Миллион причин

Надев теплые длинные носки, огромный пушистый свитер и закутавшись в плед, Ким Намджун сидит на террасе их нового общежития и размышляет о поворотах судьбы, наблюдая за восходом солнца. …Казалось бы, все было понятно, когда он отлично учился в школе, ему были открыты разные пути, но… Его манил реп. Он как заведенный слушал Эминема и миксовал биты, писал лирику и читал, читал… Оказавшись в новом, никому не известном агентстве, он верил, что у него все получится, как и у ребят, которые вместе с ним составляли основу трейни новой группы. Но время шло, парни сменяли один другого, а костяка группы так и не получалось. Но потом что-то произошло во вселенной, не иначе. По-другому Реп Монстр, как теперь он сам себя называл, не мог объяснить себе, появления в их агентстве этих талантливых, влюбленных в свое дело ребят, которые, как и он сам, мечтали донести свои мысли людям. И закрутилось… Конечно, было нелегко. Уживаться с шестью абсолютно разными во всем парнями, каждый из которых обладал своим характером, своим взглядом на музыку, своими приоритетами, было ежедневным трудом. Изначально менеджеры считали его лидером, впрочем, Джун действительно обладал сильными лидерскими качествами. Постепенно, не сразу ребята стали признавать его авторитет, который он честно зарабатывал, решая проблемы и конфликты, возникающие в общежитии трейни. От распределения кроватей до очереди по уборке. Порой приходилось и делить явно недостаточный запас еды. Молодые растущие организмы постоянно хотели есть. Было иногда уморительно наблюдать за вечно жующими сухой рамен младшими… Намджун улыбается и чуть качает головой, вспоминая неугомонных макнэ-лайн. Сколько шума и неудобств своими дурачествами они порой доставляли! Было видно, что они понимают друг друга с полуслова. А двое младших просто казались близнецами. …Когда его вызвали к продюсеру и объяснили о новых обстоятельствах контракта Ви, он растерялся. То, что невинные шалости и чудачества мелких могли быть и отныне будут с двусмысленным подтекстом просто не укладывались в его голове. Он, конечно, знал об игровых бромансах в других мужских группах, но надеялся, что их эта участь минует. Приглядываясь внимательнее, о стал замечать, что отношение Ви к макнэ отнюдь не наиграно. Он поделился своими мыслями с менеджером Седжином, и к своему удивлению узнал, что не одинок в своих рассуждениях. — Если все это он играет, то ему пора дать «Оскара» за лучшую мужскую роль, — уверенно ответил на его сомнения Седжин. — Но, ты же понимаешь, что от этого нам совсем не становится легче. Как долго мы, а самое главное, он сам, сможем это скрывать? — Он очень осторожен. Я наблюдаю за ним уже достаточно давно, — задумчиво рассуждал РМ. — Ви ходит по краю, но всегда вовремя уходит в сторону прикола, шутки. Мне иногда становится жаль Чонгука. Кажется, что у него взорвется мозг. — Кстати, о Чонгуке, — Седжин пристально посмотрел на парня. — Ты в курсе, что он тоже согласился на договор? — Не может быть… — Джун не мог найти объяснения этому поступку. — Почему? Зачем? — Я и сам озадачен. Могу объяснить это только его неопытностью и сильным нажимом со стороны менеджеров. — Но я не заметил изменений в его поведении, — Джун пытался вспомнить последние взаимодействия ребят. — Он все также залипает на Тэ, также магнитится к нему. Да он готов на все, чтобы Ви смотрел только на него! — Да, но теперь, в связи со всеми обстоятельствами… — менеджер печально покачал головой. — Я не уверен, что все это не фансервис. — Мы все в той или иной мере играем фансервис, — в голосе Джуна послышалась грусть. — Но мы делаем это играючи, все понимают, что так надо. Блин! — он удрученно вздохнул. — Обидно за мелких. Может умереть такая дружба… — Если бы только дружба, — многозначительно подвел итог Седжин… Тогда Намджун не понял слов старшего менеджера. Не понял, что именно тот имел в виду. Сейчас, видя, как рушатся связи между мемберами, как они принимают разные стороны конфликта, ему страшно за будущее группы. Казалось, что ничего не может поколебать их единство, но кто знал, что непростые взаимоотношения между самыми младшими настолько взбудоражат группу. …То в одной комнате, то в другой он заставал спорящих мемберов, обсуждающих коммуникацию Ви и Гуки и их последнюю ссору. Даже обсуждения композиций пишущегося альбома приводили всегда к одному: кто прав. Джин сразу и безоговорочно принял сторону Ви, хотя и не был полностью с ним согласен. Он считал, что Ви, как старший, должен был выслушать и понять, дать шанс на искупление. Хосок считал, что виноваты оба, и если уж между ними такая сильная связь, то надо прислушиваться к себе, прежде чем разрушать и без того хрупкие отношения. Чимин, ожидаемо, поддержал Чонгука, хотя тоже был немного обижен на скрытые от него обстоятельства. Но тем не менее, он с жаром защищал друга во всех спорах. Что думал Шуга, не знал никто потому, что по своему обыкновению он молчал. Лишь внимательно слушал все дебаты и задумчиво хмурился. В один из дней он пришел в студию, где они собирали его микс с лирикой РМа, сел в привычное кресло, вытянул ноги и изрек: — Чует моя жопа, что все мы накануне грандиозного пиздеца. — А? — не понял его Джун. — Что случилось? — Только не говори, что ты не чувствуешь, какие настроения витают в воздухе. То, что было до этого ни в какое сравнение не идет с нынешней драмой, — Шуга слегка покачивался в кресле-маятнике. — Тогда Ви и Гуки связывала крепкая дружба, но теперь они стали ближе, их отношения более интимными, ссоры пары разрулить гораздо сложнее. — Они взрослые люди, сами справятся, — привычно отмахнулся РМ, — не думаю, что нам надо вмешиваться. — Возможно, что ты прав, если бы не одно «но» … — Юнги вдруг встал и нервно заходил по студии. — Мы уже втянуты в этот конфликт, и он все сильнее разрывает нас. — Ты меня пугаешь, — Намджун наконец отвлекся и посмотрел на друга. — Ты знаешь что-то, чего не знаю я? — Я чувствую, как напряжена атмосфера в доме. Я вижу, как Чимин изо всех сил поддерживает Чонгука, старается поднять ему настроение, и как мрачнеет с каждым взглядом на них Ви. Вчера я наблюдал, как он буквально сжал кулаки и был готов разорвать этих двоих только за то, что они вместе смотрели фильм. И я не уверен, что в случае начавшейся драки, остальные рванутся их разнимать. Скорее они примут в ней участие, — Шуга остановился в центре комнаты и наконец встретился глазами с лидером. — Возможно, я накручиваю, но… — Сидите? — в студию буквально влетел Хосок. — А у нас Тэхён уходить собирается! — Куда? — Юнги резко развернулся. — Ну, как я понял, пока из общежития. Я слышал, как он с «хваранами» своими по телефону разговаривал. Сказал, что больше не может этого терпеть, просил совета. И, по-видимому, они дали… Ты — он рванулся к Джуну, но Шуга придержал его за локоть. — Сколько еще все это будет продолжаться? Ты лидер или кто? Ты можешь что-то сделать, как-то повлиять на этих двоих? — Что ты предлагаешь мне сделать? — Намджун тоже не мог себя сдерживать. — Приказать им помириться? Запереть их вместе в одной комнате и не выпускать, пока они все не выяснят? — Ты хоть понимаешь, что он может уйти, — в сердцах выкрикнул Хоби. — И не просто из дома. От этого недалеко и до ухода из группы. А следом за ним уйдет и Гуки, я просто уверен. Пусть они в ссоре, но у них невозможная, непостижимая связь! — Что ты на меня кричишь? — Джун вскочил и подошел к стоящим парням. — Думаешь, мне все это нравится? У меня альбом сырой, продюсер спрашивает, когда мы его уже запишем. У меня почти вся лирика замешена на отношениях Ви и Чонгука, пусть и не явно. Да я вообще не знаю, выйдет ли он! Зачем мы тут сидим? Надо ли еще это кому-то… — тихо закончил он, шагнув назад и буквально упав в кресло. — Все парни, мы все устали, — Юнги похлопал по спине Хосока и повернулся к Намджуну. — Это тяжело, но надо что-то предпринимать. Иначе, наш прошедший тур будет последним, что мы смогли сделать. Все трое посмотрели друг на друга понимая, что Шуга прав. И старшие должны сделать все возможное для сохранения группы… Поежившись, Намджун с удивлением понимает, что солнце уже взошло, а его кофе в забытой кружке давно остыл. Он проходит на кухню, собираясь заварить новую порцию, когда его внимание привлекает шум, доносящийся из комнаты Тэхёна.

***

Чимин расталкивает спящего Ви и подносит к его лицу скетчбук. Пару раз тряхнув им, Пак с вытаращенными от возмущения глазами, принимается пытать сонного друга. — Тэ-Тэ. Это что, на хрен, за такое? Ты же это несерьезно? Что творилось в твоей голове, когда ты это писал? — Кто разрешил тебе лазить по моим вещам, — Тэ осознает, что перед ним его записи, которые он делал вечером, прежде чем сон сморил его. — Отдай сейчас же и не смей больше так делать, — он пытается вырвать скетчбук из пальцев Пака, но не тут-то было! Тот словно прилип ладонью к кожаной обложке. Он лишь отступает на пару шагов, все еще держа открытую страницу в поле зрения Ви. — Серьезно?! Признание? — голос Чимина становится громче. — Ты действительно решил вот это опубликовать? Скажи, что ты вчера перепил, и что это, — он трясет блокнотом, — просто пьяный бред. — Какая тебе разница?! — выкрикивает Тэ, но тут же переходит на более тихий тон. — Ты ведь уже все решил, разве нет? — Пока что я вижу, что это ты все решил. В одиночку, — Чимин исподлобья наблюдает, как Ви заходит в гардеробную чтобы начать скидывать вещи в спортивную сумку. — Ты хотя бы можешь объяснить, для чего тебе это? — Просто надоело врать, — Ким обернулся, сжимая в руках серую рубашку. — Притворяться тем, кем я не являюсь. — И поэтому ты решил потопить и себя и Чонгука? — раздражению друга не было предела. — За что ты ему мстишь? За то, что не рассказал правды? За то, что вы не вместе? Поэтому ты решил угробить к хренам свою репутацию, и его под каток закатать? — Это совсем не так. Я просто хочу, чтобы это прекратилось, понимаешь? Возможно, тебе нравится мысль, что нужно изображать любовь с Чонгуком… — Вот уж нет! — восклицает Чимин. — Но это совсем не объясняет твоего поступка. Думаешь, фанаты простят тебе такое? — И пускай не прощают. Я все равно собрался уходить, так какая разница… — Тэ обреченно машет рукой. — В смысле: «уходить»? Куда? К кому? — Чимин явно не совсем понимает замыслов друга. Его голос звенит на всю комнату. — Из группы, — Ви отворачивается, продолжая собирать вещи. Какое-то время стоит тишина, а потом он оборачивается и выдает на одном дыхании: — Не смогу я смотреть, как вы с Гуки фансервис свой играете. Я же вас уже разорвать готов, когда вы рядом… — Ты ревность свою для более удобного случая прибереги, — фыркает Пак. В дверь деликатно стучат, и буквально сразу на пороге возникает Намджун. За его спиной маячит Чонгук, у которого пока что получается быть незаметным. — Чимин, почему ты кричишь в такую рань? Тэхён, — он замечает на полу полусобранную сумку, — ты куда-то собрался? — Поживу недельку у Со Джуна. Мне надо отдохнуть от всего этого. — Отдохнуть? — лидер скрещивает руки на груди и начинает покачиваться на пятках. — Это ты, конечно, здорово придумал. Главное, вовремя. А и верно! Пусть другие отдуваются, альбом пишут, с говном всем этим разбираются, которое на нас в последнее время вылилось. А Ви у нас устал! Он отдыхать поедет… — Какой альбом? — Тэхён смотрит прямо в глаза РМа. — Ты серьезно считаешь, что в нашем теперешнем состоянии мы можем выпустить какой-то альбом? — А что, у нас какое-то особое состояние? — Намджун разводит руки в стороны, словно показывая на пространство вокруг. — Почти все работают, ну вы только с Чонгуком ушли в себя и пытаетесь изнутри себя выгрызть. И как? Получается? — Намджун-хён, — подает голос позабытый ими Чимин, — он вот тут… Тэ не успевает перехватить руку друга. Тот протягивает лидеру группы треклятый скетчбук. РМ пробегает глазами написанные строчки, и его брови взлетают. — Совсем из ума выжил? Извинение перед фанатами? — Намджун вырывает блокнот у Чимина и начинает зачитывать вслух: — «Я хочу извиниться перед моими любимыми Арми и с прискорбием сообщить, что все отношения, которые вы наблюдали между мной и Чонгуком в последние несколько лет, были хорошо продуманным и отрепетированным фансервисом, созданным для продвижения группы. Я прошу у вас прощения за…» Ты с какого дуба рухнул? Я надеюсь, ты еще это не опубликовал? Конечно нет, иначе нас бы уже разорвали в клочья. — Мне надоел этот обман, — Тэ сжимает кулаки. — Что плохого в том, что я хочу быть честным с нашими преданными фанатами. — Честным? — Джун даже пропускает пару вдохов настолько он ошарашен и возмущен. — Да тебя сожрут за пару часов! И Чонгука вместе с тобой! Не слышал про отмену? Решил на себе испытать и Чона утащить? — Я не собирался никого с собой тащить. Я просто хотел… — Ви пытается найти слова, как вдруг натыкается на широко распахнутые глаза Гука, который застыл в дверном проеме. — Гуки я… Да ну вас! Он в отчаянии машет рукой, садится на кровать и закрывает лицо руками. — Да что же вы творите, — тихо говорит РМ, проведя по волосам рукой. — Неужели вам действительно наплевать на все, чего мы добились? Зачем было столько всего терпеть, прыгать выше головы? Чтобы вот так все похерить? Позади Чонгука уже толкутся ничего не понимающие Хосок и Джин. Гук все еще не сводит взгляда с Тэхёна. Он слышал все, о чем говорилось в этой комнате, но он совсем не осуждает Тэ. Он даже в чем-то солидарен. И очень хотел бы сказать об этом Ви, но тот, похоже, не может его видеть. — Так, а ну-ка все в общую гостиную, — Намджун подхватывает под локоть расстроенного Ви и кивает Чимину. — Этот разговор назревал уже давно, но я все откладывал. Они все перебираются в комнату, где обычно проходили все их посиделки, обсуждения и просто свободное время. Хосок вытаскивает из ванной комнаты наполовину мокрого Юнги, по дороге рассказывая о произошедшем, и все садятся на диваны, ожидая, что же им скажет РМ. — У нас тут выяснилось, что Ви надоел обман, в котором он вынужден жить, и он решил обратиться к Арми с признанием в том, что их отношения с Чонгуком самый обычный фансервис, — он бросает на стол треклятый скетчбук. В комнате стоит тишина. Никто не перебивает лидера, не разглядывает осуждающе Ви. Все просто ждут. — Может быть, он в чем-то прав, — раздается тихий голос. Все удивленно переключают внимание на Чонгука, который осторожно продолжает. — Может быть, это единственный выход для нас все это прекратить. Его контракт и мой договор… — Он ловит удивленный взгляд Тэ. — Боюсь, что это прекратит не только ваши контракты, но и наши, — глубокомысленно хмыкает Джин. — Нельзя же думать только о себе. — Значит, так, — Намджун обводит взглядом притихших мемберов. — В последнее время я имел разговор с каждым из хён-лайна. Младших мы, по понятным причинам не трогали, у них и так стресса было достаточно. Им надо было все это пережить. Но мы, старшие, говорили много и подолгу. Обсуждали все, что в последнее время произошло. Он глубоко вздыхает. Ему, как лидеру, вдвойне тяжело, но этот разговор уже невозможно было откладывать. Группа рассыпалась на глазах. И надо было либо что-то быстро предпринимать, либо признавать, что вместе они больше существовать не могут. — Парни, — он замолкает, ждет, пока все поднимут глаза. — Ребята, — говорит он уже теплее, — я вас всех очень люблю. Вы — моя семья, даже если кому-то кажется, что это не так, — он многозначительно смотрит на Ви. — И это нормально, что в семье иногда возникают споры, ссоры. Это и есть жизнь. Но если вы действительно больше не можете находиться под одной крышей, если еще день, проведенный вместе, для вас — выброшенное время, то… Надо иметь силы признать, что… Он не в силах произнести последние слова. Кажется, что стоит только их сказать, и пути обратного не будет. — Намджун хочет сказать, что надо решить, стоит ли нам расформировать группу, — тихо, но уверенно произносит Юнги. Видно было, что они не раз обсуждали это с Джуном. Шуга серьезно переводит взгляд с одного мембера на другого, вглядываясь в лица и ища ответа. — Скажу сразу: вариант, когда группу покидает кто-то один или двое, — его глаза замирают на Ви, — не обсуждается. Группа может существовать только в том виде, в котором была создана. — Конечно, — соглашается Хосок. — Семь минус один равно ноль, вы же помните… — Что значит «расформировать»? — Чимин ошеломленно хлопает глазами. — То есть, мы все вместе боролись, ставили цели, терпели кучу неудобств… Да, на хрен, мы голодали! Зачем? Чтобы на самой вершине разойтись? — Ну, не на самой, — возразил ему Джин. — Еще есть к чему стремиться. — И дальше притворяться? — подает голос Ви. — Сколько еще? Год, два, а может постоянно? — А в чем ты притворяешься? — Хосок с вызовом повернулся к нему. — Ты ненавидишь меня или Джина? Не можешь терпеть Юнги? Боишься Джуна? Тебе приходиться играть дружбу с Чимином или вашу тягу друг к другу с Гуки? С кем тебе приходится прикидываться другим? — Не с кем, но… Меня вынуждают это делать. — Значит, будь хитрее, — улыбнулся Хоби. — Есть множество масок. Надень любую. Да и потом, можно создать свой фансервис… — В этой фальши можно легко потерять себя, — грустно говорит Ви. — Если все делать правильно, то совсем нет, — загадочно подмигивает Хосок. — И кстати, о твоем вопросе по поводу альбома, — Намджун чувствует, что пора раскрывать свою главную карту. — Я хочу предложить тебе интро к альбому. Даю слово, что песня тебе понравится, как и заглавный трек. Когда я писал лирику, то думал о тебе, о том, что тебе пришлось пережить в последнее время. Правда, мне немного помог Чарли… — Чарли Перри? — Ви восторженно раскрывает свои большие глаза. — Я знал, что тебе понравится, — сверкает своими ямочками Джун. — И еще: мы тут прикинули с Шугой… Это будет просто бомба, а не альбом!.. — Ну что, Тэхён, все еще хочешь уехать к своему «хварану»? — саркастически улыбается Чимин. Чонгук смотрит на Тэ, готовый тут же пойти следом за ним. И ему глубоко плевать, что тот его старается не замечать. Но Тэхён вдруг встречается с ним взглядом, и у Гука перехватывает дыхание. «Только не отводи глаз», — тихо молит он про себя. — Думаю, что смогу потерпеть вас еще какое-то время, — Ви, наконец, тоже выдает некое подобие улыбки. — И не пойдешь с повинной головой к Арми? — Джин слегка толкает его в затылок. — Думаю, самоубийство тоже отложим, — уже в открытую улыбается Тэ, и Чон облегченно выдыхает. — Я что хотел тебе посоветовать, — с серьезным лицом произносит Шуга. — Ты бы завязывал с этими дневниками, блокнотами… Не везет тебе с ними, не твое это… Все парни начинают смеяться: сначала робко, поглядывая друг на друга, потом веселье начинает набирать обороты. И вот, Хосок уже хохочет, похлопывая себя по коленям, Чимин катается от смеха по полу, Джин закатывается в тихой истерике, откинувшись на спинку дивана. Ви смеется, прикрывая рукой лоб и поглядывая на обхохатывающегося Чонгука. Только Намджун и Юнги сидят, тихо улыбаясь и многозначительно переглядываясь. Они понимают, что только что их группа пережила самый большой за время их существования кризис.