Миллион причин

— Все, на хер, больше не пью! Чонгук с трудом отрывает голову от сложенных на столе рук и силится открыть глаза. Видимо, это выходит довольно забавно, судя по раздающемуся вблизи смеху. Чон поворачивается на звук и слегка морщится. — Ага, — саркастически замечает он закатывающемуся Чимину. — Ржачно, аж животики надорвешь. — Ты бы себя сейчас видел… — начинает Пак, но его прерывает недовольный голос Намждуна. — Хорошо, что его еще стаффы не видели. Кто-нибудь, приведите макнэ в надлежащий вид. Нам выезжать через пятнадцать минут. Чимин продолжает громко ржать, пока Гук снова прикрывает глаза и откидывает голову на спинку дивана. В виски будто гвозди забивают огромным молотком. Он непроизвольно стонет, когда в коридоре хлопает входная дверь, и умоляет его пристрелить. Внезапно на лицо ложится прохладное полотенце, а в его руку что-то вкладывается, судя по всему, бутылка с водой. Он приподнимает голову и выглядывает из-под спасительной ткани. Точно, минералка! Такая холодная, запотевшая, с прикольными пузырьками. Гук припадает к горлышку, как бежавший фиг знает сколько километров марафонец. После пары глотков, он уже снова готов любить всех вокруг. Особенно того, кто сейчас протягивает ему блистер с таблетками. — Вот, выпей одну, пока доедем, станет намного легче, — знакомый низкий голос. — Спасибо, Тэ, — Чонгук даже пытается улыбнуться, но давящая боль не дает этого сделать. — Ничего, обращайся… если что… — Ви сочувствующе смотрит на друга. Надо было еще вчера дать ему лекарство от похмелья. Вот же идиот… Мог ведь сразу об этом подумать. Хотя, после их странного разговора, Гук вырубился, едва коснулся головой подушки, чего не скажешь о Тэ. Он сначала немного посидел рядом с заснувшим другом, поглаживая того по темным волосам. Еще совсем недавно они были каштановыми… Эх, Гуки, совсем еще ребенок, а туда же: «Я взрослый!»… Когда Ви решил помочь тихому, молчаливому трейни, он никак не мог предположить, что из того выйдет такой взрывоопасный парень, в котором детская непосредственность сочеталась со жгучей сексуальностью. Тэхен поправил сползающее одеяло и ушел к себе. Там он долго ворочался, не мог заснуть, снова и снова вспоминая широко раскрытые глаза макнэ и слегка влажные губы, со вкусом вина и соджу. Сон застал его лишь под утро, улыбающимся каким-то своим мыслям… — Видал? — Хосок толкает локтем молчаливого Юнги, кивая на мелких. — Похоже, у нас опять все налаживается? — Не сглазь, — тот предусмотрительно стучит по деревянной полке у проема двери. — От этой парочки чего угодно можно ожидать. Они многозначительно переглядываются и, одновременно с непринужденным видом, закрывают спинами Чонгука от вошедшего стаффа, который сообщает им, что машины готовы, и пора ехать. Чон берет себя в руки и прилагает максимум усилий, чтобы никто из персонала не заметил его состояния. Правда, таблетка все же помогает, и к тому времени, как они прибывают на фотосессию, голова действительно практически перестает болеть. Единственное с чем ему приходится теперь бороться, это сон, к которому его неуклонно тянет. Но это явление довольно обычное, поэтому стаффы спокойно реагируют на то и дело закрывающиеся глаза макнэ. Пока они ждут концепт-художника, он присаживается на широкий кожаный диван, где уже кемарит, опершись на руку, Ви. Постепенно Гук спускается все ниже, пока не укладывается полностью, и дремлет, чувствуя приятное тепло слева. Чья-то рука обнимает его поперек тела, и ему так комфортно и безопасно, что он погружается в легкий спасительный сон… — Подъем, — негромкий голос Джина возвращает в реальность спящих в обнимку Чонгука и Тэ. Они моргают сонными глазами, удивленно смотря друг на друга. Ви извиняюще улыбается уголком губ, но Чон похлопывает его по колену, говоря, что все в порядке. — Вечером поговорим? — тихо спрашивает Ви, надеясь, что Гук помнит о его просьбе. Макнэ долго смотрит на него, словно что-то припоминая, и несколько раз слегка кивает головой, соглашаясь…

***

— Я пришел… Тэ поднимает глаза и видит стоящего в дверях Гука. Он переминается с ноги на ногу, боясь переступить через порог комнаты Ви. Сложно. Это тебе не спьяну нести все, что в голову взбредет, а по всей видимости, пришло на ум тогда довольно многое. Чонгук помнил не совсем все подробности, но яркие вспышки рисовали довольно интересные картинки, и, если это не было его воображением, в чем он не совсем был уверен, то вечер удался. Кстати, мысль захватить пару-тройку бутылочек соджу, все же мелькнула в его голове, но он все же отмахнулся от этой идеи. Они же серьезные, взрослые люди. Чон слегка усмехнулся. Взрослый… Что-то там, в тумане воспоминаний уже было на этот счет. Горячее дыхание, и, чуть раскосые, до одури красивые, глаза Тэ. Максимально близко… — Так и будешь там стоять, или все же войдешь? — низкий хрипловатый голос друга возвращает парня в действительность. — Я?.. Да, — Гук решительно кивает сам себе, проходит к столу, отодвигает стул и усаживается напротив сидящего на кровати Ви. Тот сложил ноги в привычной позе и чуть наклонился вперед. Весь сплошное ожидание. Он снимает широкую белую повязку, поддерживающую высветленные волосы. Видимо, только что умылся, снимая надоевший за день макияж. «Красивый… — неожиданно для самого себя замечает Гук. — Без мейкапа даже еще привлекательнее…» Ви нетерпеливо прикусывает губу. Он так долго ждал этого разговора, а сегодня все так прекрасно складывалось… — Не знаю, с чего начать, — Чонгук проводит по крышке стола, словно проверяя, нет ли на нем пыли, потом натягивает рукава черного худи, скрывая ладони. Начинает слегка похлопывать себя по коленям, покачивая головой. — Наверное, я начну, — Тэхён разгибает ноги и придвигается к краю кровати, ближе к макнэ. — В прошлый раз я все испортил, ничего толком не объяснил. Попробую сначала. Он глубоко вдыхает, чуть прикрывает глаза, задерживая воздух и на выдохе… — Я плохой друг. Нет, не противоречь, — он замечает, как вскидывает голову Гук, намереваясь что-то сказать. — Мало того, что я струсил, не смог отстоять свои позиции, свои взгляды, я еще и не доверился своим друзьям, усомнился в их ко мне отношении. Поэтому поддался на дешевый шантаж. Итог всего этого: контракт, который навязывает мне фансервис с лучшим, ничего не подозревающим, другом. Чонгук слушает, широко раскрыв глаза и боясь прервать. Ему так хочется рассказать, что он тоже в курсе этого гребаного фансервиса, но, видя пылающие щеки Ви, он просто не может сейчас вывалить это на друга. — Это еще не все. Черт бы с ним, с этим контрактом! — Ви придвигается еще ближе, садится почти на самый край. — Мне просто надо было сразу рассказать все тебе. Еще тогда, в самом начале. Мы бы что-нибудь придумали вместе. Но я же хён, старший, тот, кто должен защищать. Вот и защитил… — голова обреченно падает, глаза прикрываются светлой челкой. — Самое обидное, что я ведь и не играл, — голос тише, уже не такой уверенный. — А меня, после каждой съемки, как щенка, носом… «Хорошо справляешься Ви. Классно получилось.» А Гук все молчит. Слушает, глаза свои, как у олененка, раскрыл, моргнуть боится. Пропустить что-то важное. В слове, жесте, интонации. — Меня все это просто разрывало. Я не знал, как выбраться из этого круга. Бон Вояж с его режиссурой вывел. Я же тогда совсем потерялся. Вот и сбежал на Чеджу с БоГомом… Тэ вдруг касается пальцами руки Чонгука, нерешительно, робко высвобождает ее из плена плотной ткани, чуть сжимает ладонь, словно извиняется. — Ты прости меня за тот раз. Знаю, что мы вдвоем хотели, но я бы просто не вывез, сорвался. А ты совсем не при чем был. …Именно тогда, в апреле, и без того тяготивший его контракт, стал чем-то осязаемо давящим, мешающим здраво мыслить и заставляющим совершать противоречивые поступки. Желание рассказать все Чонгуку, объяснить свои мотивы, покаяться, сменялось дикими всплесками ложной значимости и собственного превосходства, так несвойственных Тэхёну. То накатывала обида буквально за все: не так посмотрели, не то сказали, недостаточно постарались. Обижался Ви на всех, но больше всего доставалось Чонгуку и, почему-то, Чимину. Его вечно улыбчивый друг, как казалось Ви, потихоньку перетягивал на себя внимание макнэ и мемберов, оставляя Тэ в тени. Ему тогда и в голову не приходило, что Чимин делал это не со зла, и только для того, чтобы оставить Тэхёну больше пространства. Ведь он стал замечать перемены в настроении Тэ. Чонгук искренне недоумевал и старался быть ближе, но Ви будто подменили. Он все больше замыкался в себе, ком нервозности и обид становился все больше. Это не могло продолжаться бесконечно. Вот и придавило этим комом самого близкого ему человека. Поездка на Чеджу была просто бзиком. Вот психанул Тэхён! Собирались ехать с Гуком, но у того что-то не сложилось. Подождать-то было всего ничего, но нет! Тэ позвонил Пак БоГому, и вот, уже утром, они сели на самолет, уносящий их к красотам острова. То, что он больно ранит этим поступком Чонгука, Ви понял позже, когда разговорились с Паком. Умеющий слушать и читать между строк, БоГом откровенно высказал своему другу, Ким Тэхёну, все, что думал о его поведении и невозможном характере. — Ты думал и думаешь только о себе, — серьезно выговаривал Ви старший хён. — Чем виноват Гук? Он старался быть рядом. Настолько, насколько это позволяют ваши обстоятельства. При любой возможности он показывает тебе, насколько ты важен. Тебе что, этого мало? — Знаешь, — Ви задумчиво всматривался в накатывающие волны, — в последнюю ночь на Гавайях Гуки был такой грустный. А потом он пел Бибера напротив моего окна. Ну эту, знаешь: «Нет ничего похожего на нас. Вместе сквозь шторм»… — Тэ тихо пытается напевать, но голос подводит. — Он так ждал нашу с ним поездку… — Нет, это просто неслыханное дело! — Пак резко повернулся к другу. Его возмущению не было предела. — Ждал значит. А ты что? Укатил в такое долгожданное путешествие с другим? Ты хоть представляешь, что он сейчас чувствует? Что вообще с тобой происходит? Вот тогда и рассказал Тэ Паку о контракте. БоГом долго и не мигая всматривался в лицо Тэхёна, пока не выдал: — Это так мерзко, что я не знаю, как на это реагировать. Он потер виски, закрыв глаза. — Тебе самому не противно? Каждый день обманывать друга? Спишь нормально? — саркастически поинтересовался Пак. — Хреново я сплю, — пробурчал Ви, отвернувшись. — И чувствую себя паскудно. Только как это все закончить — не знаю. Волны неспешно бились о каменистый берег. Парни стояли молча, пытаясь осознать странность происходящего. Настроение было испорчено, вся прелесть Чеджу померкла в их глазах. Не сговариваясь, они повернули прочь от океана. БоГом протянул руку, и Тэ слегка сжал его ладонь. За это он и любил Пака. С ним можно было просто помолчать, подумать. И все вставало на свои места. Ви взглянул на друга, и тот ответил ему понимающей улыбкой… Чонгук мысленно возвращается в то время. Досада и обида уже поутихли, да и теперь, когда Ви все объяснил, это уже не настолько задевает, как тогда. Он перехватывает ладонь друга своими руками, перебирает пальцами костяшки на ее тыльной стороне. Что же ему делать? Как раскрыть свою тайну? Вся решимость тает с каждой минутой. Может быть сейчас и самое время, но Чон почему-то медлит. Ему кажется, что своими словами он разрушит все волшебство, которое окружает их сейчас. — Я ужасно одинок, когда рядом нет тебя, — слова вырываются быстрее, чем Чонгук успевает их обдумать. — Все время нашей ссоры я будто находился в пустыне. Мне не хватало освежающего глотка воды. Ты — моя вода. — Гуки, — хён ошарашенно вглядывается в лицо напротив. — Я и не знал, насколько ты поэтичен. Почему бы тебе не написать песню? — Только если ты будешь рядом, — Чон грустно усмехается. — Без тебя в голове нет ни одной дельной мысли. Тэ беззлобно смеется, чуть наклоняя голову, опускает глаза на их сцепленные руки. Какой же он был дурак! Вот ведь как все просто решалось — рассказал, и на душе полегчало. И Чонгук вроде бы расслабился, в драку не лезет, понимает… наверное. А Гук тем временем разглядывает такое знакомое лицо Ви. Вот он засмеялся, и радужка заискрилась светом. А сейчас, когда он опустил глаза, тень от его густых ресниц упала на высокие точеные скулы. Тэ никогда не считал себя достаточно красивым, всегда говорил, что, по-настоящему красив его отец. Но Чонгук видел его красоту и восхищался ей. Красивый. Изящный. Пленительный. Внезапно Тэхён поднимает на него глаза и застывает. Гук тонет в темном, глубоком как вода в бездонном озере, взгляде хёна, и тоже замирает. Несколько секунд пролетает, прежде чем до Чонгука доходит, что уже некоторое время он открыто пялится на друга. Макнэ промаргивается, высвобождает свои руки из плена чужих рук и шумно выдыхает. — Знаешь, я ведь все это время тоже размышлял, — он начинает говорить, чтобы просто разрядить эту обстановку. — Не скажу, что пришел ко всем выводам сам, мне помогли. — Он видит, как брови Тэ удивленно ползут вверх. — Намджун мне хорошо так промыл мозги. Объяснил, что и как, почему ты был вынужден подписать этот контракт. Да и я сам, если честно, начал подозревать, что тебя на чем-то подловили. Вот только, я так и не понял, на чем… — Прости, — Ви становится вдруг совершенно серьезным, — но я не готов сейчас раскрыть тебе эти карты. Скажу лишь, что меня поймали на записях, которые я не хотел бы обнародовать. — Но что такого было в этих записях? Что плохого ты мог написать? — Чонгук не готов так быстро сдаваться. — Ты обо всем узнаешь, но не сегодня, — мягко успокаивает его пыл Тэхён. — Поверь, сейчас тебе не надо этого знать. Гуки недовольно надувает губы, всем видом показывая, что недоволен. Ви складывает ладони в умоляющем жесте, он совсем не хотел обижать друга. — Гуки, пожалуйста. Почему ты не готов просто поверить мне? Я совсем не заслуживаю доверия? — Неужели все это зря, и они уже никогда не будут также близки, как были до этой ссоры. Макнэ упрямо вскидывает голову, уже собираясь ответить что-то резкое, но вдруг осекается. Как он может настаивать, если сам скрывает от друга важные вещи, которые ему необходимо знать. И как он может слушать Тэхёна и не слышать его? Он все честно рассказал. Если по каким-то причинам он не может открыть настоящую причину шантажа, значит, он снова хочет защитить его самого. Как старший младшего. Как лучшего и самого близкого друга. — Я тебе верю, — он кладет руку на плечо Тэ. — Знаю, что ты сам расскажешь мне, когда захочешь этого. — Спасибо, — облегченно выдыхает Ви. На самом деле он сильно переживал, что Гук снова заупрямится, поэтому действительно рад их примирению. — Знаешь, мне реально было плохо, пока мы не общались. И сейчас… — Давай больше не будем об этом… Я же ведь игру купил, — с облегчением вспоминает он, — хотел с тобой сразиться, когда… Ну, до того… — Чонгук снова спотыкается на факте их ссоры. — Тащи, будем играть, — Ви весело подпрыгивает, потирая руки. — Давненько я не зависал с джойстиком. Они притаскивают приставку и джойстики, кучу снеков и сока, самозабвенно погружаются в игру, забывая о времени. Играя, они вспоминают поездку на Гавайи и то, как они хотели отдохнуть в Японии. Строят планы на их небольшой намечающийся отпуск и вспоминают о грядущих концертах. Через пару-тройку часов они заваливаются спать на широкой кровати Тэхена, как в старые добрые времена.