Похождения бравого прапорщика Гераклова (элладский штрафбат)

В этот раз сержанту Гераклову предстояло вновь чапать в Эвксинский Понт. Всё дело в том, что Алкид Зевсович получил приказ от казнокрада и взяткобрателя Эврисфея любой ценой добыть магический Пояс Ареса, которым владела предводительница воинствующих феминисток — мадам Ипполита. Прорываясь сквозь Сциллу и Харибду (ещё одно порождение пана Тифоненко и пани Ехидновой), крейсер «Арго» получил значительные повреждения; таким образом, часть экипажа оказалось бесхозной, чем и воспользовался Гераклов — усилив 13-й взвод прапорщиком Тесеем и ещё двумя аргонавтами. В таком составе морпехи погрузились на борт «Залупастого» и отправились в путь. Первую остановку эсминец совершил на острове Парос. Миссия была проще некуда — восполнить запасы пресной воды и свалить к хероновой матери. Однако вышла заминка… Местные чуханы воспылали лютым сепаратизмом и решили отделиться от Элладской Федерации. Ведомые такими нехорошими идеями, паросийцы собрали народное ополчение и атаковали геракловских абордажников. Пользуясь отработанной тактикой, 13-й взвод отошёл к побережью под прикрытие баллист «Залупастого». Таким образом, совмещая тактическое построение фалангой с огневой мощью бортовых залпов корабля, верные присяге элладцы смогли перемолоть основные силы противника, после чего морпехи перешли в контрнаступление. Нанеся контрудар, 13-й взвод опрокинул и рассеял войско сепаратистов. Таким образом, конституционный порядок вновь был восстановлен. Правда, в ходе боя пали смертью храбрых два морпеха. Так что храбрые военморы вынуждены были задержаться для отдания воинских почестей павшим, а также для установления памятной стеллы в их честь. Для восполнения потерь из местных были рекрутированы два самых сильных бойца, после чего «Залупастый» продолжил путь. Проплывая мимо Мизии, радист эсминца перехватил сигнал SOS, посылаемый начальником местного гарнизона майором Ликиным. Всё дело в том, что находящийся на учебных манёврах гоплитский батальон Ликина во время ночного отдыха подвергся атаке Бебриковского куреня. Пластуны фригийцев сняли часовых, после чего в палаточный лагерь ворвались свирепые пельтасты. В завязавшейся ночной бойне майор Ликин смог собрать остатки батальона в кулак и вывести их к городским укреплениям. Учитывая, что от гоплитов осталась лишь треть, а курень противника представлял собой усиленную БТГ, то шансов удержать оборону у Ликина не было. Каптри Миней и сержант Гераклов, пораскинув мозгами, решили помочь мабуте справиться с тяжёлой жизненной ситуацией. С наступлением темноты 13-й взвод скрытно высадился на берег, а Алкид Зевсович пробился в город, где совместно с майором Ликины составил дальний план действий. С рассветом гоплиты осуществили вылазку и атаковали бебриковских фракийцев. Навязав противнику бой, майор Ликин приказал своему подразделению отступать к побережью. Таким образом, используя ложный отступательный манёвр, гоплитам удалось заманить противника под под шквальный огонь орудий «Залупастого». Одновременно с залпом корабельных баллист во фланг пельтастов ударил находившийся в засаде 13-й АДШВ. В итоге Бебриковский курень потерпел поражение и отступил. Одержав победу над бебриканцами, морпехи вернулись на «Залупастый» и продолжили путешествие. Однако, войдя в воды Эвксинского Понта, экипаж эсминца вновь вынужден был вступить в боевые действия. Всё дело в том, что свободолюбивые фракийцы не являлись какой-то единой военно-политической фракцией, а представляли собой разрозненные отряды полевых командиров. Среди этих полевых командиров на территории Малой Азии выделялся кошевой атаман Титько́ — предводитель Мариандинской Сечи. Атаман Титько был ярым противником подлого троянского режима, чьи гетманы пытались лишить фракийские фракции их самостийности. Нирей, Гераклов и Тесей слышали за кошевого атамана, как за правильного пацана и человека чести, и соответственно относились к нему и его лихим хлопцам с большим уважением. А сейчас Илионский (троянский) гетман Лаомедонтенко натравил на пана Титько мисийских гайдамаков и фригийских севрюков. Узнав об этом, командным составом «Залупастого» было принято решение вступить в гражданскую войну между фракийцами на стороне Мариандинской Сечи. Войдя в устье реки Сангарий, эсминцец «Залупастый» начал подниматься вверх по течению, пока не достиг укреплённого лагеря мариандийских сечевиков. Элладцы прибыли как раз вовремя, поскольку мисийцы и фригийцы развернули войска для штурма титьковского укрепрайона. И вновь исход боя решил высочайший профессионализм личного состава БЧ-2 «Залупастого» — метким огнём баллист были уничтожены обе тактические осадные башни трояновских подсерал. После уничтожения тяжёлых единиц бронетехники бортовые батареи эсминца нанесли удар по скоплениям пехоты противника и заставили её отступить от опорного пункта сечевиков. Однако, отойдя от лагеря титьковцев, севрюки и гайдамаки не отказались от своим коварных милитаристских планов. Их инженеры приступили к строительству тяжёлого тактического тарана, чья бронезащита должна была выдерживать попадание подкалиберного снаряда корабельной баллисты. Тем временем элладцы и мариандийцы провели совместное совещание, где составили план дальнейших действий. Поскольку далее в верх по течению Сангарий не имел проходимого для «Залупастого» фарватера, то эсминцец было решено оставить для прикрытия опорника сечевиков. Таким образом, элладские абордажники совместно с пластунами атамана Титько погрузились на лёгкие фракийские чайки и погребли в заросли камышей. Командовал речной флотилией лично сержант Гераклов. По плану операции морпехи и пластуны должны были высадиться в тылу противника, что они успешно и осуществили. Скрытно выдвинувшись в тыл противника и изготовившись к атаке, совместная группировка ждала лишь условного сигнала. В это же самое время атаман Титько вывел в поле свой курень конных лыцарей. Когда конница была развёрнута для удара, кошевой атаман дал две зелёные стрелы, что было сигналом для атаки. Таким образом, Гераклов и Титько атаковали противника одновременно и с фронта, и с тыла. В ходе скоротечного боя войска мисийцев и фригийцев были разбиты и рассеяны. Однако победа была омрачена тем, что во время прорыва сквозь строй гайдамацких копьеносцев пал смертью храбрых атаман Титько. После того, как закончился сбор лута, а все раненые подхилены, сичевики собрались на войсковой круг и выбрали нового атамана, которым стал бывший генеральный есаул Ликоренко. Ну, а теперь, по всем понятиям, полагалось отметить победу… Ухлебавшись местной горилки, элладские мореманы в обнимку с мариандийским лыцарством горланили на всю Малую Азию: «…Вийшла, вийшла дивчинонька, Рано-вранци воду брать, А за нею козаченько Веде коня напувать. Маруся, Раз, два, три, калина Чорнявая дивчина В саду ягоды рвала. Маруся, Раз, два, три, калина Чорнявая дивчина В саду ягоды рвала…». На следующий день «Залупастый» покинул хлебосольную Мариандийскую Сечь и направился к воинствующим феминисткам мадам Ипполиты. Стоит немного рассказать о политических пристрастиях феминисток. Ну, грубо говоря, орда бешеных титьконосцев воевала вообще со всеми. Вот только с некоторыми она воевала так, ну больше для плезиру, но были и те, с кем амазонки резались по-взрослому. Таким образом, если к лихой фракийской вольной распиздяйщине феминистки относились более-менее лояльно, то Трою они ненавидели люто. Конечно же, от орды конных страпонесс доставалось не только Илиону, который они уже брали однажды, но и Армении, Ливии, Сирии, Аравии, Египту… Что воинствующие бабские бабы делали с мужчинами тех земель даже не хочется рассказывать — сами можете догадаться… Так вот, когда «Залупастый» кинул якорь в порту Темискир — боевые феминистки уже знали об участии Гераклова в войне против троянских жополизов. Да и вообще, амазонки были наслышаны о подвигах сего славного воина, а его поговорка: «лучше нет влагалища, чем очко товарища», вообще была крылатым выражением среди бабских воинов. Таким образом, когда бравые элладские моряки сошли на берег, то там их уже ожидала верховная страпонелла Всевеликого Большетитечного Толстожопасточного Бабского Войска мадам Ипполита, вместе со своей ордой. Что любопытно — брутальная, кобёлообразная Ипполита прониклась не только уважением к Алкиду Зевсовичу (как к союзнику против Илиона), но и воспылала к нему плотской страстью. Таким образом, когда Гераклов довёл до сведения верховной страпонеллы тот факт, что есть мнение вернуть Пояс Ареса в Элладу, то предводительница сисястой орды согласилась отдать его столь прославленному герою. Согласилась, конечно же не просто так, а в обмен на всякие там бусики-трусики и любовные утехи. На этой минорной ноте миссия Гераклова вполне могла бы и закончить полным успехом, однако в ситуацию вмешалась пани Гера. Приняв облик одной из феминисток, Мать Всея Матерей начала блажить на всю ивановскую, что, мол, поганые элладские куколды хотят похитить их ненаглядную ягодку. Сисястая орда тут же слетела с катушек и бросилась в атаку. Едва элладцы успели сформировать тактическую фалангу, как конные страполучницы обрушили на них град стрел, горланя при этом свою кричалку: "Хей, детка! Я теперь брюнетка, Бежать бессмысленно – Я стреляю метко!". А затем на отважных мореманов навалилась свирепая кобёлная пехота. Битва была страшная. Боевые бабские бабы, не считаясь с потерями, с диким визгом бросались в атаки. В таком яростном сражении мужчинам оставалось только одно — стоять насмерть, поскольку сдаваться в плен было вообще не вариант, ибо фаллоимитаторы феминисток не отличались гуманистическими формами и размерами, так что выходные отверстия мореманов могли бы быть развальцованы до диаметра главного калибра линкора. Благодаря беспримерному мужеству и героизму сержанта Гераклова мореманы смогли пробиться к кораблю. Алкид Зевсович, спасая жопы своих товарищей, прикрывал отход группы и последним запрыгнул на отходящую шлюпку. Поскольку Пояс Ареса был захвачен, то экипаж «Залупастого», с чувством глубокого удовлетворения, отправился восвояси. Бо́льшая часть путешествия проходила без происшествий. Однако следуя мимо трояновских территориальных вод «Залупастый» столкнулся с какой-то аномалией. Акустик эсминца обнаружил какую-то огромную подводную цель, которая двигалась в сторону побережья. Командир корабля капитан 3 ранга Миней принял решение преследовать неизвестную цель и любым способом её идентифицировать. В ходе преследования удалось устранить, что неизвестным объектом является Годзилла. Посовещавшись Миней и Гераклов пришли к выводу, что несмотря на то, что чудовище направлялось к Трое — его необходимо уничтожить, поскольку эта тварь представляла угрозу для всего человечества, а не только для поганого Илиона. Вскоре Годзилла достигла суши и выбралась на берег. Следом за чудовищем на побережье был высажен сержант Гераклов. Помимо Пояса Ареса морпехи залутали много всякого ценного шмота у паросцев и фракийцев. Среди этого шмота был Меч-Мега-Уебатель, который Гераклов прихватил с собой для боя с Годзиллой. Выбравшись на берег, Алкид Зевсович увидел, что чудовище направляется к прикованной к скале дивчине, которая истошно визжала и звала на помощь. Со стен Трои за происходящим наблюдал гетман Лаомедонтенко, который, увидев нашего героя, начал орать дурниной: — Ясновельможный пан Гераклив, будь ласка, вратуй мою доню! А я зараз подарую тоби найкращих коней! А яки цэ справни кони, добродию Алкид Зивсович! Ци кони — подарунок пана Зивса Кроносовича! Найкращи кони! Будешь на цих конях козаковаты, та понувыты! Ти тильки вбий цю погану Годзиллу, щоб вона пидлюка всралася! Гераклов конечно же спас бы девушку и забесплатно, однако добрая награда всегда была хорошим стимулом для храбрых людей, и наш отважный морпех бросился в атаку. Дважды используя кувырок-наебок, сержант Гераклов смог вплотную прорваться к Годзилле. Вскочив на огромное как гора чудовище, морпех начал бегать по его гигантской туше и молотить тактической дубиной. Годзилла страшно ревела и пыталась скинуть Алкида, однако наш герой взобрался на голову чудища и начал, что есть мочи, херакать дикую тварь по кумполу. Однако черепная коробка Годзиллы имела наивысшую степень защиты и удары дубины были ей совершенно индифферентны. И тогда сержант Гераклов извлёк из ножен Меч-Мега-Уебатель. Хуяк! Хуяк! И огромная туша Годзиллы с чудовищным грохотом рухнула на землю. Алкид Зевсович сорвал цепи с красавицы-дивчины и повёл её до хаты, ну то есть до Трои. Древний Илион встречал их распахнутыми настежь воротами. Алкид Зевсович, как истинный джентльмен, пропустил юную леди вперёд. Стоило только Гесионе (как звали дочку гетмана) пересечь порог, как ворота с грохотом захлопнулись, а сверху раздался подлый хохот Лаомедонтенко: — Зараз сосни хуйца, вылупок поганий! Ось тоби дулю з маслом, а ни ко́ней! Гайдуки из свиты гетмана весело загорланили: — Коцапи то хвори люди, люблять воювати, А ми будемо на них из бийници срати! Обана, заебись! Пиво, водка, раки Хто не любить нашу Трою — йде соби до сраки! Алкид Зевсович вздохнул и произнёс одно только слово: «ПИДАРАСЫ». После чего устало побрёл к ожидающей его шлюпке «Залупастого». Гераклов, конечно же знал, что гетман гандон, но чтобы настолько… В общем насрал пан Лаомедонтенко в душу Алкиду знатно. Вообще, все эти приключения в Малой Азии очень сильно утомили Алкида, и он заявил, что на фаллосе вертел все эти фракийские окраины-украины, а говноеду гетману поклялся отомстить при первой же возможности. По дороге на базу глубоко оскорблённый Гераклов нажрался в сопли и, пьяно сморкаясь в тельник, голосил: «…Но разве выскажешь всё это в несколько слов, Когда снятся в кильватере чайки? На компасе — норд-вест, тридцать восемь узлов, И всё сверкает от пушки до гайки!». Вот так и закончился очередной искупительный поход Гераклова. Подвиг сей был герою засчитан. Мало того, он получил почётный знак «Мегаопездюливатель 1-й Степени», а также следующее воинское звание — старший сержант. Всё, что оставалось теперь нашему герою, это хорошенько обмыть полученные ништяки и готовиться к следующему походу.