Мир Сио: Садюшки

- Папатька плисёль! Папатька плисёль! Муль-муль-муль! – пушистый фуззи (маленький синтет-грифончик, что появились вслед за коммерчески успешными собратьями по цеху под названием «флаффи») оставил свой пост перед дверью, и с радостным мурлыканьем принялся тереться о ноги только что вошедшего хозяина. - Пушок, полегче! Ты же меня опрокинешь! - у нагруженного сумками и извлеченной из почтового ящика корреспонденцией мужчины проблем с балансом хватало и без кошачьих нежностей питомца. - Халясё, - маленькая химера тут же поняла свою ошибку, и убралась из-под ног хозяина, заняв удобное наблюдательное место на вешалке для зонтов. - Уф! Еле дотащил! – мужчина поставил сумки на пол, и рукой вытер лоб, - Знал бы, что оно все столько весит – на машине поехал. После этих слов вошедший положил корреспонденцию на небольшую полочку в платяном шкафу, и принялся раздеваться. Фуззи же, поняв, что опасность миновала, спустился с вешалки, и принялся с любопытством обнюхивать стоящие на полу сумки – что там такого интересного хозяин принес? - Ну, чем пахнет? – весело поинтересовался мужчина, снимая с шеи шарф. - Кальбясёй, пильменями, сясисями, писсей… - принялся перечислять открытия своего носа грифончик, - Бутилиськями? Мамаськя буветь люгяся… - Не будет, - подмигнул химере мужчина, надевая на ноги шлепанцы, - Пока мамочка в гостях у ее мамочки, папочка собирается по-человечески посмотреть футбол. А футбол без бутылочки – одно расстройство… А чем еще пахнет? - Нюх! Нюх! – принюхался фуззик, - Пафнеть… Пафнеть… Ни, Пусёкь ни зняить. - Пахнет подарками! – полностью переоблачившийся в домашнее мужчина достал из правой сумки красочную коробку и пузатый пакет, - Давай откроем! - Дявяй! Пусёкь лю падяльки! – обрадовался грифончик, и, радостно подняв хвост, побежал за хозяином, шагающим в сторону «безопасной комнаты» (когда-то она, действительно, выполняла эту функцию). В «безопасной комнате» человек составил свою ношу на пол, достал из шкафа старый вольер, в котором Пушок жил еще птенцом, и принялся на полу собирать эту нехитрую конструкцию. Фуззик же в это время наблюдал за работой хозяина с когтеточки (к вершине обмотанного веревкой столба специально для этих целей была прикреплена обтянутая тканью круглая площадка). - Засемь новие мисоськя и поилькя? – удивился грифончик когда мужчина достал из пакета низкобортную пластиковую кормушку и поилку для домашней живности и принялся прикреплять последнюю к решетке вольера. - Это не для тебя, это для подарка, - решил нагнать таинственности человек, для чего извлек из пакета небольшой цветастый мяч и кинул его в вольер. - Лисиновий, - констатировал фуззик, наблюдая, как мячик чертит синусоиды, отскакивая от пола, - Пусёкь иглять с нимь ни буветь – Пусёкь евё пальвёть. Львять иглюськи ни халясё. - И это тоже не для тебя, а для подарка, - мужчина отставил пакет в сторону, и занялся коробкой, - А вот и подарок. Иди сюда, посмотри. Приглашать второй раз грифончика не пришлось: мучимый любопытством маленький хищник спрыгнул со своего насеста, и, перепрыгнув через ограду вольера, подбежал к коробке. Когда хозяин снял с нее крышку, химера поднялась на дыбы, и, опершись о край коробки передними, «птичьями», лапами, заглянула внутрь. - Стё етя? – растеряно спросил у человека фуззик, разглядывая лежащие внутри пуховые комочки, - Хомяськи для офоти? Ни, ни пофоси… - Это флаффи марки «Енфи-Друг». Мне их консультант в зоомагазине порекомендовала, - запустил руку в коробку мужчина, - Специально для тебя взял: мне футбол, тебе – флаффи. - А засемь они Пуську? Стё с ними деляють? – грифончик принялся недоверчиво рассматривать беспокойно ворочающийся на раскрытой ладони комочек темно-зеленого меха. - А то же, что ты с тапочками делаешь, - человек положил маленького зверька на заранее расстеленный коврик, и принялся за оставшихся обитателей коробки. - Пусёкь ни падюмяль. Пуськю стидьня, - стыдливо спрятал голову под декоративное крыло грифончик. В целом, того, что он вытворял с тапками с тех пор, как стал взрослым фуззи, он не стеснялся. Но то, что после первого замеченного раза хозяева отдали ему эти тапочки «на строительство гнезда» и больше никогда их не надевали, заставляло Пушка чувствовать себя неудобно. - Да ладно тебе. Что было, то прошло, - махнул рукой хозяин, извлекая из коробки последнего «Енфи-Друга»(tm.), - Теперь можешь с подарками развлекаться – продукт специально для этих дел… Черт! У них у всех всего по одной дырке! Обманули меня, что ли, черти?! А, нет, наверное, так и задумано. С этими флаффи сам черт не разберется: то рогатые, то крылатые, то водоплавающие! Наверное, эти, вообще, бесполые… В общем, развлекайся. А я пойду, сумки разберу. Мужчина поднялся с пола, и вышел из «безопасной комнаты», как всегда оставив дверь открытой: Пушок уже очень давно вырос из того возраста, когда за ним нужен был глаз да глаз (да и устроить концерт с заунывным чириканием перед закрытой дверью для химеры было раз плюнуть).  Грифончик же оказался наедине со своим подарком, в количестве трех штук запертом в вольере.

***

- Пип? Посемю встяватьки? – сонно пискнул коричневый комочек меха, когда любопытствующий Пушок потрогал его тылом своей «птичьей» кисти. - Ти ктё? – тут же взял инициативу в свои лапы просиявший грифончик: наконец-то ему попался кто-то говорящий! До этого говорили только люди, головизор с компьютером и сам Пушок. Хомяки же с ящерицами, что «папочка» приносил в «охотничий день», молчали как партизаны на допросе у ССовцев. - Я мавись. А ти хтё? – все еще не проморгавшись после сна, представился меховой шарик. - Я Пусёкь, - надулся от гордости фуззи, чувствуя себя первооткрывателем, налаживающим контакт с самолично обнаруженными инопланетянами. - Пип! Босёй фваффи? Посемю бовсёй фваффи? – удивился меховой комочек, когда сон окончательно покинул его. И тут же поинтересовался у фуззика, - Сковкя до нямми? - Больсёй фляффи? Вде? – принялся озираться сбитый с толку Пушок. - Босёй фваффи, а посемю клетостка? – снова побеспокоил фуззика меховой шарик. Тут грифончика осенило. - Пусёкь ни фляффи. Пусёкь – фусси, - приосанился Пушок, наслаждаясь только сейчас открывшейся ему собственной важностью, - Етё комьнятя Пуська. Пусёкт тють сямий глявний. - Фув… фув… Босёй фваффи, сковкя до нямми? – пуховой шарик выговорить новое слово не смог, так что просто снова поинтересовался часом обеда (вернее, ужина), - Мавись сивотикь бо-бошки. Нуня нями двя сивотикя. - Кусять тють. Водиськя тють, - Пушок поочередно подбежал к миске с кормом и к поилке с водой, после чего выпрыгнул из вольера, - Пусёкь будеть ня кухьне. У синтетического грифончика накопилось более чем достаточно пищи для размышлений, так что он собирался в спокойной обстановке (над чашкой с кормом) поразмышлять о случившемся.

***

- Хрусь! Хрусь! – Пушок задумчиво давил клювом кусочки корма в своей миске: сегодняшний подарок никак не хотел укладываться в устоявшуюся картину мира маленького грифончика. - Ну, как успехи? – поинтересовался хозяин, зашедший на кухню за оставленной на столе колбасной нарезкой. - Падялёкь гавалить. Падялёкь насивяеть Пуськя больсимь фляффи, - все так же задумчиво поделился своими наблюдениями грифончик, - Пусёкь ни зняить, стё с падялькёмь делять. - Все ясно, герой-любовник. Хорошо, что мне инструкцию на этот случай к флаффикам положили, - человек наклонился, и подхватил химеру на руки, - Сейчас почитаем, что там и как нужно с флаффанами делать. Мужчина с фуззи на руках решительно зашагал в сторону «безопасной комнаты».

***

- Пип! Новий папатька?! Новий папатька?! – увидев входящего в комнату человека, в вольере оживленно загалдели три проснувшихся, перекусивших и уже активно играющих с мячиком пуховых шарика. Человек этот галдеж проигнорировал, и, ссадив на пол фуззи, извлек из валяющегося рядом с вольером пакета тонкую цветастую брошюрку. - Так, «Никогда не отвечайте утвердительно на вопрос продукта «Новий папатька?». Вместо этого игнорируйте вопросы продукта или прикрикните на него», - вслух (видимо, для химеры, неуверенно переминающейся на полу с ноги на ногу) прочитал человек, - Ну, это несложно. Что там у нас дальше? - Новий папатька?! Мавись вю новёвя папатькю! Новий папатька, васьми мавися! – обитатели вольера же перешли к активным действиям: дружно уселись на жопки и, сопровождая это писклявыми призывами и взглядами больших влажных глазок, принялись тянуть передние лапки к человеку. - «Продукт «Енфи-Друг»(tm.) специально разработан для наилучшего удовлетворения сексуальных желаний вашего питомца…» Угу, реклама. Так, что там дальше? – человек перелистнул на следующую страницу, - Ага! «Продукт «Енфи-Друг» является многоразовой сексуальной игрушкой, предназначенной для длительного (не менее девяти случек) использования…» Угу. «Производитель не несет ответственности за преждевременное разрушение продукта в следующих случаях: 1) ненадлежащее обращение с продуктом, 2) повышенные темперамент и/или либидо использующего продукт питомца, использование на питомца фармакологические препараты, повышающие агрессию и/или либидо, 3) выход размеров копулятивного органа питомца за рамки размерных стандартов породы, 4) нецелевое использование продукта (для вивисекции, в качестве кулинарного ингредиента, как объект охоты малых хищников (собак, кошек, фуззи-грифов, файров и тд.), а так же в иных, не предусмотренных пунктом «Предназначение продукта», целях).» Пушок, понял? Охотиться на подарок нельзя. - Пусёкь и ни думяль, - замотал пернатой головой грифончик, - Пусёк васе ни сьняить для сегё малинькие фляффи нусьни. - Новий папатька, сматви, мавись тяньсуить! Васьми мавися! Новий папатька! Мавись вю новявя папатькю! Ля-ля-ля! Новий папатьвя вю мавися! Ля-ля-ля! Васьми мавися! Новий папатька, сматви, мавись игвяить! Васьми мавися! – в вольере же в это время самоорганизовался любительский цирк с очень дальними родственниками коней. Маленькие пуховые зверьки пели, танцевали и гоняли мяч, из кожи вон выпрыгивая лишь для того, чтобы обратить на себя внимание человека. - Таааак… Вот, наконец-то! «Способ применения», - обрадовался человек, дочитав до нужного ему места, - «Выньте продукт из упаковки. Если необходимо, влажным способом очистите продукт от отходов жизнедеятельности и дайте ему высохнуть. Поместите продукт в зоне прямой видимости питомца. Позвольте питомцу воспользоваться продуктом.» Хм, Пушок, ты флаффиков видишь? - Пусёкь видить фляффи, - грифончик для надежности даже подошел к вольеру и уселся прямо перед его решетчатой стенкой. - Новий папатька? Новий папатька? – в вольере же стало существенно потише: человеческое безразличие в купе с малым запасом сил детенышей флаффи ощутимо убавили громкости галдежа. - «Проблемы и способы их решения. Если ваш питомец не различает продукт как объект сексуального вожделения. Способ первый: назовите продукт «енфи-малыш» и словесно поощрите питомца к использованию продукта. Этот способ хорошо работает в тех случаях, когда у питомца были выработаны стоп-установки, мешающие ему воспользоваться продуктом», - человек вопросительно посмотрел на фуззика. Фуззик не менее вопросительно посмотрел на человека. - Ладно, попытка – не пытка, - вздохнул человек, - Енфи-малыш! - Пип! Мавись сиськом мавенький! Ни нядя пвохихь обнимасекь! Чип! Мавись ни ковывка! – тут же с утроенной силой загомонили пуховые комочки в вольере, сбившись в меховую кучку и пустив слезу всеми тремя парами глаз. - Что-нибудь чувствуешь? – поинтересовался человек у грифончика, на всякий случай, закладывая брошюрку пальцем. - Ни, - отрицательно помотал головой фуззик. - Ну, я особо на этот бред и не надеялся. Продолжим, - человек снова открыл брошюрку, - «Способ второй: воспользуйтесь иллюстрацией 1. (расположена на предпоследнем развороте брошюры) – продемонстрируйте ее питомцу как пример обращения с продуктом. Способ работает в тех случаях, когда происходит замещение предмета сексуального влечения питомца. К примеру, если первый сексуальный опыт питомца был с комнатными тапочками или иными предметами обихода.» Пушок, кажется, это твой случай. Человек перелистнул брошюрку на предпоследний разворот и поставил ее рядом с фуззи. Химера при этом встала со своего места и принялась с любопытством изучать напечатанную на развороте картинку. Впрочем, изображение было нехитрым: фотография взрослого флаффи, сношающего детеныша своего вида. Так что нет ничего удивительного, что особого впечатления на грифончика она не произвела. - Ну? – похоже, человек уже сам понял, что ничего из этой попытки не вышло – просто не хотел расставаться с последней надеждой. - Интилесьня, - из вежливости не стал отвечать прямым отрицанием фуззик. - Похоже, меня, все-таки, надули… - человек с кислой миной забрал брошюрку, и вернулся к чтению, - «Способ третий: воспользуйтесь феромонным коктейлем (продается отдельно).» По-моему, мне что-то такое к этим флаффикам положили… Человек снова отложил брошюрку, и принялся копаться в валяющемся неподалеку пакете. Через пару секунд он выудил из него небольшой флакон, похожий на те, в которых продаются различные одеколоны. Прочитав этикетку на флаконе (на ней был изображен силуэт, в котором безошибочно угадывалась пара фуззи в недвусмысленной позе), он снова вернулся к брошюрке. - «Возьмите продукт в руку.» Так, взял, - человек выхватил одного из обитателей вольера, и поднял его в воздух. - Вя! Стлясьня! Ни нядя пвохихь поднимасекь! – тут же заверещал пушистый зверек. - «Поднимите хвост продукта так, чтобы он не загораживал рабочие отверстия. Спрысните рабочие отверстия и мех вокруг них феромонным коктейлем (достаточно одного-двух распылений). Продукт готов к использованию питомцем», - человек отложил брошюрку в сторону, и взял в освободившуюся руку флакончик со скабрезной наклейкой, а большим пальцем занятой флаффиком руки задрал оному флаффику хвост. Что вызвало новый приступ нытья, - Вя! Ни нядя фостикь бо-бо! Попотька хоня! Чирп! Мавись халёсий! - Оле-оле-оле! – раздалось из другой комнаты. - Черт! Уже начинается! – человек быстро спрыснул зад флаффика из флакона, и, поставив зверька на пол, выбежал из комнаты, - Извини, времени нет! Дальше - сам!

***

- Пип! Засемь мавися псикь-псикь! Фю! Ни вкю! – ныл на полу маленький пуховой комочек, пытаясь вылизывать пострадавшую от флакона с неизвестной жидкостью попку. - Нюх! Нюх! – грифончик принюхался. В комнате появился едва уловимый незнакомый запах. Это не был запах угрозы, но, почему-то (Пушок сам не мог сказать почему), он очень волновал маленького охотника. Грифончик снова принюхался – запах шел от маленького плаксивого флаффика, вылизывавшего под своим пушистым пего-голубым хвостиком. Пушок мягко двинулся к нему, с удивлением отмечая непонятно откуда появившееся знакомое возбуждение. - Стё тякёе? Посемю босёй фваффи товкаить мавися? – недоумевающее пискнул флаффик, когда огромный (по меркам миниатюрного зверька) хищный клюв вплотную приблизился к его мягким тылам. - Нюх! Нюх! – на этом мозги Пушка взяли перерыв, и, передав управление тестикулам, вышли покурить. Грифончик с размаху вставил вдруг отвердевшую «морковку» аккурат в единственную дырочку флаффячьих тылов. - Вя! Попотька бовня! – вякнул флаффик, которого первый богатырский пих химеры перекатил со спины чуть ли не на голову. Впрочем, столь же богатырская подготовка к следующей фрикции, вытягивающая чью-то прямую кишку на белый свет, вернула пухового зверька в исходное положение, добавив изрядно новых впечатлений, - Чип! Ни сябивяй попотьку! Попотька нусьня мависю! - Кллллк! Кллллк! Чилик! Чилик! Клллк! Чилик! – половые гормоны, наконец-то (хотя и на время) получившие капитанскую кепку, вовсю закидывали дрова нервных импульсов в топку центра удовольствий Пушка. Так что, жалобы мехового комочка грифончику были строго по барабану. Не безразличны же они были двум другим флаффикам, забившимся в один из углов вольера и там беспомощной пушистой кучкой созерцающим творящийся «сабантуй», - Чирп! Мавись ни сьдеся! Мавись ни видить! Мавись ни сисить! Ля-ля-ля! Мависю ни стьлясьня! Пип! - Кллллк! Клллк! – зато Пушку было ништяк. Такого удовольствия маленькой химере еще не дарил ни один, даже самый развратный, тапок. - Вяяя! Попотьке бовня! Мавись ни ковывка! Хуууу! Босёй фваффи, ни нядя бовсе спесиавьних обнимасекь! – да и его голубому любовнику (успевшему со страху обоссать собственный мех) было не так уж и плохо. По крайней мере, тонкий красный конус пушистого хищника даже отдаленно не напоминал куда большие агрегахтунги взрослых флаффи, для коих задница «Енфи-Друга»(tm.) и предназначалась. Не зря же в инструкции проговаривалось минимальное (до окончательного разрыва «рабочего отверстия») число половых актов – производитель дураком вовсе не был. Впрочем, не все так однозначно… - Каррр! Хар-рашо! Чирик! Чирик! – на вершине удовольствия Пушек, сам того не замечая, умудрился совершить невероятное, и выговорил звук «р». - Скриииии!!! Попотька!!! Пип!!! Чирп!!! Чирп!!! Пип!!! – большие глазки голубого «продукта» расширились еще больше, когда химера сладостно кончила в него. И, нет, никаких надоевших фантазий из любительских порно-фиков - этот процесс имел самый что ни наесть банальный механизм. А именно, тот, что при оргазме у Пушка срабатывала не только простата, но и те мышцы, что ответственны за поднятие шерсти. Шерсти на хрене фуззи. И, нет, мохнатым сей орган грифончика не был – он был шипованным, как и у няшечки-котЭ. В общем, жопа флаффика оказалась надежно заякорена кайфующим фуззиком.

***

- Ну, как дела? – в комнату вошел человек, от которого явственно пахло пивом, перцем и хорошим настроением. - Папатька? Папатька! Спясибя, папатька, ся падялёкь! – лежащая в изнеможении на полу химера, подобрала вываленный от удовольствия язык, и от души поблагодарила хозяина, - Пусёкь полюсиль холёсее сюсьтьвя каль! и есё каль! и есё каль! лясь! Падялёкь люсе тапасекь! - Ху-ху-ху! Попотька бо-боськи! Мавись свиняся! Мавись бовсе ни бувет! Ни нядя бовсе бобосек! – прохныкал расположившийся тут же, под животом грифончика, голубой флаффик, - Ху-ху-ху! Мависю ни нля спесиавьние обнимаськи! Мавись бовсе ни хосеть бить енфи-мависём! Шмыг! Шмыг! - Ну, и прекрасно! С почином тебя, Пушок! Ты теперь - настоящий мужик! – отсалютовал грифончику пластиковым стаканом с пивом хозяин, - А у меня тоже радость: наши кривоногие, похоже, вышли в финал! Тьфу-тьфу-тьфу! - Уля! Пусёкь тепель мусикь! – от радости химера вскочила на все четыре лапы. Но тут же, скривившись от боли, улеглась обратно, - Клк! - Вя! – поддержал его флаффик, жопке которого от этого маневра фуззика досталось больше всех (направленные назад шипы на хрене химеры никто не отменял), - Попотька зюсие бо-боськи! Спесиавьняя стюськя босёва фваффи деваеть мависю бо-бо! Ни нядя бобосек! - Пипирке больно? – пьяно усмехнулся хозяин, - Слушай мой совет: пока сам не выйдет – не выдергивай. По себе знаю. Так один раз гандон порвал – хипишу было!.. - Поняль, - с готовностью кивнул головенкой грифончик, после чего обратился к накуканенному флаффику, - Мались, ти поняль? - Ху-ху-хууу! – в ответ проныл голубой участник тыловых действий. - Да какой же это теперь малыш? Это теперь шлюшка! – отхлебнул из стакана хозяин, - А-ах! Хорошо!.. Эй! Мелкий! Ты какого пола?! А, хрен с тобой! Ты, все равно, бесполый! Буду звать тебя Петушок, чтобы не задавался! Запомнил своё имя?! Пе-ту-шок! - Питюсёкь, - тут же разулыбался голубой флаффик, напрочь забыв про, кхм, помеху в своем заднем проходе, - Питюську нля новёё имя. Питюсёкь вю папатьку. - Пушок, слышал? Он тебя любит, ему понравилось! Ха-ха-ха! У меня есть Пушок, у Пушка есть Петушок! – расхохотался захмелевший хозяин, - Ладно, я пойду еще за наших порадуюсь – сейчас должны начать интервью показывать. Так что, бывайте! Оле-оле-оле! «Суровые Дронты» - чемпион! Человек, на ходу прихлебывая пиво из полулитрового стакана и распевая «Оле-оле-оле! Судья – мудило!», вышел из комнаты. Ее обитатели снова остались сами по себе. Хотя, особого дела им до этого и не было: Химера, удобно улегшись на бок, снова вывалила язык и принялась кайфовать от приятного чувства массирующих ее шипованый член кишок голубого флаффика. Голубой флаффик, взволнованный недавним приобретением имени, мурлыкал его себе под нос, видимо, забыв о постороннем (и хорошо вооруженном) предмете в своих глубинах. Два же оставшихся флаффи, вообще, забили то, что следует забивать на эту парочку, и с веселыми визгами типа «Ти-хи-хи! Мавись вю мясикь!» гоняли по вольеру резиновый мяч.

***

- Чпок! – наконец-то мышцы расслабились, и кровь вернулась на круги кровообращения - «морковка» фуззика выскользнула из флафячьего плена. Впрочем, сам грифончик этого даже не заметил, так как уже давно спал и видел приятные сны. - Стё? – всполошился голубой флаффик, почувствовав обретенную анальную свободу, - Спесиавьняя стюськя усьля? Питюсёкь мосеть ити? - Тядя Питюсёкь повдеть… - не получив ответа, флаффик принялся выбираться из клетки лап лежащего на боку фуззи. Пернатый хищник ему не мешал (ему было не до того – были неотложные дела в царстве Морфея). Но флаффик, все равно, отчаянно трусил, сжимая покрасневшую попку так, что будь в ней железнодорожный рельс, то зверек бы его просто пережевал. Наконец мохнатый побегушник выбрался из переплетения лап, и, осторожно, переступив через длинный пушков хвост, со всех ног побежал к остальным флаффикам. Те в это время, устав от мяча, усердно тужились в отхожем лотке - Пип! Мавись убисяв от обнимаськявява монстьли! – радостно оповестил товарищей Петушок, подбегая к лотку. - Фю! Енфи-мавись – дувнёй мавись. Енфи-мавись, уфоди! – вздернул нос коричневый флаффик, явно демонстрируя свое пренебрежение Петушком. - Мависи?.. – растерялся от такого приема Петушок. - Еси енфи-мавись ни увдёть, тё мавись дясть енфи-мависю плясти-каки, - коричневый флаффик перестал тужиться, и, привстав с заполненного наполнителем лотка и развернувшись к Петушку задом, навел на него свое орудие. - Дя! – поддакнул коричневому темно-зеленый зверек, успевший за это время навалить положенную кучку, - Дувнёй енфи-мавись дувнёй! Енфи-мавись годися тёлькя для енфи, и не буветь иглять с халёсими мависями. - Пясямю?.. – проныл Петушок, который вовсе не ожидал еще и такого удара судьбы. - Пятямю, стё енфи-мавись – дювнёй мавись. Енфи-мавись хусе халёсих мависей. Пятямю енфи-мавись ни бувет нямать ковм, ни бувет игвать с игвусками, ни бувет спатьки с халёсими мависями. Енфи-мавись бувет кусять каки, бувет тисьтить попотьки халёсим мависям, бувет девать халёсёё сюсьтва босёмю фваффи,… - с энтузиазмом принялся «просвещать» Петушка темно-зеленый сородич, явно получая немалое удовольствие от того, как, по мере перечисления аспектов грядущего «светлого будущего», голубой флаффик все больше и больше куксился. - Ни, - прервал захлебывающегося от собственного энтузиазма зеленого коричневый, - Пятямю, сто енфи-мавись етя зялязня. Еси енфи-мавись буветь иглять с халёсими мависями, тё халёсие мависи бувут енфи-мависями. Калисьнивенький мавись ни хосет пляхих спесиавьних обнимасекь. Калисьнивенький мавись ни ковывка! Енфи-мавись, уфоди… - Дя! Уфоди, дувнёй мавись! Уфоди к бовсёмю фваффи! Бовсёй фваффи сдеваить енфи-мависю сямие пвохие енфи и сямие зюсие бобошки! Енфи-мавись бувет пвакать и клисять! – жизнерадостно влез зеленый флаффик, - Бовсёй фваффи польветь енфи-мависю попотьку и бувет мнова-мнова бо-бо-вадиськи!... - Угххх!... Каллль!... – в этот раз флаффячий спич был прерван со стороны: Пушок проснулся, и теперь с удовольствием потягивался, разминая гибкое тело. - Калисьнивенький мавись убесить оть енфи-мавися! - первым прореагировал на пробуждение фуззи коричневый флаффик, задав стрекоча к дальней стенке вольера. - Пук! Пук! Пук! – вторым ситуацию осознал Петушок. На его счастье, он уже успел залезть в лоток, так что неприятностей для голубой задницы со стороны хозяина дома (в отличие от его питомца) не ожидалась. - Хи-хи-хи, сисясь енфи-мависю бувуть бобошки, - третьим был зеленый флаффик, принявшийся посмеиваться в кожистое копытце и хитро стрелять глазками в сторону Петушка. - Хкммм!... Ням-ням!... Водиська… - грифончик же уже полностью пробудился, и теперь, время от времени плямая клювом, двинулся к вольеру. - Пип! Ни нядя бобосекь… Мавись нисевё ни сдевав… Чивп! Чивп! Чивп… - в отчаянии захныкал Петушок, трусливо прикрывая попку пушистым хвостиком. - Бовсёй фваффи пальветь попотьку дувнёму енфи-мависю! Бувет мнова бобошек и бо-бо-вадиськи! - зеленый же от души потешался, - А патёмь!.. А патёмь!.. А патёмь бовсёй фваффи сдеваит ня дувнёва енфи-мавися пвохие пи-пи! Дувнёй енфи-мавись бувет дувним пи-пи-енфи-мависём! Ти-хи-хи! - Водиська… Чилик! Чик-чик-чик! Чилик! Чик-чик-чик! – но химера оказалась равнодушна к программе действий, разработанной темно-зеленым флаффиком. Вместо этого она подошла к поилке, и начала жадно лакать воду. Ну, как лакать? Как воробьи из лужи. В этом плане усатым мурлыкам, приходящимся ближайшей родней фуззи, жилось гораздо лучше и веселее. - Сисясь, сисясь! Бовсёй фваффи покюсяить вадиськи и сдеваит самие бовсие пи-пи ня дувнёва енфи-мавися! Хи-хи-хи! – зеленый же, тем не менее, не унимался. Даже, подошел поближе к скисшему голубому товарищу, чтобы с каждым «Хи-хи!» похлопывать его кожистым копытцем по крупу. - Ху-ху-ху! Ни нядя пвохих пи-пи! Пип! Пип! – всхлипывал от каждой реплики зеленого Петушок. И похлопывания сородича его вовсе не утешали. - Чик-чик-чик! Чик-чик! Муль! Халясё! – фуззи, наконец-то, напился, и, вытерев мокрый клюв лапкой, обратил свое внимание на возню флаффиков, - Сё такёе? Посемю маленькие флявви сюмят? - Вя! Ни нядя бовсе спесиавьних обнимасекь! Попоськя осень бобоськи! Ху-ху-ху! – проныл в лицо грифончику Петушок, - Вя! Стё ти деваись, мавись?!... - Бовсёй фваффи, сдевай енфи-мависю есе енфи-обнимасекь! Енфи-мавись, ти-хи-хи! осень вюбить енфи-обнимаськи! – темно-зеленый флаффи в это время ловко схватил голубого собрата за хвост, и развернул его так, что фуззи смог увидеть покрасневшую попку Петушка и учуять аромат феромонного коктейля. В общем, ничего удивительного, что у Пушка тут же встал. Что не ускользнуло от зеленого, - Ти-хи-хи! Бовсе енфи двя енфи-мавися! Пвохие спесиавьние обнимаськи двя халёсева сюсьтьва! - Ни, Пуськю больсе нлявиться селененький фляффи, - феромоны феромонами, а эстетическую сторону вопроса тоже со счетов сбрасывать не нужно. Фуззик аккуратно схватил клювом зеленого, и с довольным видом прошествовал прочь от лотка. - Вя! Тякь нисестьнё! Бовсёй фваффи дольсень девать пвохие обнимаси енфи-мависю! Ни халёсемю мависю! Енфи-мавись двя енфи! Халёсий мавись стёби любись и обнимась! – верещал всю дорогу зеленый. - Халясё, - химера аккуратно положила зеленого флаффика на пол, и принялся вертеть зверька передними лапами, - Пусёкь лядь, стё падялёкь нядя любись и обнимась. Пуськю нлявиться любись и обнимась тапоськи. А любись и обнимась падяльки есе люсе! Чпоньк! - Вя! Попоська босие бобоськи! – дальнейшее мог бы предугадать любой доморощенный херомант. - Мавись, каки слюсяются… - под конец сцены напомнил о себе Петушок.

***

- Ооо… Как хреново-то… - катал по собственному лбу жестяную банку с охлажденной газированной водой человек, - И в аптечке нихрена… - Дяяя… Пуськю тосе плёхя, - вторил ему пушистый фуззи, расклячивший задние лапки на набитой льдом грелке. - Зачем я вчера столько выжрал?.. – продолжал текст нытика человек. - Онё тявё стёилё… - невпопад проскулил грифончик, поудобнее устраивая больную часть тела на таящем льду. - Да, наши, наконец-то, куда-то, а не нахуй вышли… - чуть приободрился человек. Впрочем, ненадолго, - Ооо… Как хреново-то…