Немного Чёртовой Веры

Затягивая дым очередной сигареты глубоко в лёгкие, Хозия протискивается сквозь толпу зевак со словами “Извините, сэр” и “Пропустите, пожалуйста”. Наконец пройдя вперёд, достигает своей цели: передние ряды. Перед его глазами предстаёт неоднозначная картина. У входной двери в аукционный дом, вверх по ступеням, стоят двое господ: один – седой и очень дорого одетый, явно на взводе, с трясущимися руками; второй – не столь нарядный, стоял статно, но с претензионным взглядом и высоко задрав подбородок. У входа внизу, в поднявшейся пыли, стоит растерянная девушка в выходном платье. На лице у неё потёкшая тушь, а шея и открытое декольте усыпано красными пятнами. Рядом с неё лежит картина, чей подрамник был разбит, кажется, от сильного удара. Возможно, о каменные ступени. Слышна ругань, идущая с обеих сторон конфликта:       - Вы – мошенница! - восклицал пожилой господин трясущимся голосом. - Таким, как вы, самое место за решёткой!       - Нет, это вы – преступник и вор! - со свирепой ненавистью взвопила девушка,- Вы начисто разрушили настоящее произведение искусства!       - Таких наглых поддельщиков ещё поискать... - безэмоционально и, будто невзначай, бросил второй господин, но, достаточно громко, чтобы его слова были хорошо слышны всей толпе.       - Я немедленно передам дело шерифу! - яро выкрикнул хозяин аукционного дома. Толпа лишь охала да и ахала. Краем глаза Хозия заметил, как богатые вельможи ожидали некоего подобия театра, пока люд победнее, кажется, искренне переживал за судьбу барышни.       - Это...- в горле у девушки будто пересохло, она запнулась на слове,- это я передам это дело в руки шерифу! Вы не имеете никакого права! - было видно, что толпа, образовавшаяся позади девушки, сильно давила ей на нервы и выбивала из колеи.       - Да как вы смеете?! - от этих переживаний и нервного подёргивания тела, монокль престарелого господина предательски слетел, повиснув на цепочке. Его руки дрожали пуще прежнего, отчего у него никак не получалось словить его обратно. Второй господин принялся неумело помогать, что вызвало бурю смеха, прошедшую по всей толпе. Лишь где-то позади послышалось раздражённое “Что за неразбериха тут происходит?!”. Пошли фразочки зевак “Это шериф!", "Ох, что сейчас будет!”. Кто-то из богачей всё ещё ожидал продолжения спектакля, пока некоторые тешились мыслью о том, что преступница получит по заслугам. Девушка же, заметив, как все успешно отвлеклись, в спешке сбежала подальше от места действия этой унижающей сцены. Хозия только успел заметить как местные простолюдины и попрошайки услужливо открыли ей путь для побега. Её алое платье исчезло сначала в толпе, потом – где-то среди витиеватых дорожек города.       - Что тут происходит?! - снова послышалось позади, но уже куда ближе. Перед толпой образовался шериф. Он пытался выглядеть строго и угрожающе, но голос его был запаханным. От него так и несло мерзким алкогольным смрадом – аж за милю можно было почувствовать. Только лишь значок в тот момент выдавал в этом человеке шерифа. Небритый, со шляпой набекрень, он шёл, поправляя штаны и попутно застёгивая верхние пуговицы полураскрытой рубашки. Шериф обратился к господам у аукционного дома, пока, будто появившийся из ниоткуда, его помощник начал опрашивать людей из толпы. Оставаться было нельзя. Хозия решил оставить весь последующий цирк на радость зевакам, и попытаться найти зачинщика конфликта. Она явно неплохо знала этот город и людей, если ей удалось сбежать посреди белого дня на главной площади Луисвилля. Хоть то, что она намеревалась сделать, окончилось крахом, она всё ещё могла оказаться полезной.

***

Будучи по обратную сторону от закона почти всю свою сознательную жизнь, Хозия прекрасно понимал, как мыслят подобные особы. Он бойко прошёл через толпу, и снова осмотрел причудливые узкие улочки. Куда она могла сбежать? Пройдя чуть вдоль по главной площади, он заметил как поодаль некоторые господа оборачиваются, после чего крутят у виска. Есть зацепка. “Туда” - подумал про себя он, доверившись воровской интуиции и заприметив лабиринт из зданий, тень которых поглощала улицу. Он шёл дальше, будто выслеживая раненого зверя. Всматриваясь в лица идущих навстречу людей и осматривая богатые дома, он невольно подумал про себя, что этот город куда больше и, возможно, куда интереснее, чем он полагал изначально. Выйдя на очередной плохо освещённый закоулок, он остановился. Мимо него, грохоча, проехала тележка. Чуть его не зацепив, извозчик лишь бросил равнодушное и язвительное "Смотрите, куда идёте, чёрт побери...". Хозия свернул с улочки в какую-то подворотню. Пожалуй, он уже и не ожидал найти мошенницу. Пройдя чуть дальше, он увидел сложенные ящики, и облокотился на них. "Видимо, не судьба." - подумал он, было уже развернулся, дабы вернуться к главной площади. Но тут он услышал тяжёлое дыхание позади. Осмотревшись, он увидел, как беглянка, прислонившись спиной к каменной стене некоего здания, склонив голову, держалась за туго затянутый корсет. Хозия держал расстояние, не желая её спугнуть. Медленно упав на колени, девушка потянулась к своей сумке, брошенной неподалеку, и достала оттуда пачку Аллен & Гинтерс. Потряся пачку, она снова начинает рыскать в сумке. Момент, и она понимает, что ей нечем их зажечь.       - Нужен огонь? - выждав паузу и выйдя из тени, Хозия обратился к девушке, чьи неистовые голубые глаза мрачно одарили его взглядом.       - Пожалуйста... - меланхолично и почти жалобно ответила она, неровно отведя взгляд от мужчины.       - Тяжёлый день? - спросил Хозия, протянув горящую спичку.       - По мне не сказать, правда? - нервно усмехнувшись, ответила девушка, прикурив и сразу же затянувшись сигаретой. Выдохнув дым, она невзначай осмотрела собственное отражение в, стоящем неподалеку, водопое, оставленному для лошадей. Вся её былая красота, наведённый утром марафет, был смыт солёными слезами и потом. Одна лишь алая помада держалась, будто последняя нервная клетка в её организме.       - Любопытное шоу вы устроили, мисс…- смотря на то, как девушка медленно растворяется в собственном отражении, произнёс Хозия.       - Вас послал шериф? - обернувшись, тихо спросила девушка.       - Неужели, вам так кажется? - почти ехидно ответил Хозия, прикуривая собственную сигарету.       - Тогда зачем мы шли за мной? - пытаясь выразить презрение, но будучи слишком задетой за самолюбие, чтобы снова притворяться кем-то, ответила девушка.       - Рыбак рыбака видит издалека, - слегка улыбнувшись, ответил Хозия.       - Значится, вы – преступник?       - Значит, вы – мошенница, собравшаяся ограбить аукционный дом?       - Туше́, – сказала девушка, сделав очередной затяг сигаретой. - Скажите ещё, что вам стало меня жалко, и я наконец-то пойму, как низко пала.       - Не скажу, – улыбнувшись, сказал Хозия, – но есть в вас что-то, мисс. Что-то, что выдало в вас, скажем так, рисковую натуру.       - Помимо этого бардака на главной площади? - девушка усмехнулась, – дайте угадать, – поэтично продолжила девушка, – это что-то – моя чёртова красная помада? Оба они тихо засмеялись. Девушка бросила окурок и попыталась оглядеть пожилого ковбоя. Действительно, как же низко она пала, когда сострадание к ней испытывают старые преступники. Былая ярость, кажется, окончательно покинула её. Ей хотелось лишь покоя. Она присела у водопоя и кое-как смыла с себя остатки засохшей на щеках туши.       - Давно вы в городе, мисс? – спросил Хозия.       - Сегодня будет пятый день, – всё ещё сидя у водопоя, ответила девушка.       - А как же вас звать, мисс?       - Зовите меня просто Энн.       - Ладно, просто Энн, – пытаясь разбавить обстановку, ответил Хозия, – давайте-ка я угощу вас чем-то? А вы сможете рассказать мне, как жизнь довела вас до сего дивного края. “Почему ему не плевать. Чего он хочет от меня?” - заподозрив неладное, подумала Энн. Она снова посмотрела на своё несуразное отражение. “Все мои вещи остались в отеле…” - подумала она, – “чтобы ему и не было от меня нужно, мне надо туда вернуться и всё закончить. И он мне в этом поможет.”