Лето рыдает цветом

      За бережным перебором таких нежных воспоминаний, я совсем не заметил как наше такси добралось до нужного адреса. Вероятно, в какой-то момент поездки я провалился в едва уловимый сон. Тем не менее, все увиденные мной воспоминания были правдивы, в чём я повторно удостоверился перед выходом из машины.       Ключи, телефон, кошелёк, эпизоды из памяти, всё было на месте. Пора покидать транспорт…        Из-за двери на меня с новой силой обрушился шквал чувств. Скорее всего их навеял запах скромно зеленеющих кустов и деревьев под крылом большого жилого дома. Вернее, не просто навеял, а вновь раздул тлеющий уголёк в жаркое полымя.       Мы вышли практически прямо у нужного подъезда. Очень хотелось отвлечь неустанно жавшееся сердце, что пыталось пропустить через себя всё это обилие чувств, порождённое моей впечатлительной головой. Казалось, как будто оно насыщает ими мою кровь и с размаху гонит её в самые дальние концы моего тела, чтобы изнывать не в одиночестве.       Единственным выходом как не замечать этот процесс было прекращение наблюдения за ним. Нужно было направить своё внимание изнутри себя вовне!       – У тебя можно курить? – попытался спросить я у Вики.       За жалкие полчаса молчания в горле скопилось столько макроты, что первую попытку этого вопроса я скорее прохрипел, чем сказал. Неловко.       Прочистившись, я сделал второй заход.       – Ты куришь дома?       – На балконе курю. Там, вид миленький, кстати, – многообещающе подмигнула она.       И мы вновь разлились молчанием.       Дорога к коричневой железной двери подъезда длилась лишь с десяток бесконечных секунд. Я смотрел как обрешеченных маленьких окошках рядом со входом гостеприимно светилась лестничная клетка.       Тугую тишину, как будто усмешкой, подчеркнула раздавшаяся мелодия домофона, после чего мы зашли.       Изнутри подъезд казался достаточно чистым и ухоженным. Во всяком случае, то, что можно было разглядеть по пути в несколько шагов до лифта, выглядело именно таким.       Сам лифт тоже был новым и опрятным. Вика надавила на кнопку девятого этажа и мы устремились вверх.       Я пребывал в полном непонимании, откуда взялась повисшая между нами тишина. Почему внезапно мы стали так немногословны? А ведь всю дорогу в такси мы тоже почти не разговаривали! Я то понятно, но вот Вика с Андреем тоже спокойно смотрели в свои окна на темнеющие городские кварталы. Я пытался понять почему…       На лице Вики я смог однозначно считать сосредоточенность. Ещё бы! Она была ответственной за всё, что должно произойти в ближайшие часы и ей было важно досконально продумать и предусмотреть любые детали. Таков уж её характер. И я лишь надеялся что эти аккуратные небольшие губы снова расплывуться в улыбке, когда мы пересечём порог квартиры.       Андрей также как и я, по видимому, был прибит пребывающими волнами волнения. Именно волнения предвкушения, а не тревоги или беспокойства в негативном смысле. По крайней мере так мне казалось. Он поочередно поглядывал то на Вику, то на меня. И если она неподвижно смотрела куда-то сквозь нас, то я старался отвечать ему хотя бы мини-кивком или микроулыбкой. При виде этого его глаза чуть оживлялись и он начинал нащупывать маленький карман джинсов, в котором лежали «Маши». Каждый раз он убеждался что всё в порядке и вновь расслабленно свешивал руку.       А что чувствовал я? Посмотрев в маленькое зеркальце с рекламой интернет-провайдера я увидел в нем не молодое лицо с уставшими глазами и даже не какого-то знакомого человека, удивительно похожего на меня. По ту сторону отражения стоял я сам.       Странно…       Но а кто же ещё это мог быть? Ведь не кто-то другой прошел этим летом сквозь вихрь ярких чувств, а я! И это не какая-то чужая взлохмаченная голова в последние недели думает только о Вике, а моя! Так почему до этого я отделял её от своей?       Это же я сам поцеловал Вику! Это я своими руками написал про неё песню, и никто другой. Но при этом, мысленно, я продолжал разговаривать со стеклом и со своими фотографиями, как будто всё это пережили люди на них!       Для чего эти попытки проецировать собственные чувства на свои иллюзорные копии? Возможно, так было проще. Конечно, набор пикселей на экране же разбирается лучше что ему ощущать и как поступать! А потом, глядишь, предстанет в моём образе и подскажет мне! Нелепо.       Кажется, я знаю почему я не решился тогда, в курилке сознаться во всём Вике. Я же не посоветовался с отраженным светом в форме меня, вот и не знал что сказать. А ведь в сущности я просто откладывал таким образом любые решения. Тоже мне человек-спонтанность! Да в реальности я не мог и шага ступить, не обдумав тысячу раз наперёд, куда он меня приведет.       Удивительно, что у меня вообще получилось хоть на что-то осмелиться в отношении Вики! Только невыносимый объем эмоций, выливающийся через край толкал меня поступать уверенно.       И вот я смотрел отражение, а оно молчало. Там был лишь я. Лишь я, который должен решить всё сам и не упускать момент.       А куда исчез тот другой человек из зеркала? Что изменилось?       Думаю, он не оправдал моих ожиданий. Был призван быть помощником, а стал лишь обузой! И это по его вине я замешкался в важную минуту для важных слов.       И теперь я имел дело с вышедшим из берегов сожалением о неиспользованной возможности. Ведь если бы я тогда сказал Вике всё прямо, то мы могли бы быть парой уже сейчас! Держались бы здесь за руки…       Или нет? А вдруг всё произошедшее не значило ничего? Так ведь бывает! Например, Вика сказала бы: «Ой, да я же просто общительная! Ты классный и мне нравится получать твои яркие эмоции, когда мы хорошо проводим время вместе. Однако это не больше, чем просто общение! Да, и поцелуй был очень ярким и песня очень красивая, но я живу моментом и не хочу перегорать вместе с кем-то одним…»       Тут же я бы вспомнил, как она легко переключилась с меня на милую беседу с Андреем и как я в этот момент буквально исчез для них! Тогда бы мои воздушные замки рухнули и я перестал бы верить в особенную связь с Викой.       Ох, ну уж нет. Это были лишь следы прежней нерешительности. Видел ли я хоть раз людей, похожих на вышеописанную эгоистичную Вику? Не видел!       Меня успокаивало то, что обстоятельства складывались практически сказочным образом в пользу моей теории о взаимности моих чувств к Вике! Они ловко сплетались со сказанными ей словами, её интонациями, движениями, тактильностью. Такой сюжет смотрелся куда органичнее на полотне моего мира, чем эти параноидальные страхи!       Но также я ведь решил мыслить прозаичнее и приземленнее. Поэтому отбросил подальше идеи об обстоятельствах и знаках. Нечего на них уповать! Куда важнее был тот совершенно простой факт, что я больше не мог держать эти слова в себе!       Не мог настолько, что абсолютно все мои иные сомнения померкли. Я больше не переживал, ни о наркотиках, ни об их эффекте, ни о безопасности, ни о зависимости. В этом вопросе я полностью доверился опыту и спокойствию Вики.       А посему оставалось только одно…       Пока мы стояли в этом лифте, мир как будто замер в ожидании.       Меня настолько распирало изнутри от мыслей, что я не удержался и взял Вику за руку. А в ответ её холодные пальцы обняли мою ладонь. Я задержал дыхание. Она подняла взгляд навстречу моему и уголки её губ потянулись вверх.       Она подарила мне улыбку столь тёплую, что у меня на глазах всё вокруг вмиг окрасилось в тона намного светлее! Скорее всего, это увеличились мои зрачки. Я отвечал ей тем же, но спустя полмгновенья я почувствовал как мои щёки вспыхнули краской и очень смутился…       Кабина лифта слегка дрогнула и прекратила движение. Двери позади меня открылись.       – Девятый этаж, – произнесла Вика, пытаясь изобразить голос, озвучивающий при остановке номера этажей в лифтах с такой функцией.       Она отпустила мою руку и мы вышли на лестничную площадку прямо возле её квартиры.       Вика молча подступила к тёмной металлической двери, а та, в свою очередь, легко поддалась под четырьмя ловкими оборотами её ключа. Перед нами распахнулся проём в глухой мрак, в который мы смело сделали шаг… Последний шаг на пути к неизбежному.       В темноте коридора Вика не менее ловко закрыла изнутри дверь на все замки и только затем щёлкнула выключателем на стене.       Под натугой электрического тока помещение затопил свет, явив очень знакомые мне очертания. Я сразу признал в них типичную планировку квартиры брежневских времён застройки.       – Гостиная в конце, моя комната слева. Не забываем сначала помыть ручки! – распорядительно сказала нам Вика.       Разделённый санузел в таких квартирах, оставлял хозяевам совсем тесные комнатки под водные процедуры. Поэтому нам пришлось буквально выстроиться в очередь к раковине…       Я обратил внимание на то, что прихожая была облачена в достаточно свежий, красивый ремонт. Очень любопытно соседствовали здесь икеевские обувница с полочками и большой советский шкаф с зеркалом для верхней одежды.       Впоследствии я заметил, что вообще вся эта квартира была недавно отремонтирована и бережно сочетала в себе старую и новую массовую мебель.       Единственное, чего это правило не касалось как раз санузла. Он, по видимому, ещё только ждал своей очереди к преображению.       Пришла моя очередь мыть руки…       Думаю, что бессмысленно удивляться огромному количеству баночек, бутылочек и тюбиков с самыми разными средствами, расставленными повсюду. Это знакомо многим. Удивительно было заметить среди средств для душа коробочку со сливками. У меня были догадки, но по итогу вопрос остался без однозначного ответа.       Выйдя обратно в коридор я не обнаружил там никого. В самом его конце горел свет, по видимому, в той самой гостиной. Также признаки жизни в виде освещения и шума какой-то суеты подавал следующий за ванной дверной проём. Я направился туда.       Вика была найдена, впрочем, как я Викой.       – Здесь наша вполне обычная кухня, – сказала она и махнула рукой, показывая на всё вокруг.       Кухня была действительно обычной. Бросились в глаза достаточно яркие оранжевые кухонные фасады. Большая часть свободных поверхностей была заставлена всяческой утварью. Да настолько, что страшно было представить насколько заполнены все ящики над и под ними. Вывод был простой, либо это кухня очень хозяйственных людей, либо на ней банально не хватает места для всех вещей. А скорее всего правдой было и то и другое. Тем не менее, обилие всего казалось совсем не хаотичным, а вполне аккуратным.       – А что ты будешь делать? – поинтересовался я у Вики.       – Сейчас помою посуду, потом заварю нам чай и займёмся делом.       – А какой чай тебе нравится?       Да, я задал невероятно глупый вопрос. Даже умилительно как наивно и заметно я искал повод продолжить разговор.       – Смотрел Скотта Пилигрима? – встречно спросила меня Вика.       – Ну да… – немного недоумённо ответил я.       – Помнишь там была сцена, где она предлагает ему чай и перечисляет кучу сортов, которые у неё есть?       – Ой, точно! Классный момент, помню!       – Ну так вот! Я бы рада ответить тебе именно так, но боюсь, что сегодня выбора у вас нет.       – Почему?       – Потому что сегодня мы будем пить один конкретный очень полезный чай.       – Какой?       – «Габа улун» называется. Обладает такими успокаивающими и расслабляющими свойствами.       – Ты так хорошо разбираешься?       – Ну не прямо так, но стараюсь. Сейчас…       Она открыла угловой ящик над раковиной и потянулась вглубь полки. Вернулась она уже с небольшим зелёным пакетиком в руке. Развернув закрученную верхушку, она протянула его мне.       Я чуть чуть сунул нос внутрь него и сделал аккуратный вдох. Мои ноздри наполнил потрясающий аромат листвы и чего-то, напоминавшего яблоко. Затем я на свет осмотрел его содержимое. Со дна пакетика на меня посмотрело множество тёмно-зелёных комочков чайных листьев.       Я вернул Вике эти чудесные дары природы и технологий.       – Ну как тебе? – ожидающе посмотрела она на меня.       – Офигеть! – восхитился я в ответ.       – Я знала что тебе понравится!       – Это ведь из «Море Чая», да?       – Ага. На пакете же написано, – усмехнулась она. – Дальше по улице, ближе к метро, есть магазин. Захаживаю туда иногда.       – Прикольно! А как его правильно заваривать?       – Рада что ты спросил!       Её глаза загорелись и она снова потянулась на ту же полку. На сей раз она достала оттуда целый чайный сервиз и принялась расставлять его передо мной на столе. Своё место по очереди заняли три пиалы, маленький чайничек, деревянный пинцет, керамическая баночка с крышкой и ещё одна прозрачная ёмкость с ручкой и носиком.       – Дай угадаю, это для накладывания чая? – спросил я, указав на пинцет и баночку.       – Всё верно!       – А это что за мерный стакан? – продолжил я любопытствовать, взяв в руки ёмкость с носиком.       – Это называется «чахай». Он нужен чтобы чай не перезаварился, пока разливаешь его по пиалам. В нужный момент я сливаю всё из чайника в чахай, а потом подаю гостям уже однородный по крепости напиток. Тайминги, понимаешь?       – Понимаю что ты прямо прошаренная.       Вика смущённо улыбнулась.       – Так вот, тут нам нужно будет пить в несколько проливов. Первую заварку я просто вылью, потому что она нужна в основном для очистки и раскрытия чая. А вот начиная со второй уже можно пить, – закончила она свой рассказ.       – Круто! А у тебя, наверное, и досточка такая специальная есть?       – Есть конечно! Но мне лень её доставать и сушить потом. Без неё обойдётесь.       – Как много я о тебе не знал… – задумчиво произнёс я.       – Ага. Слушай, чем раньше я тут закончу, тем быстрее мы вкинемся! Так что дуй отсюда и не отвлекай меня, – мягко сказала мне Вика и начала меня легонько подталкивать прочь с кухни.       – Ладно-ладно…       – В дверь перед гостиной не заходи, это мамина комната.       – Не буду.       – Вот и славно, – бросила она, выпроводив меня в коридор и закрыв за мной дверь.       Я услышал как из-за двери её голос, удаляясь, начал напевать строчки одного музыканта:       «Я посредник. Между пальцем и пулей в висок последний. Я будто схавал колесо обозрения!»       Поперёк горла опять вырастали волнительные эмоции. Поэтому я на опережение бросился в социум. Спешным шагом я послушно прошел мимо закрытой двери в запретную комнату и оказался в гостиной.       Светлый зал был очень минималистичным и симпатичным. В углу возле на комоде стоял небольшой телевизор, в противоположном углу красовался симпатичный гардероб для одежды. Вдоль длинной стены по центру расположился стол, на котором россыпью лежали разнообразные предметы женской косметики. Помимо них я приметил вращающееся двустороннее зеркало.       Они всегда привлекали моё внимание. Я подошел к нему и перевернул стекло на увеличительную сторону. Увидев своё лицо вблизи я, как всегда, ужаснулся. В такие моменты я неизменно думал о том, замечают ли другие эти маленькие изъяны. Обилие черных точек на носу и плохо сбритые отдельные волоски редкой щетины раздражали меня. Однако, например, мне казались симпатичными видные венки над верхним веком и фиолетовый оттенок кожи под нижним, ближе к переносице.       – Ужас, – всё таки произнёс я вслух, продолжая разглядывать себя со всех сторон.       – Чего такое? – внезапно раздался позади голос Андрея.       Я обернулся.       Андрей стоял в проёме двери в следующую комнату, опёршись на плечом на косяк.       – Ничего. А там её спальня? – спросил я.       – Так точно.       – Думаешь, нам туда можно?       – Там балкон, на который она обещала выпускать нас курить. Так что мимо всё равно бы не прошли.       Я задумался.       Между тем, Андрей прошел обратно в зал и уселся на диван.       Пожалуй, диван был главным, о чём следовало упомянуть, говоря мебели в гостиной. Это было огромное трёхместное ложе серого цвета, стоявшее на противоположной стороне от стола. Большие ручки были сверху увенчаны плоскими деревянными поручнями, по сути, представлявшими собой маленькие столики. И ведь мало того! Прямо возле дивана занимал своё почётное место ещё и довольно большой кофейный столик.       Лучше места для проведения вечеринок или одиноких заседаний у телевизора, было сложно придумать.       – Пойду тогда тоже посмотрю, что ли… – сказал я Андрею и двинулся в комнату Вики.       И стоило мне переступить её порог как почти все мои сенсорные ощущения подверглись эстетической атаке.       Даже не знаю с чего начать…       Попробую начать с того, что на полу лежал прелестный кремовый ковёр с достаточно крупным ворсом. Прежде я не встречал жилья, где такие были бы. При всех из очевидных минусах было и большое достоинство, в виде того, насколько же приятно было по нему ступать.       Следом за тактильным ударом, мне был нанесён и обонятельный.       Сложно описать что я ощутил. В комнате не пахло каким либо парфюмом или чем-то таким. Мне на ум только приходят слова о том, что это именно комната девочки. Наверное, это лучшее, чем я могу объясниться. Возникали ассоциации с чем-то таким неуловимо женственным. Надеюсь, кому-то получится это понять.       А уж зная Вику, с её вездесущей страстью к аккуратности и порядку, можно смело несколькократно преумножать эту стоявшую в воздухе нежность. Дальнейший рассказ только подтвердит мои слова.       Думаю, нет смысла останавливаться на очередных полочках, комодах и гардеробах, поэтому перейду к тому, что по настоящему зацепило моё внимание.       Справа от входа располагалась большая двуспальная кровать. Ровно застеленная и укрытая сверху бархатным розовым пледом она удивляла меня. Я, конечно, догадывался что спальное место Вики должно выглядеть как-то так, но настолько роскошным я его себе не представлял. Также, я отметил что на столь большой кровати была лишь одна подушка ровно посередине. Забавно.       Дальше, мой взгляд проследовал к её рабочему месту возле балконных окон.       Конечно же, первым, что я заметил был стоящий возле стола синтезатор! Полноразмерный Casio на подставке заворожил меня своим небольшим дисплеем и обилием разных кнопок с крутилками, в которых я совсем ничего не понимал. Я прикоснулся к белоснежной поверхности одной из клавиш и надавил на неё. Аппарат, ожидаемо, не издал ни звука. Сойдёмся на том, что я просто хотел проверить ход клавиш.       Я понажимал ещё немного, а затем отвлёкся на стопку листов и нотную тетрадь, лежавшую на краю стола. Стало совсем очевидно, какой музыкой она занимается. В тот же момент я задумался о том, пишет ли она свои композиции на этом инструменте. Рядом с тетрадью лежал и карандаш с ластиком. Возможно и пишет…       А что ещё было на её столе? По правде практически ничего. Стерильно белый икеевский стол с выдвижными ящиками был стерильным и с точки зрения порядка. Под теплым светом настольной лампы на нём было всё только необходимое или ненароком забывчиво оставленное. Среди таких предметов, наверное, были как раз тетрадь с листами…       А в остальном всё было строго. Канцелярские принадлежности стояли смирно в специальном стаканчике, ровно по центру стоял закрытый ноутбук, коврик и мышь, а справа от него тикал симпатичный старомодный будильник с колокольчиками. На этом, собственно, и всё.       На стене у стола висела небольшая пробковая доска. Почти всю её поверхность занимало множество фотографий, снятых на мгновенную камеру.       Точно, у Вики же был Instax! Она бережно подписывала маркером каждый сделанный на него кадр датой съемки. Судя по этим датам, она занималась такой фотографией не меньше двух лет. Из этого получилась очень наглядная визуализация памяти о её жизни. Есть что-то в этом такое романтичное.       На большинстве фотографий Вика была в компании разных других людей, реже в одиночестве. Ещё реже можно было встретить кадры с городскими пейзажами или видами природы. На них я прямо остановился…       Вот, например, на одном снимке месячной давности был запечатлён вид на Морской собор в районе Семимостья. На другом, сделанном спустя примерно неделю красовался дом с башенкой на проспекте Стачек, недалеко от метро Автово.       Я верил что в каком-то смысле можно лучше понять человека, узнав какие места он находит красивыми и в каких он чувствует себя уютно.       Что касается природы, то только Вике известно где она была. По фотографиям разнообразных водоёмов, лесов и скал я совсем не мог распознать их расположения.       Зато мой взгляд зацепился за кое-что другое. На одном из кадров Вика стояла в купальнике на песчаном берегу небольшой речки. Что же, не буду скрывать, я прямо засмотрелся…       Она была обладательницей очень красивой античной фигуры тела. Было некое изящество даже в её позе, сложа ладони вместе на уровне пояса и приподняв одну ногу на носке. Сама она смотрела куда-то чуть в сторону от камеры и искренне улыбалась, как будто навстречу солнцу. Она была прекрасна!       Любоваться можно было долго, однако у меня начало возникать стойкое ощущение, как будто время поджимает и нужно быстрее заканчивать осмотр.       Я сделал шаг назад и надо же! Как всегда, заостряя внимание на мелких деталях я совсем не замечал общих моментов. Например того, что вся доска по периметру была украшена гирляндой. А ведь такой стиль мне очень даже нравится. Жаль, однако, что она была не включена, впрочем это уже не важно.       Напоследок я решил посетить балкон и посмотреть на вид, которым в будущем уже ожидал любоваться.       Выйдя, я сразу встретился с холодным кафелем, вместо мягкого ковра. Да и вообще поздний вечер становился прохладным и ветреным, а отсутствие остекления на балконе только подыгрывало погоде.       Удивительно что он не использовался для хранения всякой всячины и был даже пустоват. Из всего что там было я приметил лишь очередной маленький столик и два стульчика. Хотя, балкон же был открытым и этим многое объясняется. Не так уж и удивительно тогда.       Теперь о виде. Думаю, будь мы ниже на несколько этажей, он бы меня не впечатлил. Двор дома представлял из себя не более, чем истоптанный тропинками пустырь, окруженный соседними домами. Но благодаря высоте можно было поразглядывать не только его, но и бесконечно тянущиеся во все стороны ряды других домов и построек. Светодиодами укомплектованные миры, как сказал однажды один музыкант. Совсем другое дело…       Вот здесь и сейчас вполне можно было покурить. Я последовательно хлопнул себя по всем карманам чтобы понять, что сигареты, как всегда остались у Андрея. Похоже, это очередной знак что пора возвращаться…