Not Gonna Get Us

Шум в прихожей намекал на то, что пора выходить. Саша не могла заставить себя подняться с кровати. Послеобеденный сон как обычно растянулся, смазав весь оставшийся день. Она всегда просыпалась как бы раздражённой на реальность за то, что приходилось делать это. Родные знали, что часто ей нужно было немного времени, чтобы прийти в себя после отдыха. Но сейчас времени не было. Ей стоило проснуться раньше и привести себя в порядок. Ей вообще много чего стоило сделать заранее. Саша успела добежать до ванной, чтобы умыться и расчесаться, когда снизу послышались голоса. — Чтоб я так жила, — чей-то голос был таким громким, будто раздавался прямо за спиной. — Это ж настоящий замок! — Сейчас замки называют загородными домами, Алена. — Мне как простой смертной не понять, я в квартире живу. Саша нехотя вышла и, на ходу подтягивая штаны, спустилась по лестнице. — А вот и принцесса из башни. Рапунцель, наверное? Неопознанный объект с внешностью инстаграм-модели с любопытством рассматривал ее. За спиной девушки стояли ещё трое пришельцев. Хотя нет, одного Саша уже знала. Русский Том Холланд. — Всего лишь Саша. Кошмар. Ее голос хрипел сильнее обычного. — Привет, Саша, — хором сказали пришельцы и полезли с неловкими объятиями. Ну почему нельзя было просто пожать руки или помахать? Пока она обнимала каждого в качестве приветствия, в поле зрения появилась Аня. Наверное, она заметила плохо скрываемое смятение на лице Саши, потому что тут же нахмурилась. Когда с формальностями было закончено, какой-то парень и Женя перетащили рюкзаки на кухню. — Привет, — вместо объятия Аня, к облегчению Саши, предпочла кивок головы. — Это Алена, — инстаграм-модель сделала реверанс. — Камила и наш специально приглашённый гость Марк, — Аня указала на спину какого-то парня. — Женю ты уже помнишь. — Специально приглашённый? — Саша пыталась незаметно прокашляться. — Мы занимаемся у Тутберидзе, а он у Соколовской. — А, понятно. Саша даже не старалась запомнить неизвестные фамилии. Ей срочно нужен был кофе. Вчерашнее воодушевление испарилось. Она морально готовилась к ощущению неуместности своего присутствия. Камила и Алена плюхнулись на диван. Вскоре к ним присоединились мальчики. Аня была на кухне. Она стояла, опершись на столешницу. Взгляд ее был странным. — У тебя все в порядке? — Отвечу утвердительно как только выпью кофе. — Ты спала? — Ага. — Выглядишь немного помято. — Спасибо. Аня улыбнулась. Саша не ответила тем же. Боже, помоги ей пережить неловкость этого вечера. . . . — Выпьем за чемпионов на льду! Марк поднял стакан с яблочным соком. Все, включая Сашу, чокнулись. Хорошо, что не в прямом смысле. Саше было приятно заметить, что никто не пил алкоголь. Она не хотела занудствовать даже в мыслях, но уважение к спортсменам-зожникам из ее системы ценностей убрать было невозможно. Конечно, спортсмен и приверженец здорового образа жизни — не всегда синонимы. На ум приходили воспоминания о праздниках со старшими спортсменами из секции еще в Рязани. Алкоголь лился рекой. Правда, в ее случае — по усам текло, да в рот не попало. Она ощутимо взбодрилась после игры в «Алиас», хотя их с Аней команда заняла последнее место. Проблема была в том, что за отведённое время Саша едва успевала сформулировать объяснение к слову — на ум приходили только однокоренные. Иногда ее мыслям нужно было как бы настояться в голове, чтобы быть высказанными. В компании незнакомых ребят собраться оказалось ещё сложнее. Практически все очки их пары были заработаны благодаря Ане, у которой, очевидно, не было проблем ни со словарным запасом, ни с выражением мыслей. Саша села рядом с Камилой как наиболее комфортным для себя человеком в новой компании. Ее энергетика обволакивала спокойствием, движения были мягкими, а вопросы — ненавязчивыми. С первого взгляда в Камиле особенно восхищали ноги — длинные, рельефные и в меру атлетичные. Наблюдая за выделявшимися в лосинах икрами, когда Камила отходила на кухню за напитками, Саша пыталась представить, сколько трудов было вложено в то, чтобы они выглядели так, как выглядят сейчас. Бессознательная симпатия к ней усилилась, когда Камила поставила их с Сашей общую любимую песню «Венера-Юпитер», подключив телефон к колонке Ани. — Ты Москва, я Питер… Аня и Женя, не про вас ли? — Саша перевела взгляд на Алену. — Люди, помогите. Избавьте меня от вопросов этой женщины, — а с неё на сидевших рядом Женю и Аню. Эти двое расположились близко друг к другу и изредка о чём-то перешептывались. Рука русской версии Тома Холланда была на опасном расстоянии от колена Ани. Какое расстояние можно было назвать опасным? Расстояние одного движения. Она казалась неестественно крупной на фоне острой коленки. Саша не могла оторваться от этого контраста размеров. Аня заметила ее взгляд. Саша нахмурилась. — Давайте в правду или действие? Она посмотрела на Марка. Густые брови придавали его взгляду особую выразительность. Симпатичный. — О Господи, — Алена рассмеялась. — Давайте, мы же в восьмом классе тут все. — Говори за себя, — Камила улыбнулась, обнажая красивые ровные зубы. — Я за. — Голубки? — Мы согласны. Саша усмехнулась. Говоря «мы», Женя как бы соглашался с данной им номинацией «голубки». Аня пожала плечами в нерешительности. — Саша? — она обратилась к ней. — Давайте. — Отлично! Марк достал пустую бутылку из-под спрайта и с силой закрутил ее на журнальном столике. Горлышко указало на Аню. — Правда или действие? — Ну давай правда. Хитрая улыбка Марка не предвещала ничего хорошего. — У кого из фигуристок сборной, включая тебя, самое лучшее скольжение? — Серьезно? — Аня окинула взглядом присутствующих. — Окей, у Алёны. — Хах, я так и думал. — Подруга, я тебя обожаю. Крути теперь. — Только, окей, давайте из уважения к человеку не из фигурки будем задавать вопросы не только о спорте и соревнованиях? — Марк указал на Сашу, и она смутилась, кивнув в знак благодарности. Бутылка остановилась на Камиле. — Я выбираю действие. — Боишься раскрывать секреты чемпионства, Камила? — Возможно. — Ну хорошо, — Аня показательно погладила подбородок в задумчивости. — Сними и выложи тикток с фотографиями родителей в молодости. — Ну это я не смогу сделать сейчас. — Тогда сразу как вернёшься домой. Я проверю! — Окей! Камила раскрутила бутылку. Следующей была Саша. — Правда или действие? — Эм… Правда. — На чей последний звонок, по твоему мнению, пойдут ваши родители? Твой или Анин? — Мама на мой, папа на ее, наверное. — Либо я вообще в это время буду на тренировке, — Аня вклинилась в разговор. — Так что все внимание достанется Саше. Они посмотрели друг на друга. Аня улыбнулась. Саша снова не ответила тем же. Горлышко раскрученной ею бутылки указало на Алёну. — Правда. — Кем ты хочешь стать когда вырастешь? Все засмеялись с формулировки вопроса. Саша улыбнулась. Она могла задавать только общие вопросы, потому что не знала никого из ребят достаточно близко. — Если вырасту. В идеале нейрохирургом. Но как запасной вариант рассматриваю бьюти-индустрию. — Круто. — Почему эта бутылка никогда не попадает на мальчиков? О. Русский Том Холланд наконец подал голос. — Что, почувствовал себя ущемлённым? — Алена рассмеялась. Ее смех по поводу и без был громким и заразительным. — Крути давай. — Бинго! Господь услышал твои молитвы, Женя. Правда или действие? — От тебя чего угодно можно ждать. Я знаю, что ты меня спросишь, если я выберу правду. Так что действие. Губы Алёны изогнулись в хитрой улыбке. — Как скажешь, дорогой. Ты должен продемонстрировать нам репетицию выпускного вальса. С Аней в паре, разумеется. — Да что ты будешь делать, Алена, — Аня закатила глаза. — Я с заботой о вас выбрала такое задание! Нельзя ударить в грязь лицом на выпускном, а с нашими тренировками времени на репетиции никакого. Так что цени. — Ага, спасибо. Ценю. Аня смущенно поднялась. Женя взял ее за руку и торжественно провёл в свободную часть комнаты. — Под что танцуем? Я за диджея, как вы поняли, — Камила помахала колонкой. — Может что-нибудь из драконов? Типа “Dream”? У знакомой в лагере эта песня играла на шутливом вальсе. — Как скажешь, Аня. — Ностальгичная песня. — Да под неё всегда плакать хочется. Ребята начали попытку танца. Мужская рука на тонкой талии Ани смотрелась красиво. Ане, наверное, как-то шло это — быть украшением своего партнера. В ней было что-то такое, что сложно объяснить — что-то слишком аккуратное и правильное. Мягкие движения сглаживали неловкость танца. Она двигалась осторожно и изящно. Даже Том Холланд в таком дуэте преобразился. На них хотелось смотреть. And I watch from a distance seventeen And I'm short of the others' dreams of being golden and on top Саша размышляла об услышанных строчках, не спуская глаз с танцующих. В какой-то момент она почувствовала, что и на неё кто-то смотрит. Марк. Только не это. Поймав ее взгляд, он поднял брови, очевидно, намекая на что-то. Саша постаралась изобразить непонимание. Марк подошёл к ней и протянул руку, не оставив выбора. — Тебе тоже нужна репетиция. — Ладно. Его ладонь была шершавой и мозолистой, но бережной. Саша приняла приглашение, внутренне радуясь, что прошла уже половина песни. Она не очень любила танцевать. — Мы с Ками теперь как девочки на дискотеке, которых никто не пригласил. — Алена, я приглашаю тебя. — Супер! Они, хихикая, пристроились рядом. Ширина гостиной позволяла каждой паре уместиться, не стесняя друг друга. Саша заметила быстрые взгляды Ани в свою сторону. Она стеснялась смотреть Марку в лицо и следила за движениями ног. — Ты напряжена, — Марк склонился к ее уху. Саша уловила чуть резкий, но приятный запах его парфюма. — Не сильна в танцах. — А в чем сильна? — В борьбе. Ну, как я надеюсь. — Это метафора? — Нет, я занимаюсь борьбой. — Круто. Я и смотрю, у тебя натренированное тело. — Марк, а что такое четверные? — Четверные? Ну, это прыжки. Точнее, количество оборотов в прыжке. Должно быть минимум четыре, но меньше пяти оборотов. — А кто у женщин прыгает пять четверных? — Хах, пока никто. Никто ещё не приземлил все пять. А что? — Да так, просто стало интересно. Саша перевела взгляд на Аню. Казалось, это было бесконечно, пока не кончилось. Камила выключила песню и все в неловкой тишине вернулись на свои места. — У нас на проекте новые пары? — Алена, только не об этом! — Ну что! Красота Алёны казалась такой естественной и очевидной. Не было ничего лишнего, ничего, что подчеркивало бы ее. Лицо было чистым без всякой косметики. На мгновение Саша засмотрелась. На очереди в игре снова была Аня. — Какими качествами должен обладать твой будущий избранник? Все засмеялись. Вопрос был слишком предсказуемым. — Ой, не знаю. Не думала как-то об этом. Ну, наверное, мне бы хотелось, чтобы он тоже был из спортивной среды. Спортсмена лучше всего поймёт только спортсмен. Надеюсь, что он будет учитывать все проблемы и сложности, которые случаются, когда занимаешься своим делом профессионально. Учитывать и понимать, каково все это. Вот как-то так. Аня смущенно опустила взгляд и улыбнулась своим мыслям. Наверное, Женя остался доволен ответом, ведь он фактически подходил ей по всем параметрам. Если бы Саша умела закатывать глаза, она бы сейчас сделала это. Ей пришлось оставить ребят и подняться в комнату, потому что папа обещал позвонить сразу после работы, и она боялась пропустить этот момент. Когда Саша попросила его включить видеозвонок и показать собак, он так беспощадно начал трясти телефон, что у неё закружилась голова. Его сложные отношения с техникой забавляли и умиляли одновременно. Разговор кончился, и Саше захотелось переждать окончание встречи в своей комнате. Ребята ей понравились, но чувство неловкости ушло не полностью. Она пыталась придумать для себя какое-нибудь занятие, когда в дверь постучали. За порогом была Алена. — Не помешала? — Нет, все хорошо, — Саша старалась не показать своего удивления. — Хочешь войти? — Да нет, я на минутку. Просто удивлена, что Аня скрывала от нас такую красоту. — В смысле? — Она только сегодня сказала нам, как тебя зовут, — Алена улыбнулась. — До этого вообще ни разу не рассказывала о тебе. — Оу, понятно. Саша не знала, была ли такая конфиденциальность хорошим знаком. — Я пришла спросить у тебя про волосы. Что за цвет такой интересный? — Рыжий в красный. — О, а чем ты красишь? — Я могу показать тебе. Саша вытащила тюбик из тумбочки, позволив Алене сфотографировать его. Они поговорили об уходе за волосами и косметике, мельком обсудили любимые продукты и лучшие салоны красоты в Москве. Саша записала себе контакты мастеров, которых посоветовала Алена. Она была похожа на подругу, о которой мечтала каждая девушка. Что ж, Ане повезло. Саше с друзьями повезло чуть меньше — от слова «совсем не повезло». . . . Наверное, проблема заключалась в том, что Ане всегда было куда себя деть — тренировки, соревнования, встречи и знакомства, любимые места, маршруты, по которым она, коренная москвичка, проходила столько раз, что уже знала их наизусть. Ее быт был расписан поминутно, и в каждом его отрезке Аня сбывалась. Каждый день. Она просыпалась и засыпала хозяйкой своей жизни и своих мыслей по поводу неё и вообще. Интересно, каково это — идти, когда четко видишь путь, каждый метр которого — пусть и выстраданный, но целиком твой. Наблюдения Саши только подтверждали догадку. Сначала она обращала внимание на особенности жизни Ани непроизвольно. Это было как с фильмом, который включаешь на фоне, чтобы посвятить себя другому занятию, но иметь возможность отвлекаться на что-то в процессе. Саша всматривалась в себя и свои ощущения по поводу захлестнувших ее событий и боковым зрением нечаянно захватывала Аню просто потому, что она крутилась рядом — как второстепенный персонаж ее истории. Теперь же казалось, что своей истории у неё больше не было. Была история Ани и ее жизнь. Этот город, дом, компания друзей и ежедневная рутина не принадлежали Саше. У неё не было ничего своего — кроме, пожалуй, нескольких полок в шкафу и мелких безделушек на столе и прикроватной тумбочке. Артефакты из прошлого, в котором Саша была собой. Саша начала всматриваться внимательнее и, как ей казалось, узнала, поняла Аню. Это было интересно, но предсказуемо. Есть Аня и есть ее цели, а между ними — мостик, который она с уверенностью сможет перейти. Какие здесь могли быть противоречия? Саша не была уверена, что Аня знала ее или хотела знать в ответ. Она — настоящий второстепенный герой не только Аниной жизни, но и своей. Такие приходят и уходят. Спокойствие всегда остаётся. Но только не в случае Саши. В сложные минуты больше всего хотелось остаться одной, чтобы все переварить. Аня всегда давала это право, уважая личное пространство Саши и не навязываясь. Вот только в момент, когда Сашу накрыло, переполнило и заклинило осознанием разницы их жизней, обострившемся после ухода ребят, Аня сидела рядом. Черт. — Что с тобой? Только не это. Аня отложила телефон. Это был плохой знак готовности урегулировать что бы то ни было. — В голове слишком много мыслей. Сейчас взорвется. — О чем? — О том, как я не хочу быть здесь с тобой. Саша могла сказать что угодно. Наврать о плохом самочувствии, усталости или просто уйти в комнату. Но вместо этого она выбрала самую неудачную формулировку из возможных и прилипла к дивану, стараясь дышать ровно и смотреть в пол. Она боялась заплакать. — И что же я такого сделала, что моя компания вдруг стала так тебе невыносима? Наверное, Сашины слова задели Аню. Наверняка. У них правда все было мирно и в чём-то даже замечательно последнее время. Просто Саше нельзя было надолго оставаться со своими мыслями и накручивать себя. Они копились и давили, и их хотелось скорее высказать, чтобы стало хоть немного легче. Некоторые — с опозданием. — Ты ходячий триггер. У тебя есть все, а у меня ничего. Ну вот. Теперь этот разговор не спасти. — Подробнее? Аня, видимо, была олимпийской чемпионкой по спокойствию. Опять. — У тебя есть друзья, спорт… Даже водитель. Ты живешь свою жизнь, а я просто под неё подстраиваюсь. — А что мешает тебе жить свою? — То, что моя мама вышла за твоего отца и решила все за меня. — Так… — Аня устало потёрла переносицу. — Не понимаю. — Мне здесь нечего делать. Я тут никто. — Это не так. — Это так, — Саша нашла в себе силы повернуться. — Не знаю, как бы ты чувствовала себя, если бы тебя привезли в чужое место, где никому нет до тебя дела. Я целыми днями просто залипаю в экран и лежу, потому что мне нечего делать, некуда пойти и не с кем поговорить. — Как ты можешь так говорить, если у тебя здесь мама, и если я все время стараюсь общаться с тобой? — Она сейчас не здесь. — А я? — Ты пытаешься быть со мной дружелюбной, потому что тебе неловко, что мне некуда себя пристроить. И из-за папы. — Начинается. Опять я двуличная и виновная во всех смертных грехах. — Я не называла тебя двуличной. — Я не понимаю, в чем твоя проблема? Аня начинала злиться. — В том, что я тут, а не дома с папой и собаками. — Нет, почему по итогу виноватой в этом всегда становлюсь я? Причём я тут? — При всем. — Отличный аргумент, класс. Я так понимаю, он у тебя единственный. — Да пошла ты. Саша нашла в себе силы встать, собираясь уйти в комнату. Как вовремя. — Тебе к психологу надо, Саша. Так. — Что? — ей пришлось остановиться. — Повтори? — Я сказала, что тебе надо сходить к психологу. У тебя явно есть ментальные проблемы. — Ты охренела? Когда Саша сама задумывалась о возможности пойти к специалисту — это было одно. Но когда об этом сказали со стороны — это воспринималось совсем, совсем иначе. — Ты оглохла? Я тебя оскорбляла что ли? Трэш. — Я не пойду к психологу хотя бы потому, что почти месяц уже живу в психушке. Щеки Ани покраснели. — Каким образом мой дом вдруг стал психушкой? — Тут белые стены и тихо как в морге. Умереть со скуки можно. А все твои бесконечные витамины — те же таблетки для мозгов. — А вот теперь уже ты охренела. — Ну и что, что ты сделаешь? Опять водой меня обольёшь? Так, только не плакать. Нельзя плакать. — Да нет, тебя уже даже вода не приведёт в чувство. Такая грубость не лечится. — Ты на себя посмотри. Ладно, это было зря. Аня ещё не была грубой просто так. — Нет, это ты на меня посмотри. Я просто напомню, что не одна ты тут бедная и несчастная. Мои родители тоже развелись, но вместо нытья я хотя бы пытаюсь что-то делать, чтобы привести нашу с папой жизнь в порядок. — И каким образом, пропадая на своих тренировках, ты делаешь вашу жизнь лучше? — Ты ничего не знаешь обо мне и моей жизни. — Не знаю и не хочу знать. В ней нет ничего интересного. — Я думала, что ты нормальная, Саша, а ты просто идиотка. Саша подошла к дивану. — Что, боевая стойка? Драться со мной будешь? — Я с неженками не дерусь. Хотя если ты ещё раз скажешь какую-нибудь херню, я за себя не ручаюсь. — Только попробуй. Аня поднялась. Ее глаза превратились в сплошные зрачки. Саша помнила этот взгляд. — Что, побежишь жаловаться папочке? Она пожалела о выбранной формулировке сразу же после того, как озвучила ее, но отступать было поздно. Больше своих слез было страшно увидеть слёзы Ани. — Вали, просто вали отсюда. Продай мой билет, если ещё не продала, и уезжай к папе, потому что я ни дня больше с тобой тут не выдержу, — голос Ани дрожал, но был пугающе тихим. — Да я бы с радостью уже давно это сделала. Но я не могу жить с человеком, который изменял маме. Фраза надломилась на половине из-за кома в горле, и Саше хотелось ударить себя за это. Внезапно потекшие слёзы затруднили обзор, превращая лицо Ани в смазанное пятно. Она не видела, какой эффект произвели ее слова. Саше совсем не хотелось знать этого. — Саша… Пятно приблизилось, принимая очертания, и Саша испуганно попятилась. — Ненавижу. Саша не знала, сказала ли она это о себе самой или о папе, который вынудил их с мамой проходить через все это. Больше внезапного проявления эмоций при окружающих она боялась ситуаций, когда окружающие пытались поддержать. Это всегда было жалкое зрелище. Почему-то у Саши не получалось принимать поддержку. Хотя нет, понятно почему — когда плачешь и борешься с собой, чтобы это скорее прекратилось, от фраз в духе «ну что ты, не плачь» хочется плакать ещё сильнее и дольше, а это всякий раз мучительно. Саше стало страшно, что Аня примется утешать ее словами, что все будет хорошо. Потому что не будет. Теперь точно не будет. Опустив взгляд и борясь с желанием почесать лицо (дорожки слез вызывали легкий зуд), Саша молча ушла в комнату, отчеканивая мысленное «блять» на каждый сделанный шаг. Она чувствовала взгляд в спину, но больше всего на свете не хотела знать стоявшую за ним эмоцию. . . . — Саша, открой, пожалуйста. Это был третий стук в дверь за последний час. Саша молча лежала на кровати в позе эмбриона. Сил отвечать не было. Сил шевелиться тоже. Эмоцинальная пустота ощущалась как шар, постепенно надувавшийся внутри нее. — Ну и ладно. Она вздохнула с облегчением и продолжила залипать в потолок. В нежелании открывать не было никакой гордости — просто ей было слишком стыдно сразу за несколько вещей, а встретиться с Аней означало напомнить себе об этом. Сейчас на это тоже не было сил. Каково же было вялое удивление Саши, когда в замке послышалось какое-то движение и, спустя пару секунд, дверь открылась. Закрытая дверь ее комнаты. Открылась. Кем-то кроме неё. Бледная Аня с потухшим, но решительным взглядом и немного взлохмаченными волосами держала в руках ложку и упаковку с маршмеллоу. Многообещающая картина. — Как ты открыла дверь? Саша хрипела и даже не пыталась прокашляться. Сил на протест, попытку выгнать из комнаты и прочие реакции не было. Она приняла всю трагедию этого вечера и неосознанно решила плыть по течению — видимо, в надежде утонуть. Она без размышлений приняла даже то, что Аня, которая никогда не позволяла себе посягнуть на ее личное пространство, вдруг уверенно вошла в комнату и закрыла за собой дверь. — Ложкой. — Это как вообще? — Как-то во время ссоры с папой мама заперлась в ванной и, чтобы он не выбил дверь, я попыталась открыть ее сама. Это оказалось очень просто. В ручке отверстие прямо под размер обычной ложки с задней стороны. — Оу. Еще более многообещающе. — Я не хочу тебя здесь видеть. — Это почти взаимно, но то, что ты сказала в конце разговора… — Я не хочу говорить об этом. Саша очень боялась заплакать снова. — Я не собираюсь говорить об этом. Просто хотела сказать, что твои слова повлияли на мое восприятие ситуации. — Зачем ты пришла? Любопытно. В прошлую ссору Аня сбежала и закрылась в комнате, очевидно, боясь быть убитой в собственном доме. В эту — проявила инициативу, хотя и не обязана была делать это. — Ты не отвечала. Я хотела убедиться, что ты не вышла в окно. — Надо было проверить двор. — Ага, точно, — Аня закатила глаза. — Саша, я не хочу снова не разговаривать по несколько дней и мучать двери. Молчание выматывает меня. — А, — Саша с отсутствующим взглядом продолжала созерцать потолок. — Я думала, тебе нравится молчать. Тишина и все такое. — Но только не когда молчание слишком многословное. — Не понимаю, что это значит. — Забей. Саша поняла смысл Аниных слов, но ей было легче сделать вид, что нет. — И что теперь? Ты просто будешь стоять? — Нет, я пришла… Поддержать тебя. Я бы хотела обнять тебя, в общем. Ого. И на что Аня рассчитывала, говоря это? Саша посмотрела на неё. Во взгляде Ани было что-то строгое. Во взгляде Саши не было ничего. — Я не хочу обнимать тебя. Саше хотелось сказать скорее что-то в духе «мне стыдно за устроенную драму и эмоции, которые ты успела засвидетельствовать», но… Пока и так сойдёт. Саша ненавидела ситуации, когда зачинщик ссоры или обидчик после конфликта вёл себя так, будто это его обидели. Она в очередной раз поразилась терпению Ани. В этом было что-то христианское. Саша ещё успеет съесть себя под соусом чувства вины — в гордом одиночестве. Просто захотелось ускорить приближение трапезы. — А я и не собираюсь спрашивать твоего разрешения. Так. А вот это уже что-то новенькое. — Пока я тут лежала, тебя забрали пришельцы и вернули на Землю в виде клона? — Смешно. Просто я поняла, — Аня невозмутимо присела на край кровати, заставив Сашу отодвинуться к стене. — Как твоя психика работает. Тебя надо перед фактом ставить и ни о чем не спрашивать. Если спросить, ты откажешься или даже прогонишь. Строго с тобой надо. Ее смеющиеся глаза смотрели открыто и прямо, но Саша заметила, как ей было тяжело. А кому сейчас легко? — Мисс-наблюдательность, а с чего ты взяла, что мне нужны объятия? — Они всем нужны. И мне нужны, но нас только двое тут. Поэтому я поступлю как эгоистка и воспользуюсь тобой. — На каком основании? Саше начинало казаться, что они играли в какую-то игру непонятно на что. Ее взгляд немного оживился. — Ты тоже была эгоисткой. Сравняю счёт. Слова Ани усилили это впечатление. Сравнение ее безобидного, в чём-то трогательного «эгоизма» с куда более серьёзными проступками Саши заставило что-то в животе Саши заболеть. — Допустим. — Но я предупреждаю тебя, что если ты сейчас снова решишь что-то мне высказать или оскорбишь меня, это будет последний наш разговор. Что-то в животе Саши заболело сильнее. — Я не буду. У меня нет ни сил, ни желания. И снова не извинение. Ладно. Видимо, она безнадёжна. — Я запомнила, — Аня зашелестела упаковкой. — А теперь открой рот. Эм, допустим, это было как раз единственное движение, которое Саша могла позволить себе сделать, не имея сил, но… Хорошо. Что-то в тоне Ани подсказывало, что стоило просто послушаться Поэтому она промолчала и сделала то, что просили. Точнее, приказали. Два воздушных маршмеллоу тут же оказались во рту. Аня просто вложила их туда. Своей рукой. Саша пробила дно и оказалась в параллельной вселенной? — Это моя любимая марка. Они самые вкусные. Жалко, правда, что мы не у костра сейчас. Пожарили бы. Какая невозмутимость. Действительно, жалко. Так бы Саша смогла устроить самосожжение. Сложные чувства по поводу своего поведения сменились ощущением непонимания происходящего, но Аня выглядела настолько сосредоточенной и уверенной, что оставалось лишь довериться. — Теперь ещё раз открой. И таких три подхода. Самое вкусное упражнение в жизни Саши. Маршмеллоу и правда были замечательными. Ей будто даже стало как-то легче. Мысль о поедании себя заменилась желанием съесть всю упаковку сладостей. Опустим момент того, как это происходило. — Я сейчас принесу тебе воды. Но не вздумай закрывать дверь. Аня лёгкими шагами прошла в зону кухни и оставалось только догадываться о том, что происходило в ее голове. Саша настолько опешила, что для описания ситуации у неё не получалось подобрать не то что слов — мыслей. Она молча фиксировала происходящее, пока шар в животе все раздувался — правда, теперь было непонятно, от чего именно. Пустоты стало меньше, как минимум, из-за маршмеллоу. Аня принесла воды и по-свойски села на прежнее место. Саша приподнялась на локтях, чтобы попить. — Ты надеялась, что я подавлюсь и умру, когда предложила свои эти сладости? — Если бы я правда хотела убить тебя, я бы сделала это иначе. — Как? — Не скажу. От тебя все зависит. Может я ещё захочу воспользоваться этим способом. — Что теперь в твоём to do list? — Теперь мы должны обняться. М-да. — Я не встану с кровати. — Пожалуйста, лежи, если тебе так нравится. Тогда я лягу рядом. Если что, на мне чистая пижама. Серьезно? Вот так просто? То есть Саша избегала формальных объятий с друзьями Ани, шарахалась от случайных соприкосновений с людьми в общественном транспорте (список потенциально неловких ситуаций мог быть бесконечным), но вот так легко позволила Ане допустить такой вариант? И Аня действительно легла. И Саша действительно ничего не сделала, чтобы предотвратить это. Единственным плюсом было то, что Саша укуталась в одеяло, как бы защищаясь, в то время как Ане достался только воздух. Правда она совсем не выглядела обделённой. — В какой позе ты любишь обниматься лёжа? — Ни в какой. Я ни с кем лёжа ещё не обнималась. — Тогда предлагаю я. Я обниму тебя со спины. Так удобнее всего. Из-за вынужденности Ани комментировать каждое своё намерение создавалось впечатление, что это была съемка фильма, что-то вроде постановочной сцены. От Ани пахло чем-то свежим. Приятный, чистый запах. Вряд ли она воспользовалась парфюмом. Казалось, это был запах ее кожи, которым пропиталась тонкая ткань ее пижамы. Саша тяжело сглотнула. — Ты предлагаешь мне отвернуться к стене? — Да. — С радостью. — Я так ужасно выгляжу вблизи? — Нет, я просто люблю лежать к стене лицом. В комнате горела настольная лампа, отражаясь двумя огоньками в глазах Ани. Она прижалась к спине Саши, напоминая маленького котёнка. Ее рука начала гладить Сашу по предплечью. — Можно попросить тебя немного убрать волосы? Мне не очень удобно. Саша исполнила просьбу почти на автомате. Ее тело было напряжено. Она старалась абстрагироваться. Сначала ничего не происходило. Они просто дышали в тишине, и Саша пыталась представить, что предплечье, которое гладила тёплая, мягкая ладонь Ани, не было частью ее руки. Тяжелое чувство в животе усилилось и поднялось до рёбер. — Я чувствую себя полной тварью. Прости меня. Рисунок на обоях сливался в сплошное пятно от долгого взгляда на него. Сашина была почти совесть спасена. — Все нормально. В конце-концов, все мы твари божьи. — Ты религиозная что ли? — Только когда лечу в самолёте. — Понятно. Саша улыбнулась. — Мы сводные сестры с алиэкспресса. — Саша. — Ну что. Осадок от разговора постепенно отпускал. — У тебя есть любимые места в Москве? — Нет, я мало где была. А что? — Подумала, что мы могли бы сходить куда-нибудь вместе, прогуляться. Ого. — Оу. Почему бы и нет. Только при условии, что мы поедем на метро. — Хорошо. Попрошу водителя довезти до станции, а оттуда поедем сами. — А куда мы могли бы сходить? — Не знаю. Решим. Объятие все-таки успокаивало. Саша недооценила идею Ани и была готова взять свои слова назад. Мысленно. Они лежали в тишине и мягкости. Саша вспомнила вечера дома у бабушки. Она тоже гладила по спине и рукам и рассказывала сказки. Саша смотрела в белёную стену перед собой и представляла в голове сюжеты. Это было прекрасное время. Она постепенно засыпала. Хотелось поблагодарить Аню, повернуться, сказать что-нибудь, но тепло сковывало и затягивало. Глаза слипались. Саша решила, что сделает это позже. Когда спустя несколько часов она проснулась, чтобы ещё раз попить воды, Ани в комнате уже не было.