Почему?

      — Может всё-таки скажете, куда мы едем? — произнёс худенький старичок, сидя за рулём жёлтого такси и недоверчиво поглядывая на двух изгоев. Уэнсдей сидела на пассажирском сидении, следя за красной точкой на своём смартфоне и указывая водителю, где и когда сворачивать.       Ксавье же сидел на заднем сидении. Несмотря на то, что Аддамс была категорически против, он всё же поехал вместе с ней. Одну он её не оставит. Ксавье не простит себя, если с Уэнсдей там что-то случится. Брюнетке же оставалось свирепо скрежетать зубами, видя решительность и непреклонность в глазах Торпа.       Точка замерла на окраине Джерико и больше не двигалась. Вещь забрался под машину Себастьяна и сейчас находился там же, где и он.       — Поверните там, а потом прямо! — таксист устало вздохнул, но всё же повиновался и свернул на просёлочную тропу. Желание клиента — закон! По пути машину начало сильно трясти из-за многочисленных бугров и ям, а сама дорога вела всё глубже в лес.       Ксавье всю поездку молчал. Оба подростка сидели в напряжении. Уэнсдей сжимала в руках рукоять кинжала, который ранее из ботинка перенесла в карман пальто. Так удобнее и безопаснее. Торп же не носил с собой оружия, от слова совсем. Но, кажется, скоро он переймёт эту привычку Аддамс.       – Остановите тут! – через несколько минут посреди дороги транспорт резко затормозил. Уэнсдей выскочила из машины, оставив на подлокотнике оплату. Ксавье покинул автомобиль и отправился за ней.       – Почему мы вышли тут? – спросил светловолосый, так как на присутствие конечности и метаморфа даже намёка не было.       – До места назначения ещё около ста метров. Такси вызовет подозрения. – произнесла Уэнсдей, быстрым шагом направляясь вдоль дороги по обочине.       На улице уже наступила глубокая ночь. Дорогу освещал лишь лунный свет, в лучах которого бледная кожа готки с косичками почти сияла, делая облик призрачным. Взгляд был сосредоточенным. Вишневые губы нервно поджимались.       Ксавье не мог оторвать взгляд от такого совершенного существа, по его мнению. В чёрных глазах поблёскивал лунный свет. Великолепный контраст чёрного и белого.       – Долго ещё пялиться будешь? – даже не переводя взгляда на Торпа, строго произнесла Уэнсдей. Ксавье встряхнул головой, отгоняя наваждение.       – Прости, – смущённо отвёл глаза он.       – Можно вопрос?       – Какой?       – Почему я тебе нравлюсь? – Ксавье несколько раз проморгал. Он не раз задавал этот вопрос себе. Чем она его зацепила? Отстранённостью? Безразличием? Могильным холодом, веющим от неё? Чёрными, как смола, волосами? Пустыми тёмными глазами? Северным характером? Тем, что спасла ему когда-то жизнь? Чем именно из этого списка? Своей надменностью и высокомерием? Прямолинейностью? Может, всем сразу? Целиком и полностью?       – Я не знаю, – убирая спавшие на лицо волосы одной рукой, ответил парень. – Точнее не знаю, чем именно. Мне нравится всё в тебе! – Уэнсдей хранила непроницаемое выражение лица. Хотя в глазах мелькнуло что-то... что-то новое, необычное. Несвойственное юной Аддамс.       – А я то думала, что это я мазохистка, – протянула темноволосая, опустив взгляд на свои огромные, естественно, чёрные ботинки. Ксавье залился искренним безудержным хохотом. На худых щеках парня появились ямочки, глаза сияли. Уголки губ Уэнсдей даже дрогнули в полуулыбке, всего на секунду. Смех Торпа казался совсем не раздражающим, а наоборот. Успокаивающим? Будто они сейчас идут не в логово монстра, а просто гуляют по парку, болтая обо всём и ни о чём одновременно. Хотелось слушать этот бархатистый смех ещё и ещё.       – Значит, я мазохист? – еле сдерживая очередную волну истерического смеха, произнёс Ксавье, скользя насмешливым взглядом по миниатюрной тёмной фигурке Аддамс.       – Как ещё можно объяснить твоё влечение ко мне? Сколько бы я тебе не причиняла боли, ты всё равно не отворачиваешься от меня. – а как можно объяснить неожиданное влечение самой Уэнсдей к Торпу? Никак. Это просто было. С ним вообще всё просто. Такой открытый и светлый человек. Даже жалко ломать его раз разом своими словами и действиями, хоть это и не специально.       Уэнсдей Аддамс не была так воспитана. Она такой родилась. Несущая лишь боль и страдания. Не умеющая любить и быть любимой. Вплоть до приезда в Невермор брюнетке даже казалось, что души у неё вовсе и нет. Сильная и непоколебимая Уэнсдей Аддамс, умеющий раскромсать человека изнутри одним только словом.       И Ксавье Торп. Такой мягкий, нежный... чувственный. Готовый к вечным самопожертвованиям. И, видимо, с огромным сердцем, что так часто разбивала девушка с косичками и что сама же восстанавливала, отправляя странные мнимые сигналы. А потом по новой. Круг замкнулся.       Что она чувствует к нему? Чувствует? Такое странное выражение в отношении Уэнсдей Аддамс! Было. Определённо, она хочет его. Целиком и полностью. Чтобы этот поехавший художник улыбался с нежностью только ей. Чтобы рисовал её портреты. И хоть Уэнсдей в этом никогда не признается, стиль и художественные навыки Торпа очень вдохновляли её в каком-то смысле.       – Очень легко, – сквозь череду мыслей услышала она голос Ксавье. – Ты великолепна, прекрасна в своей замогильной жуткости! Ты... я не знаю, ты просто чудесна!       – Чудесна? – скривилась брюнетка. Ксавье был первым и единственным, помимо её семьи, который счёл её поведение, стиль, манеру речи не чем-то ужасным, от чего стоит бежать с воплями "чокнутая маньячка! Тебе бы подлечиться!", а чудесным. По сути, она должна была бы убить Торпа за такую ассоциацию, но почему-то дыхание девушки перехватило. Единственное, что она смогла сделать, это просто кинуть, – А должна быть ужасающей!       Дальше они шли в тишине. Девушка схватила парня за локоть и потащила в сторону куста, присев на корточки. Ксавье проследил за её взглядом. В нескольких метрах за кронами деревьев виднелась крыша деревянного дома.       Девушка сильнее сжала рукоять ножа, между бровей пролегла складка. Медленно, почти гусиным шагом, темноволосая, не покидая убежища в виде кустов, направилась ближе к деревянному хлипкому построению.       – Может всё-таки полицию вызовем? Помнишь, чем всё закончилось, когда ты так же необдуманно забралась к ним в дом, – схватив её за запястье, предупреждающе произнёс Торп.       Уэнсдей лишь окинула его презрительно-недовольным взглядом и отправилась дальше.       – Тогда я сам её вызову, – так, чтобы девушка его хорошо услышала сказал Ксавье, доставая из кармана телефон. Ответа не последовало.       – Алло, я хочу сделать заявление, – он замер на месте, всё ещё сидя на корточках. Уэнсдей же, закатив глаза, направилась решительно вперёд. У дома, что был уже отчётливее виден, стояла машина Себастьяна. Свет внутри горел.       Шорох и треск веток слева от Уэнсдей в зарослях заставил её замереть и приготовится к нападению. Но, к счастью, это был всего лишь Вещь, который весело выбежал к своей хозяйке.       – Хорошая работа! – прошептала она ему, чуть приподняв уголки губ и имитируя лёгкую улыбку.       – С кем ты разговариваешь? – чуть громче, чем стоило, спросил Ксавье, подкравшись к Аддамс сзади.       – Тише! – шикнула на него Уэнсдей.       – Вещь! – наконец-то заметил он обрубок.       – Я сказала тише! Начинаю жалеть, что взяла тебя с собой! – зло сверкнув глазами, произнесла брюнетка и отвернулась к дому.       – Это не ты меня взяла с собой! Это я увязался за тобой! – язвительно уточнил он.       – Уже вызвал подмогу? – в голосе проскальзывала толика яда.       – Вызвал, – спокойно ответил Торп. – Они прибудут минут через десять.       – Значит, у меня есть целых десять минут чтобы их прикончить, – на бледном лице Аддамс появился смертоносный оскал.       – Уэнсдей, нет! – Ксавье схватил её за запястье, не давая сдвинуться с места.       – Отпусти меня, иначе я тебе палец за пальцем отрежу, – яростно шипя, произнесла Уэнсдей, в глазах которой искрились молнии. Вещь слишком больно сжал правое плечо девушки, на котором восседал.       – Так-так, – услышали они мужской голос прямо над собой. – Я смотрю, у нас гости?