after war

            Аддамс пожалела, что ее поселили в комнату на последнем этаже, когда Мойра оставила девушек «попрощаться». Она слышала, как Вимс говорила с Тайлером за дверью, называя его «хорошим мальчиком», но темный взгляд был устремлен на светлую фигуру, которая места себе не находила, мотылясь из одного угла комнаты в другой.       – Я не могу поверить! Ты не можешь просто так взять и пойти с ней! – голос у Синклер был звонкий, строгий, – просто скажи, что это все часть какого-то твоего грандиозного плана, – молила та.       – У меня нет плана, Энид, – флегматично ответила девушка, но уже через секунду ее глаза загорелись, – нас прижали к стене и лучшее, что я могу сделать в этой ситуации – постараться обезопасить твою будущую жизнь, – пальцы достали из кармана телефон.       Брюнетка зашла в приложение заметок, начиная писать там: «Она слушает.». Волчица махнула головой в сторону двери, на что Аддамс утвердительно кивнула.       – Пообещай мне, что не умрешь сегодня, – чуть тише сказала Синклер, пока Уэнсдей искала номер шерифа. – Какую-то жертву все равно нужно принести, – ответила девушка.       Лицо Энид приобрело скулящую форму. Она верила, что Аддамс, такая серьезная и очень умная, сможет найти выход из положения. Сегодня никто из них двоих не умрет – по крайней мере, оборотница скрестила пальцы за спиной, чтобы эта невозможная мечта стала реальностью.       Синклер буквально повисла на девушке, наблюдая за тем, как худощавые пальцы с потертым лаком на ногтях быстро набирали какой-то шифр в чат с Донованом Галпером: «10-17>», «10-200 школа Невермор, подвальное помещение рядом со статуей Эдгара По», «10-54», «10-18». Последнее, что отправила Уэнсдей было написано человеческим языком: «У нее Тайлер.» – под сообщением тут же появилась строка «Прочитано»       – «10-4» – пришло с той стороны экрана и зеленый кружок под аватаром потух.       Она впервые обратилась в полицию, но это не означало, что Аддамс в нее верила. Девушка знала, что они не успеют приехать раньше, чем Мойра поделится своим планом по уничтожению студентки. Скорее всего, к моменту, когда бригада полиции ворвется в секретную комнату, брюнетка уже будет идти по длинному туннелю, что разделяет два мира. Какую-то жертву все равно нужно принести – этой жертвой станет Уэнсдей и только она. Девушка не позволит, чтобы больной мозг Вимс старшей добрался до ее семьи, друзей, до Синклер, в конце концов.       Аддамс была готова умирать, как бы этого не хотелось делать, а Энид надеялась. Она надеялась, обнимая писательницу в их общей комнате, надеялась, когда Уэнсдей призналась ей в любви, хоть это и было в стиле брюнетки, надеялась, когда черные глаза прожигали ее душу, пока пухлые губы делали жадные глотки яда. Синклер надеялась на то, что это все душераздирающая частичка плана маленького гения даже тогда, когда веки закрылись, не в силах больше держать глаза открытыми, а юное тело постепенно вяло в ее собственных руках.       Дальше снова пахло кровью. Хайд набросился на одного из полицейских, превращая мужчину в груду мяса за считанные минуты. Мойра была в ужасе – ей стоило быть предусмотрительней. Энид оттащила Аддамс подальше от бойни, а затем передала ее в руки парамедику, который вынес тело девушки из помещения.       – Тайлер! – послышался голос шерифа Галпина, на что хайд тут же среагировал, поднимая голову.       Донован смотрел на сына не в состоянии поверить. Он знал, что Галпин младший монстр, знал, но никогда не хотел это принимать. Мужчина всегда видел своего сына нормальным. Простой парень, работает баристой, да, немного хулиганит, ну а кто в его возрасте таким не занимался?       – Воссоединение семьи, как мило, – показалась Вимс, подходя к своему чудищу, – Тайлер, милый, не хочешь поздороваться со своим папочкой?       – Не говори с ним так, будто он твоя собачка!       – Не говори с ним так, будто ты его любишь, Донован, – лицо окрасилось улыбкой, – разве это не ты отказывался принимать своего сына таким, какой он есть? Запрещал ему быть собой, держал в рамках, не рассказывал правду? Со мной этот бедный мальчик может не боятся своего настоящего «я».       – Кто ты, черт возьми, такая?       – Та, кто наконец избавит наш мир от изгоев, – самодовольно произнесла Мойра.       – Но Тайлер тоже изгой. Его ты тоже собираешься уничтожить? – хайд перевел взгляд на свою хозяйку. О, он был так ей верен, что совсем не ожидал услышать «возможно» в ответе.       – Мне нужна девчонка.       – Они всего-лишь дети, отстань от них.       – Дети, которые вновь и вновь разрушают планы организации, что работает уже не первый век? Не смеши меня, Донован, ты сам прекрасно знаешь, на что эти дети способны.       – Оставь Невермор и чудищ в покое, – спокойно приказал шериф.       – А мне казалось, ты тоже недолюбливаешь эту мертвячку.       – Я люблю своего сына, – мужчина закачал головой, стараясь не поддаться эмоциям, – даже, если он монстр – он мой ребенок.       – Как мило, – саркастично протянула Вимс, – Тайлер, не томи, разберись с ним наконец! – хайд стоял, не двигаясь – в теле чудища живет человек, – Скорее!       Женщина пихнула монстра в бок, на что тот зарычал. Хайд обернулся к Мойре и полоснул ее когтями по лицу, вызывая у Вимс крик, что пробирает до костей. Он резал ее на куски снова и снова, несмотря на то, что женщина уже давно была мертва. Монстры тоже чувствуют боль, только выплескивают ее не в слезах, а в уничтожении. Хайд навис над мертвым телом и душил ее, пока грозные лапы окончательно не превратились в человеческие руки.       У него не осталось больше сил, парень рухнул на плиточный пол и тяжело дышал, смотря как фрески на потолке расплываются. Мужчина кинулся к сыну. В обычной жизни, между ними никогда не было и намека на какую-либо нежность. Строгий шериф и проблемный подросток – звучит, как стопроцентное олицетворение проблемы отцов и детей. Галпин прижал Тайлера к себе. Он не мог выдавить из себя «прости», но знал, что сын и без слов все понимает.       Донован поднял младшего на руки, унося из тайной комнаты. Мужчина в последний раз глянул на разодранные тела своих коллег и лишь кивнул им, отдавая респект. Галпин проживет с этой дилеммой, на одной стороне которой будет любовь к сыну, а на второй ужас, что творит монстр в нем, всю свою жизнь, а пока передает Тайлера фельдшерам, что уже осмотрели Синклер.       – Где Уэнсдей? – спросил мужчина, закуривая сигарету. На его лице отпечаталась тоска, но тот не подавал виду.       – Ее увезли в ургентное отделение, – свет волчицы потух, а глаза стали оттенять чем-то темным.       Аддамс была настоящей занозой в заднице и шериф бы ее ненавидел, если бы не винил себя во всем произошедшем. Донован потушил сигарету о бордюр и выкинул в урну, после чего переговорил с фельдшерами о состоянии своего сына. Он попросил отвезти Тайлера в диспансер, чтобы парня смогли держать в узде психотерапевты.       – Давай я позвоню твоим родителям и они тебя заберут? – предложил Галпин, подходя к девушке.       – Я хочу поехать к ней, – выдала Энид, на что шериф совершенно не удивился.       – Ты проторчишь там несколько часов впустую, а потом тебя пошлют домой.       – Мне нужно знать, в каком она состоянии.       – Давай так, я поеду к ней и как только все узнаю, сразу сообщу тебе, а завтра заеду за тобой и отвезу тебя к твоей подруге, идет?       – Девушке.       – Что, прости?       – Уэнсдей – моя девушка, – Синклер поднялась со скамьи и согласилась на предложение шерифа, набирая номер родителей.       Прошло около недели с тех пор, как Энид отправилась домой. Галпин так и не сообщил оборотнице о состоянии писательницы, а на следующий день не заехал. Ну и чего она ожидала? Наивная. Единственный раз, когда Синклер смогла узнать хоть что-то, был в день встречи с самой семейкой Аддамсов. Они сообщали лишь неутешительные новости, что заставляло сердце щемить еще сильнее.       Родители не могли уняться, изо дня в день напоминая своей дочери о том, в какой опасности она была и как рисковала своей жизнью из-за собственной дурости. Вообще-то, этим занималась только мать девушки, а отец лишь сочувственно смотреть на дочь, тяжело вздыхая. Все просьбы о поездке в больницу отклонялись и теперь волчице нельзя было даже выйти за пределы двора самостоятельно – мало ли кто вновь захочет ее похитить?       Она снова поссорилась с мамой во время семейного обеда. Если раньше Энид впадала в истерику, кричала, плакала, в общем, проявляла всю свою палитру эмоций, то после часов, проведенных в тайной комнате, она успела заразиться от Аддамс хладнокровностью и полным отсутствием каких-либо чувств внутри, кроме раздражения. Синклер не доела свой суп, поднялась и покинула столовую. Девушке надоело искать оправданья поступкам и словам своим.       Волчица забралась на кровать в своей комнате и принялась сверлить дырку в потолке пустым взглядом. Энид писала брюнетке, каждый день, но ответа не было. Как глупо, она даже не знает, жива Уэнсдей или ее родители уже готовятся к похоронам! На телефон приходили уведомления, но оборотница уже не обращала на них внимания – все ребята из группы то и делали, что обсуждали недавние события.       Глаза пересохли от того, что долгое время были открытыми и, закрыв их всего на мгновение, Синклер тут же провалилась в сон – она и правда устала от того, что происходит вокруг. Девушке снились кошмары, Энид часто видела во сне, как тело Аддамс на ее руках превращается в пепел, а проснувшись, начинала применять все забобонные методы, которые только знала, чтобы сон не превратился в явь.       В сегодняшнем сне Мойра задушила волчицу, пока та отчаянно старалась спасти Уэнсдей. Девушка вскочила с постели и начала пытаться отдышаться, ведь все было как будто по настоящему! Она провела руками вокруг шеи, убеждаясь, что опасности никакой нет, а после залезла обратно на кровать, включая телефон. Забыться от кошмаров помогали соц сети, игры, в общем, все, что помогало сбежать от реальности.       – «Мне сделали резекцию желудка, придется хлебтать противные пюрешки на протяжении месяца.» – сверху появилось уведомление, заставляя худые руки потеть. Жива.       В зеленых глазах выступили слезы – это было счастье. Впервые за столько времени Энид почувствовала хоть что-то, кроме полного разочарования в этой жизни и пустоты внутри. От мысли, что девушке по ту сторону экрана стало лучше настолько, что та даже решила взяться за ненавистный гаджет, тепло расплывалось по всему периметру груди, заставляя волчицу улыбаться, как дурочку.       – «АОАОАОАОАОАО, ГОСПОДИ, Я ТАК СЧАСТЛИВА, ЧТО ТЫ МНЕ ОТВЕТИЛА!!!!!!»       – «Чудно.»       – «Как ты себя чувствуешь? К тебе пускают кого-то?»       – «Надеюсь, ты не решишься прийти ко мне?»       – «Еще как решусь 😈»       – «Какой ужас.»       Несмотря на запрет родителей, в вечер следующего дня у Синклер все-таки получилось сделать вылазку. Признаться, если бы не поддержка отца, который быстро закрыл дверь в комнату, когда увидел, как его дочь вылазит через окно – у нее бы вряд-ли что-то получилось.       Девушку попросили подождать в коридоре, так как «у мисс Аддамс сейчас есть один посетитель» и это не на шутку расстроило Энид. Она бы предположила, что это кто-то из родителей студентки, но эта сладкая парочка никогда не ходит раздельно, так что оставалось лишь ждать, гадая. Спустя недолгое время из палаты вышел Торп и волчица сразу же преградила ему путь.       – Ксавье, рада тебя видеть! – с напускной радостью поприветствовала того Синклер.       – О, Энид, взаимно! – парень потянулся, чтобы обнять подругу, а та сдавила его плечи настолько сильно, что услышала, как хрустит позвоночник брюнета.       Они перекинулись парой слов и оборотница вошла в палату девушки. Уэнсдей выглядела немного бледнее обычного, но тон ее кожи все равно был ярче, нежели мертвецкий, так что это не могло не радовать. Куча устройств и препаратов было подключено к писательнице и, блондинка готова поспорить, что Аддамс на грани того, чтобы сорвать с себя все присоски и сбежать из больницы через окно.       – Как часто Торп приходит навещать тебя?       – Мне сказали, что он тут чуть ли не с первого дня, – девушка повернула голову в сторону света и сделала над собой усилие, чтобы не улыбнуться. Она искренне рада видеть Синклер.       – Мне кажется, ты ему нравишься, – недовольно пробурчала оборотница, подходя к больничной койке.       – Мы любовники, прости, что раньше не сказала, – со всей своей серьезностью произнесла брюнетка, наблюдая за тем, как светлые брови поднимаются вверх, а глаза начинают расширяться, – я шучу, Энид, – чуть мягче произнесла Уэнсдей, разрешая раскрасневшейся волчице выдохнуть.       – Смотрю, ты на поправку идешь, – с легко уловимой ноткой обиды произнесла девушка, оставляя шоппер на полу, рядом с прикроватной тумбочкой, – у меня для тебя кое-что есть.       – Новый выпуск комикса «Винкс»?       – Почти, – Синклер достала из своей сумочки игрушку. Это был полностью черный динозаврик.       – Это так мило, что мне становится дурно, – саркастично произнесла Аддамс, крутя подарок в руках, – спасибо, Энид. Мне нравится.       Как бы не отмазывалась Уэнсдей – ее тронуло. В целом, думая о самой Синклер, сердце у студентки начинает биться чаще и писательнице кажется, что это единственная причина, по которой она не получила остановку в секретной комнате. Что ж, она даже позволила себе улыбнуться, когда блондинка посадила игрушку на подоконник. Все оставшееся время, они просто болтали. Точнее, говорила Энид, а Аддамс ее просто слушала и всех это устраивало.       Часы посещения пролетали так же быстро, как и шумная муха в большой комнате. Волчица достигла своего максимума, чтобы каждый раз, когда Торп приходил навещать свою подругу, медсестра говорила ему, что у девушки уже есть посетитель. И пока Уэнсдей восстанавливала свое здоровье, школа Невермора восстанавливала свои стены. Ребятам из группы, которые знали обо всем произошедшем из первых уст, запретили рассказывать остальным студентам о секретной комнате и о том, что происходило в ней. Кампус почистили от следов, а временный представитель Невермора согласился добровольно выплатить компенсацию семьям обеих девушек.

***

      – Что будем смотреть сегодня? – просматривая ленту с фильмами в Нетфликсе, спросила волчица.       Синклер уже четвертый день находилась в гостях у Аддамсов и, в целом, тут было даже миленько, если привыкнуть к их манере общения, подразумевающая убить тебя ночью. Они лежали на темной постели, точнее хозяйка кровати лежала на ней, а гостья решила вымоститься на самой Уэнсдей.       – Не знаю, вряд-ли у меня получится увидеть что-то, кроме твоих родинок на шее, – монотонно произнесла девушка, перебирая светлые пряди в руках.       Энид развернулась, сдавливая этим жестом все органы, что были у другой. Она с прищуром посмотрела на белое лицо, что даже не моргнуло от причиненных неудобств и слезла с писательницы, оставляя на ее животе лишь голову. Оборотница сделала вид, что не услышала, как Аддамс облегченно выдохнула.       – Так видно? – спросила Синклер, продолжая листать каталоги с фильмами.       – Предлагаю посмотреть «Оно».       – Эй, мне ужасов и в твоем доме хватает! – девушка протестующе пихнула другую под бок, добавляя, – да и к тому же, я клоунов боюсь.       – А я боюсь клишированных подростковых мелодрам и, ничего, досмотрела же вчера с тобой «Сумерки».       – Признайся, тебе понравилось, – волчица приподнялась на локтях, с вызовом смотря на брюнетку.       – Ни в коем случае.       – Поэтому ты даже не начала ворчать, когда я включила вторую часть?       – Я просто спала, – нашла аргумент Аддамс.       – С открытыми глазами?!       – С кем не бывает, – пожимая плечами, ответила Уэнсдей.       Этот спокойный тон иногда просто изводил оборотницу из себя! Она упала на другую половину кровати и застонала, закрывая лицо руками:       – Ты просто невозможная!       – Я сочту это за комплимент, – самодовольно хмыкнула девушка, проводя рукой по оголенной части ноги своей возлюбленной, – если тебе станет от этого легче – это было смотрибельно.       – Значит, тебе понравилось? – Синклер тут же оживилась, поднимаясь.       – Смотрибельно, Энид. Из всего, что я смотрела в эти дни, нравилась мне только ты.       Блондинка, услышав это, вскочила на пол, начиная очень активно танцевать, что-то жестикулировать и хлопать в ладоши. Что ж, Уэнсдей смирилась с тем, что рядом с ее девушкой иногда хочется оглохнуть.       – Что опять на тебя нашло? – складывая руки на груди, спросила хозяйка комнаты.       – Это свершилось!       – Что ты подразумеваешь под «это»? – выгибая брови, продолжала не понимать Аддамс.       – Я так счастлива! – волчица прыгнула обратно на кровать, отчего ноутбук подлетел вверх, вместе с худощавой Уэнсдей, – я так понимаю, я могу тебя поздравить? – о, если бы писательница так сильно не любила это лицо, то с радостью бы проехалась в этот момент по нему, – романтика наконец удалила тебя из черного списка, юху! Расскажи, как давно вы подружились?       Несколько секунд девушка просто смотрела на свою гостью с приподнятыми бровями, а после криво улыбнулась, качая головой:       – Панч засчитан, молодец, – лицо Энид светилось от довольства собою. Она взяла обеими руками холодные щеки и притянула писательницу к себе, оставляя на ее бледных губах свой яркий блеск.       – У меня были лучшие учителя, – подмигнув, Синклер обратно умостилась на своей девушке, продолжая ныть о том, как сильно она не хочет смотреть страшное кино про клоуна. Она посмотрит и обе об этом знают, ведь рядом с такой сильной Аддамс никогда не бывает страшно, а Энид просто переполнена любовью к ней, чтобы позволить себе отказать в чем-то Уэнсдей.