Уэнсдей-терапия

2CELLOS — Shape of My Heart

«Я что, совсем уже больной, по-вашему?» Ксавье одним рывком встал с пола, разрушая в воздухе своё нарисованное творение. На картине — силуэт без головы, руки отсутствовали. То, что осталось от Уэнсдей, выглядело грязно и смазано, будто в холст бросали пыль от угля. Ксавье провёл ладонью по щеке, ненавистно глядя на следы своего безумия. Несколько минут он сидел, свято веря, что перед ним — совершенство. Её можно было ощутить, услышать, дотронуться. Но, это как считать куклу своим другом, уже давно распрощавшись с детством. Ксавье не был глупым, слабым или сумасшедшим. Он ценил своё развитие и знал, что стоит потраченных на него усилий. Это знание спасло его от шага в пропасть. Он готов был поверить, что не выживет, если не сможет прожить увиденный сон в реальности. Готов был поверить, что та Уэнсдей лучше, чем настоящая, ведь её действия были направлены на него. Для него. Размахивая руками и рассыпая хрупкую фигуру в воздухе, он хотел поверить, что этого не произойдет, и она останется с ним в человеческом облике. Мягком, тёплом, а внутри течёт кровь. Но она была из карандаша и красок. Ксавье отбросил холст в сторону к старому, такому же неживому. Ему захотелось поговорить с реальным человеком, который будет иметь своё мнение, расскажет о своей жизни. В конце концов, будет управлять своим телом. Ему захотелось настоящих эмоций, ощущения живого взаимодействия. Он оглянулся, потирая лицо руками, будто в поиске всего этого. Кому написать, к кому обратиться? Конечно он подумал об Аддамс, но сейчас ему было тошно вспоминать её. И больно. Слишком много связано с ней в последние дни. Буквально всё происходящее с ним. Ксавье никогда не думал об Уэнсдей как о предмете своего физического влечения. Но эти сны открыли другую сторону для его взгляда. Он понимал, что Аддамс — девушка потрясающей красоты, эдакая мистическая королева бала. На которую лучше смотреть на расстоянии. И он смотрел, желая быть ближе, но желание выйти из этой игры непострадавшим было ещё сильнее. Ему надоедали эти мысли так сильно, что он рычал, запуская пальцы себе в волосы. Ксавье больше не нравился этот домик в глуши, ему не нравилось озеро с его солнечными бликами, ему не нравилось это одиночество. Он стоял посреди комнаты как потерянный ребёнок без единой утешающей идеи. Ему было стыдно перед собой за такую слабость. И эти чувства смешивались с опасением перед трактовкой снов. Этому простому парню с большими печальными глазами меньше всего хотелось быть в эпицентре насильственных отношений. Он не видел в себе пару для Уэнсдей, но, очевидно, питал к ней интерес, как человек, впервые повидавший тропическую птичку. Попытки завладеть её вниманием для Ксавье были как забава, ведь с новенькой очень хочется позаигрывать. Если бы он только знал, что это будет трюк уробороса. — Так, ладно, это уже похоже на какое-то издевательство, где мой телефон? Ксавье шатался по комнате в поисках, как пьяный. Слабость не только в голове, но и теле, давала о себе знать. Он забыл, когда ел что-то, кроме сглатывания собственной слюны. Но инстинкт самосохранения и желание вернуть самообладание начинали работать внутри Ксавье в двойную силу. Мозг, как конвейер, подкидывал ему всевозможные варианты выхода из этого эмоционального болота. Психический аттракцион, который гонял его все эти дни, начинал выводить из себя. Необходимо срочно впрыснуть поток жизни в это удушающее сознание. И парнишка, кажется, сообразил, как это сделать. Всё же, иногда, лучшие решения таятся на поверхности. Найдя устройство, он быстро набрал номер Аякса. — Привет, дружище. — Хей, бро! Я уже думал ты в лучшие друзья нашёл себе медведя или кабана, на замену мне! Рад тебя слышать. — Я тоже. К сожалению, вся эта аскетичная тусовка мне порядком надоела, не хочешь приехать ко мне на пару дней? Я тебе устрою лучший пикник на природе. Можешь и Энид захватить с собой. Ксавье чуть было не осёкся, произнося последнюю фразу. За Аяксом последует Энид, а за Энид. — Уэнсдей! Ты погляди, кто нам звонит! КСАВЬЕ, ПРИВЕТ, ЭТО ЭНИД! У НАС ТУТ НЕБОЛЬШАЯ КОМПАНИЯ СОБРАЛАСЬ! Ксавье, кривясь, убрал телефон от уха подальше. На другом конце его лучший друг со своей новоиспечённой девушкой делили право говорить в трубку. Это, против воли, улыбнуло его, ведь он так ярко представил эту картину: розовенькая и взлохмаченная Энид угрожает цветным маникюром Аяксу, который грозится достать из-под шапки одну из змей и быстро остановить схватку. А за ними мрачно исподлобья наблюдает Уэнсдей Аддамс. Ксавье в улыбке закусил нижнюю губу, потому что его сердце наполнилось сладкой тоской по друзьям. Еще несколько минут назад он чувствовал отвращение при мысли о ней, но, услышав голос друга, тёплая волна исцеления пробежалась мурашками по его предплечьям. — Ребят, если вы продолжите это, я просто повешу трубку. — Всё, друг, я на связи. Пришлось уйти от неё в другую комнату. Значит, приглашаешь нас к себе? Я буду только за смену обстановки, но сразу спрашиваю наперёд: если Энид потащит с собой труп невесты, ты как? — Я, если честно, меньше всего ожидал узнать, что она сидит с вами. Какие угрозы вы использовали, чтобы добиться такого? — После Невермора Уэнсдей немного изменилась. Внешне-то, конечно, всё ещё не отличишь от злой мумии, но мы чувствуем, как она старается. Может быть, к старости мы услышим от неё доброе слово. Ксавье усмехнулся, прикрывая глаза и поражённо качая головой. — Я буду рад видеть вас всех. Скину вам координаты, а ты напиши, когда будешь готов. — Договорились, бро. Но нет, честное слово, я был уверен, что у тебя там разворачивается сюжет как в той русской сказке — «Маша и медведи» — так резко ты пропал в своём лесу. — Понятия не имею, о чём ты, но мне нужен был небольшой отдых. Здесь очень красиво, тебе понравится. — Давай, спишемся. Ксавье отбросил телефон на кровать и подошёл к панорамному окну во всю комнату. Просыпаясь он постоянно восхищался видом, который ему открывался: старая пристань из лиственницы тёплого медового цвета; лодка с одним веслом, которая уже протекает и служит домом лягушкам; озеро, иногда игриво подмигивающее солнечными зайчиками стенам комнаты. Сейчас, с руками в карманах спортивных штанов, покачиваясь туда-обратно, с глупой улыбкой на лице, Ксавье снова влюбился в этот пейзаж. Ведь он собирался разделить его с друзьями. Ему нужно было совсем немного: одна хорошая новость, приятное волнение от ожидания, уверенность в своём отношении к Уэнсдей (он не испытывает к ней больных чувств, это всё игра его воображения, он готов стать ей настоящим другом) — что угодно, лишь бы не ощущать этого давления в висках, которое готово было расколоть голову, как тыкву молоток. Ему правда стало лучше, он так считал. Мыслями Ксавье уже был в тех днях отдыха, где они втроём (а может и вчетвером) сидят вечером на пристани, свесив ноги в закатанных до колена джинсах, вспоминают старые истории и одновременно создают свою новую. Это была необходимая ему возможность забыть сны. Но забыть — не значит избавиться. Ксавье был очень необычным мальчиком, который в детстве часто путал сон с реальностью. Для него заснуть — это открыть глаза по другую сторону нашего измерения. И если его сверстники, видя ночные кошмары, отделывались слезами, то Ксавье копил в себе уверенность, что он проживал во сне свою вторую жизнь. Монстры реальны, ведь он может вытащить их оттуда. Их когти такие же острые, как клыки волка. Раны от них настоящие — он уже имеет несколько шрамов. Так кто сможет его убедить, что сны — всего лишь кинотеатр, а плёнку выбирает мозг? А верным ли будет это убеждение? Повзрослев, Ксавье забыл свои детские причуды. Он знал, что сны делают его особенным только потому, что в них он видит будущее. А не из-за того, что они — настоящее. Но почему в первые секунды пробуждения, когда он ещё, должно быть, на пятьдесят процентов во сне, ему кажется, что это эффект перехода через границу двух параллельных реальностей? Сейчас Ксавье улыбается и облегчение позволяет грудь вздыматься от желания дышать глубже. Но где-то совсем рядом (сверхчувствительные приборы засекли бы вибрацию в материи) Уэнсдей Аддамс наигрывает на виолончели тоскливую мелодию, желая снова дотронуться до того, кто позволил ей ощутить себя живой. Или это не она?..