Уэнсдей-терапия

«After all, I wonder how you feel about this madness?»

Sawano Hiroyuki — Light And Shadow

«Could you be there, 'cause I'm the one who waits for you Or are you unforgiven too?»

Metallica — Unforgiven II

"So when you tell me I'm the reason, I just can't believe the lies." Rosa Walton — I Really Want to Stay at Your House

Hildur Guðnadóttir — Call Me Joker

Уэнсдей несколько секунд смотрела на протянутую руку почтальона, хмурясь из-за подкрадывающихся подозрений. — Мисс… Аддамс? — Да, это я, — она всё же взяла письмо. — Благода… — и, к ужасу почтальона, рухнула в припадке от накатившего видения. Она видела, как Ксавье будто стирается из этого мира: в одно мгновение он отходит от окна в своей комнате, а спустя секунду наступает тьма. Ей больше не удавалось чувствовать его рядом. Но видение не прекращалось. Уэнсдей начинала чувствовать присутствие липкого мрака, который сковывал её движения. Кто-то проводил ледяной рукой по лбу, скользил по шее, хватал за плечи в мёртвой хватке. Она стояла посреди непроглядной тьмы, будто погружённая в мазут. Ещё немного — и ей будет сложно сделать вдох. Невидимые пальцы продолжали холодить её кожу, будто вгоняя под неё лёд. И в этой тишине она почувствовала, как кончик правого уха задел лёгкий порыв ветра. Уэнсдей тут же обернулась, совсем неготовая к произошедшему: прямо на неё полетело призрачное лицо женщины, исказившееся в вопле, который только нарастал с приближением. Ей хотелось закрыть уши, но чьи-то пальцы продолжали держать руки Уэнсдей за спиной, а ещё одна пара прилипла к шее и лбу, не давай той отвернуться в сторону. Лицо-призрак увеличивалось в размере, вот между ними остаётся меньше метра — и вопль становится невыносимым, а Уэнсдей не может даже пискнуть. Оно налетело на неё, обдувая смрадом смерти и потустороннего холода, тем самым выбросив её из видения. Она очнулась, ударяя себя по лицу, словно на нём были плотные слои паутины. Хотелось разодрать кожу, снять её с себя и найти новую. Где-то рядом до неё пыталась докричаться Энид: — Уэнсдей, успокойся, что ты увидела? Здесь ничего нет, перестань бить себя! Она ухватилась за руки подруги, разводя их в стороны. Уэнсдей открыла зажмуренные глаза, недоверчиво глядя в бледное лицо напротив. — Ты помнишь адрес дома Ксавье? Пожалуйста, вызови такси. Я чувствую, что близится нечто фатальное. Поторопись, Энид, мне кажется, оно может поглотить нас всех, если я не успею. Но, в первую очередь, оно доберётся до Ксавье. Энид быстро искала на карте ближайшую точку, до куда могла доехать машина. Увидев знакомую остановку с заправкой, она нажала «Сюда» и начала поиск ближайшего такси. Спустя мгновение приложение прислало уведомление о том, что машина подъедет через десять минут. — Десять минут, Уэнсдей. — Это целая вечность, Энид! Почему я нахожусь в этой дыре сейчас, когда ему угрожает смертельная опасность! — волчица впервые видела Уэнсдей кричащей. Лилит протянула блокнот с запиской Ксавье: «Ты точно уверен? Дороги назад не будет, а если она и есть, то я не знаю, как на неё выйти» — Уверен. Мне не нужен мой мир, если в твоём тебе угрожает опасность. В конце концов, даже если меня убьёт кто-то из твоих монстров, я буду счастлив, что провёл остаток времени только с тобой. Ты нужна мне больше всех тех людей, кого я знаю здесь. Речь, конечно очень приятная, но им следовало поторопиться. Лилит кивнула головкой Уэнсдей и снова протянула ему руку. На этот раз, чтобы приступить к действию. Ксавье вложил в неё свою подрагивающую ладонь. Лилит постучала пальцем по своему виску, как бы говоря: «Сосредоточься». Парень кивнул, закрыл глаза, выдохнул и полностью доверился своей подруге. Он представил, как оказывается на уже полюбившемся каменном балконе с витражом. Теперь ему не придётся ждать ночи, чтобы побывать там снова. Он усмехнулся, а Лилит потянула его руку на себя — по направлению к картине. Первая попытка обернулась провалом: его пальцы просто уткнулись в полотно холста. Ему пришлось открыть глаза, чтобы дёрнуть рукой и дать Лилит возможность снова оказаться на его стороне. Та задвигалась, выныривая из-под бумаги, ещё раз постучала по виску. Процедура повторилась, но без результата. Ксавье начинал нервничать, а Лилит злиться. Он снова дёрнул пальцами, оживляя её. Она понимала, что времени очень мало, и молниеносно впилась в губы парня, медленно увлекая его за собой. Мир закружился перед глазами цвета осенней пожухлой листвы, отключая мозг, прощаясь с напряжением. И это сработало: лицо Ксавье, сантиметр за сантиметром, начало погружаться в его собственную картину. Уэнсдей ехала в такси одна, оставив Энид на пороге их дома. «Я не могу рисковать тобой, это только моя борьба» Её трясло, и письмо в бледных руках тоже трясло, как лист на ветру. Но нужно было найти в себе силы, чтобы сосредоточиться и прочитать его. Она начала разрывать верхушку, доставая помятый листок с рукописным текстом. «Надеюсь, ты прочитаешь это, когда я уже не смогу узнать о твоей реакции. Мне предстоит долгий путь, во время которого ты, возможно, будешь чувствовать некоторые изменения в себе. А я скажу тебе, что это — это я борюсь за твою душу, Аддамс. И чем больше ты будешь сопротивляться, тем сложнее мне придётся. Я хочу истребить всех монстров, которых ты навлекла на одну невинную сущность, которая живёт внутри тебя. Может быть, когда-нибудь, ты, благодаря мне, сможешь, наконец, по достоинству оценить человеческую доброту. Я потрачу все силы, чтобы позаботиться об этом.

Прости, что накричал. От Ксавье — тебе, У. А.»

Уэнсдей громко всхлипнула на заднем сидении. — Что за бред ты написал, Ксавье? — бормотала она губами, которые заливались тонкими струйками слёз и соплей. «Непозволительное поведение» -, сказала бы она себе в прошлом. Но в настоящем ей было, мягко говоря, глубоко насрать. Такси резко затормозило, водитель оповестил её, что они приехали. Уэнсдей, не сказав ни слова, пулей вылетела из машины, громко хлопая дверьми. Быстро вытерла слёзы, так неприятно застилающие глаза, и бросилась бежать в лес по тропинке, о которой её предупредила Энид. Тело Ксавье уже почти наполовину пребывало в мире Лилит. В момент перехода ему показалось, что лицо Уэнсдей дёрнулось, как голограмма, заменяясь другим, более острым и злым, но очень похожим на прежнее. «Наверное, это всё тонкости такой нестандартной процедуры», — пролетело где-то далеко в его голове. Настоящее же лицо Уэнсдей сейчас били ветки липы и задевали острые иглы хвои — спустя десять минут она уже вся была в мелких ссадинах. Дыхание хриплыми рывками вылетало из горла. Но совсем рядом — ещё минута бега — она заметила очертания домика за деревьями посреди леса. Уэнсдей ускорилась, и, действительно, через минуту уже подбежала к порогу дома. — Ксавье! Все окна были задёрнуты шторами, в какое бы она ни заглядывала, пытаясь что-то рассмотреть внутри. Пришлось вернуться ко входной двери, в которую она ещё несколько секунд громко стучала ладонями и кулаками. Собравшись с силами, Уэнсдей, разбежавшись, толкнула её плечом. Дверь задрожала, а со второй попытки уже распахнулась настежь, пропуская свалившуюся на пол Уэнсдей внутрь. Ей повезло, что дом был старым, и всё его основание уже держалось из последних сил. Она оглянулась в полутьме, пытаясь найти Ксавье. Но вместе с ней в доме была только пустота. Уэнсдей медленно двинулась по направлению к спальне. Плотные шторы закрывали панорамное окно, растянувшееся по всей длине стены. Здесь окружающая её тьма казалась ещё более густой. Её взгляд остановился на холсте, стоявшем посреди комнаты. Уэнсдей окатило волной омерзительно влажной дрожи. Ноги не хотели двигаться с места, но она силой заставила себя шаркнуть по полу, делая первый шаг. Уже почти вплотную подойдя к холсту она поняла, что он не пуст, как ей хотелось бы, а заполнен свежей картиной. Встав прямо перед ним, Уэнсдей не выдержала и поднесла ко рту руку, заходясь в истеричных рыданиях. На картине она видела свою улыбающуюся копию, можно даже сказать счастливую. Та стояла посреди каменного балкона с витражом, за которым находилась когда-то их с Энид комната в академии. Её красивая тонкая рука призывно тянулась к тёмному силуэту, занимающего почти половину холста. В полный рост, он стоял спиной к Уэнсдей, и она бы не так сильно хотела кричать, если бы в этом силуэте не проглядывались знакомые ей черты: собранные в пучок длинные волосы. Ксавье тянул свою руку в ответ, наверняка также счастливо улыбаясь. И эта сцена с двумя радостными молодыми людьми сломала внутреннюю защиту Уэнсдей, которую она выстраивала всю жизнь, до основания. Перед тем, как судорожно заорать, выпуская все накопленные ярость и ужас, она сумела задать себе только один вопрос: — Неужели я опоздала?