Почему?

      - А как мы найдём его мать? - спустя минуту молчания поинтересовался Ксавье.       - Вот. - Уэнсдей достала из рюкзака тоненькую папку с синей обложкой и кинула на стол перед Ксавье.       - Что это? - взяв в руки эту папку, Ксавье начал листать её, быстро пробегаясь глазами по содержанию.       - Копии документов Оливера из кабинета директора. Вещь достал. Там есть все его данные, в том числе и адрес. - гордо сказала девушка, явно довольная этим.       - Саманта Аддамс-Гилберт? Она живёт в нескольких милях отсюда. - просматривая документы, процетировал Торп.       - Когда она вышла замуж за моего дядю, взяла двойную фамилию. На выходных я отправлюсь туда.       - Я с тобой. - вызвался светловолосый, захлопнув папку. - Тем более я смогу достать машину.       - Хорошо. - согласилась девушка. Она и так собиралась предложить Ксавье ехать с ней, а машина будет приятным бонусом. - Мне нужно возвращаться, скоро начнётся мой писательский час.       - Я тебя провожу. В лесу может быть опасно.       - Единственная опасность там только я. - отозвалась девушка, уже разворачиваясь и выходя из мастерской.       - Ну нет, пока за тобой охотиться какой-то псих, я не отпущу тебя одну. - ответил парень и, схватив куртку, отправился за девушкой.       Всю дорогу Уэнсдей держала дистанцию с Торпом. Воспоминания о той ночи не давали ей покоя. Как и в тот день они молча шли по тропе. Оба были погружены в свои мысли. И мысли их явно совпадали.       Через несколько минут они уже стояли у двери, ведущей в комнату девочек.       - Ну, до завтра. - произнёс Ксавье, почесав затылок. Может они и договорились забыть о том случае, но неловкость и напряжение между ними даже слепой увидит.       - Пока. - кивнула девушка и открыла дверь, проходя в свою комнату.       - Уэнс, я...- было начал парень, но осёкся. Темноволосая замерла в дверном проёме и выжидающе уставилась на Торпа. Он хотел с ней поговорить, но не знал как начать. Все возможные пути вели к тому, что она снова начнёт его избегать. Одна часть Уэнсдей хотела, чтобы он остался ещё ненадолго, чтобы сказал что-то, но другая истерично твердила, что никчему хорошему это не приведёт. И в этой войне пока что побеждала вторая. - Ничего. - выдохнул он, опустив взгляд в пол.       - Точно ничего? - девушка продолжала всё также стоять, боясь шелохнуться и испытывая его непроницаемым взглядом.       - Точно. Спокойной ночи. - он нежно улыбнулся ей и через пару секунд дверь захлопнулась перед ним, оставляя парня в одиночестве.       Уэнсдей замерла у двери. Ничего не выдавало её замешательства, кроме взгляда, отрешенного от мира всего и смотрящего куда-то в пустоту. Тут со стола спрыгнул Вещь, активно жестикулирующий что-то пальцами. Уэнсдей не сразу обратила на него внимание.       - Что? - спросила она предатка, выйдя из так называемого транса и потока мыслей, нежелающих покидать её голову.       - Ты как? - спросила рука, явно обеспокоенная состоянием хозяйки. Он знал Уэнсдей лучше чем кто-либо другой на этом свете, знал все её тайны и мысли, но такой видел её впервые. Конечно конечность догадывалась, что вызвало в готке с косичками такую реакцию, а точнее кто.       - Я такими темпами скоро головой о стену начну биться. - сдалась девушка и сползла вниз по стене. В голосе Аддамс проскальзывала злость. Злость на Ксавье, за то что он делает с ней, даже просто стоя рядом и ничего не предпринимая, а самое главное злость на себя, за слабость.       В голове лихорадочно крутились слова сказанные ей в первый день в Неверморе, когда она прощалась с матерью.       "Я никогда не влюблюсь, не заведу семью и не стану домохозяйкой!"       Эмоции ей когда-то удалось отключить, вот было бы здорово отключить ещё и чувства. Но это непосильная задача. Даже для самой Уэнсдей Аддамс.       Не став больше мучить себя, девушка глубоко вздохнула и потащила тяжёлую виолончель на балкон. Ничего лучше не очищает разум, чем игра на любимом инструменте. ***       Прошло два дня. Выходные наступили быстро. Всё это время Уэнсдей проводила то с Энид и Аяксом, то редко общалась с Ксавье. Иногда звонила маме, чтобы спросить о самочувствии Оливера, на которого уже успели несколько раз напасть. Преступника до сих пор словить не удаётся.       Утро субботы началось с того, что девушка проснулась в пять. На час раньше чем ставила будильник. Долго ворочаясь и не в силах дальше погрузиться в сон, девушка встала и, быстро переодевшись, отправилась на прогулку. С Ксавье они договорились встретиться в девять у выхода из кампуса. До назначенной встречи было ещё несколько часов. Можно было прогуляться и всё хорошенько обдумать, побыть одной.       Утренний туман окутал лес. После вечернего дождя земля ещё оставалась мокрой, а всходившее солнце медленно обволакивало своими лучами землю. Именно такая погода и окружающий лес придавали Невермору ту таинственность и жуткость, которой он славится.       В руках девушки был чёрный зонт. Аддамс шагала по тропе, ведущей к выходу из территории школы. Находясь в своих мыслях, Уэнсдей не сразу заметила, что прошла уже немалую часть леса, находящегося рядом с академией. Стоило бы уже вернуться назад.       Вдруг телефон девушки издал характерный звон, сообщающий о входящем уведомлении. На экране телефона высветился контакт "Noname" и фото. Темноволосая два раза тыкнула по экрану телефона на сообщение и перед ней открылся диалог.       Новое фото, сделанное только что: девушка вся в чёрном с двумя косичками и зонтом спокойно стоит посреди леса, даже не зная о том, что она вовсе не одна.       Уэнсдей судорожно осматривалась по сторонам, ища глазами того кто мог сделать это фото. Как она его не заметила? Да, туман, неудивительно. Но как она не заметила слежки за ней и чужого присутствия?       - Выходи, трус! Хватит прятаться! - яростно крикнула она в пустоту. Тишина.       Тут за спиной раздаётся совсем тихий хруст покрывшейся морозом травы. Кто-то медленно приближался сзади. Девушка достала из корпуса зонта тонкую, но очень острую шпагу и направила на преследователя. Тот, явно неожидавший такого, остановил атаку, схватив остриё шпаги ладонями, спрятанными под чёрными кожаными перчатками. Он как и тогда в больнице был одет во чёрное, а на лице маска. Глаза он не скрывал на этот раз. Зачем, если она уже их увидела?       Уэнсдей вырвала из его рук шпагу, разрезав при этом плотную ткань чёрных перчаток и оставив небольшие царапины на ладонях, из которых брызнула алая кровь. И только тогда он достал из-за пазухи кухонный нож и начал атаковать темноволосую готку с косичками, которая ловко и умело уворачивалась от надвигающегося ножа и при этом не забывала нападать самой.       Спустя некоторое время этой борьбы девушке удалось воспользоваться тем, что он отвлёкся на пробежавшего мимо испуганного зверька, ставшего невольным свидетелем этой схватки, и вонзила остриё своего оружия прямо ему в правый бок. Острое лезвие проскользнуло сквозь правое бедро человека, оставляя глубокую рану. Неизвестный выронил из рук свой нож и издал что-то больше напоминающее рык. Он взглянул на девушку своими ярко-жёлтыми глазами, в которых читалось явное безумие.       Пока Уэнсдей не успела ничего предпринять, он ударил её прямо в живот, от чего девушка отлетела и ударилась головой о близ стоящее дерево. Всё вокруг начало расплываться и кружится, а веки тяжелеть. Глаза слипались, а дальше темнота.