Сделка

26.06.2020 4:54 Ночь. Выпускной. Рассвет. На горизонте показались первые лучи восходящего солнца, начиная новые летний день. Одноклассники, счастливые и беззаботные, сидели на берегу реки и проводили последние минуты вот так — вместе, ведь уже в сентябре у каждого начнётся взрослая самостоятельная жизнь. Даня, приехавший на выпускной к своей девушке в родной город, и я, открыто обнимаясь, расположились несколько в стороне. В тот момент мне казалось, что эта любовь будет жить вечно, несмотря ни на что — я стерплю удар, унижение, всё… Вскоре народ стал разбредаться по домам, дело было ближе к шести утра. Мы, отстав от друзей, не торопясь шли вдоль берега. Я нежно прильнула к его груди, вдыхая родной аромат. Он сильнее прижал к себе, после чего наклонил голову и коснулся губами моих. Мы целовались долго, страстно не замечая никого и ничего вокруг себя. Голова кружилась, словно под действием алкоголя. Отстранившись, томно дыша, Даня прошептал мне в губы: «Я хочу тебя…». Мое сознание в секунду отрезвлело. Нет. Я боялась, не хотела, но он настаивал, давил. Я не смогла противостоять… Все было непонятно и страшно, я плохо помню далее произошедшее. Только темную комнату, жадные губы Громова и его руки… Везде. И себя голую под ним. Он приставал ко мне, а у меня по щекам текли слёзы, я говорила ему только одно: «Как же я тебя ненавижу», а он улыбался и отвечал: «Нет, ты меня любишь». 27.06.2020 Меня сломали окончательно. Смерть отца. Беспросветно бухущая мать. Изнасилование. Скорее всего, это был просто сон. Сон человека, который несколько дней провел в коме. По крайней мере, я хотела в это верить, верить, как бы там ни было. В этот день я решила уйти из жизни. Та ночь с человеком, которого я бесконечно любила и которому полностью доверяла, сломала меня бесповоротно. Я упала, а подниматься не было ни сил, ни желания. Хотелось просто забыть все… Горсть таблеток — и я уже ничего не помню. Не помню лицо соседки, когда она не смогла найти мой пульс. Не помню, как 13-летний мальчик мгновенно вспомнил все уроки по биологии, и как вместе с папой делали непрямой массаж сердца. Не помню, как орала мать, когда два часа ждала приезда скорой помощи. Не помню, как она самостоятельно снова сумела вернуть к жизни дочь, когда мое сердце вдруг остановилось в приемном покое, а врачи вынесли категорическое: «В морг!». Не помню тех трех суток, что без сознания провела в отделении интенсивной терапии, и как врачи только разводили руками: «Не жить»… Возможно, это был просто сон девушки, которая три дня провела в палате интенсивной терапии без шансов на жизнь. Неутешительно грустным остаётся факт — что это была действительность. *** «А время — оно не лечит. Оно заштопывает раны, оно просто закрывает их сверху марлевой повязкой новых впечатлений, новых ощущений, жизненного опыта… И иногда, зацепившись за что-то, это повязка слетает, и свежий воздух попадает в рану, даря ей новую боль… Время — ужасный доктор. Заставляет забыть о боли новых ран, нанося все новые и новые. Так и ползем по жизни, как ее израненные солдаты… И с каждым годом на душе все растет и растет количество плохо наложенных повязок…» Эрих Мария Ремарк Pov Лиза (настоящее время, и далее — так же): Я стою на кухне, захлебываясь в своих истеричных мыслях, сменяющих друг друга каждое мгновение. Я растеряна, на самом деле. Я не знаю, как во мне помещается столько смешанных и противоречивых эмоций. Я слышу те же самые чувства, что и пару лет назад. Но они гораздо сильнее, больнее… Гораздо больше меня. Взяв листок и ручку, быстро смахнув пелену с глаз, я вывожу: «Прости. И не смей себя винить! Я просто устала…» Я сижу на холодной плитке, в душевой, а вода просачивается сквозь мою прилипшую к телу футболку. Из-за воды, смешивающейся с кровью, не видно даже порезов — красного слишком много. Я надеюсь, что меня уже не спасти, когда, ослабев, тяжело приваливаюсь к стене и роняю лезвие… Не важно. Не страшно. И уже не больно. *** — Блять… Кристина заходит в самый последний момент, когда глаза Индиго смыкаются, и она тут же оказывается рядом, падая на колени и перекрывая воду. Сильно бьет по щекам, пытаясь привести в чувство. Безрезультатно. — Индиго, я убью тебя, если ты не выживешь, дура, блять! Она вызывает скорую, пока телефон лежит рядом с включенным на громкую динамиком, а сама в это время перевязывает запястье попавшимся под руку сухим полотенцем, одновременно четко диктуя адрес. Кристина переживает, сильно переживает. И она винит себя в том, что не осталась с Индиго, ведь прошло так мало времени… Pov Кристина: Нужно ли говорить о моем состоянии? Я была напрочь выбита из колеи. В глубоком… Смятении? Шоке? Ахуе? — Девушка, вы родственница Елизаветы Андрющенко? — Тихо раздался голос врача. Он вышел из отделения реанимации и интенсивной терапии. На лице не было ни единой эмоции. — Да. — Кристина вскочила на ноги, ответив. Помедлив, с тяжёлым сердцем спросила, боясь услышать ответ. — Она жива…?