Искажая Вселенную

Он протер пальцами глаза, затем сел в постели и потянулся. Лицо его слегка опухло от многочасового сна, но он был свеж. Всё-таки давненько Чимин так хорошо не спал. И настроение у него было такое хорошее, поэтому он быстро встал и медленно пошёл на кухню, чтобы нагреть воду для чая. Утро было еще тихим, не в последнюю очередь потому, что было еще слишком рано, чтобы на улицах появилось много машин и чтобы шумовое загрязнение города начало его мучить. Именно в это время Чимин научился ценить отсутствие звуков, дневного света и избыток чая на балконе. Пак вытащил одно из стульев на балкон и уселся там, наблюдая, как небо приобретает все более светлый оттенок голубого. Вскоре к хозяину присоединился и Уджу, прижавшись к его коленям и наслаждаясь небывалым уютом, в котором научился принимать участие блондин. То есть прошло уже больше месяца с тех пор, как Чимин решил отдать свои цуру человеку написанному на них, как желание. Он давно не видел Чонгука и, к сожалению, чувствовал себя от этого все лучше и лучше. Даже если он по-прежнему преследовал его во снах и мечтах. Блондин изменил свой распорядок дня после того, как провел несколько дней, охваченный грустью и тоской, которая, по крайней мере, умещалась в его груди. С помощью своих друзей он решил, что, возможно, лучше изменить всю свою жизнь понемногу, но к лучшему. Он сосредоточился на занятиях танцами, собственном доме и некоторых новых увлечениях, которые были ему по душе. Например, любоваться по утрам светлеющим небом. Постепенно Чимин понимал, что для хорошего самочувствия ему нужно не так уж много. Даже иногда нахождения в одиночестве ему было достаточно. Поэтому, когда он проснулся без очередного сна о татуированном парне, Пак не был ни грустным, ни удрученным. Возможно, это был хороший день. И все стало еще лучше, когда он услышал звук открывающейся двери и шаги Тэхёна. — Что ты делаешь в такую рань, Чим? — спросил он, увидев своего друга, сидящего на балконе. Он пошел в противоположную сторону, чтобы взять на кухне стакан воды. — Мне здесь нравится, — пожал он плечами, смеясь. — Я обнаружил, что мне нравится это время суток. Его лучший друг был слишком сонным, чтобы понять суть разговора, но он не стал возражать и вышел из комнаты на балкон, глядя на все еще безмолвный город. Он был рад, что его друг пробует себя в разных сферах. Иными словами, ему никогда не было так плохо, как в тот момент, когда Чимин отказывался выходить на улицу, гулять, жить. Боль, исходившая от его лучшего друга, проходила и через него самого. Поэтому ему было больно наблюдать за ним и переживать. Поэтому он готов был помочь ему во всем, в чем бы он ни нуждался. — Мы должны попробовать что-то новое, — сделал еще один глоток воды. Чимин непонимающе посмотрел на него. — Что ты имеешь в виду? — Хобби, понимаешь? — пожал он плечами. — Может быть, какие-нибудь курсы. Это было бы полезно. Чимин просто хотел сказать, что ему хорошо так, как есть, но было бы неплохо, если бы он нашел новые увлечения, которые отвлекали бы его и поднимали настроение. Ведь время, проведенное с Тэхёном, никогда не переставало быть веселым, если не считать того, что он часами наблюдал за тем, как тот рисует, например. Принять участие в этом процессе было бы неплохо, верно? Ему нужно было открыться новому опыту. Он знал, что от этого зависит его эмоциональное состояние. Потому что он слишком много времени проводил в воображении и фантазиях о событиях, которые на самом деле не должны были произойти. Поэтому Чимину раз и навсегда нужно было ощутить реальную жизнь. — Действительно. Мне нравится эта идея, — он улыбнулся, глядя на своего лучшего друга, уже взволнованного. — У тебя есть что-нибудь на примете? Тэхён, казалось, задумался, включив в работу свой, наконец, проснувшийся мозг. В итоге у него возникла та же идея, что и у Чимина, и он ответил ему: — Мы могли бы порисовать вместе, как насчет этого? В моей студии! Было бы здорово! Пак удивился и рассмеялся, поняв, что его лучшему другу пришла в голову та же идея. Он ободряюще кивнул, заставив Кима уже мысленно составлять программу того, что они должны сделать и когда начать. И Чимин тоже был взволнован. Правда, ему было немного тяжелее, потому что хотя он и делал медленные шаги, но все равно чувствовал, что какой-то частички не хватает. Без Чонгука все было не так, как прежде. — Постепенно все наладится, Чим, — Тэхён положил руку на его плечо и слегка сжал его, а затем погладил мягкие светлые волосы друга. Он поцеловал его в макушку и тихонько вздохнул. — Вот увидишь. — Я знаю, знаю… — Чимин улыбнулся и кивнул, глядя в пол. — Я начинаю осознавать, что вокруг меня есть столько всего, сколько я и не предполагал… Будет интересно все узнать. Тэ крепко обнял его, хлопая своей большой рукой по спине. — Так давайте же узнаем! — взволнованно сказал он. День еще только начинался. — Первая остановка: рисование. Чимин засмеялся таким смехом, от которого его глаза чуть прищурились. От этого смеха сердце Тэхёна полностью согрелось. — Да, да. Но успокойся, — снова засмеялся Пак. — Давай сначала что-нибудь съедим, хорошо? Тэхён кивнул, допивая воду и наблюдая за своим другом, понимая, что постепенно с ним все будет хорошо. Чимин всегда был кем-то особенным, и он знал, что с ним все будет в порядке. Если они будут вместе, это не будет проблемой. — Хорошо, хорошо.

⭒⭒⭒

Когда они приехали в студию, Тэхён предложил включить один из своих плейлистов, чтобы сосредоточиться. Чимину оставалось только смеяться над тем, как беспорядочно они перескакивают между Aurora, Good Morning, Celine Dion, Tim Maia и Anderson Paak. В конце концов, все, о чем он мог думать, это о том, что его лучший друг тоже представляет собой планету. Он был похож на Юпитер и его луны. Галилеевы луны. Тэхён был мятежным, как атмосфера планеты, но в то же время гармонично спокойным и организованным. У него были разные вкусы и особенности характера, но он никогда не переставал быть собой. Быть совершенным. Уникальным и феноменальным. Чимин мог разглядеть в своем лучшем друге каждую мельчайшую черточку, напоминавшую ему эту знаменитую большую планету (и звезды вокруг нее). Он мог видеть Ио, луну, которая была самым активным вулканическим телом в Солнечной системе. Ведь Ким был горячим и взрывным, любящим и целеустремленным. Он также замечал, что в нем есть немного от Ганимеда, самого крупного спутника земли. Поскольку его друг был большим, он чувствовал, что тот защитит его от всего и всех. Если ты был с ним, то ты был в безопасности. Тэхён был Каллисто, самым разрушенным объектом во всей системе. Он понимал, что у него есть недостатки и травмы, но он никогда не переставал быть красивым и заботиться о себе. Затем он посмотрел на Тэхёна и понял, что тот — Европа, луна, на которой может существовать жизнь. Чимин был полностью уверен, что внутри него, внутри Ким Тэхёна, есть нечто большее, чем просто обычный, в привычном понимании человек. Он знал, что его лучший друг — нечто большее, чем все те ярлыки, которые на него пытаются навесить. Он вышел за пределы тела и разума, планет и галактик. Всего. Чимин знал это, Чимин чувствовал это. — Так что же мне нарисовать? — спросил он, устроившись перед мольбертом и задумчиво глядя на чистый холст. Тэ взглянул на него, возвращая взгляд на свой собственный чистый холст, затем потер подбородок. — Хм… А что насчет того, что мы… Дай-ка я подумаю, — он огляделся по сторонам, перебирая в уме все, что практиковал, когда не знал, что рисовать. — А! Как насчет… Места или момента, который хотелось бы увидеть или прожить снова. Что ты думаешь? Учитель танцев был застигнут врасплох, но это его не обескуражило. Ему нравилось, как далеко может зайти творчество его друга, и он начал думать, что же ему нарисовать. Он предпочел бы вернуться в последние несколько месяцев своей жизни, но знал, что должен избежать моментов, проведенных с вокалистом B612 наедине. Даже если он хотел (а он очень хотел) пережить те моменты, которые он провел с Чоном. Он должен был быть более сильным, более разносторонним. Быстро обменявшись взглядами, они поняли, что уже выбрали темы для своих работ. Поэтому они занялись расстановкой красок. Чимин предпочел начать с акриловых красок, но он знал, что однажды ему будет интересно попробовать акварель, масляные краски и т.д. В конце концов, почему бы и нет. Ким организовал все так, чтобы его лучший друг не запутался. Он любил экспериментировать с разными техниками, так что недостатка в материалах не было. Затем они начали творить. Пак пошел по стопам своего друга, начав с карандашного наброска, прежде чем приступить к рисованию. Однако это было довольно расслабляюще, и под музыку, играющую на заднем плане и непринужденную беседу, он даже забыл обо всех своих заботах. Его внимание было сосредоточено исключительно на штрихах на ранее белом холсте, формируя тот момент, о котором он так любил думать. Они провели там весь день, болтая и спокойно рисуя. Блондин наслаждался тем, как смешиваются краски, выделяются тона, и забывал о том, что его так мучило. Перед этим холстом все казалось намного проще. — Теперь я больше уважаю труд художников, когда знаю, насколько он сложен, — прокомментировал Чимин, заставив своего лучшего друга рассмеяться. — Я знаю, это действительно кажется проще, когда видишь, как это делает кто-то другой, — он вздохнул и сделал несколько небрежных мазков, после чего очистил кисть и сменил цвет. Пак даже попытался подглядеть картину своего друга, но тот уклонился, скорчив гримасу. — Только когда мы закончим! — выругался он. В итоге оба рассмеялись и вернулись к рисованию, продолжая болтать. Любая тема между ними становилась актуальной, и это было забавно, как минимум потому, что они проводили вместе по несколько часов в день. — Черт возьми, — вздохнул Пак, снова расстроившись. — У меня очень плохо получается. Тэхён обеспокоенно посмотрел на него. — Почему, Чим? Он смотрел то на своего лучшего друга, то на картину перед ним. Его плечи автоматически опустились. Ему было грустно. — Всё выглядит ужасно… Но затем Ким погладил его по волосам, прежде чем ответить: — Все в порядке. Никогда не осуждай свою работу, пока ты ее делаешь, — он подождал, пока Чимин посмотрит на него, и улыбнулся. — Не думай об оценке творчества. Просто позволяй себе творить. И блондину действительно удалось. Они оживленно пели песни, учитель танцев старался наслаждаться моментом и почти чувствовал, что может заниматься этим как хобби. Впрочем, он и сам понимал, что делает это скорее для того, чтобы увидеть восторг Тэхёна, чем для чего-либо еще. Как минимум потому, что ему нравилось проводить часы в компании своего лучшего друга. Когда они были вместе, все было намного легче, проще и незаметнее. — Кажется, я закончил. — Я тоже. Он испачкался сильнее, чем ожидал, но ему было слишком хорошо. Чимин не смог сдержать улыбку, когда увидел улыбку своего друга, такую квадратную и красивую, излучающую тепло, в котором он так нуждался. Те приятные ощущения, которые он искал. Они досчитали до трех, перевернули холсты и были крайне удивлены, когда поняли, что в итоге нарисовали один и тот же момент, в одном и том же месте. — Мы… Картина Тэхёна была более агрессивной, абстрактной, но Чимин смог представить себе зеленую траву сквера, где они находились. На картине были изображены разные люди, в том числе и сцена, на которой выступала группа Чонгука. Почему Ким нарисовал именно этот день? Как они могли думать об одном и том же? — Мне очень нравится этот момент, — он пожал плечами, глядя на блондина. — Знаешь, ты поехал со мной продавать мои картины, и это было потрясающе, плюс группы, играющие на крошечной сцене, и Юнги, занимающийся бизнесом. Мне нравится тот день, те моменты. Кажется, что это было вчера, но в то же время кажется, что это было много лет назад. Картина Чимина, напротив, больше тяготела к отсутствию техники и осторожным, почти милым движениям. С другого ракурса Ким увидел ту же площадь, что и нарисовал сам, ту же сцену, но уже с другой группой. В итоге он и его лучший друг оказались в одной точке. Чимину не хотелось объяснять, почему он выбрал именно этот день. Он знал, что Тэхён не станет сомневаться, но многое в этом месте его тронуло. Иными словами, ему было весело с другом. Он был рад, что Юнги нашел новую группу и… Он познакомился с B612. Даже если они не хотели этого признавать, это был замечательный день. Для всех них. — С этого все и началось, — мягко сказал он. Под словом «все» Чимин подразумевал и то, чего раньше не было, и то, что начинало происходить, и то, что уже произошло, но, казалось, никогда не приходило ему в голову. Это было идеальное сочетание дежавю и жамевю. В молчании они встали, чтобы поставить только что написанные картины у окна. Чимин последовал по стопам друга, гордясь тем, что сделал нечто, по его мнению, прекрасное. Все было очень весело: и смешивание красного и синего, чтобы получить фиолетовый, и то, как, по его мнению, гармонично сочетались все элементы картины. Он был счастлив. — Несмотря ни на что, мне понравилось, — сказал он, пожав плечами и улыбнувшись. Тэхён автоматически обернулся, услышав его голос. — Но, признаюсь, это требует терпения, которого у меня точно нет. Ким рассмеялся, едва не согласившись со своим другом. — Может быть, это просто не твое хобби, приятель? — признал он, глядя на кивок Чимина. — Надо попробовать что-нибудь другое. К тому времени они оба уже готовились к встрече с Юнги в музыкальной студии. Они спускались по лестнице студии, немного успокоенные тем, что занятие прошло весело и спокойно. — Например? — спросил Чимин, немного расстроившись. Ему хотелось немедленно что-нибудь найти. Что угодно! Тэхён набирал сообщение своему парню, когда тот сам написал ему: Юни Вы уже выехали? Ребята еще не ушли отсюда… Не думаю, что им стоит встречаться. Он понял, что речь идет о Чимине и Чонгуке, и взглянул на своего друга, который выглядел готовым к встрече с Мином. Он огляделся по сторонам, ища, чем бы им заняться, чтобы отвлечь его еще немного. Чимину было так хорошо, что он не мог позволить ему снова грустить. Он должен был позаботиться о нем. Они прошли несколько кварталов, когда Тэхён, наконец, увидел дверь и маленькую табличку с надписью «Занятия балетом, дзюдо, пилатесом и йогой». — Чимин, Чимин! — указал он на дверь, похожий на взволнованного ребенка. — Давай займемся йогой. Его лучший друг посмотрел на него слегка недоверчиво. — Йога, Тэхён? Он пожал плечами и рассмеялся. — Ну да. Это должно быть весело. Они уже договорились однажды попробовать заняться йогой, когда еще учились в школе. Но времени на это никогда не хватало, и это было не то, чем они действительно хотели заниматься. Однако попробовать один раз было совсем не плохо. Ведь Чимин не узнает, понравится ли ему это, пока не попробует, верно? Это был его момент. Он открывал себя для экспериментов, и это было удивительно, не в последнюю очередь потому, что Чонгук делал то же самое. Они двигались с определенной синхронностью, но в данный момент ничто не могло объяснить этого. Это было странно, но правильно. Это происходило. Выйдя из студии Юнги и попрощавшись с друзьями, Чон решил, что наконец-то соберет свои вещи в доме отца. Он долго оттягивал этот момент, потому что мысль об отъезде немного пугала его. Конечно, не каждый день мы переезжаем из родительского дома. Это был серьезный шаг, и поэтому он так волновался. Чонгук не сразу начал собирать вещи. И это оказалось даже не супер сложно, потому что у него было не так много громоздких предметов. Затем он услышал стук в дверь и поднял голову, когда она со скрипом открылась. Он сидел на полу и складывал одежду в один из чемоданов, который ему одолжил Сокджин. Вещей у него было не так уж много, но он хотел быть уверенным, что заберет все. И Боже, ему с трудом верилось, что он действительно собирается переезжать. Неужели он покидает отчий дом? Он посмотрел на все свои вещи, на плакаты, приклеенные к стене, на старые компакт-диски, сложенные на пыльном столе… Это был большой шаг. В этой маленькой грязной комнате был его мир. Его тихая гавань и его вселенная, с тех пор, как он осознал себя. Но он был готов. Чонгук знал, что пора уходить. В глубине души он чувствовал, что для того, чтобы развиваться и совершенствоваться как личность, ему нужно делать большие шаги, чем те, к которым привыкли его ноги. Другими словами, он действительно хотел стать кем-то лучшим и независимым. И жизнь с Сокджином помогла бы ему в этом. И, как видно, это было хорошее чувство. Чимин чувствовал то же самое. Это чувство, когда наконец-то бросаешься в новый мир, даже если знаешь, что слишком долго просидел на краю пропасти, глядя вниз в страхе перед тем, что там может быть; в страхе испытать то, чего еще не знал. Они оба были открыты новому опыту, и это, безусловно, было чем-то невероятным. Чонгук с его страхом влюбиться и Чимин с его стремлением найти свою вторую половинку оставили убеждения в прошлом. Несмотря на то, что это было непросто, им это удалось. И несмотря на то, что они были далеко друг от друга, они были синхронны как никогда. Даже Вселенная не могла объяснить этого. — Ты уверен в этом? — спросил отец, положив на кровать рамку с фотографией Чонгука, его брата и сестры. — Знаешь, ты можешь остаться, если хочешь. Татуированный парень снова поднял голову, заканчивая складывать джинсы и укладывать их в чемодан. — Да, я все решил. Он не хотел, чтобы его отец расстраивался, но хотел, чтобы он понял, что это часть того, что Чон должен сделать, чтобы стать лучше. Ему нужно было уехать из дома. Ему нужно было жить своей собственной жизнью. — Уйти из дома — это большой шаг, сынок, — сказал Юнхо, словно прочитав мысли своего младшего сына. — Обычно мы потом с трудом возвращаемся. Это ранит нашу гордость и… — Я не хочу, папа! — решительно перебил он. — Возвращаться. Я не хочу, — он вздохнул, поднялся с пола и сел рядом с отцом на кровать. Их разделяла старая фоторамка. — Я должен жить для себя, мне давно пора иметь свое пространство, а тебе свое. После этого Чон Юнхо просто смотрел на младшего, слегка улыбаясь и чувствуя, как его глаза наполняются слезами. Он не хотел признавать этого, но хотя Чонгук доставлял ему больше всего хлопот из всех троих детей, именно с ним он чувствовал сильную тревожную связь. Он заботился о нем. Вот почему он так переживал. — Я горжусь тобой. Его рука сжала его плечо и переместилась на шею. После чего он притянул его к себе и сомкнул их тела в тесном, почти прощальном объятии. Но это не будет прощанием, пока они не решат, что это так. — Спасибо, — Чонгук говорил тихо. Его голос дрожал, а грудь была переполнена. — Это важно для меня. Впервые татуированный парень почувствовал себя важным человеком. Конечно, и раньше, когда он был вместе с Чимином, он чувствовал свою значимость, но здесь, с отцом, это было поистине беспрецедентно. Казалось, что они впервые так откровенно поговорили, что они выложили свои чувства на стол. И никто из них не скрывал, что думает и чего хочет. Они были честны, и, черт возьми, это было важно. Они отстранялись медленно, в молчании. Было тяжело переживать такие моменты, но это было не так уж и ужасно. Хорошо, что можно было поговорить начистоту. — Давай я помогу тебе закончить со сбором вещей, — Юнхо отстранился, вытер глаза о рубашку и встал, глядя на пустые коробки вокруг себя и думая, что сами они не соберутся. — Когда приедет грузовик? Татуированный парень сделал то же самое, закончив укладывать свою одежду в одолженный Сокджином чемодан и оставив его у двери. — Он не приедет, — он пожал плечами, и отец растерянно посмотрел на него. — Сокджин-хён сказал, что поможет мне перевезти всё послезавтра. — Кажется, он хороший, — ответил Чон Юнхо. И это действительно было так. Чонгук до сих пор не мог поверить, что ему предложили разделить квартиру. Ведь он не считал себя достойным чего-либо, тем более такой помощи. Однако Сокджин был искренен, и это нравилось Чонгуку. Он знал, что если он сделает что-то не так, то другой ему об этом обязательно сообщит. Затем его отец снова заговорил: — Я хочу когда-нибудь встретиться с ним. — Ты обязательно встретишься! Мы пригласим тебя посмотреть новую квартиру! — улыбнулся он, наблюдая, как улыбка появляется на губах отца. Старший Чон разложил на кровати книги, диски, игры и другие вещи сына, наблюдая, как Чонгук рассовывает их по нужным коробкам. В итоге он, конечно же, перебирал одну вещь за другой, вспоминая, как быстро пролетело время и как его дети однажды научились ходить самостоятельно. — Там просторно? — спросил он с любопытством. — Не устраивай беспорядок, пожалуйста. Чонгук рассмеялся, глядя на него с некоторым ехидством. — Квартира огромная, правда, — он вспомнил тот день, когда ходил туда с Сокджином… Честно говоря, это было похоже на квартиру мечты. — Там есть балкон и все такое. Тебе понравится. Чонгук, который обычно проводил большую часть времени, заперевшись в своей комнате, чувствовал в ней себя как дома. Он заклеил уже заполненные коробки и поставил все возле двери своей спальни, увидев, что остались лишь забытые вещи на дне верхней части шкафа. Забравшись на кровать, он вытащил все, что мог и бросил на кровать. Отчего автоматически поднялась пыль. Его отец рассматривал предметы, даже потрясенный тем, что среди них есть вещи, оставшиеся с тех времен, когда Чон был совсем маленьким. — Помнишь, мы купили тебе костюм космонавта? — спросил Юнхо, поднимая маленький костюмчик из мягкой белой ткани. Рукава заканчивались перчатками, и Чон вспомнил, как несколько месяцев спал в этом костюме, когда получил его. Он всегда был навигатором по звездам. — Это было смешно, — засмеялся он. — Не могу поверить, что мы его сохранили. Надо бы отдать. При этой мысли у Юнхо забурчало в животе, но по лицу сына он понял, что тот не так привязан к материальным вещам своего детства, как его собственный отец. Иными словами, Чонгук научился взрослеть, и его отец должен был сделать то же самое. Он уже не был ребенком, он сам делал свой выбор и планировал свое будущее. В глубине души Юнхо знал, что Чонгук был хорошим ребенком. — Тогда я разберусь с ним, — он сложил его и оставил рядом с подушкой, а сам занялся остальными вещами. Он не мог вспомнить, когда именно его сын потерял тот яркий детский блеск и стал таким замкнутым. Но Юнхо знал, что он никогда не потеряет блеск в глазах. Потому что с первого взгляда на Чонгука было ясно, что в его огромных темных глазах живет множество звезд. Он знал, что внутри него гораздо больше, чем можно увидеть, услышать или почувствовать. Он знал, что Чонгук — это дом для огромных галактик, которые когда-нибудь, возможно, станут известны. А пока он жил в ожидании большого взрыва. Он сложил несколько разложенных книг на полу у кровати и стал искать коробку, на которой Чонгук написал «книги и комиксы» когда прочитал обложку одной из них. Он вспомнил, как видел эту книгу в детстве. И ностальгия нахлынула на него, как ураган. — Отцовская книга, — Юнхо глубоко вздохнул, погладил твердую обложку и вспомнил, как любил эту книгу в детстве. Он практически забыл о ее существовании, но понял, что Чонгук не последовал его примеру. — Это моя любимая книга, — ответил его сын, улыбаясь. Он взял книгу из рук отца и открыл ее, наблюдая, как планеты выпрыгивают из страниц, словно по волшебству. — Она невероятная. Он так давно не видел эту книгу, но всегда-всегда находил ее невероятно очаровательной. Отец и сын даже не могли оторваться от страниц, на которых рассказывались межгалактические истории. И на этой кровати соединялись две жизни, которые были разлучены в течение многих лет. Если бы его дедушка увидел, на что способна эта книга, он был бы счастлив. На мгновение Чонгук подумал о том, что хотел бы показать ее Чимину. Он вспомнил их разговор, и ему очень захотелось показать старшему то, что он нашел. Он знал, что Пак найдет это таким же чудесным, как и он сам. Чонгук вздохнул, устав от постоянных мыслей о Чимине. Затем он встал и начал освобождать ящики стола, выбрасывая пустые пачки из-под сигарет в мусорную корзину, а затем убирая в рюкзак бумаги с рассыпавшимися текстами песен. Это не заняло много времени, и он почувствовал облегчение, когда понял, что почти закончил. Конечно, не хватало еще нескольких вещей, и Сокджин заберет его только позже, но все равно было приятно провести время с отцом и его старой комнатой. Он закончил опустошать три ящика, но в конце третьего обнаружил не пустую пачку. Он поджал губы в замешательстве, поскольку не любил хранить сигареты на дне ящика. Однако, когда он до конца открыл ящик и обнаружил в нем разрисованные сигареты, он вспомнил. Несмотря на то, что он пытался убежать, казалось, все хотело, чтобы Чонгук вспоминал о Чимине. Красивый почерк Пака, названия планет и напоминание о том, что Плутон отсутствует, заставили татуированного парня вздохнуть разочарованно и даже грустно. Он осторожно положил пачку в передний карман рюкзака, стараясь вернуться к прежним делам и не выглядеть при этом растерянным. Но это было трудно. Ему было больно от мысли, что он ушел от Чимина, но он понимал, что делает это только потому, что хочет видеть его счастливым и полноценным. Сам он не мог дать ему этого, пока был ренегатом. — Ты собираешься сегодня спать здесь? — прервал его размышления отец, пристально глядя на сына. — Думаю, да, — он мог остаться и закончить упаковывать вещи на следующий день. — Тогда я смогу закончить все завтра. Юнхо искренне улыбнулся. — Точно! Я приготовлю особенный ужин! Что скажешь? — спросил он, вставая с кровати с некоторым волнением. Чонгуку это показалось немного странным, но ничего плохого в этом не было, отнюдь. Просто это было непривычно — видеть, как отец чему-то радуется, и это его озадачило. Но он тоже был счастлив. Юнхо сделал его счастливым. Не успел он закрыть дверь, как татуированный парень окликнул его: — Папа! — пожилой мужчина быстро обернулся и посмотрел на него. — Спасибо. Они оба улыбнулись, тишина между ними была приятной. — Пожалуйста, — он пожал плечами. — Это ведь важно для тебя, верно? И в этот момент Чонгук почувствовал, что его вселенная снова начала функционировать. — Да. Он знал, что это трудный и часто одинокий путь. Но Марс постепенно начинал понимать, что не обязательно все делать без чьей-либо помощи. Чонгук постепенно осознавал, что он в действительности не одинок. И это было приятно. Это было невероятно. Отец вышел, оставив дверь открытой, и татуированный парень воспользовался случаем, чтобы оставить несколько коробок в коридоре рядом с дверью своей спальни. Ему хотелось, чтобы все было упорядочено, ведь он был взволнован и хотел, чтобы Сокджин увидел в нем не просто неряшливого мальчишку. Конечно, он не собирался скрывать свой характер, но не прочь был бы исправить некоторые моменты, которые делали его похожим на подростка, переживающего период полового созревания. Он закончил собирать книги и игры, уже собираясь спросить отца, не нужна ли ему помощь с ужином, как вдруг услышал голос человека, которого меньше всего хотел бы видеть в этот момент. Он думал, что Чонсу на дежурстве, но нет. — Что все это значит? Пожертвование? — полицейский легонько пнул одну из коробок, глядя на нее с некоторым подозрением и ехидством. — Перемены, — ответил отец, вытирая руки о ткань, перекинутую через плечо, и подходя к коридору, где они оба стояли. — Чонгук переезжает. — Куда? — он быстро взглянул на отца в замешательстве. — Под мост? В тот же момент появилась Чон Хэрин, оставив ключ от машины на полке в гостиной, и остановилась в конце коридора, скрестив руки, просто наблюдая за происходящим. — Это серьезно, Чонсу! — отругал его отец. Чонгук подумал о том, чтобы просто уйти в свою комнату и запереться, но понял, что таким образом он лишь избегает проблемы, которая может возникнуть в любой момент. Затем он решил пройти на кухню, закрыв за собой дверь в спальню, и сел за обеденный стол. Его отец улыбнулся, повторяя за ним, и увидел, что его дочь сделала то же самое, в результате чего Чонсу закатил глаза и сел за стол. Если бы они не обращались с ним, как с ребенком, возможно, все сложилось бы лучше. — И куда ты собрался, Гук? — спросила Хэрин, раскладывая столовые приборы. Младший пристально посмотрел на нее и слегка пожал плечами. — Жить с другом. Прошло совсем немного времени, прежде чем Чонсу снова заговорил, причем дерзко: — О, я так и знал! — он издевательски рассмеялся. — Они будут там колоться, курить траву и еще кто знает что. Честное слово, Чонгук, я… Вокалист действительно не понимал, зачем он пытается социализироваться в этом доме, где ему не рады. Очень трудно было чувствовать желание сидеть за столом, когда его каждый день осуждали как наркомана, преступника и разгильдяя. И отец, поняв это, решил, наконец, вмешаться. — Хватит, Чонсу. Хватит! — он поставил рамен в центр стола и сел. Обычно он не готовил такую еду, но знал, что это то, что нравилось его младшему сыну с самого детства. — Чонгук собирается жить один, и мы им гордимся. Я приготовил особый ужин. И, пожалуйста, на сегодня больше никаких ссор. По крайней мере, на сегодня. Эти разногласия изматывали человека до безумия. Было очень трудно справляться, когда твои собственные дети не понимали друг друга. — Ты не можешь его просто так защищать, папа! — возразил полицейский, запыхавшись и потеряв терпение. Как обычно. — Ты знаешь его друга? Ты знаешь, откуда у него деньги на покупку квартиры? Чонгук работает не более полугода, а уже съезжает! Это, мягко говоря, странно. Чон Хэрин закатила глаза и ответила, едва успев положить в рот еще еды: — Странно, что ты не можешь радоваться тому хорошему, что происходит в его жизни, — она пожал плечами. — А что в этом такого? — Потому что я ему не доверяю! — ответил он так, словно Чонгука не было рядом. А он, в свою очередь, сказал: — Я не просил тебя доверять мне! И мне плевать, что ты не веришь. — Я твой старший брат! Ты должен хотя бы… — Чонсу повысил голос и уже готов был встать со стула, но тут его перебила сестра. — Заткнись! Я не могу этого выносить, одно и то же каждый день! Сколько тебе лет? — спросила она, заставив даже отца посмотреть на нее с неверием. — Да уж. Иными словами, Хэрин не была обязана каждый день приходить домой. Но она делала это потому что заботилась об этих трех мужчинах и хотела иметь возможность присматривать за ними. Она хорошо их знала и лучше, чем кто-либо другой, понимала, как трудно им жить под одной крышей. Вот почему она была там. Поэтому она каждый день ходила к ним домой и обедала вместе с ними. — Он твой старший брат, Чонгук, — снова заговорила она, указывая на Чонсу кончиками палочек. — Ты должен уважать его, хорошо? А ты, Чонсу, должен понять, что он вырос и больше не является нашим малышом, который нуждается в помощи и заботе. Он может справиться сам! Это ясно? Они оба пожали плечами, молча кивнули и вернулись к еде. Конечно, она знала, что этой лекции недостаточно, чтобы они наконец поняли. Но если они смогут спокойно поесть, этого будет достаточно. — Кто твой друг? — спросила она после долгого молчания. — Формально он мой начальник, — ответил Чонгук, глядя на свою почти пустую тарелку. — Он предложил мне эту квартиру, и я смогу платить за нее в рассрочку, когда у меня будут деньги. — Это здорово, правда, — улыбнулась девушка и погладила младшего брата по блестящим, почти черным волосам. — Я так рада за тебя! Когда мы увидим твой новый дом? Чонгук не мог поверить, что они действительно разговаривают об этом, но не стал жаловаться. Ему нравилась мысль о том, что наконец-то все находятся в гармонии. — Как только… Как только я все подготовлю, я позвоню вам. Чон Хэрин вопросительно улыбнулась: — Обещаешь? Чон Чонгук улыбнулся в ответ: — Обещаю. Чон Чонсу вздохнул и вмешался: — Чушь, — он закатил глаза и встал. — Скоро начнется моя смена. Кто-то должен быть здесь по-настоящему взрослым. — Ты больше похож на избалованного ребенка, Чонсу. — подмигнула она, посмеиваясь. — Молодчина. Он снова закатил глаза от досады, но мысль о том, что Чонгука защищают двое остальных, не давала ему покоя. Однако вокалист почувствовал себя немного потрясенным и счастливым. У него никогда не было глубоких отношений с семьей. Они не были из тех, кто много говорит, а он, несмотря на то, что был младшим, никогда не хотел открываться брату и сестре. Однако здесь они, похоже, проявляли неподдельный интерес к тому, что происходило в его жизни, и к тем изменениям, которые он переживал. Чонгук рос как личность, и его отец и сестра внимательно и с любовью следили за этим. В конце концов, в глубине души они оба просто хотели вести своего звездного штурмана в бесконечность. Не в последнюю очередь потому, что младший заслуживал большего. Чонгук заслуживал бесконечности и даже больше, если это возможно.