Swallow rebirth

День. Примерно 15:00. Лучи обеденного солнца освещали гостиную. Обои, разрисованные цветными карандашами, трельяж, раскладной диван, на котором лежало множество игрушек, письменный стол у окна с детскими рисунками и телевизор с кассетами. Среди этого бардака сидел юноша и что-то нервно выводил в нотной тетради. Ненавистная ему звезда била в глаза, на лбу скапливались капельки пота, карандаш не плавно выводил ноты, а наоборот, словно рвал бумагу. В конце концов грифель не выдержал давления рук молодого человека и обломался, от чего парень швырнул все на пол, а сам откинулся на спинку дивана и зарылся руками в волосах. - Чёрт, все не то. Вдохновения нет совсем, - прошипел Юра. "А я то надеялся, что смена обстановки пойдет мне на пользу. Хех, наивный дурак". Встав и осмотрев комнату, шатен решил отвлечься и прибрать бардак, оставленный после мальчишки. Данная процедура не заняла много времени, так что после уборки тот уселся за стол и призадумался: "Кто звонил? Все же знают, что Машка уехала. Хотя, может это приходили снять показания счётчиков? Неважно". Да, Юра никак не отреагировал на данный звонок, ибо укладывал спать Димку. Ему было совсем не до того. Посмотрев на нарисованные на бумаге клавиши пианино, в голове снова всплыли слова: бездарность, ничтожество и т.д. Чего ему только не высказали в тот день. И химзавивка, и сверстники Вишневский. Несмотря на то, что с того момента прошло уже много времени и юноша поступил в консерваторию, находящуюся в Германии, данные воспоминания грызли его изнутри. А не давали покоя именно тогда, когда у него не получалось сочинить что-то своё. - В этом же нет ничего сложного, - успокаивал сам себя Конев, подперев голову кулаком и нервно смеясь. А ведь он мог и вовсе больше никогда не притронуться к инструменту, если бы не один человек. Человек, который дал понять, что никакая он не "бездарность" и что иногда наплевать на людей очень даже полезно, пусть даже это не очень вежливо. Именно поставленный этим человеком ультиматум помог Юрке, чтобы поступить в консерваторию. "Ты обещал, что приедешь или напишешь, но не написал. Ты обещал пригласить к себе, если поступлю. Ну вот, я поступил, а где же обещанные действия? Где ты есть?". Выбросив ненужные мысли из головы, юный Чайковский достал чистый лист, ручку и принялся писать письмо: "Привет. Не ожидал, что напишу так скоро, не правда ли? Понимаю. Но, для меня это самый лучший способ, чтобы отвлечься от накопившегося. Харьков принял меня, можно сказать, с распростёртыми объятиями. Словно блудного сына. Он не перестает радовать своей красотой и спокойными тёплыми вечерами. Оперный театр, парк Горького и Шевченка, и площадь Свободы - все это приносит мне удовольствие. А университет имени И.П. Котляревского как бальзам на душу. Жаль, что ты не можешь разделить красоту этих мест вместе с моим крестником. Димка - чудный малый. Так вырос с моего последнего визита. Именно с ним мы и гуляем вечерами по паркам. Я вновь пытался сесть за написание собственной композиции, но все напрасно. Думал, что родной город поможет, но, как оказалось, даже он тут бессилен. Возможно, это не так легко, как кажется и просто нужно подождать? Надеюсь, что это так. А возможно, мне не хватает тебя? Ведь, я ужасно скучаю и не могу не думать о тебе. Как проходит организация парадов и других действий? Ты думал о том, что я тебе предлагал для достижения нужной цели? Что ты решил? Пожалуйста, вышли мне ответ как можно быстрее и по возможности приедь сюда. Покажу тебе родину. Целую, Юрка." (Письмо написано на немецком). Юра не один раз переписывал текст на чистовик. Что-то убирал, что-то оставлял. Где-то кляксы, где-то отпечатки пальцев. В общем, совсем неаккуратно и неидеально, как не любил Йонас. "Эх, а ведь когда-то письма можно было и не переписывать". Над некоторыми словами наш герой думал долго. Когда писал о том, что скучает, даже задумывался: - Так ли это? Но сомнения тут же улетучивались. Хотя, нельзя было сказать, что письмо было написано от всего сердца. Скорее, чтобы просто успокоится и излить кому-то душу, так как из родных у него больше не было никого. После того, как родители узнали об Юркиной ориентации, перестали поддерживать общение, а Маша с Димкой вряд-ли поняли бы его. Так что Йонас был "единственным", как ему казалось, "родным" человеком. Но, той любви, которую когда-либо Конев испытал, у него не было. - Юра... Переведя взгляд на дверной проем комнаты, Юрка заметил сонного мальчонку, держащего в одной ручке мишку, а другой потирал глаз. Ухмыльнувшись и подойдя поближе к тому, парень взял на руки заспанное чудо. - Как спалось? - Плохо. Жарко было. - Ну ничего. Зато вечером пойдем гулять. Сходим кое-куда, где вдвоём мы ещё не были. Хочешь? - Дя. **** Вечер. Примерно 17:30 -18:00. Гуляя по улицам до боли знакомого города, шатен все больше и больше погружался в сказку. Да-да, именно в сказку. Как бы ему не нравилось в Германии, это место он любил гораздо больше. Достопримечательности, улицы и даже люди. Все это переносило юношу в прошлое. Прошел всего лишь год, а Юрке казалось, что целая вечность. Прогулявшись по парку и возле фонтанов, Юру тянуло к двум местам: оперному театру и университету, который он называл "консерваторией". Будучи как-то раз в Москве, он видел плакат "М. Баттерфляй". Хотелось бы сходить на это представление, но тогда не представилось возможности. А ведь оно было посвящено именно той теме, которая мучила его и Володю. Скорее даже Владимира, нежели его. Если Юре это казалось интересным и нормальным, то Давыдов воспринимал это все как что-то запретное и позорное, чем на самом деле оно не являлось. Но Володя давным-давно приписал это к "болезни". "Эх, пожил бы ты в Германии, возможно изменил бы свое мнение". А ведь так оно и было. В стране, где теперь жил Юра, заявить, что ты голубой мог, пожалуй, каждый. Конечно, не каждому удавалось это принять, но, по крайней мере не считали данную ориентацию "психическим заболеванием", как это было в СССР. Вот лечение того, чего нет как раз и было нарушением психики. - Юра, ты обещал. - Что обещал? - Куда-то пойти. - А, точно. Усадив Диму в коляску, они направились во все то же прошлое. Ему навстречу шли особы женского пола и смотрели с улыбкой. Мол: - Какой симпатичный молодой человек. С сыном гуляет. Мечта любой девушки. Но Юрке было все равно. Его они не интересовали. Остановившись возле здания, парень вымолвил: - Ну вот мы и на месте. - Что это? - Университет, в котором я когда-то учился. Разве вы с мамой тут не гуляли? - Не-а. - Эх, а ведь когда-то в одном из залов звучала музыка пианино. Такая красивая, душевная и запоминающаяся, - спокойно говорил о "Колыбельной" Конев. Стоило вспомнить о ней, как за ней вновь вспомнилась первая любовь Юрки. Именно очкарик первым услышал произведение Чайковского в Юркином исполнении. "Кем я бы был сейчас, если бы не он? На кого пошел бы учится?" Постояв ещё немного возле здания, они отправились домой. И тут, прямо как снег на голову, свалился парень лет двадцати пяти. Высокий, накачанный, в рубашке, брюках, туфлях и очках. Со строгим взглядом и идеально лежащими на голове волосами. Он случайно задел плечом "юного папашу" и скрылся. "Вот подонок. Даже не извинился. Будто куда-то спешит, хотя, куда уже спешить в такое время? К жене? Ну конечно, небось ждёт его с работы не дождется. Ужин готов и дома есть кому встречать. Куда уж тут извиняться?!". Мысленно чуть ли не послав того на три весёлых, Юра повез коляску дальше, но теперь уже с кислой миной и старался его забыть. Только вот не смог. Из головы никак не выходил его образ. Где-то он его уже видел. И только на пол пути в очередной раз на ум пришел человек, которого когда-то тот очень сильно любил. Инстинктивно повернувшись назад и не увидев там нужного силуэта, продолжил шагать. **** - Юра, а когда мама приедет? - Мы сами к ней скоро поедем. Как раз будешь в лагере нашего с ней детства. - Хорошо. Подойдя к окну, чтобы зашторить его, за спиной юноша услышал: - Юра, а у тебя есть папа? От такого вопроса Юрку будто парализовало. - Конечно есть, что за вопросы? - А он тебя любит? Данный вопрос заставил задуматься шатена. А действительно, любит ли его родной отец после того, как узнал о его "странности"? Подойдя к кровати и присев на нее, Конев не задумываясь выпалил: - Да, конечно. - А меня нет. - С чего ты взял? - Он почти не приходит. А когда приходит...они с мамой кричат. - Ну, знаешь, иногда взрослые люди ссорятся. А тебя он любит. Я уверен. Немного помолчав, молодой человек проронил: - Оу, уже поздновато. Ладно, приятель, давай спать. Укрыв того одеялком, чмокнув в лоб и пожелав спокойной ночи, Юра уже собрался уходить, как тут же услышал: - Я тебя люблю. Эти слова были настолько тёплыми, что юноша даже не знал, что и ответить. Такие искренние слова Юрка слышал лишь однажды, и если бы не Дима, то, наверное, уже бы и не услышал. Развернувшись, тот ответил: - А я тебя. Закрыв дверь, сам отправился на боковую. Лёжа в кровати, Юрка вдруг осознал, что они с Димкой очень похожи. А этот разговор об отце немного задел за живое. "Он ведь совсем маленький и не знает, что такое отцовская любовь. Я его единственный взрослый друг, который заменяет ему папу". Парень долгое время злился на отца Димы, а также лежал в расстроенных чувствах из-за своего отца. Ещё и осадок от сегодняшнего незнакомца давал о себе знать. "Надо будет устроится на работу, чтобы не чувствовать себя так паршиво. Завтра же буду искать". С мыслями о завтрашнем дне, парень погрузился в царство Морфея.