук магов бездны, благо те тоже были ошарашены происходящем и не смогли вовремя его остановить. Лис сумел вырваться и тут же рванул вперёд, к двум фигурам. Однако… как бы быстро он не бежал, Аяксу было не дано остановить Итэра. Глаза Люмин стали красными и влажными… она не пыталась оттолкнуть от себя брата, наоборот прижала к себе сильнее и обняла в ответ. Хули-цзин был уже почти рядом с ними, казалось, если он протянет руку, то сможет схватить идиота в белых одеждах, зовущегося его «старшим братом»… однако он не успел. Прямо перед ним эти двое рухнули вниз, в бездну объятую пламенем. Тарталья замер с трясущейся протянутой рукой, что сжимала один лишь воздух. Он смотрел вперёд, туда, где ещё секунду назад стояли брат с сестрой, но видел лишь бескрайнее небо, заволоченное тяжелыми суровыми тучами. Гроза уже вовсю бушевала совсем неподалёку от них. Она как будто была вне себя от картины, что развернулась прямо перед ней. Что было дальше хули-цзин помнит лишь отрывками. По всей видимости, Кэйа, воспользовавшись шоковым состоянием магов бездны, вырвался и разделался с ними… а после… почти тащил на себе лиса, что плёлся словно живой труп, невидящий и не слышащий ничего, и ещё и Огаву. Как долго они шли и куда Тарталья понятия не имел, однако когда он уже более-менее пришел в себя, он сидел на полу в храме и пялился в одну точку. А если быть точнее, на статую какого-то божества, стоящую перед ним. Храм был пуст, по крыше стучал ливень, где-то неподалёку горели найденные Кэйей свечи тёплым светом, отбрасывая от небожителя и прочих предметов причудливые пляшущие тени. Было тихо… монахи видимо сбежали, как только почуяли опасность, поэтому в помещении не было никакой суеты и разговоров и беготни. Один лишь Альберих возился где-то и был слышен скрип пола от его шагов. Его мурлыкание под нос какой-то незамысловатой песни успокаивало и приносило какое-то тепло, в котором ужасно нуждался сейчас Тарталья. Каждый по-разному справляется со своими переживаниями и теми событиями, что пришлось им пережить. Кэйа иногда напевал какие-то мелодии, когда его что-то очень сильно волновало, но он не мог или не хотел показывать этого. Даже когда он был очень сильно зол, чтобы успокоиться, он мурлыкал песни либо под нос, либо про себя. Тарталья смутно вспомнил, как парень издавал эти звуки, когда проводил ритуал в пещере… Послышался тяжёлый вздох. Лис перевел ленивый взгляд на синеволосого, что вышел из-за статуи с фруктами в руках. Вид его был ужасен. Лицо уставшее, с синяком и порезами, одежды изорваны… но явно не мечами врагов, по всей видимости, пока он тащил их на себе, ветки и острые камни, попадающие на пути, испортили его ханьфу. Кэйа обратил своё внимание на Тарталью и, заметив, что тот уже осознанно разглядывал его, бросил ему яблоко. — Думаю нам нужнее эти подношения, чем этой статуе. — хмыкнул тихо парень. Он приблизился к Аяксу и уселся рядом, облокотившись о стену. Нет, он не собирался заводить сейчас с ним душевный разговор и пытаться успокоить его, не пытался поддержать. Они оба молчали, глядя на небожителя стоящего напротив них. Лишь спустя некоторое время Кэйа подал голос: — Надеюсь, там, наверху они наблюдают за нами с чашей прекрасного вина. — усмехнулся Альберих, откусывая яблоко. — и наслаждаются представлением. — Мы в храме, они должны ведь нас слышать, так? — проговорил вымученным голосом Тарталья, — так вот, знайте, что вы все мудаки. Кэйа устало улыбнулся, лениво прожевывая кусок яблока во рту. А что насчёт Чжун Ли? Он тоже мудак. Без сомнений. Но Тарталья скажет это ему, глядя в глаза. Интересно что он там сейчас делает на небесах, пока его ученики танцуют вальс со смертью. Быть может тоже просто наблюдает с чашей вина со всеми остальными? Быть может наблюдает, не в силах ничем помочь. Может он стал собачкой, привязанной на цепь небесным владыкой? Кто знает… но факт остаётся фактом: творится хаос, он сидит здесь словно побитая шавка, Итэр лежит мёртвый со своей сестрой где-то на камнях в луже крови и переломанными костями… а старейшины Чжун Ли нет. Капли дождя затарабанили ещё яростнее по крыше, гром загремел оглушающе. — У-у-у, кажется кому-то не понравились наши слова? — протянул Кэйа, заметив эту перемену в погоде. — Пошли они нахер. — чуть ли не прошипел лис, — клянусь, как только у меня будет все девять хвостов, я стану их кошмаром. Я поубиваю всех этих божков и покажу людям какие они на самом деле ничтожные лицемеры. Парень дернул рукой и меч, тут же показавшийся из ножен, в одно мгновение отрубил статуе голову. Та упала с грохотом на пол и прикатилась прямо к их ногам. — Именно так и будут лететь их головы. — сказал Тарталья и вдруг зашёлся в сильном приступе кашля. Он прикрыл себе рот и отвернулся, стараясь прокашляться… после чего равнодушно взглянул на кровь на своей ладони. Кэйа хотел дать ему подзатыльник из-за того, что лис его ослушался и вновь воспользовался своей ци и мечом… однако его рука замерла в воздухе, когда он увидел, как из носа хули-цзин стала обильно идти кровь, пачкая все одежды. Тарталья весь побледнел, ему резко стало плохо… он сидел в предобморочном состоянии, еле удерживая голову. Кэйа подскочил на ноги, на него смотря, но тут же сел обратно на корточки перед ним и принялся слегка стучать ему по щекам, чтобы тот не отключился. — Эй, эй, эй, если ты сдохнешь прямо сейчас, разве не станешь посмешищем для этих упырей на небесах? Ох, твою мать, Тарталья! Лис, схватил его за руку, останавливая. Его кадык дрогнул, брови нахмурились, но он все равно вяло проговорил: «все в порядке. Угомонись.» — Ты что, совсем… Не успел Кэйа договорить свою тираду, которую хотел обрушить на этого бестолкового дурня, как вдруг земля стала как-то подозрительно трястись. Не сильно, однако ощутимо. Вода в красивой расписной чаше, которая стояла рядом со статуей, покрылась рябью. Парни тут же замолкли, глядя на ее черную поверхность. На душе стало неожиданно тревожно, и Альберих и Тарталья не знали плакать им или смеяться… ведь вся эта чертовщина стала происходить сразу после их неуважительных обращений к небесам. Небожители игнорируют молитвы и мольбы о помощи людей, однако отреагировали на их брань и недовольства? Лис нахмурил брови, из-за чего на переносице образовалась складка. Дрожь никак не унималась. С потолков что-то стало сыпаться, в то время как гроза на улице стала ещё яростнее и неистовее. Хули-цзин поднялся с трудом на ноги, держась за Кэйю. Что творилось они понятия не имели, но это им очень не нравилось… парням хотелось верить в то, что все это устроили как-то заклинатели и демоны, сражающиеся прямо сейчас, вот только разыгравшаяся погода наводила на дурные мысли, абсурдные… однако Тарталья желал как можно быстрее покинуть храм. Так как у него еле хватало сил, чтобы идти самому, синеволосому вновь пришлось поднять на свои руки Огаву, после чего они тут же поспешили к выходу. Паника охватившая их и страх были беспочвенны… ведь так? Тогда почему же сердце вдруг так сжалось и появилось такое сильное предчувствие опасности? Самый первый на улицу вышел Тарталья. Из-за холодных капель дождя он почти сразу же промок, стоило ему выйти из-под крыльца. Поёжившись, парень медленно пошёл вперёд, оглядываясь по сторонам. Рябь на воде, дрожь… они могли быть вызваны столкновениями сильных противников совсем неподалёку. Однако… все было тихо и он не ощущал никакого присутствия. Это было очень странно. Кэйа остался с Огавой под крыльцом, внимательно вглядываясь в тени деревьев, он не спешил сокращать между ним с Тартальей дистанцию, предпочитая лишний раз не высовываться под ливень вместе с ребёнком, у которого и без того проблем хватало… как только хули-цзин осмотрел все вокруг и так и не смог обнаружить никакой опасности, что им могла угрожать, он хотел двинуться обратно к храму, чтобы вновь укрыться от холодного ветра и дождя в тёплом помещении, но не успел он ступить и шагу, как между ним и Кэйей стала подниматься пыль. Тарталья сразу же насторожится и отступил. «Неужели Дилюк и главы школ не справились с Дотторе…» — подумал он, наблюдая за этим странным явлением. Воздух вокруг них как будто становился с каждой секундой тяжелее, атмосфера накалялась, вызывая табун мурашек у лиса и Альбериха, который крепче сжал тенгу, готовясь уже к худшему. Небо, в котором то и дело сверкали молнии, казалось почернело ещё сильнее, хотя казалось куда уж больше… Кэйа уже намеревался выйти и приблизиться к Тарталье, как вдруг в то место, где стеной поднялась пыль ударила молния, ослепив парней. А когда они открыли глаза… увидели перед собой фигуру в светлых одеждах. От него исходила такая сильная светлая аура, что лис в миг почувствовал себя жалкой букашкой на его фоне. Мужчина, появившийся из ниоткуда, открыл глаза и посмотрел прямо на хули-цзин. У парня сердце пропустило удар, когда он всмотрелся в красивые правильные его черты и… узнал в нем ту самую статую небожителям, которой он несколько минут назад отрубил голову. В его руке уже находился обнаженный меч… как будто его выдернули прямо с поля сражения, или же… он заранее подготовился, чтобы явиться и, не тратя времени, сразу же расправиться с ними… Тарталья не знал куда деть глаза… ему казалось, что он не имел права даже стоять на ногах рядом с этим существом, а должен был смиренно преклониться перед ним и стоять с опущенной головой. Он был могущественен и не скрывал это, наоборот даже показывал, но не с помощью силы, а одними лишь взглядом и позой. Но лис не шелохнулся, не смотря на неожиданно проснувшийся инстинкт самосохранения, который вопил ему о том, что ему ни в коем случае нельзя было злить стоящее перед ним существо. — Какой же ты несносный мальчишка. — подал голос мужчина, с высока глядя на Тарталью. У лиса шерсть стала дыбом на хвостах… он ощущал животный страх перед ним и был не в состоянии с ним справиться. Его маленькая неуверенная фигура смотрелась жалко на фоне мужчины. — умудрился столько всего натворить, будучи юнцом, у которого молоко на губах ещё не высохло. Маленький искуситель… как ты вообще смеешь произносить такие клятвы, стоя на свящённой земле? Он сделал один маленький шаг в сторону Тартальи, как у лиса тут же перехватило дыхания из-за его давящей ауры. — Наглый разбалованный ребёнок. Мало того, что устроил резню на земле, так по твоей вине я лишился одного из сильнейших… ты… — мужчина вздохнул, — как такой жалкий лисёнок вроде тебя, смог задурманить голову самого Моракса? Впрочем… неважно. Ты можешь стать настоящей проблемой в дальнейшем, у меня есть все основания для того чтобы прикончить тебя прямо сейчас. Его меч сверкнул и он слегка приподнял лезвие, указывая в сторону хули-цзин. Из-за его ауры, из-за сильной духовной ци, которая окутывала, казалось, все поле, на которой возвышался храм, Тарталья согнулся и закашлялся кровью, не в состоянии вынести все это… по всей видимости мужчина направил всю свою злость и негодование на него, так как Кэйа лишь упал на землю из-за ослабевших ног. Это все произошло так неожиданно… сидя в храме, Тарталья допустил мысль о том, что весь ужас закончился… однако прямо сейчас он правда чувствовал, что вот-вот умрет. Это было неожиданно. Это было глупо и обидно. Лис, упал на колени, исподлобья глядя на божество, спустившееся с небес лишь для того, чтобы прикончить его. Почему? Что он такого сделал? Неужели из-за одних лишь слов, сказанных в храме? Но почему? Почему когда он желал спасения, молился им, они были глухи? Почему только лишь сейчас соизволили обратить своё внимания на него? Владыка слегка нахмурил брови, намереваясь уже отправить душу демона в преисподнюю…Кэйа даже не смог понять, как небожитель оказался совсем рядом с лисом… однако его клинок так и не достиг цели. Резкая неожиданная вспышка, заставила на секунду потерять из виду хули-цзин. Возникший вдруг в том месте туман, очень быстро полностью окутал его, скрыв лиса, и небесный император замер, в недоумении смотря на свой меч, лезвие которого скрылось в этом дыме и остановилось. Кто-то или что-то скрестил с ним меч… лицо на котором всего секунду назад можно было увидеть некоторое непонимание, тут же стало хмурым. По всей видимости, Владыка небес очень быстро догадался, кто явился и кто именно посмел вмешаться. Туман словно по щелчку вдруг пополз по холодной земле в стороны, после чего полностью рассеялся. Перед нефритовым императором, вместо юноши, который должен был уже лежать мертвым у его ног, стоял Чжун Ли, скрестив с ним мечи. Брови небожителя были нахмурены, взгляд твёрдый и уверенный глядел на стоящего перед ним Бога и в них ясно читалось злость и нежелание подчиняться. Упрямство, непокорность… все это Владыка видел впервые на лице Моракса, что закрыл собой юношу. Такие перемены… и все из-за этого сопляка. Воистину, любовь — нечто непостижимое, нечто, что заставляет меняться… не только людей, но даже демонов и богов. Страшная и в то же время завораживающая. Причиняющая боль и в то же время спасающая. Прежний Властелин Камня заставил Владыку отпрыгнуть назад, после чего взял Тарталью за руку и мягко потянул к себе, заставив его подняться и прильнуть к нему. Теперь одна рука Чжун Ли держала меч, другая же аккуратно, но крепко поддерживала лиса, который уже не мог здраво мыслить. Перед глазами все плыло, Аякс чувствовал что вот-вот потеряет сознание. Он не мог даже порадоваться появлению мужчины, его глаза из-под полуоткрытых ресниц глядели на все происходящее неосмысленно, заволоченные дымкой. — Посмотри на себя, потерял самообладание из-за какого-то зверёныша. — прогремел голос Владыки. — Его высочество по всей видимости позабыл, что обращается прямо сейчас к зверю. Как будто этих слов было недостаточно, чтобы напомнить стоящему напротив него Богу, что он никогда в жизни не был обычным человеком… Чжун Ли предстал перед ним в своём истинном облике. На голове появились драконьи рога, кончики которых светились золотистым светом, зрачки янтарных глаз стали вертикальными. Перед Владыкой в самом деле стоял не простой небожитель… возможно долгие годы заставили позабыть его об этом. Моракс вознёсся на небеса, как божественный зверь. — Среди людей ходит множество легенд о драконах, и почти в каждой из них говорится о том, что эти существа очень жадные до своих сокровищ. Ваше Высочество, это абсолютная правда. — Меч в руках Чжун Ли сверкнул, аура вокруг него как будто сгустилась, стала невыносимо давящей, угрожающей. — Если не желаете испытать на себе гнев небесного зверя, не трогайте мое сокровище. — Угрожать мне, то же, что бросать вызов самим небесам. Ты слишком много о себе возомнил, раз считаешь, что сможешь справиться со всем этим. — Я не угрожаю вам, Ваше Высочество, я предупреждаю. К тому же… ваше внезапное желание вернуть меня на небеса и вновь сделать своим верным подчинённым, посадив меня тем самым на цепь и сделав верной собачкой, говорит о вашем страхе потерять свой трон. И это беспокойство вам внушаю я, не так ли? Как ещё объяснить вашу чрезмерную опеку. Владыка немного сощурил глаза и улыбнулся. — Какие смелые предположения, Моракс. Тарталья, что и без того почти висел на мужчине, совсем ослаб. Его голова, которую он еле держал на плечах, бессильно опустилось на грудь Чжун Ли. Тарталья не смог больше противиться сну, который нежно зазывал его, обещая столь прекрасные долгожданные тишину и покой. Старейшина, заметив, что Аякс потерял сознание, напрягся. Незаметно для Владыки, он ощущал его ослабевший пульс… больше тянуть было нельзя. — Но вы не отрицаете. Вы ведь уже догадались о том, что если даже вы и лишаете меня половины сил, я очень быстро их восстанавливаю. Более того, будучи на земле, я продолжаю самосовершенствоваться и становлюсь сильнее. Этим я и отличаюсь от вас. И именно это вас и беспокоит, не правда ли? — Чжун Ли поднял на него взгляд, — Ваше Высочество, я предлагаю вам сделку. Вы отпускаете нас и больше не влезаете в нашу жизнь, а я ухожу с небес навсегда и не смею вас тревожить и уж тем более посягать на трон. Вы знаете, Бог контрактов не посмеет нарушить договорённость. — Но найдёт лазейку и воспользуется ей. С чего мне тебе верить? — Если я предстану перед вами на небесах вновь, можете сразу же убить его. Чжун Ли не потребовалось называть имени, Владыка и сам все понял, опустив взгляд на Тарталью. Повисла тишина. Небожитель был в раздумьях. Однако у хули-цзин время истекало… Моракс не мог долго ждать решения. — Так вы согласны? — надавил он. Нефритовый Император медленно стал приближаться к нему. — И все же, жаль что небеса лишаются такого искусного Бога Войны. — он протянул руку Чжун Ли, намекая таким образом, что согласен заключить сделку, — однако ты не сможешь вмешиваться в войны людей после ухода, ты ведь помнишь это? Чжун Ли быстро кивнул: его совершенно не интересовала эта людская суета, сейчас важным было одно - сохранить жизнь Тарталье и покинуть небесные чертоги теперь уже навсегда. Его меч исчез и он протянул ладонь, чтобы пожать руку стоящему напротив мужчине. Под их ногами стали вырисовываться символы и образовываться печать, горящая золотым светом. — Следи за своим мальчишкой. Ты за него в ответе. Если этот зверёныш станет слишком опасным и будет угрожать богам, мы убьём его и вместе с ним тебя. — произнёс Владыка, спокойным ровным голосом, пожимая руку Богу Контрактов. — Конечно. — странно улыбнулся Чжун Ли. Печать под их ногами засветилась ещё ярче, в знак завершения их договора. Как только она исчезла и Владыка сделал шаг назад, в его руке появился свиток, с их договором в письменном виде. — Прекрасно. — кивнул мужчина, глядя на предмет в своих руках, — что же, не смею вас больше задерживать. Прощайте. Гроза вновь ударила в землю, прямо в место, где стоял Владыка, и в следующую секунду он исчез. Взгляд Чжун Ли теперь упал на сидящего на земле Кэйю с Огавой на руках, который хмурился и еле держался, чтобы не потерять сознание. Сила Богов слишком огромна для простого человека, будь на его месте простой смертный, давно бы уже не выдержал и помер… однако синеволосый держался до последнего. Выглядел он так, словно напился вина и теперь его сильно клонило в сон. Чжун Ли нахмурился. Он поднял Тарталью на руки и приблизился к этим двоим. Его шаги были довольно быстры, мужчина явно спешил, однако когда он намеревался прикоснуться к Кэйе, парень его остановил: — Мне… к Дилюку нужно. — прошептал он. — Ты уверен? — лишь спросил Чжун Ли. Альберих кивнул и, взглянув на Огаву, кивнул: — Только его заберите. Старейшина больше не проронил ни слова. Он прикоснулся ко лбу ослабевшего Кэйи и в ту же секунду их всех окутало золотое свечение. Храм остался пустовать и медленно покрываться пылью и паутиной. Не было теперь в нем ни одной живой души. Тарталья был на грани. Его искажение ци, которая до этого не представляла смертельной опасности, теперь грозила ему мучительной гибелью. Беспорядочное движение духовных сил начинало медленно разрушать его меридианы. Чжун Ли наблюдал за тем, как искажается лицо хули-цзин от боли, с мрачным лицом. Он сам вызвал это искажение, надеясь на то, что у Тартальи не останется выбора кроме как уйти в медитацию, тем самым затаившись. Кто же знал, что ни один из этих дурней не слушал его лекции про виды искажения, или как их ещё называют одержимости… то, что он сделал с Аяксом, было безопасно… вначале. Ему всего-то нужно было уйти в затвор, принять позу лотоса и восстанавливаться. Кто бы мог подумать, что они помчатся в логово к тигру. А сам Чжун Ли даже не мог проконтролировать все это, так как Владыка уже заподозрил его в том, что тот связывался с юношей и всячески ему помогал. Наблюдая за тем, как Старейшина Бай Чжу возится с Тартальей, вонзает в его кожу иглы и старается привести в порядок его ци, что бурлящим разрушающим потоком текла по каналам, Чжун Ли пообещал самому себе, что как только маленький бесёнок придёт в себя, он сразу же прочтёт ему лекцию о том, что на уроках нужно его слушать, а не шляться где попало и считать ворон. Мужчина был зол. Но на самом деле зол в первую очередь на себя, что не смог все проконтролировать и вынужден был оставить без присмотра это создание, что так легко находило себе проблем. Благо, что они успели вовремя… меридианы только начали разрушаться и Тарталью ещё можно было спасти. Если бы они опоздали хотя бы на минуту, если бы затянули с лечением… Чжун Ли стоял молча, глядя на вершины гор и леса, раскинувшиеся у подножья. Прекрасный пейзаж, однако мужчина был не в том настроении, чтобы наслаждаться ими. Он стоял, заведя руки за спину, и думы тенью легли ему на лицо. Позади него стоял маленький столик, на котором три чаши, полные горячего ароматного чая, потихоньку остывали. Уже десять лет прошло с того момента, как Тарталья остался на горе в уединённой медитации. Но его чаша каждый день была полна горячего чая, так как лис мог вернуться в любую минуту. Мог, но не возвращался… В самом начале, как только Бай Чжу удалось успокоить ци хули-цзин, старейшина предупредил его о том, что парень может на очень долгое время уйти в медитацию. Помимо его нуждающихся в восстановлении меридиан, у юноши были ещё проблемы связанные с его происхождением. По всей видимости его темная и светлая энергии вновь стали тормозить его развитие боевых искусств и вместе с тем, появление новых хвостов… однако, так же была вероятность, что парень так и не сможет вернуться обратно… даже Бай Чжу был не уверен в том, сможет ли выкарабкаться Тарталья. Конечно они успели вовремя и смогли привести в порядок его духовные силы, однако это еще не значило, что парень сможет восстановиться и потом открыть глаза… Но Чжун Ли готов был терпеливо ждать даже сто лет. Главное только чтобы Тарталья вернулся. Чтобы сумел выйти из медитации и вновь улыбнуться ему… лишь бы только он смог… Целых десять лет прошло с тех пор, как он в последний раз видел лисёнка. После того дня, как Старейшина Бай покинул их, Чжун Ли больше не смел вторгаться на гору и нарушать покой Аякса, чтобы избежать серьёзных негативных последствий. Уединённую медитацию нельзя было прерывать, нельзя было смешивать свою энергию с чужой и как-либо ещё тревожить человека. Нельзя… хотя иногда ужасно хотелось хотя бы просто взглянуть на него, прикоснуться, обнять. Сердце вновь тоскливо сжалось. Наверное, если бы не Огава, которого приходилось всему обучать, Чжун Ли бы поселился у самого входа в пещеру, где находился Тарталья и сидел там до тех пор, пока лис не показал бы свою мордочку. Он бы просто превратился в неподвижный камень, а его верными друзьями были бы лишь беспокойство, вина и печаль. Мох давно бы укрыл его тёплым одеялом, ветер наскучил своими песнями, а листья у его ног заключили в свои объятия и не посмели бы больше отпускать. Как же хотелось увидеть его. Но он платил. Платил за все то, что пришлось пережить его лисёнку из-за него же. Он был виноват во многом. И готов был принять такое наказание и готов был прождать Тарталью даже не сто лет, а тысячу. Лишь бы он пришел. То ли из-за мыслей, что овладели им в эту минуту, то ли из-за мастерства явившегося, Чжун Ли не сразу почувствовал чужое присутствие. Лишь довольный голос, раздавшийся совсем рядом, дал понять, что теперь он находился не один: — Да, пейзажи в этом чудном месте воистину прекрасны. Любоваться ими можно вечно. Даже не глядя на этого человека можно было понять, что тот широко улыбался, рассматривая скорее самого мужчину, чем те горы, что окружали их. Чжун Ли на мгновение забыл как дышать. Он медленно повернул голову к парню, что подошёл к нему и встал совсем рядышком. Непроизвольная ответная улыбка растянулась на его лице, когда он увидел довольное выражение Тартальи. Мужчина замер, как будто боялся, что если он сделает хотя бы одно неверное движение, то парень тут же растворится в воздухе словно иллюзия. Он просто молча смотрел на юношу рядом с собой, что неторопливо обмахивался веером, хитро щуря глаза и рассматривая лицо старейшины. По всей видимости, как только лис очнулся, выйдя из медитации, он тут же направился по дорожке из белого мелкого камня прямиком к Сыхэюаню… этот маленький гад, совершенно не понимая где он очутился и что происходит, все равно умудрился залезть внутрь и отыскать не только одежды, но даже веер… Одни лишь нижние одежды в которых он и очнулся были ему по размеру, дасюшен же мотылялся за ним по полу, точно как и… его веер чёрных хвостов с белыми кисточками на концах. Все девять… Заметив взгляд мужчины, обращённый на них, Тарталья специально вильнул всеми ими, хвастаясь. Как будто не он минут двадцать назад пялился на них так, словно это были не его хвосты, а что-то чужеродное. Это была весьма забавная картина и хули-цзин был очень рад, что никого рядом в эту секунду не было… как только он открыл глаза, как только пришел в себя, даже оказавшись в непонятном для него месте, он не ощутил ни страха, ни беспокойства. После уединённой медитации он чувствовал покой, которой ранее ему был не ведом… Тарталья довольно долго сидел после этого на одном месте, пребывая в весьма странном состоянии. Ему казалось, что страх, ненависть, боль и прочие чувства были лишь страшным сном. Сейчас он ощущал лишь спокойствие и лёгкость. Для него это было странным, непривычным. Он привык за чем-то гнаться, привык жить местью. Но сейчас, вены, по которым когда-то текла одна лишь ненависть, словно очистились и по ним вновь побежала тёплая кровь. Немного привыкнув к ощущениям, Тарталья поднялся на ноги и медленно побрел искать выход из пещеры, однако боковым зрением увидел движение в стороне, словно что-то двигалось прямо за ним. Лис тут же отскочили в сторону. Однако это нечто последовало за ним и ускользнуло куда-то за спину. Тогда Тарталья вновь резко крутанулся вокруг себя… и замер, уставившись на веер чёрных хвостов. Это тоже было очень непривычно. Он привык к своим трём хвостам, на которых он даже не обращал внимания… однако видеть все девять было очень необычно. Он на пробу вильнул белыми кисточками, как будто желая убедиться, точно ли это его, после чего расплылся в довольной улыбке. Его душевный покой тут же был нарушен. Он словно нашёл что-то очень важное, словно обрёл то, чем нужно было как можно быстрее с кем-то поделиться! Восторг, сжавший его сердце, требовал скорее найти Чжун Ли. Чжун Ли… Перед глазами тут же пронеслись отрывки воспоминаний. Он вспомнил, человека, похожего на ту статую небожителя, которому в храме отрубил голову, он вспомнил, как Чжун Ли вдруг возник перед ним, защитил… и прижал к себе. Что с ним? Что случилось? Восторг резко сменился беспокойством. Тарталья ринулся к выходу из пещеры, словно ошпаренный кипятком котёнок. По-настоящему великолепные виды, что предстали перед ним, белая дорожка, ведущая куда-то… все это казалось не настоящим. Словно слишком хороший сон. Сон, который был попыткой обмануть его и отвлечь внимание от Чжун Ли. В самом деле, наткнувшись на сыхэюань, парень вбежал в него, понятия не имея кому именно принадлежали все эти постройки и красивый зелёный сад… он врывался в каждую комнату, пока не наткнулся на личные покои, которые очень были похожи внутренним убранством на хижину на пике Цисин. На ту самую хижину, что принадлежала старейшине Чжун. Стоило увидеть все это, как сердце Тартальи немного успокоилось. Он без зазрения совести влез в чужой шкаф и напялил на себя тот комплект одежд, который ему больше понравился, несмотря на то, что он был велик, и прихватив с собой расписной веер, что служил декоративным украшением комнаты, отправился дальше искать мужчину. Он нашёл Чжун Ли не очень далеко от сыхэюаня. Он в одиночестве глядел вдаль, в то время как на столе почему-то остывали три чаши. Тарталье потребовалось не мало усилий, чтобы сохранить самообладание и не накинуться на мужчину. Все его девять хвостов стали активно вилять от переизбытка чувств. Парень еле натянул на себя маску спокойствия и только после этого двинулся к старейшине. При этом его хвосты все равно подрагивали… И вот теперь… спустя столько времени, Тарталья смотрел в завораживающие янтарные глаза Чжун Ли, забывая абсолютно обо всем. Его что-то волновало несколько мгновений назад? Вздор. Мужчина, как будто все так же боясь упустить юношу, словно тот бы развеялся как туман при слишком резком движении, осторожно повернулся к нему всем корпусом и прикоснулся к руке. Тарталья… в самом деле стоял перед ним. Он вернулся. Это была не иллюзия… Чжун Ли сплёл их пальцы в замок, заглядывая в голубые глаза напротив. — Никакие пейзажи не трогают сердца, когда ты одинок. — Мужчина с улыбкой поднес их сплетенные руки к своим губам и поцеловал тыльную сторону ладони Тартальи. Хоть голос Чжун Ли и звучал тихо, хоть он выглядел очень спокойно, однако сердце в его груди билось очень громко и быстро. Если бы только лис прижался к его груди, сразу бы понял, что тот взволнован не меньше него. — однако когда рядом стоит любимый, разве имеет какое-то значения та красота, что окружает? Правду говорят, для любящего вся вселенная сливается в любимом человеке. Тарталья, не привыкший к такой нежности и к таким словам, которые озвучивали, прямо глядя ему в глаза, весь покраснел и отвернулся. — Ой-ой-ой, прекрати. Слышать не могу такие сладкие речи! Фу! Чжун Ли нисколько не обиделся на ворчание Тартальи, наоборот, его улыбка стала ещё нежнее и теплее… Аякс, покосившись на лицо мужчины, тут же заткнулся и замер, не в силах отвести взгляда. Все что произошло… все казалось ужасным сном. Однако сердце лиса болезненно сжалось, а глаза защипало. Парень резко обнял мужчину, боясь, что тот заметит его слёзы, которые непроизвольно начали срываться… сейчас все хорошо. Сейчас они вместе. Могут вновь прикоснуться друг другу, обнять и почувствовать тепло чужого тела. Чжун Ли крепко обнял Тарталью, одной рукой прижимая его за талию к себе, а другой зарывшись в чёрных волосах парня, успокаивающе поглаживал большим пальцем. Внутри личных покоев Чжун Ли было очень тихо и уютно. Солнце заглядывало в окно робко, однако его лучи, падающие на кровать, где лежали сейчас двое, ласково пригревали. Тарталья был похож на довольного кота, который напился молока и теперь грелся в объятиях у мужчины. Они никак не могли оторваться друг от друга, но в их поглаживаниях и поцелуях не было ничего пошлого и вызывающего, лишь безграничная любовь и нежность, которую они так долго не могли друг другу подарить. Даже лис, хоть и не привык к такому, очень быстро расплавился в чужих руках и сам лез целоваться медленно, неспешно, ласково. Хоть и атмосфера, что царила вокруг них была для лиса непривычна, он все равно чувствовал приятное тепло, разливающееся в груди. Покой, тишина… это было так странно… ему не нужно было никуда спешить, не нужно было за чём-то гнаться, не нужно было переживать о тех опасностях, что таились почти на каждом шагу. Для него это было ново, для него это было странно. Тарталья погрузился в свои мысли, размышляя о том, как давно он вообще чувствовал нечто подобное. Все последние года были насыщены лишь ненавистью, местью и убийствами. Он гнался за силой, он был окружён ложью, предательствами и смертями. Он… пытался выживать, в мире, полном жестоких тварей, и нет, этими тварями были не только демоны, окружающие его, но и люди. Он так боялся к кому-то привязаться… держал дистанцию даже с теми людьми, кто был добр к нему. Сколько раз Андрей помогал ему, сколько раз был для него опорой… однако Тарталья до последнего никак не мог признать его и назвать настоящим другом. Потому что ему было страшно. Потому что в таком жестоким мире любые узы — лишь кандалы, которые сковывают тебя и лишают возможности двигаться. Но так он думал раньше. Сейчас же все изменилось. Он позволил к себе приблизиться, он смог открыться. И он ни капли об этом не жалел. Вот только… что с Кэей, Дилюком… что с Огавой? Сердце неприятно сжалось и Тарталья слегка нахмурил брови. Он очень хотел узнать, как они… живы ли? Но ему было страшно услышать определённый ответ. Сейчас все казалось таким прекрасным, таким волшебным. Как бы эгоистично это не звучало, он очень боялся испортить все это. Испортить и потерять навечно. Кто знает, когда ещё раз все так будет мирно и тихо. Кто знает, вдруг это все растворится, исчезнет словно сон, и он вновь окажется в суровой реальности, которая причиняет лишь боль. Чжун Ли мягко взял Тарталью за подбородок и приподнял его голову так и почти невесомо поцеловал его в губы, вытягивая парня из раздумий. Его взгляд был таким ласковым, таким любящим, что лис немного растерялся. — У тебя должно быть много вопросов. Вместо того, чтобы думать о них и хмурить брови, может спросишь у меня? — тихо сказал мужчина, слабо улыбаясь. Тарталья на несколько секунд задумался, но потом все же кивнул. — Что… с Кэйей, Дилюком и Огавой? Ты знаешь? — В тот день, когда ты потерял сознание, Кэйа пожелал вернуться обратно к Рагнвиндору, несмотря на то, что был уже почти на грани. И я сделал то, о чем он меня попросил. Лицо лиса тут же изменилось. Брови сильнее сошлись на переносице и он уже готов был что-то сказать, однако мужчина не позволил ему этого, продолжив: — Я немного поделился с ним духовной силой, перед тем, как отправить обратно в логово Дотторе, не переживай. — Ага, переживание прям как рукой сняло! — возмутился хули-цзин, приподнимаясь на локтях. Чжун Ли улыбнулся. — Кэйя вернулся к Дилюку. Им вместе с двумя главами удалось убить Дотторе, но после этого они тут же скрылись. Альбериху было опасно оставаться, так как заклинатели, даже несмотря на его помощь, разодрали бы его на кусочки за предательство. Люмин позаботилась о том, чтобы каждая школа узнала о нем и о его поступках. Что насчёт их дальнейших странствий… орден бездны, хоть и продолжил идти к своим целям, однако без принцессы ослаб: Новый глава оказался очень посредственным. Поэтому они вместе продолжили разбираться с бездной, каждый раз срывая их планы и новые заговоры. Сейчас же они странствуют, помогают из тени некоторым школам, потом вновь пускаются куда-то в путь. Даже спустя десять лет, Кэйа не решился вернуться в Ордо Фавониус, а Дилюк остался рядом с ним. — Подожди… десять лет? — Ты провел в медитации десять лет. Тарталья замолк. Он даже представить себе не мог, что так долго был в уединении… а Чжун Ли приходилось все это время его ждать. От этой мысли ему стало одновременно грустно и тепло. — А… Итэр? — тихо и неуверенно спросил лис и тут же влепил себе мысленно подзатыльник. Можно ли ему вообще было задавать такой вопрос? Даже если и с тех пор прошло десять лет… Итэр был учеником старейшины. Не расковыряет ли он таким допросом его раны? Чжун Ли не сразу ответил. Лишь сделав небольшую паузу, он ответил: — Он мёртв. Ты… и сам это знаешь. Его невозможно было спасти. — А что насчёт Сяо? — Сяо руководил целой группой заклинателей, в которой были люди и из школы Ясиро, и из школы Цисин. Он командовал отрядом, однако очень многое делал сам, наплевав на своё здоровье… многие считали, что его вела ненависть, что он хотел как можно больше демонов изничтожить собственными руками, однако вся правда заключалась в том, что Сяо не знал в чьих именно руках Итэр. Он ввязался в эту войну только ради него и искал, разбивая в кровь ноги и руки… — мужчина снова сделал паузу, отведя взгляд в сторону. Было видно, как тяжело ему было об этом вспоминать. — так получилось, что его отряд немного отошёл от города к подножию гор. Он… видел тело Итэра. Тарталья молча поднялся и сел на кровати, обнимая свои ноги. Быть может отношения с Сяо у него были не самые лучшие… однако… это было просто ужасно. По одному лишь поведению этого паренька было понятно, что в Итэре он видел не просто товарища, а родственную душу. Он ему нравился. Такого даже врагу не пожелаешь. — В следующей операции, когда их отправили зачищать другую территорию, Сяо пожертвовал собой, закрыв собой тело товарища. Возможно в этой ситуации и можно было обойтись без жертв, однако Сяо сделал свой выбор. В комнате воцарилась тишина. У лиса пропало все желание дальше расспрашивать мужчину… из-за тяжести на сердце, он сгорбился, положив подбородок на колени. Чжун Ли потерял двоих своих учеников в тот день и чуть было не лишился третьего. Ему наверняка было тяжело, однако он… столько лет был один. — Думаю тебе интересно знать почему я не смог спасти их. И почему я так резко исчез, оставив тебя… за несколько дней до того, как ты явился на пик Цисин, мне дали совсем немного времени, после чего я был обязан вернуться на небеса. Признаться честно, сроки были ничтожны, они поджимали и я беспокоился, что не успею вернуть тебе память, из-за чего ты будешь втянут в эту бессмысленную войну. А если бы ты был втянут в неё, мы с тобой очень долгое время не смогли бы связаться. Мне жаль, что пришлось так жестко вернуть тебе память, разыграв смерть, однако другого выбора у меня уже не было. Мне нужно было исчезнуть с земли, а значит я должен был для всех умереть. Пришлось разыграть сценку с твоим участием. Слышать это было не очень приятно, однако Тарталья не мог ничего возразить. Но показать своё недовольство он вполне мог: взяв подушку, он хорошенько ударил Чжун Ли. Мужчина закрылся руками, однако останавливать и ругать его не стал, принимая весь «гнев» лиса. Когда тот наконец успокоился и обнял подушку, наиграно надув губы, тот продолжил: — На небесах у меня возникло довольно много проблем… у меня просто не было возможности с тобой поговорить и объяснить всю ситуацию. Почти за каждым моим действием следили и оказалось, что у Владыки были свои планы. Узнав о том, что я восстановил свои силы, несмотря на то, что покинул небеса, он увидел угрозу во мне. У него было два варианта: либо уговорить меня вновь стать его помощником, либо же избавиться. Вот только, у меня не было времени разбираться со всем этим, так как приходилось следить за каждым событием на земле. Мне пришлось не только вас уберегать от опасности всеми возможными способами, но и Сяо… поэтому мне приходилось долгое время сидеть смирно, чтобы была возможность связаться с вами. Однако… все сильно переменилось, после того вечера, когда мы с тобой говорили у обрыва. Ситуация на небесах стала накаляться. Владыка заподозрил меня во вмешательстве. Чжун Ли убрал мешающуюся прядь волос Тартальи в сторону, немного наклонив голову на бок. — А потом кое-кто вместо того, чтобы уйти в затишье, отправился прямиком к Дотторе. Лис почесал кончик носа, нервно усмехнувшись, после чего сразу же отвернулся в другую сторону. — После моего появления там… произошла небольшая ссора с Владыкой. Тарталья обратно повернулся к нему, вскинув брови. Он четко помнил, грозное чёрное небо и бушующую грозу… неужели этот человек хочет сказать, что совершенно не причастен к той странной, резко переменившейся погоде?! — Небольшая ссора? — Да. — прикрыв глаза, кивнул Чжун Ли. — Так, чуть-чуть совсем повздорили получается. — Да. — ещё раз кивнул тот. Конечно же Тарталья не собирался верить в этот бред, ему было интересно что произошло на самом деле. Он уставился на мужчину так, словно готов был одним лишь взглядом прожечь в нем дыру, лишь бы тот продолжил. — Мы скрестили клинки. Разрушили почти всю резиденцию нефритового императора, однако я так и не согласился принимать его условия и остаться на небесах. Это привело его в ярость. Видимо, осознав, что со мной нет смысла больше разговаривать, он спустился на землю, наложив запрет на небеса. — То есть… он запечатал небеса? Чжун Ли кивнул. — Но как тебе удалось тогда... — Ну, его беспокойство за свой трон не из пустого места выросло. — пожал плечами мужчина. — Хвастаешься. — прищурив глаза, заметил Тарталья. — Ну разумеется. — улыбнулся тот. — однако сломать его запрет было тяжело. — он словно вновь вспомнил все те события и те чувства, что ощущал тогда. Его лицо стало серьёзным. — мне было страшно, Аякс. Я боялся, что не успею. Лис притих, прикусив губу. Наверное для многих людей имя старейшины и такое понятие как страх — две несовместимые вещи. Признаться честно, даже сам Тарталья позабыл в какой-то момент, что человек сидящий рядом с ним - тоже живое существо, что способно переживать, испытывать страх, боль… Однако этот человек просто не умеет показывать все это. Не умеет и не хочет. Чжун Ли скользнул рукой по плечу Тартальи и выше, после чего аккуратно притянул его к себе и прикоснулся губами к шее. Лёгкие поцелуи, что он оставлял вначале, щекоча Тарталью, довольно быстро стали влажными, а руки стали блуждать по бедру, все настойчивее и бесстыднее. Несмотря на то, что у лиса все еще были кое-какие вопросы, он все равно подставил свою шею под поцелуи. Его ехидный смех вскоре прекратился, на его смену пришли рваные вздохи. Однако ему все же удалось ухватиться за уже ускользающую мысль, парень нашёл в себе силы остановить мужчину. — Ты не ответил насчёт Огавы. — тихо напомнил ему Тарталья, отстранившись. Чжун Ли шумно выдохнул не сильно сжав его колено. Он не сразу ответил ему. Подняв голову, он взглянул на него немного затуманенным взглядом и несколько секунд просто смотрел, как будто пытаясь понять вопрос, который был ему задан. Когда же старейшина хотел было открыть рот и ответить, на улице послышался голос: — Учитель, я вернулся! Тарталья аж вздрогнул от неожиданности, а потом замер, прищурив глаза и нахмурив брови. Он явно ждал объяснений, глядя прямо на мужчину. — Что с Огавой? Можешь спросить у него. — ответил тот, по-доброму усмехнувшись. Лис невольно задержал дыхание, пытаясь понять шутит Чжун Ли или нет. Он повернулся в сторону окна с таким видом, будто готов был в любую секунду сорваться с места и выпрыгнуть в него, чтобы помчаться на поиски мальчишки. И почти именно это и случилось, когда послышался вновь голос на улице. Тарталья очень ловко подскочил с кровати, вырвавшись из объятий старейшины, и ринулся надевать первые попавшиеся верхние одежды. Он абсолютно все перемешал и, натянув на себя дасюшен, в котором уже встречал его Чжун Ли, выбежал из комнаты. Хули-цзин распахнул двери на улицу и прямо перед ним замер удивлённый парень, что по всей видимости хотел было приблизиться к дверям, но чуть не получил ими по носу… стоящий перед ним молодой человек совсем не был похож на того мальчика, который когда-то вприпрыжку бежал рядом с ним, улыбаясь от ушей, до ушей. У него больше не было детской пухлости щёк, его черты лица стали острее. Теперь он не смотрел на него снизу вверх, этот человек даже был чуть выше самого Тартальи. Это был не маленький ребёнок, что не в состоянии за себя постоять. Перед ним стоял молодой мастер боевых искусств… Лис замер в какой-то растерянности. Он не сразу узнал в этом человеке Огаву. И это было неудивительно, ведь тенгу сильно изменился и вырос. Он стал мужественнее, собраннее… странно было ожидать, что распахнув двери, он увидит того самого сопляка. Однако… это все равно было странно и непривычно. Пока Тарталья осматривал его и пытался свыкнуться с мыслью о том, что Огава уже вырос, удивление молодого человека уже пропало. Узнав в стоящем девятихвостом лисе своего «братца», тенгу расплылся в счастливой улыбке и, быстро преодолев между ними незначительное расстояние, крепко обнял. — Братец! Ты… ты вернулся. Я так рад! Тебя так долго не было, я очень переживал! — парень отстранился от него, осматривая с ног до головы, — обалдеть, у тебя все девять хвостов! Поздравляю! А ты себя как вообще чувствуешь? Все хорошо? Ничего не болит? Тарталья, осыпанный таким количеством. вопросов, растерянно заморгал, после чего нахмурился и ударил по голове веером, что он успел прихватить с собой, Огаву. — Ай, Ай, теперь верю что это ты! Все такой же болтливый до жути. Нисколько не изменился! — говоря все это, Аякс не смог сдержать улыбку. Он развёл руки в стороны и стал зазывать ладонями, при этом изменив свой голос. Теперь он напоминал бабушку, что звала своего внука: — Ну давай, давай, иди сюда. Огава счастливо улыбнулся, но в его глазах сверкнули слёзы, он вновь крепко обнял Тарталью и уткнулся ему в местечко между шеей и плечом. — Эй, ты чего сопли распускаешь. — начал ругаться Тарталья, но скорее на себя, чем на парня. Ведь у него тоже стояли слезы на глазах. — Чего как маленький? Ты же мужчина, разве можно так? Тем более, что я живой и невредимый к тебе вышел. — Братец, я очень рад. Я безумно рад тебя видеть. Тарталья обнял в ответ парня, но очень аккуратно. Он положил ладони пониже лопаток и не смел давить сильно. Стоящая перед глазами картина, где вся спина мальчишки была испачкана кровью, не позволяла ему усилить хватку и вести себя опрометчиво. Улыбка на его лице стала немного грустной. — Конечно скучал. Ещё бы он не скучал. — Братец, мне нужно тебе столько всего рассказать! Кстати, учитель принял меня в ученики, мы теперь в самом деле братья. Ты мой шисюн! — Шисюн… не нужно его так называть. — вдруг послышался голос Чжун Ли позади. Мужчина стоял, облокотившись о дверной косяк, и смотрел на них с легкой улыбкой. Глаза его были немного прищурены, с какой-то хитрецой поглядывая на них. — Почему? — спросил Огава, отстранившись от Тартальи и удивлено хлопнув глазами. Лис тоже с интересом уставился на мужчину, ожидая услышать лекцию про уважительное обращение к старшим и тому подобное. — Потому что лучше будет обращаться к нему «госпожа Чжун». — с улыбкой проговорил Чжун Ли, скрестив руки на груди. Тарталья не сразу понял причину появившейся на лице у мужчины довольной ухмылки. Лишь взглянув на покрасневшего Огаву, до него все дошло. Этот гад!.. какой из него уважаемый старейшина! Лис кинул в Чжун Ли веер, после чего быстро развернул Огаву в другую сторону и подтолкнул его. — У старика уже маразм, не обращай внимания. Идём, покажешь мне свои навыки. Мужчина поднял веер и, заведя руки за спину, пошёл следом за парнями, с легкой улыбкой наблюдая за ними.