я же твоя любовь блять

сука, какие же они падлы. первое, что думает илья, впервые за столько лет в этой компании оставаясь один на один с тушенцовым и кашиным. это было страшным сном наяву. они громкие, не видящие границ и очень блять крышу сносит от мысли, что они предлагали вчерашнему подростку. — да ну илюх, че ломаешься? — даня курит пафосно, чуть подбородок вздергивая и дым выдыхает. или это пар от холода? — ты ж знаешь, больно не сделаем, все как надо будет. руслан, стоящий рядом, затягивает свой хуй сатаны с противным треском и, по ощущениям, выдыхает корякову прямо в щеку. ответов ждут. а илья и правда ломается. такой уверенный был, когда шутил про секс втроем с шибари? что сейчас то поник, илюш? что, страшно, что пацаны под два метра, по которым все текут, выебут и не отпустят? — ты тут, не? — кажется, младший сильно ушел в себя, что его смогли отвлечь только щелчки у самого носа. а после этого даня легонько, нежно даже, коснулся большим пальцем. вот же блять — ну правда, как баба себя ведешь. ну ты там конфет-букет-мерс-кольцо хочешь или че? парень усмехается на это, искренне старается делать вид. а остальные участники уже устали ждать, поэтому кашин выкидывает хабарик и молча идет внутрь здания. а все остальные — слушают и повинуются. до квартиры они идут в абсолютной гробовой тишине — только руслан тихо клацает по телефону пальцами, что то набирая. илья надеется, что такси. квартира у дани, как всегда — ебанное искусство и рай для вебкамщиц со всеми этими неоновыми подсветками. и не зная тайных увлечений, илья никогда бы не заметил в разных углах квартиры специальные веревки, скотчи и слишком много мази от синяков. илья ежится, думая об этом. пока тушенцов уже разулся и вполне весело ускакал в другую часть квартиры — даня подходит к корякову вплотную, к стене прижимает и подбородок вверх поднимая осторожно пальцами. — илюх, ну че ты так нервничаешь? я же блять все вижу, да и руслан все видит, как ты на меня реагируешь. ты сам себе то не пизди, что не хочешь. — ему кажется, что рыжий то ли щас его ебнуть хочет, то ли засосать — все хорошо будет, я давно занимаюсь этим. все обоюдно и блять я не маньяк. к сожалению, ни первого, ни второго варианта не последовало, а илья стоит теперь у стены, красный и член колом. супер начало вечера. и вот илюша, хоть и троечник в школе, но покладистый мальчик — сидит на краю кожаного дивана, подвернув ноги под себя, со связанными за спиной руками. стыдно до красных пятен по груди и щекам. за эрекцию, что уже болезненна и все это понимают, за то, что не смог сказать в нужный момент «нет» (а хотел ли?). а эти смотрятсмотрятсмотрят, хоть бы не сожрали так. даня делает последние штрихи черной веревкой вокруг чужих предплечий и любуется своей работой. коряков хочет быть где угодно, лишь бы не под взглядом темных русланиных глаз не плавиться и не чувствовать тяжелые руки на своих плечах. даня сзади сидит, практически целомудренно в шею дышит, иногда поцелуи оставляя. жарко. губы сзади действительно, по ощущениям, ожоги оставляют. а руслан все смотрит, гипнотизирует. что он задумал? илья пропускает момент, когда легкие поцелуи мешаются с покусываниями, а после дергается, чувствуя, как даня кусает кожу на загривке довольно сильно, но только лучше делает. тушенцов же медлит, лишь пальцами еле касается торса голого. а какого хуя они вообще в одежде блять? ощущений так много, что у мальчика кружится голова от этого. хочется забыть, уйти, но при этом хочется и остаться. — бу син теләгәнме? — коряков даже трезвеет на секунду, думая уже, что перестал русский понимать. руслан снизу тихо хмыкает. илья уже было хотел спросить, что это значит, но тут сознание словно током прошибает. он чувствует шершавую руку на члене, что даже больно, голову откидывает и упирается в грудь дане. — ага, кого ты там трахал, мелкий — усмехается парень снизу, намекая на чувствительность. — а так? руслан сбивается на слишком быстрый темп буквально на пару мгновений, а илье кажется, что это конец. стыдно-стремно-мерзко-горячо сливаются в тихий скулеж и звездочки в глазах. возбуждение уже настолько болезненно, что хочется умолять. — ну-ну-ну — издевается кашин, выдыхая прямо в ухо. руки за спиной сводит, а руслан снова сбивается на медленный темп, даже почти не двигая рукой. илье кажется, что оба в прошлой жизни мучали узников концлагерей. где то сзади слышится тихий треск, что немного в себя приводит, а после корякова неожиданно утягивают в даже, наверное, слишком нежный поцелуй со вкусом банана и жвачки. что, хочешь быстрее? попробуй скажи. илья тихо шипит в губы, когда чувствует язык на члене. ужасно, блять, но хочется больше-быстрее-жестче. эта пытка длится, кажется, бесконечно — даня все также сидит рядом, целует и кусает, трогает и позволяет себе все, чего илья боится и хочет, а руслан внизу медленно отсасывает, не забыв и про даню, лаская член через спортивки. но все ведь заканчивается? — ну се, я заебался — выводит из транса кашин, отстранясь от ильи. даже холодно как то. даня затекшими ногами садится на место руслана, что чуть сбоку. корякову казалось, что хуже стать не может — но когда горячий рот заглатывает сразу по самые яйца, он думать перестает. потом все развивается чересчур быстро. руслан дрочит себе и кашину сразу, сидя рядом. илья бы хотел заметить, как его лицо периодически искажают тики, но думать об этом он даже периферией сознания не может. а даня абсолютно мастерски берет до гланд, в глаза смотрит, не отрывая. кажется, что одно неверное движение и те самые стволы в его сейфе окажутся у виска. илья кончает долго, вымученно, а вместо стонов — жалкий, задушенный скулеж. — не выплевывай — тихо говорит тушенцов, будучи уже на грани. а даня слушается. а илья думает, что на второй заход готов. они снова стоят на улице, курят, а на горизонте появляется бледно-розовое солнце. — ну вот, а ты боялся еще.