Военный отряд "Гав"

Я был приглашён в отряд «Гав» вторым. Первым был Апач. На тот момент, я уже имел несколько наград за свою воинскую деятельность, но пребывание в отдельном отряде спец подразделения, было для меня в новинку. Шерман лично пригласил меня в отряд, и в тот день, я впервые познакомился с Апачем. Он был жизнерадостным, отзывчивым и таким счастливым, словно не воевал, а жил в любящей его семье. Мы хорошо сдружились, он был первым моим близким другом среди равных мне по званию. Я всегда удивлялся его спокойствию и радушию ко всем солдатам. Апач поддерживал приятную атмосферу в свободное время, а во время миссий поднимал боевой дух. На миссиях его было не узнать, он выкрикивал боевые фразы, по типу «За родину!» и «К победе!», и шёл впереди всех с пулемётом. Могу сказать, что благодаря ему большинство сражений заканчивались нашей победой. То каким Апач был на базе, и то каким он был в горячей точке, сильно отличались. На базе, он был словно домашним пёсиком, никогда не видевший войны, а во время боевых действий, он превращался в храброго пса, который излучал боевой дух и заряжал им всех остальных. Солдатам, которые получили сильные психологические травмы, он оказывал существенную помощь. Его миролюбивый характер и простое собачье счастье, легко лечили травмы солдат и возвращали им боевой дух и здоровое сознание. Может быть, именно он был тем, кто не давал нашему отряду сойти с ума, и когда его не стало, наши недуги вышли в свет… Ну пожалуй, нужно рассказать про тот момент с крышей. Как и говорил Шерман, нас насторожило отсутствие какого-либо сопротивления на вражеской территории, и мы с лёгкостью попали в главное здание. Я вместе с другими солдатами поднялся на крышу того здания, что бы поставить радиомаяк. Из-за погоды, использовать лётный транспорт было проблематично, а водный вообще невозможно. Основная трудность использования вертолётов, была в видимости, и чтобы её обеспечить нужно было установить радиомаяк на самую высокую точку острова. Самой высокой точкой на острове была радиоантенна на крыше вражеской базы. Когда мы поднялись на крышу, ветер усилился. Я установил радиомаяк на антенну и принялся устанавливать сигнал с кораблём. В этот момент, к нам на крышу поднялись вражеские солдаты и началась перестрелка. Я успел установить связь, и стал помогать в удержании крыши. В какой-то момент, враги отступили, на остров уже высадилось подкрепление нашим солдатам. Неожиданно, с другой стороны здания произошёл взрыв. Я подошёл к краю, чтобы узнать, что взорвалось. Я увидел горящие обломки небольшого здания, и Карсона. Он лежал недалеко от взорванной постройки, и не подавал признаков жизни. Я развернулся и побежал к спуску с крыши, но меня остановило нечто удивительное опасное… Шаровая молния… Она была в виде яркого шара, обвитого молниями. Одна из молний выстрелила в радиомаяк, из-за чего тот испустил тысячу искр при взрыве. Я испытал настоящий ужас, который давно не испытывал. Я резко дёрнулся в сторону и побежал к спуску, но это было ошибкой. Следующая молния прилетела в меня… Удар молнии был настолько сильным, что выбросил меня с крыши. Я упал в кучу травы или сена, я не помню, но точно помню ту жгучую боль. Во время падения, я думал, что у меня остановилось сердце. Я не чувствовал его биения, как и остальное тело. Я не чувствовал боли и не мог пошевелиться, а через несколько мгновений я потерял сознание… Очнулся я уже в военном лазарете нашей базы. Вокруг было так ярко, что я думал, что умер, но вошедший Шерман пояснил мне, что я нахожусь на базе. Повернув голову я увидел всех остальных членов отряда, но меня удивило: «Апач бы ни на секунду бы не отходил от нас. Где же он?». Когда Шерман сказал мне, что он погиб, я не мог поверить его словам. Факт отрицания длился долго, пока я не смирился с этим. Мне сильно не хватает его добродушия. Однажды, он сказал мне: «Если ты потеряешь кого-то, то не нужно плакать, ведь тот, который был тебе так дорог, наверняка не хочет, чтобы ты страдал.» — «С тех пор, я стараюсь не проявлять отрицательные эмоции.» — с дрожащим голосом сказал Кольт. — «Он был хорошим псом.» — добавил Карсон. — «Он с щенячьего возраста оставался миролюбивым и заботливым.» — с грустью сказал Шерман. Стюарт, Сьерра и Рип промолчали, но они тоже сильно по нему скучали. Щенки, выслушав рассказ, сидели тихо и подавленно. Райдеру тоже было грустно, и он до сих пор винил себя за произошедшее со Стюартом. В итоге, он принял решение больше не допускать бывших солдат до миссий. — «Ну что…» — сказал Райдер, встав со стула. — «Уже достаточно темно и нам всем нужно ложиться спать.» — «Да, Райдер прав.» — согласился с ним Шерман. — «Скоро начнётся праздничная неделя, и вам щенки предстоит готовиться к её началу.» — «А вы не пойдёте?» — с грустью спросил Маршал. — «Это слишком опасно.» — пояснил Рип. — «Ещё не известно, какие ещё триггеры могут вызвать у нас приступы.» — «Как я понял, моим триггером будут искры, и электричество?» — предположил Кольт. — «Скорее всего.» — ответил Рип. Щенки вышли из комнаты военных и пошли спать. Сами военные тоже отправились спать. Райдер долго не мог уснуть. Его никак не покидало то чувство, когда он знал, что их нельзя отправлять на миссию, но он отправил и случилась беда. Лучший способ искупить свою вину, сделать всё, что в его силах, чтобы помочь им избавиться от их недуга. Узнают ли бывшие военные остальные свои триггеры, без вмешательства приступов? И смогу ли они избежать неприятности и защитить близких от самих себя?