Два монстра - гений и титан. Финал

      Любой способен любить. Даже тот, кто на первый взгляд выглядит как холодный самовлюблённый человек со своими целями и своим мировоззрением. И да, даже такой человек способен на нежности, даже такой человек имеет прав на своё «долго и счастливо». И ведь он умел делать нежности, говорить тёплые слова, от которых становилось сразу же спокойно на душе. Да и он любил, когда ему именно она говорила правду, признавалась в любви — из раза в раз — и утопала в его объятиях. Да… умел и любил. Осознание, что такого больше никогда не будет, пробудило в нём все чувства.       Аккерман смотрел на падающее тело Шаттера, что, словно в замедленной съёмке, медленно опускалось на землю. Его последняя надежда на «долго и счастливо», последняя надежда на спасение его любимой исчезла. Её убили. Убили руки его же любимой.       Нет…       Парень поднял взгляд на девушку и увидел слёзы. Слёзы тяжёлые, горючие, наполненные болью и отчаянием. Да… давно он не видел подобных слёз на её щеках. Да и видел ли когда вообще?.. Кажется, нет. Однако именно по этим слезам Аккерман понял, что это в действительности последний день той, которой он открылся, которой подарил всего себя и с которой хотел прожить свою жизнь вместе, до последнего дня, до последнего вздоха…       Сердце сжалось от боли. Дыхание участилось. Его разумом овладели разные чувства: страх, желание остановить, эгоизм, что содержал в себе спасение жизни его любимой и, кажется, плевать он хотел, уйдут титаны из этого мира или нет. Он был готов терпеть их до конца своей жизни, лишь бы она продолжала быть рядом… Но…       Захотелось кричать. Очень громко. Так громко, как когда-то кричала она, правда, в облике титана. Чтобы с этим криком вышли все его эмоции, чувства, мысли и желания. Чтобы с этим криком она услышала и поняла, что никто не хочет её смерти, никто… а он — в особенности.       Правда, кричи — не кричи, а итог будет один. И он это прекрасно понимал. Но тело и даже разум хотели иного… Аккерман хотел прикоснуться к ней, прижать к себе, поцеловать: страстно, долго, с любовью… подарить ей всего себя, заключить в объятиях, да таких крепких, что даже она, сама Алери Миллер, не смогла бы выбраться… Просто хотя бы коснуться… встретиться взглядом…       В этот момент девушка резко развернулась на сто восемьдесят градусов. Пистолет выпал у неё из руки. Она закусила нижнюю губу: до крови — это не скрылось ни от кого.       Парень всё прекрасно понимал: последние четыре года его любимая провела с Генри очень много времени и между ними образовались особенные, принадлежащие только им отношения. Отношения, что содержали в себе любовь, доверие и преданность, одну цель, одну тропу жизни, но не имеющую в своём арсенале будущее. Аккерман всегда знал, что девушка будет только его. И Шаттер даже не сопротивлялся: он просто поддерживал её и был рядом, в то время как Леви не мог и шагу ступить к ней из-за стены, что она собственными руками выстроила между ними. Конечно, хотелось его отблагодарить, но… в нём заиграла ревность. Да, ревность — подходящее слово, чтобы описать чувства, которые парень испытывал всё то время, пока над ними всеми была властна лишь тишина.        — К-командир… — осторожно, боясь назвать её по имени, обратилась к девушке Рал. — Я… закончила… — у неё тоже стояли на глазах слёзы, и эти слёзы были больше из-за судьбы самой Миллер, нежели Шаттера. Не каждый вот так просто сможет убить близкого ему человека…        — Молодец… — командир шмыгнула носом, вытирая тыльной стороной ладони слёзы и глубоко вдыхая. — Спасибо большое…        — Может?..        — Нет. Больше ничего не нужно, — она через силу улыбнулась. — Спасибо, Петра. За всё.        — Н-не стоит… — девушка прикрыла лицо ладонями, боясь разреветься ещё больше.        — У меня есть, что сказать. Каждому, — Миллер перевела дыхание, стараясь успокоиться. — Для начала я хочу извиниться за всю ту боль, за все страдания и неприятности, которые я вам причинила. Не стоит отнекиваться. Я прекрасно знаю, что вы такое испытывали.        — До последнего хочешь оставаться эгоисткой? — хмыкнул Спрингер, а у самого глаза покраснели от сдержанных им же слёз. — Ну и сильно же ты себя любишь…        — Не сильнее вас, — она тепло улыбнулась, хоть её губы и руки до сих пор дрожали от недавно совершённого… преступления. — Конни… Ты очень верный и любящий друг. Продолжай им быть. Это очень круто.        — Не нужно… — он шмыгнул носом, отведя взгляд, и пробубнил: — Не нужно сыпать комплиментами в такой-то момент… говори, что хотела, и вали уже!..        — Эй, Конни! — Браус стукнула его по затылку, из её карих, почти что шоколадных по цвету глаз текли горючие слёзы. — Не говори подобные слова, когда и так остались считанные минуты! О других подумай!        — И это мне говоришь ты?!        — Саша, — спокойный голос Миллер примерил их и заставил замолчать. — Саша, ты сильно изменились за эти года. Ты и в кадетском училище была внимательна к другим, но это было не так заметно, как, например, сейчас. Ты дорожишь своими друзьями и близкими людьми. Я горжусь, что именно такой солдат служил в разведывательном корпусе.        — Откуда ты это знаешь?.. — удивилась она. — Ну, про училище…        — Мне о многом рассказывал Эрен. Да и я частенько там появлялась, примечая, с кем учится мой брат.        — Так это всё-таки ты была на коне и с натянутым на лицо капюшоном? — поинтересовалась Леонхарт.        — Именно я, — девушка кивнула. — Энни, — она перевела взгляд на блондинку, — ты потеряла четыре года своей жизни, но приобрела нечто большее: будущее. Не потрать это время впустую. Занимайся тем, чего желает твоя душа. Люби, будь любимой. Твори и создавай. Глупи и совершай ошибки. Наслаждайся своей жизнью на полную.        — Я и без твоих слов собиралась так делать… — решила съязвить девушка, однако и в её глазах появились солёные капельки. — Спасибо…        — За что? — искренне удивилась Миллер.        — За то, что с твоим уходом уйдут и все титаны, — она всё-таки посмотрела в два алых пламени. — За то, что с твоим уходом закончится этот ад…        — Я всегда рада помочь, — девушка чуть склонила голову и добавила: — Приходи потом ко мне на могилу: мало ли какая птичка нашепчет тебе совет на твою просьбу.       Содержание предложения ужасно, грустно, содержит боль, но почему-то они и ещё кто-то из толпы посмеялись. Видимо, таким образом люди пытаются скрыть боль, что разрывает их душу и сердце на маленькие кусочки, неспособные больше соединиться в воедино.        — А что ты скажешь мне? — Браун-старший скрестил руки на груди и посмотрел на неё с грустной улыбкой.       Миллер призадумалась: скорее всего, больше для вида, чтобы потрепать нервишки этого Бронированного, нежели для действительно задумчивости над заданным ей вопроса.        — Думаю… поспокойнее относись к тому, что тебя окружает, — она посмотрела прямо ему в глаза. — Я понимаю, почему твои нервы пошатаны. Не ломай их до конца — они не восстанавливаются. Жизнь может быть и не такой сложной, если посмотреть на неё с определённой стороны. Найди эту сторону. И не забывай, Райнер, что ты не один. Вокруг тебя есть люди, которые любят тебя и которые желают видеть тебя в своей жизни, — девушка лёгким кивком головы показала на его младшую двоюродную сестру.        — Вот именно! — сказала девочка и хорошенько ударила ему под колено, да так, что тот на несколько секунд скрючился. — Думаешь, все вот так легко примут твою смерть?.. — она запнулась и тут же посмотрела на Миллер. — Прости… совсем не к месту…        — Ты абсолютно права, — девушка подошла к ней и легонько потрепала её по волосам. — Люди, которые тебя любят, вот так просто не смогут принять твою смерть.        — И даже так ты идёшь на верную гибель…        — К сожалению, — она улыбнулась. — Я хотела вам с Фалько сказать всё ближе к концу, но, так уж и быть, сделаю вам исключение, — командир разведывательного корпуса тихо хихикнула. — Габи… спасибо, что доверилась эльдийцам с Парадиза и решила им помочь. Я не помешала вашему проникновению на дирижабль лишь для того, чтобы вы увидели другую сторону всей этой ситуации. Смотрите всегда не только на то, что перед носом, но и на то, что вокруг вас. По бокам и за спиной, под ногами и в небе — во всей области вашей жизни происходит много удивительного. Можете мне поверить, — она посмотрела на Грайса-младшего. — Фалько… молодец, что преодолел свои пределы. Защищай и дальше, что и кого любишь, — это был явный намёк на Браун-младшую. — Договорились?        — Д-да!.. — мальчик сжал кулаки. — Н-не бойся, Алери… ни её, ни кого-либо ещё я не дам в обиду! Я буду отличным и преданным солдатом разведки! — и тут до него дошло, что он только что сказал. — Ой… то есть… я… ну, это…       Миллер отреагировала на это совершенно не так, как того от неё ожидали: она громко и заливисто, а главное — искренне, — засмеялась. На её глаза выступили слёзы счастья.        — Ну, Фалько… удивил же ты меня, — она потрепала и его по волосам. — Если разведку не распустят, обязательно вступай! Таких солдат любят. Не беспокойся.        — Е-есть! — он отдал честь, как отдавали солдаты Парадиза, и причём правильно её отдал.        — Какой ты умница, — девушка посмотрела на его брата. — Мы с тобой не разговаривали, Кольт, и почти не виделись. Поэтому скажу лишь одно: продолжай заботиться о своём младшем, ладно? Он просто замечательный, сильный, умный и, поверь мне, уверенный в себе и своих действиях мальчик.        — Д-да! — тот тоже отдал честь. — Конечно…       «Одного поля ягоды…», — пронеслась в голове Миллер мысль, заставившая её хмыкнуть от удовольствия.        — Видимо, ты решила перескочить на марлийских эльдийцев, — заметил Галлиард.        — А ты так ждёшь, что я тебе скажу? — она посмотрела ему в глаза.        — Я ничего от тебя не жду. И мне ничего от тебя не надо — уж точно. Ты лишь больше разводишь сопли и оттягиваешь свою смерть, — он фыркнул, на удивление, грустно. — Тебе ведь тоже не хочется умирать?       Девушка не ответила, однако отводить взгляда не стала.        — Я напомню, — парень цыкнул, — что там, в лесу, ты обещала отвечать на все вопросы и говорить всё, о чём тебя только ни попросят.        — Конечно, — ответила она, чуть приподняв подбородок. — За свои девятнадцать лет я не встречала ни одного человека, который хотел бы умереть, не подумав о будущем. Я, как и все вы, хочу жить. Я, как и все вы, мечтаю о своём будущем. Личном будущем.        — Слишком прямо и правдиво… Я такого не ожидал… — признался Галлиард, при этом даже опустив взгляд на землю.        — Но ведь ты хотел правды? — она довольно хмыкнула, хоть в глазах её и промелькнули нотки грусти и боли. — Правды и ничего, кроме неё.        — Чёрт… как же ты меня бесишь… — пробубнил парень, недовольно всё-таки подняв на неё взгляд.        — Знаю, — а вот с её лица не спадала милая улыбка, правда, фальшивая. — Так мне сказать что-нибудь тебе или ты обойдёшься?        — Да что ты мне путного можешь сказать?!        — Будь более внимателен к окружающим и поумерь немножко свой пыл: ты, конечно, тот ещё мачо, но твоя вспыльчивость будет приводить к проблемам не только тебя, но и твоих товарищей, — девушка хихикнула.        — Я итак внимателен к окружающим! — цыкнул тот. — А всё остальное: мой характер.        — О… ты меня не понял, — в её глазах пробежала коварная усмешка. — Внимателен к окружающим не с заботой о них… Как бы поточнее сказать? Приглядись и найди себе пару: она рядом, — и усмехнулась.        — Что?..        — Але-ери-и… — проныла Фингер, видимо, понимая, к чему та клонит. — Ну, почему всё сворачивается к этому?..        — О, тебе я подобного не скажу. Ты и так со всем разберёшься, — она подошла к ней чуть ближе. — Я очень счастлива, что мы всё-таки стали с тобой подругами. Ведь так?        — Да, — девушка кивнула. — Я тоже очень рада, что не прогадала и дала тебе положительный ответ.        — Спасибо, — Миллер кивнула. — Я…        — Можешь ничего не говорить, — прервала её Фингер. — Я и так догадываюсь, что ты мне скажешь.        — А ты, я смотрю, Пик, с ней очень тесно сдружилась, — фыркнул недовольно Галлиард, чем заставил девушек засмеяться.        — Ох, Пок, ты придираешься к мелочам!        — Да ладно тебе, Пик, не дави на него. Успеется, — она ей подмигнула, чем вызвала новую волну смеха, и причём не только с их стороны, но и с других сторон тоже.        — Вот! Как всегда, знает, что сказать, — Зое обняла свою когда-то подопечную за плечи и чуть на ней повисла. — А мне что ты скажешь? Мне?        — Тебе придётся немного подождать. Хорошо? — Миллер улыбнулась.        — Эх… конечно! И, желательно, чтобы подольше подождать.        — Как получится, — её улыбку покрыла тень грусти. — Петра, Эрд и Оруо, — она повернулась к ним и поклонилась. — Спасибо, что доверились мне и следовали за мной до самого конца. И простите за все те неудобства, что я принесла вам будучи ещё членом отряда Леви первого состава.        — Не нужно извинений… мы же уже всё тогда решили, — с улыбкой, хоть и со слезами на глазах, проговорила Рал.        — Вот-вот! — согласился Бозард, закрыв глаза предплечьем, стараясь скрыть слёзы. — Так что всё, Дьявол! Хватит извинений!        — Как давно я не слышал этого прозвища… — искренне посмеялся Джин. — Я был рад служить с тобой плечо к плечу, Алери, — он чуть наклонился в знак уважения.        — Аналогично, Эрд, — она кивнула и посмотрела на Кирштейна.        — Ого… до меня тоже очередь дошла? — парень усмехнулся, скрестив руки на груди.        — А ты думал, я тебе ничего не скажу? Тем более-то после того разговора? — в её голосе послышалась нотка обиды.        — Думал, ты уже всё сказала именно тогда, — он вздохнул. — Насчёт твоей просьбы я помню, не волнуйся. Примусь сразу же, как только вернёмся на Парадиз.        — Э-э?! — изумился Эрен. — Что ещё за просьба?!       Все уставились на эту двоицу, что стояли и смотрели друг другу в глаза, будто ведя немой разговор одними лишь взглядами. Чуть погодя они усмехнулись и в унисон сказали:        — Секрет!       А потом Миллер продолжила, вытаскивая из скрытого кармана штанов ключ и протягивая его Кирштейну:        — Вот. Он откроет нужный ящик, — пояснила девушка. — Всё лежит на видном месте. Надеюсь, все ответы на свои вопросы вы сможете там найти.        — Думаю, эту надежду ты не станешь убивать? — он взял ключ и спрятал его поглубже в карман.        — Что ты? Эту — нет, — и добавила: — Спасибо тебе за всё.        — И никаких напутствий?! — а теперь, кажется, пришло его время обижаться. — Даже как-то грустно…        — Я всегда считала, что ты поступаешь правильно, Жан, и никогда не осуждала твой выбор, даже если делала это, то это было враньё — знай, — она усмехнулась. — Да и… что я могу тебе сказать? Уже всё сказано и сделано. На самом деле я даже рада, что ты выбрал именно этот путь. Вот его и придерживайся.        — Как скажешь, командир! — он подмигнул и улыбнулся его фирменной улыбкой, где-то глубоко внутри себя стараясь запомнить этот момент, последний проведённый с нею разговор.        — Без формальностей…       И многие из всех собравшихся здесь просмеялись. Много смеха, да жаль, что в большинстве случаев он грустный и наполнен болью.       «Капитана Леви, как я понимаю, она оставила на потом, — подумал Кирштейн, мельком взглянув на Аккермана. — Выглядит он не очень… Кажется, он не может сдерживать свои эмоции… Теперь я понимаю, что Алери имела в виду тогда в лесу: какую именно ошибку она совершила…»       Миллер перевела дыхание, словно вступая на какой-то новый, намного тяжелее и опаснее, чем предыдущий, путь. Повернувшись в сторону Магнолии и Чёрча, она сделала ещё один глубокий вдох и заговорила:        — Я очень рада, что у меня появились такие друзья и старшие товарищи, как вы, Изабель и Фарлан. Спасибо вам за всё. Спасибо за веру, за поддержку. Спасибо за то, что тогда настояли и не выгнали меня из дома. И простите, что тогда я вас обманула, — девушка сделала поклон. — Спасибо, что после всё равно приняли меня. Я благодарна вам за всё, что вы сделали для меня, за ваше терпение и упорство.        — Это мы тебя должны благодарить, — отозвался парень с грустной улыбкой на лице. — Если бы ты тогда не переубедила командира Эрвина и не заставила его оставить нас на базе, нас мы не было сейчас здесь.        — Да… и даже несмотря на последние четыре года, Алери, поверь, мы не виним тебя и не обижены на тебя. Мы всё также любим эту нашу маленькую девочку, что постоянно сбегала от нас и пряталась в конюшне у своего Люциуса… — по её щекам потекли слёзы. Магнолия подошла к девушке и, не удержавшись, крепко её обняла. Такой жест повлёк за собой новые слёзы у некоторых смотрящих. — Не волнуйся… Я позабочусь о твоём скакуне… Уверена, он запомнил тебя на всю жизнь… и вряд ли кому разрешит ещё себя оседлать…        — Изабель… — прошептали губы Миллер, она обняла подругу в ответ. — Спасибо тебе…        — Нет… — та покачала головой. — Не за что… — и сжала её чуть крепче.        — Ну же, ну же, Изабель! — Чёрч дотронулся до её плеч, не сводя взгляда с глаз Миллер. — Раздавишь же её…        — Да куда её, такую крепкую, — усмехнулась Зое, шмыгнув носом. Она держалась крепко, и потому пока из её глаз не текли солёные капельки. — Пусть обнимает. Может, хоть немного времечко потянет…        — Ты делаешь своими словами только больно, Ханджи! — заметил Бернер.        — Не подливай масло в огонь, Моблит! — фыркнула майор, в конце цыкнув.        — Фарлан… пожалуйста, — она шептала так, чтобы слышать могли только он и Магнолия, — позаботьтесь о Леви… вместо меня…        — Конечно, — Чёрч кивнул. — Иначе и быть не может…       Девушка отлипла от Миллер, всхлипывая и вытирая слёзы рукавами рубашки.        — Всё… ладно… можешь продолжать… иначе ведь не отпущу… — она грустно улыбнулась.       Алери лишь кивком головы поблагодарила её и посмотрела на других: на Зое и Бернера.        — О-о! Наша очередь, — стараясь быть и дальше на позитиве, майор поставила руки на бока и широко улыбнулась. — Ну же, блесни красивыми словами, как ты это умеешь!        — После таких высказываний и говорить-то ничего не хочется, — съязвила Миллер.        — Да вы что, сговорились, что ли, с Моблитом?! — недовольно проговорила чуть громче обычного Зое.        — Если бы, — заметил Бернер.        — Ханджи, — голос командира разведывательного корпуса стал более серьёзным. — Отвлекись от титанов. Хотя бы на чуть-чуть, ладно? Начинается новая пора жизни.        — Что ты имеешь в виду?..        — Моблит, — Миллер посмотрела на него.        — Если будет девочка, назовём её в честь тебя! — с широкой улыбкой проговорил Бернер, хотя глаза у него были мокрыми.        — Это уж слишком… — алые глаза посмотрели куда-то в сторону, а на бледных щеках выступил румянец.        — Чего? Девочка?.. — и тут до Зое дошло: она покраснела, как самый настоящий помидор, и даже ударила парня в бок. — Ты чего тут несёшь?! — а потом перевела взгляд на девушку. — А будет девочка или мальчик?!        — А вот не скажу! — сказала та, скрестив руки на груди. — Достаточно с вас информации о будущем, — и усмехнулась. — В любом случае, у ребёнка просто замечательные родители. Вот и всё.        — Как же я тебя люблю! — майор тоже задушила подругу в своих объятиях. — Пожалуйста… следи за нами оттуда, с небес, хорошо?.. — а вот это было произнесено шёпотом, специально, чтобы услышала только Миллер.        — Конечно, — девушка кивнула. — Обязательно, — и посмотрела на Бернера.        — Ничего не говори! Я и так всё знаю. Извиняться тебе не за что. Достаточно тебе той вины, что ты не несёшь на своих плечах. Не нужно добавлять ещё той, которой нет. Я не виню тебя и не обижен. Точка, — и вновь улыбка: от неё так и лучатся любовь и теплота.        — А поблагодарить можно?..        — А поблагодарить можно.        — Тогда… спасибо вам обоим, — Миллер широко улыбнулась, — за все эти годы.        — Достаточно! — остановила её Зое. — Иначе я разревусь…        — Как скажешь, — она кивнула. — Я могу продолжить?..        — Если не благодарности в нашу сторону, то да, — девушка усмехнулась.        — Тогда отлично, — Миллер с солёными капельками в уголках глаз повернулась к Арлерту. — Что ж, пришла пора официальной части!        — Чего?.. — блондин широко раскрыл свои небесно-голубые глаза, явно не понимая, что девушка имела в виду.       Если признаться, то никто не понял, что Алери имела в виду. Только что всех благодарила и извинялась перед всеми, причём даже не ко всем она ещё успела обратиться, как вдруг перешла к официальной части… Многие напряглись, думая, что официальная часть — это уже сам ритуал. Но каково же было их облегчение, когда девушка подошла к Арлерту и, положив руки ему на плечи, с широкой улыбкой проговорила:        — Теперь всё это сборище безбашенных смертников, желающих отдать свои сердца ради защиты человечества, на тебе, Армин! — и добавила: — Ты уж постарайся! — коварно усмехнувшись.        — А?..       До парня, как и до многих, не сразу же дошло. Но вот когда прозвучал всеобщий крик понимая, Миллер поставила руки на бока и громко засмеялась, явно довольная своей выходкой. Грубо говоря, разрядила обстановку.        — Погоди… что? Серьёзно?.. Ты сейчас вот серьёзно?! — затараторил Арлерт. — Ты передаёшь место командира разведывательного корпуса мне?!        — Да-да, — девушка кивнула, хихикнув. — И, конечно же, весь спецотряд. К слову, там состоят не только разведчики, но и полицейские, и гарнизоновцы.        — И это так, к слову?! — Арлерт, видимо, немного потерялся и даже позабыл, что его подруга должна скоро умереть.        — Ну да, — та пожала плечами. — Они все очень преданные и хорошие ребята. Как только Эрд скажет им, что я официально передала пост тебе, они тут же начнут тебя слушаться. Можешь в этом не сомневаться!        — Это совсем как-то неожиданно… — пробубнил парень.        — Подумаешь!        — Но ты уверена?..        — Я всегда уверена, — она хмыкнула. — Ну же, давай, благодари меня и говори что-то по типу: «Да! Я буду ответственно выполнять все свои обязанности и поведу ещё целую кучу солдат навстречу свободе!».        — А… э-э… да, точно! — Арлерт откашлялся. — Я очень признателен и благодарен тебе, что ты выбрала именно меня на этот пост. Несмотря на всю сложность, со всей своей ответственностью подойду к этому делу, буду выполнять все свои обязанности и, естественно, поведу ещё целую кучу солдат навстречу свободе!        — Он… это действительно сказал… — выпалил Кирштейн, и смех тут же повалил из его уст.        — ВУ-ХА-ХА!!! — громко засмеялся Спрингер. — Армин, ну ты и даёшь!!!        — Ого, он и правда принял это так серьёзно, — удивилась Фингер, хихикнув. — Вот так разведчики… чудики!        — А… что?.. То есть?! — Арлерт переводил взгляд с одного своего товарища, на второго, третьего и так далее.        — Я пошутила, Армин, — спокойно, но с искренней улыбкой на лице, ответила Миллер. — Однако же спасибо тебе. Я и правда не ошиблась, выбрав именно тебя. Ты уж постарайся, — повторила она, похлопав того по плечу. — И спасибо тебе за всё, ладно? Извиняться надо? А то я уже не знаю, перед кем можно, перед кем — нет.        — Не стоит, — Арлерт посмеялся, а на его щеках выступил румянец: ну, и оплошал он в первую же минуту своей работы. Или нет?.. Как посмотреть. — Я всё прекрасно понимаю. Спасибо за всё, Алери… — из его глаз полились слёзы, парень тут же начал их вытирать. — И за ту веру, и за доверие… и за детские моменты… все… и всё, что было потом…        — Ну-ну, Армин… командиру разведывательного корпуса не простояло вот так вот реветь перед лицом опасности или беды, — девушка обняла его и похлопала по спине. — Ты справишься, Армин. Ты очень сильный и храбрый. Помни это и продолжай в себя верить. Я всегда верила в тебя. И буду верить дальше. О, — она отстранилась от парня и начала слабо бить по плечу, — ещё одно: не бойся наказывать провинившихся или давать сложные и опасные указания. Всех титанов, правда, уже нет, поэтому остальные задания будут так, словно конфету у ребёнка отнять! — и при этом Миллер широко улыбалась. — Так что не боись и не стесняйся! Ха-ха-ха!        — Во-первых, мне не нравится этот твой наигранный смех по слогам, — неуверенно заговорил Арлерт. — Во-вторых, ты слишком оптимистична для той, кто умрёт через какие-то десятки минут…       И этими словами парень вновь навлёк на собравшихся тёмную ауру, содержащую в себе только боль, отчаяние и страх. О, присутствовал ещё и эгоизм, да-да.        — Эх, Армин… — девушка тяжело вздохнула. — Пыталась я разрядить обстановку, а ты всё опять вернул в то же русло… — она посмотрела ему в глаза и тепло улыбнулась. — С улыбкой на лице проще уходить, нежели с грустной миной. Да и будет намного лучше, если последнее ваше воспоминание обо мне будет связано именно с моей улыбкой. Конечно, я хотела уйти с пафасом и не попрощавшись, но это сделать мне помешал Эрен… Поэтому довольствуюсь тем, что есть! Хы-ы! О, и ещё одно: насчёт Зика разбирайся сам, я с ним даже разговаривать не буду! — и она ему подмигнула.        — Не переводи тему из раза в раз… — попросил блондин, вздохнув.        — Ты даже сейчас беспокоишься о чувствах других больше, чем о своих, — вторила Аккерман, подойдя к названной сестре.        — Последние четыре года, можно сказать, я не думала о чувствах других, — возразила ей Миллер с грустной ноткой в голосе. — Но, если не углубляться в подробности, то, Микаса, мне так проще. Уж извини, — она посмотрела на неё. — И ещё…       Но вместо этого Аккерман лишь крепко её обняла, не дав сказать и слова: и так было понятно, что девушка не хочет ничего слышать от той, которую любила, ради которой была пойти навстречу смерти, лишь бы её спасти. Но всё в конечном итоге вышло совсем наоборот… спасает она её, и от этого тоже больно и тяжело на душе.       Миллер обняла девушку в ответ, тепло улыбнулась и прослезилась: говорить ничего не стала, ведь в такой момент слова были лишними. Понять друг друга по одним объятиям и по одному взгляду было для них не такой уж и трудной задачей. А слова… они лишь причинили бы ещё большую боль. А куда её сейчас ещё больше?..        — Я лишь… скажу одно… — Аккерман даже не думала вытирать эти слёзы. — Пожалуйста… попрощайся с Эреном… не дракой, ладно?..        — В каком смысле?.. — Миллер слегка наклонила голову набок, в её глазах промелькнула нотка непонимания.        — Это ваша первая такая масштабная ссора, и сейчас вы оба хотите друг друга хорошенько врезать… особенно ты… И не вздумай это опровергать!..        — Я и не пытаюсь…        — Так вот, — она кивнула, кажется, больше для себя, чем для подруги. — Эрена ударю я! И хорошенько так ему врежу, чтобы он на всю жизнь запомнил, что подобное творить нельзя! И каждый раз буду ему давать с ноги, как это делала ты! Поэтому… поэтому попрощайся с ним так… как… как сестра с братом… ладно?..        — Ох… Микаса… — Миллер вытерла её слёзы большими пальцами, осторожно взяла её лицо в свои ладони и, приподнявшись на носочки, поцеловала её в нос. — Хорошо. Я выполню твою просьбу. Но… попрощаюсь я с ним уже потом.        — Потом?.. — удивилась девушка.        — Это как?.. — поинтересовался Арлерт.        — Он потом обо всём расскажет, — уже бывший командир разведывательного корпуса мельком взглянула на брата, после чего быстро перевела взгляд на Зое. — Прежде… прежде чем всё это закончить… Ханджи, передай, пожалуйста, Эрвину, что я безумно была счастлива служить по его командованием и… я была рада, что именно он стал моим приёмным отцом.        — Конечно… — майор кивнула. — Он обо всём знал?.. Ну, о таком конце?        — Да.       И после этого уверенного ответа Миллер повернулась к тому, с которым, наверное, единственным не хотела прощаться. Она повернулась к Аккерману, посмотрев в его незабинтованный глаз. Её пробрала дрожь, когда девушка увидела в его взгляде боль, а на щеке мокрую полосочку от слёз. Да, его слёзы уже видели все, кроме неё. Потому что она боялась… боялась на него посмотреть…       Девушка подошла к Аккерману почти вплотную, не сводя своего взгляда от любимого серо-голубого цвета.        — Наверное… ты единственный человек, которому я не знаю, что сказать… кроме как вечно извиняться перед тобой, — так начала Миллер.       Её руки потянулись к бинтам на голове. Она осторожно их сняла, желая посмотреть, что же всё-таки стало с её любимым лицом. Девушка вздрогнула, в глазах появились слёзы, однако она их сдержала. Пока что.        — Не нужно извинений… — выдавил из себя парень, явно не желающий отпускать её. — Просто… останься… — он шептал, однако шёпот его доносился до ушей всех присутствующих.        — Не могу, — Миллер попыталась через силу улыбнуться. Губы её дрожали, а правая ладонь легла на его левую щёку. — Просто не могу… — она перевела дыхание, стараясь не поддаться истерике. — Помнишь ты спрашивал… чего желаю именно я?.. Тогда, на корабле.        — Помню. Ты тогда не ответила.        — Да… не ответила…       Девушка прикрыла глаза, словно собираясь с мыслями и готовясь сказать то, что желала больше всего на свете, что хранила в своём сердце именно для подобного мгновения. Жаль только, что мгновение это является прощанием…        — Как только я узнала твою фамилию… с того самого момента… — она распахнула свои очи и устремила взгляд в серо-голубой океан, — я хочу носить твою фамилию. И всегда хотела. Да, Йегер и Миллер… это классные и красивые фамилии, но… Аккерман намного лучше… — и девушка улыбнулась, широко, с теплотой и огромной любовью, из её глаз потекли слёзы, губы предательски задрожали. — Прости… прости меня, Леви… — она произнесла его имя с лаской и любовью, после чего упала в его объятий, обвив руками его шею.       Аккерман без лишних слов обнял её в ответ, прижав к себе так крепко, как никогда. Его тело обволокла дрожь. Почему-то, уже зная даже после смерти Шаттера, именно в этот момент осознание её смерти словно пробило какую-то последнюю, оставшуюся тонкую стенку и выпустило наружу эмоции. Самые настоящие, сильные и крепки эмоции, пропитанные чувствами к его возлюбленной…       Из глаз парня тоже полились слёзы. Это тронуло всех, кроме Зое. Точнее… её-то тоже тронуло, но почему-то это ей совсем не понравилось. Какое-то странное предчувствие не давало ей покоя. Что-то точно должно произойти… Именно поэтому девушка подозвала к себе Чёрча и Бернера и предупредила их о своём странном предчувствии. Парни удивились, но прислушались к ней: шестое чувство майора никогда их не подводило.       А тем временем Миллер успела поцеловать парня, хоть и быстро, даже как-то мимолётно, но так, чтобы поцелуй вышел запоминающийся для обоих. И, кажется, это была ещё одна ошибка с её стороны… Но разве девушка знала?.. Ведь она боялась посмотреть в будущее и узнать, как на это отреагирует Аккерман…       А он отреагировал буйно. Для него — точно буйно. Он схватил её за предплечья, не сводя взгляда с её глаз, и с жалкой мольбой в голосе просил:        — Умоляю… не делай этого… Алери…       Её это повергло в шок и выбило из колеи, правда, только на мгновение. Девушка попыталась дёрнуть руками, но у неё ничего не вышло: Аккерман крепко их сжал, боясь отпустить. Казалось, он потерял голову от любви… И это насторожило теперь абсолютно всех.        — Леви… прошу тебя, пусти… — говорила Миллер, а в глазах её разгорались беспокойство и страх за любимого. — Ты делаешь всё только хуже… пусти…        — Нет!.. Алери, останься… наверняка есть другой способ!.. — его голос уже не походил на шёпот: парень говорил громко, почти что кричал. И это пугало… и приносило слишком много боли…       Без приказа майора Чёрч и Бернер тут же подбежали к Аккерману со спины и схватили его за руки, заводя их назад.        — Нет! Пустите меня! — он пытался вырваться, но, к его же сожалению, у него ничего не выходило. — Алери! Алери, умоляю тебя, не уходи!!!        — Капитан… — к ним присоединился Кирштейн. — Ну же, держите себя в руках!       Несмотря на состояние, Аккерман оставался достаточно сильным героем. Всё-таки… сильнейший воин человечества… Поэтому его и пришлось сдерживать сразу троим рослым парням. Что же было бы, будь он с полным запасом сил и в отличном состоянии…        — Алери, пойдём… — Йегер-средний, как получается из присутствующих, взял сестру осторожно за плечи и повёл в сторону к ритуальному кругу. — Теперь уж точно тянуть нельзя…       Она прекрасно всё понимала, потому и последовала за братом, параллельно попросив у Фингер нож, который и правда оказался у той. Но при этом девушка не сводила взгляда с Аккермана, что так усердно старался вырваться из хватки товарищей и побежать к ней, чтобы остановить. Но её нельзя останавливать. И Эрен прав… медлить больше нельзя.       Миллер сделала резкий поворот на сто восемьдесят градусов — из её глаз градом полились слёзы, но она смогла дойти до круга.       Как только все обладатели силой девяти титанов встали на свои места, а в звёзды Изначального и Молотобойца накапали кровь Эрена, Алери взяла нож в свои руки и… сделала четыре надреза. Два на руках в области кисти — перерезала вены; два в области щиколотки. Благодаря этим надрезам крик Аккерман стал громче, тяжелее и больнее. У Миллер замерло сердце от этого крика…        — Алери, — позвал её Арлерт, кивнув. В его глазах стояли слёзы, тоже желающие вырваться наружу. Однако он их сдерживал, ведь понимал, что так подруге будет намного проще уйти из этого мира. Куда ещё больнее… — Давай. Ты сможешь.        — Да…       Девушка ступила в круг, шагая уверенно в его центр. С её рук и ног капала кровь, застилая поверхность. Дойдя до середины, Миллер решила всё-таки развернуться. И в тот момент, когда её взгляд встретился со взглядом Аккермана, полосы на рисунке засветились, становясь лишь всё ярче.       Крик Леви почти утих под воздействием шума от излучения, а свет прикрыл собой всех обладателей силой девяти титанов и Миллер вместе с ними. Какое-то мгновение, что, казалось, длилось несколько минут, если не часов, и свет вместе с шумом пропал. Вместо него осталась пыль, что медленно оседала вниз, плавно спускаясь по воздуху. А также семь человек, что, на самом деле, теперь были обычными людьми. Ни круга, ни крови, что лилась из тела девушки. Ничего.        — НЕ-Е-Е-ЕТ!!! — громко, насколько позволяли его связки, выкрикнул Аккерман, упав на колени. — АЛЕ-Е-ЕРИ-И-И!!! — из его глаза, не переставая, текли слёзы.       Однако все обращали внимание не на него. Точнее не только на него. Каждый переводил свой взгляд с Леви на Эрена, что стоял не подвижно и смотрел прямо на капитана, а из его глаз текли слёзы, в то время как в них самих не отражалось ничего, кроме, кажется, обещания, что он успел дать напоследок своей сестре…

ххх

      После вспышки и звука, что разрезал уши, парень резко открыл глаза и понял, что очнулся он где-то не в своём мире. Он лежал на песке, света и надоедливого звука не было. Небо усыпано в звёздах, а вдали то самое дерево.       Йегер резко сел и осмотрелся.       «И правда, Путь…», — промелькнуло в его голове, но додумать мысль он не успел, так как его взгляд обнаружил то, что ему было нужно: его сестру, сидящую в позе лотоса рядом с ним. Рядом…        — Алери?..        — У нас совсем мало времени, Эрен.        — Как… как ты смогла нас сюда перенести?!        — Эрен, — девушка поднялась с песка и встала перед братом, смотря прямо на него.       Только сейчас Йегер заметил, что она была в том самом платье болотного цвета, в котором она потерялась девять лет назад после той самой катастрофы в Сигансине, босая, да и в принципе она выглядела сейчас как десятилетняя девочка. Ну, он тоже в этот момент был мальчиком десяти лет… Но главное не это. Главное — это её глаза. Они горели золотым.        — Но ведь…        — Послушай, Эрен. Я очень рада была, что Жульер и Руфелия отдали меня вам. Ты был просто лучшим братом на свете. Все мои чувства и эмоции, что я переживала рядом с тобой, ради тебя, из-за тебя… все они были настоящими. Все слова были искренними. А моё желание спасти тебя было неизменным и твёрдым. Я люблю тебя. Люблю безумно. Я не буду за что-либо извиняться, ведь ты и без того знаешь, за что я чувствую себя виноватой и за что я тебе безумно благодарна. Однако у меня есть одна просьба… Да, я уже попросила об этом Изабель и Фарлана, но хочу, чтобы эту просьбу на свои плечи как главный взял именно ты. Умоляю тебя, позаботься о Леви. Перед использованием ритуала я лишь на мгновение взглянула в его будущее: мои действия сильнее всех на него повлияют, и от этого мне стыдно… Прошу, будь рядом с ним всегда, даже после создания собственной семьи. Не покидай его, не оставляй одного. Если он что-либо сделает или сбежит — исправь и найди. Это лишь моё последнее желание…        — И я его исполню! — перебил её Йегер, широко улыбнувшись, а у самого по щекам потекли горючие слёзы. — Клянусь тебе, Алери… я всё исполню и всё сделаю в лучшем виде!!!        — Да, знаю, — она кивнула. Я очень сильно люблю тебя, Эрен…       Она осторожно взяла его лицо в свои руки и поцеловала в лоб, после чего её тело начало подниматься и растворяться в воздухе. Эрен пытался схватить её, обнять, прижать к себе, но хрупкое тело девочки каждую секунду всё больше растворялось, и последнее, что увидел и услышал мальчик, это её улыбку и:        — Мы ещё встретимся… мой любимый старший братик…