Я влюбился в наркоту, к сожалению не в тебя

Прошло уже два года. Ничего не менялось, ну кажись кроме того, что у Саске в тумбочке больше не было травы, теперь только таблетки, кокс, ну и амфетамин появился. Да, Итачи заглядывал в ту сломанную тумбу почти каждый день на протяжении двух лет, наблюдая результаты своего малодушия. Саске даже не стал покупать новую, словно потешаясь над братом. Мол - вон смотри, теперь мне даже ключ от ящика не нужен, ты и так всё знаешь и ничего делать не будешь. Единственный нужный ему ключ младший брат уже имел, закрывая на замок рот Итачи, своими поцелуями. Только тот пытался всё же принять верное решение, спросить что-то или остановить младшего, как сразу же его жалкие попытки пресекали страстью. Нет, Саске не стал проводить с братом больше времени, он всё так же молчал, всё так же игнорировал, избегал. Лишь в редкие моменты, когда Итачи вырывался из сладкого сна, пытаясь вновь прекратить, остановить, младший брат продлевал иллюзию любви, но только поцелуями и прикосновениями. А наивному влюблённому было не видно, что это всего лишь обман. Нет, на самом деле он знал и подозревал, что никакой взаимности нету и им просто пользуются, заставляют молчать, но отказать себе уже в столь приятном тягучем наслаждении было невозможно. Временные отрезки не охлаждали, а наоборот подстёгивали воображение. Когда же он снова сможет зажать своего отото у какой-нибудь стенки, раздвигая его податливый ротик языком. Касаясь, почти невесомо всего тела младшего брата, но так, чтобы не зайти слишком далеко. В этой игре ему нравилось всё. Он испытывал почти райское наслаждение сдерживая себя, проверяя насколько его хватит. И всё же, зная, что убивает брата с каждой секундой этой игры, он всё равно выбирал удовольствие, всё равно выбирал себя. Иногда пытаясь встрепенутся, точно как пес, что гоняется за своим же хвостом. Порочный круг, который не оборвать. Но вот в чём старший был уверен, так это в том, что всё это любовь. Хотя бы с его стороны. Но было ли это так на самом деле? Ведь если любишь, то ставишь здоровье и благополучие любимого выше своих интересов. Сегодня день ничем не отличался от вчерашнего. Ну единственное отличие - сегодня был выходной. Их он стал ненавидеть более прежнего. Ведь за работой и учёбой он мог отвлечься от бессмысленности своей жизни и вечных сомнений. А в каникулы, субботы и воскресенья было попросту нечем заняться. Друзей у Итачи не было, как и каких-либо хобби. Его предпочтения за прошедшие два года вообще очень сильно изменились. Зима теперь была более любима чем лето, ночь более ожидаема чем новый день и тень более приятна чем свет. В холоде и тьме, он чувствовал себя как бы скрытым от совести, правосудия и морали. На солнце же, напротив, он ощущал как будто все многочисленные изъяны его души, выставлялись пред осуждающими взорами людей. Спящий в своей тщательно зашторенной комнате Итачи, неожиданно проснулся от телефонного звонка. Родители были в очередной командировке, поэтому он планировал спать весь день или просто лежать в кровати, но уж точно не как не проснутся в 6 утра от голоса взволнованной женщины по ту сторону провода. Звонила секретарша из отдела полиции совершенно другого города - родители попали в аварию с фурой. Они переезжали из одного города в другой на срочное совещание, наверняка уставшие, не выспавшиеся, да ещё и ночью. На фуре не было никаких светоотражающих лент, поэтому Фугаку её не заметил и врезался на скорости почти 220км. После такого выжить не было ни единого шанса. К тому времени, как прибыла скорая, на месте было только два трупа и ошарашенный водитель фуры. От таких «радостных» известий с самого утра у него сразу затряслись руки, телефон безвольно упал на ковёр, который уже начал покрываться мокрыми каплями. А женщина начала ещё более настойчиво что-то кричать в телефон. Итачи едва унял порыв просто бросить об стену бесполезный кусок металла и встрепенувшись, побежал в комнату к брату, что бы рассказать всё, пережить эту боль вместе. — Саске, Саске, просыпайся ты слышишь! - он начал трясти брата на кровати, ну точно как сумасшедший. Когда брат всё-таки начал открывать глаза, Итачи стал кричать ещё громче, — Саске, да сколько можно, родители умерли, Саске мы теперь совсем одни. — Итачи говорил всё это, а по его лицу стекали горячие слёзы. На секунду, на лице младшего проскочило непонимание, хотя скорее даже недоумение от происходящего, но потом он ответил только с раздражением. — Ясно, и что теперь? - он просто развернулся к стене и так же продолжил спать. Ярости Итачи не было предела, нет он не был удивлён такой реакции на смерть родителей, он всегда знал - Саске плевать. Его накрывала ярость оттого, что видя в каком состоянии старший, брат даже не пытается его утешить, хотя ему это было так нужно. Только младший и мог бы, хоть как-то успокоить, унять боль, но он этого не сделал и не сделает. Всё время он так пытался догнать, прикоснуться к той неведомой любви, о которой он грезил с самого детства, а теперь будто первый раз ударился об каменную гору с надписью - мне всё равно на тебя и твои чувства. А ещё больнее оттого, что сейчас Итачи чувствовал себя настоящим мерзавцем, ведь даже в такой день, в такой момент, когда ему только что сообщили о смерти родителей, он печётся только о своей глупой любви. Яблочко от яблони, всё-таки, с младшим они похожи. Ещё немного подумав и смахнув слёзы, он дёрнул за плечо брата, разворачивая к себе и наваливаясь на того сверху. — Да какого хуя? Ты что не понял? Наши родители умерли! Они мертвы! - он уже не мог сдерживать гнев и просто сжимал запястья брата у того над головой с такой силой, что наверное останутся синяки. Младший же наверняка недоумевал от реакции аники. — Ну умерли и умерли, что ты от меня то хочешь? Могли умереть через 20 лет, через 30, но сдохли сейчас, — Саске лежал абсолютно с отсутствующим видом, — почему я должен скорбить по тем, кто любил работу больше меня? — Ах, ты у нас значит такой безразличный, тебе плевать на смерть родителей, на чувства всех окружающих, на своё здоровье. Ну сейчас посмотрим, как тебе на всё наплевать, — Итачи взял Саске рукой за шею, слегка приподнимая к себе и буквально впился губами в рот отото. Можно ли это назвать поцелуем? Определённо - нет. Он кусал губы младшего брата, сразу же вылизывая языком выступившую кровь, проталкивал всю свою обиду, горечь и разочарование внутрь такого холодного родственника, а тот отвечал, кусая в ответ. С каждым грубым толчком в рот друг друга, у них нарастало чувство неправильности происходящего вместе с напряжением в паховой зоне, напоминающем тугой узел, который всё стягивало и стягивало с каждым новым движением, с каждым новым приглушённым всхлипом и вздохом. Неправильно, неправильно, неправильно! Не так должна была закончится его игра в самоконтроль, не после известия о смерти родителей. Итачи всегда думал, что их первый раз будет пропитан нежностью или хотя бы похотью, но уж точно не болезненным желанием заставить брата кричать. Рвать на куски его хладнокровный образ. Буквально выбивая из него каждый стон. Нет, всё должно было быть не так, думал Итачи и поднимал младшего за подбородок, отодвигаясь уже почти от порванных и кровоточащих губ, принимаясь теперь за шею. У Саске, как и у всех Учих была идеальная белая кожа, ну что ж, теперь не такая идеальная. Руки уже давно блуждали по телу, снимая такую нелепую чёрную футболку с какой-то английской надписью. А Итачи спускался всё ниже и ниже. Теперь белая кожа Саске, была больше похожа на холст сумасшедшего художника - красные, где-то даже фиолетовые пятна от шеи и до самого пупка, везде, кое-где были даже явные прокусы с появившимися кровоподтёками. А младший только глухо стонал и всхлипывал от каждого движения языка кровного родственника, никаких возражений, никаких возмущений, как будто так и должно быть. Не нежно, Саске любил не нежно, а эти проносящиеся мысли заставляли желать ещё больше терзать брата. Хотя кто тут кого ещё терзал - хороший вопрос. Уж свою психику, Итачи будет ещё долго собирать по клочкам после этого. Аники спустился к клетчатым спальным штанам брата стягивая их зубами. — А что, отото, тебе уже не так всё равно?— Итачи посмотрел снизу вверх на раскрасневшееся лицо брата, искажённое удовольствием. Нет, нет, нет, он хотел проучить, наказать, что угодно, но только не возбудить младшего, а тому казалось без разницы, что сделает старший брат - он всё равно будет стонать и прерывисто дышать. Из крайности в крайность. То ему было всё равно, на боль старшего - безразличная реакция, а теперь всё равно, что делает с ним этот же человек. Казалось, что с этим мальчишкой он никогда не управится, что бы он не сделал - он не победит, не научит, не воспитает. Но собственное возбуждение уже закрывало глаза мутной пеленой, подталкивая выбирать только пошлые, развратные мысли, заставляя забыть и о смерти родителей, и о любых воспитательных целях, оставляя только желание драть, именно не трахать и не заниматься сексом, а просто драть. Да, хотелось сильно, но всё же он не мог поступить так с ним, не мог. Итачи подхватил брата и перевернул того на живот, приподымая на колени, стягивая штаны и свои, и брата, к щиколоткам. Взор сразу же обратился на колечко мышц, слегка подрагивающее и манящее. Так и хотелось просто вставить без всякой подготовки и оттрахать своего отото так, чтобы он больше никогда не ухмылялся. Однако, отголоски огромной любви и трепета продолжали проявляться даже через похоть и безумие. Старший поднял голову Саске за волосы и поднёс пальцы к губам, давая облизать их. Младший делал это с таким старанием, почти что любовно, обсасывая каждый палец правой руки, в штанах от такого зрелища стало ещё теснее, хотя казалось, что больше уже некуда. Итачи наблюдая за столь извращёнными действиями своего брата, нехотя вытащил пальцы из тёплого рта. Он приставил смоченные фаланги к уже приоткрытому в ожидании входу, на что Саске тихо застонал, подаваясь бёдрами чуть назад. Первый палец прошел легко, да и второй тоже, а потом и третий… Итачи замер в неком исступлении. Его младший брат, наркоман и любовник по совместительству, даже не был девственником! Ну вот это уже стало последней каплей. Итачи значит не прикасался ни к кому кроме своего брата все эти годы, а этот … эта маленькая сучка уже успела подстелиться под какого-то подонка. Старший не стал больше ждать, просто засадив Саске на всю длинну сразу. Придерживая, хотя скорее просто сжимая брата, он сел у изголовья кровати, насаживая того сверху, руками просто опуская извивающегося отото на себя. Он двигался резкими и рванными толчками, губами прикусывая до крови маленькие, уже красные, соски. Младший стонал, закусывал губы и трепыхался словно в горячке. Да, всё-таки маска слетела - раскрасневшиеся щёки, рот с которого так сексуально стекали слюни, прикрытые в блаженстве глаза. Как пошло. Итачи нравился такой вид своего младшего братика, но он хотел всё же выбить своё. — Скажи это, Саске, — Итачи прошептал брату на ухо, замедляя темп и делая толчки более медленными, но жесткими, каждый раз проезжаясь по самой чувствительной точке внутри своего брата. Старшый поднял руки до боли скручивая уже и так истерзанные соски, заставляя Саске то ли кричать, то ли скулить,— Саске, скажи, что любишь меня, пожалуйста, — как безумный повторял старший, вдалбливаясь всё жестче в разгорячённое тело, но в ответ слышал лишь протяжные стоны. А он всё повторял и повторял эту фразу, будто и правда сойдя с ума. Через пару десятков толчков тело брата обмякло - он кончил с таким стоном, на который даже лучшие порноактрисы не способны. Услышав этот звук Итачи больше не смог держаться и ещё пару раз вколотившись в уже не напряжённое тело, кончил сам. Он ещё полежал переведя дыхание пару секунд, а затем встал, поспешно одеваясь, так и не услышав чего хотел. Наверное не услышит уже никогда. А Саске же, лишь потянулся к своей тумбочке, доставая пакетик с белым порошком и библиотечную карту. Так солнышко моё взошло на час,
 Меня дарами щедро осыпая.
 Подкралась туча хмурая, слепая,
 И нежный свет любви моей угас. Всё это время Итачи как будто находился в состоянии аффекта, не до конца осознавая всю суть произошедшего. Он только что вытрахал своего младшего брата. Сразу после того, как сообщили о смерти их родителей. Если бы они лежали в гробу - перевернулись бы, но их трупы лежат в морге соседнего города. О их транспортации, кремации, захоронении, продаже родительской компании, выводе денег самым оптимальным способом и прочих значимых вещах, обязан думать только старший брат. Шестнадцатилетний школьник-наркоман ему явно ничем не поможет. Но вместо того, что бы думать о этом всём, Итачи разбирал произошедшее несколько минут назад. Он должен был быть рад или по крайней мере испытывать какое-то облегчения после физического контакта, но всё, что он ощущал - это вырванное сердце, что болтается на осколках проломленных ребёр. И чувствовал он это в самом буквальном смысле. Поэтому Итачи был даже рад такому количеству дел, которые надо завершить в ближайшее время. Вернувшись в свою комнату, он набрал номер той женщины расспрашивая о всех возможных вариантах событий и их стоимости. В доме хранилось 40 тысяч долларов наличными и наверное, этого должно хватить на все последующие погребальные и другие услуги. В процессе обсуждения выяснилось, что лучше кремировать тела в том городе, а потом просто забрать урны. Идея была здравой, поэтому Итачи договорился обо всём с секретаршей и сел на поезд до вокзала соседнего мегаполиса. План был такой: перевезти урны в родной город, съездить в похоронное бюро и заказать гробы, прах каждого поместить внутрь и захоронить рядом с другими Учихами, там уже давно было «зарезервировано» место. На пышные проводы, гостей и прочую социальную банальщину времени совершенно не было. Захоронят они вдвоём. Итачи и землекоп, который выкопает саму могилу. Дальше нужно будет заказать памятники и оградку, рассадить цветы и различные украшения. А затем самое сложное - встреча с юристами, продажа компании, бумажная волокита с оформлением опекунства над Саске и льгот для сирот. На удивление через месяц все вышеперечисленные дела уже были сделаны. Компанию удалось продать за несколько сотен тысяч долларов. Деньги он сразу положил на депозит, под небольшой годовой процент. Саске, как и ожидалось, не приложил никаких усилий. А Итачи даже не поговорил с ним, намеренно избегая, занимаясь только работой и университетом. Хотя на него самого тоже не обращали никакого внимания. Младший всё так же рано утром уходил в школу и приходил не раньше 12 ночи. Сегодня было 31 мая - последний день учёбы Итачи в университете и его брата в школе. Не смотря на все жизненные трудности, количество дел и ответственность, что свалились на старшего, он закончил третий курс с отличными оценками - всего одна четвёрка по истории и все пятёрки. Для столичного университета по транспортным перевозкам и железной дороге, такие оценки были очень хорошими. Итачи сидел, довольный своей работой, на диване в холле и дожидался младшего брата. Очень интересно выяснить, как у него дела и успехи. Всё-таки Саске заканчивал 11 класс, и старший Учиха чувствовал вину за то, что не приходил на совещания в школе брата, не контролировал его посещаемость и т.д., но он думал о лучшем, стараясь не концентрироваться на своих худших догадках. Летом же будут экзамены. Также аники надеялся, что именно сегодня брат прийдёт пораньше, а не как обычно. Но с каждый часом, с сумерками, что погрузили дом в темноту, вся надежда начала угасать. Чтобы занять себя хоть каким-то делом, Итачи решил приготовить ужин. Пасту карбонара домашнего приготовления и греческий салат. К одиннадцати ужин был готов и наконец-то послышался звук открываемой двери. Бледный и, отчего-то даже посиневший Саске, вяло зашёл в дом и по привычке начал шагать в сторону лестницы. Однако, остановился, когда старший окликнул его с кухни. — Саске, иди сюда, поужинаем, поговорим. Я расскажу тебе о своих успехах, мы же так давно не разговаривали, почти целый месяц, — Итачи старался говорить как можно более легко и радостно. По младшему было видно, что он не хочет проводить вечер в такой компании. Но он был настолько чем-то измотан, что еле плёлся, а спорить или язвить - сил вообще не было. Хотя о его недовольстве весьма чётко говорила подёргивающаяся губа и чересчур задранный вверх подбородок. Тем не менее он прошёл на кухню, садясь за стол напротив брата. — Саске, ты пока ешь, надеюсь получилось вкусно. Приятного аппетита! Младший просто промолчал в ответ, как и всегда, начав жадно поглощать приготовленную ему пищу. У Итачи был настоящий кулинарный талант. Когда Саске доел и уже было порывался встать и уйти, аники понял, что никаких разговоров не будет и никого не волнуют его собственные успехи и дела. Поэтому он спросил то, что обязан был узнать, теперь уже как опекун. —Вам табель и диплом о завершении школы выдали? Ты уже выбрал университет и экзамены, которые будешь сдавать летом? Саске от чего-то передёрнуло. Он помедлил с ответом, стыдливо опуская глаза. — Меня отчислили ещё два месяца назад.