Sleepless angel, Sundance kiss

«Я думаю, мы заслуживаем мягкого эпилога, любовь моя.

Мы хорошие люди

И мы достаточно настрадались».

---

— Кома, — произносит Бомгю в состоянии легкого ступора. — Гребаная кома. Он лежит на кровати Кая, уставившись в потолок и скрестив руки на груди. Обычно он прилагал хотя бы небольшие усилия, чтобы смягчить драматизм, но он чувствует, что заслужил право на экзистенциальный кризис. Бомгю услышал полную историю от Кая, который услышал ее от Тэхена. Большую часть этого, конечно, Бомгю уже знал — за исключением одной ключевой детали: той части, где Тэхен не погиб в результате несчастного случая, а был жив. — Я знал, что в нем есть что-то знакомое, — говорит Кай, сияя глазами. — Теперь все имеет смысл, не так ли? — «Имеет смысл» — это немного преувеличение, — бормочет Бомгю. — Но я думаю, что притянутое за уши объяснение лучше, чем вообще никакого. Но даже когда он говорит это, он знает, что Кай прав. Это объясняет множество вещей — как Тэхен необъяснимо отличался от всех, с кем когда-либо сталкивался Бомгю, как он всегда казался наполовину там, а наполовину нет. Как Бомгю мог прикоснуться к нему, задеть его руку, а не пройти прямо сквозь нее. Как до самого последнего момента Тэхен казался достаточно реальным, чтобы поцеловать. Его сердце колотится при этом воспоминании, но он упрямо отбрасывает его в сторону. Он не может думать так прямо сейчас. — Я думаю, его душа просто еще не была готова отпустить, — улыбается Кай. — На этот раз в хорошем смысле. Бомгю не может удержаться от смеха. Тэхен был прав с самого начала — в конце концов, он действительно не был мертв. Возможно, что-то близкое к этому, но он никогда не уходил. Он был жив. Он вернулся. Бомгю хотел бы верить, что Тэхен решил вернуться. Что проекция его души, которая научилась чувствовать себя в безопасности с Бомгю, поняла, что, в конце концов, для него в этом мире еще многое осталось. За исключением того, что теперь Тэхен проснулся, и Бомгю вернулся к исходной точке. Эта душа стала чем-то близким ко всему, в то время как Бомгю стал для него абсолютно ничем. Он помнит пустой взгляд в его глазах, растерянный хмурый взгляд, когда он понял, что Бомгю обращается к нему так, как будто они старые друзья. — Он меня не знает, — мрачно говорит Бомгю. — Он, наверное, думает, что я жуткий. — На самом деле он думает, что ты симпатичный, — комментирует Кай, выглядя беспечным. — Ну, по крайней мере, таково было его главное впечатление. Может быть, просто немного жутковатый. Как запоздалая мысль. Это мало утешает его. Бомгю может быть милым для кого угодно. Он знает, что он милый. Но он хочет быть чем-то большим; он хочет быть Бомгю, которому Тэхен мог бы довериться, тем, кто мог бы держать его за руку, когда никто другой не мог. Он хочет быть тем Бомгю, на которого Тэхен смотрел той ночью, как будто он открыл что-то, чего никто никогда раньше не видел. Он хочет быть тем Бомгю, которого Тэхен мог бы поцеловать, мог бы полюбить. — В любом случае, это не имеет значения, — тихо говорит он. — Несправедливо ожидать, что он продолжит с того места, на котором мы остановились. По крайней мере, я вернул его обратно. Все, чего он хотел, — это второй шанс, — грустно улыбается он, — и он его получил. Кай задумчиво смотрит на него. — Тебе не кажется, что ты тоже этого заслуживаешь? Бомгю моргает, непонимающе глядя на своего друга. — Что? — Второй шанс. — Кай поднимает брови. — С ним. Бомгю пристально смотрит. Он понимает, что предлагает мальчик, но он не понимает, как Кай мог предложить ему это, как будто это что-то осуществимое. Прекрасная мечта, болтающаяся, как морковка, перед его лицом. — Не имеет значения, чего, по моему мнению, я заслуживаю, — торжественно говорит он. — Когда это когда-либо имело значение для меня? Заслужил ли он потерять Субина? Заслуживал ли он того, чтобы все эти чувства оставались невысказанными, чтобы лелеять любовь, в которой больше не было солнечного света, чтобы расти? Найти утешение в Тэхене и узнать, каково это — снова кого-то терять; найти его еще раз и потерять другим, более глубоким, более болезненным способом — заслужил ли Бомгю все это? — Я знаю, с тобой случилось много такого, чего не должно было случиться, — говорит Кай мягким голосом. — Вещи, которые были вне твоего контроля. Но Боми… а как насчет того, что ты можешь контролировать? — О чем ты? — спрашивает он. Лицо Кая искажено решимостью, он намерен заставить Бомгю увидеть, что у него в руках. — Я имею в виду, что ты можешь выбрать начать все сначала. Это может расстраивать, но он здесь, ты здесь, все части на месте. Это то, чего ты хотел все это время, не так ли? — Я бы даже не знал, с чего начать, — признается Бомгю. Потому что, черт возьми, что он должен был сказать? Эй, я знаю, это звучит безумно, но я встретил тебя, когда ты был призраком, и, возможно, я даже начал влюбляться в тебя, а потом оказалось, что ты вовсе не мертв, так что не хотел бы ты узнать друг друга получше? Кай смотрит на него с блеском в глазах, и Бомгю знает, что он собирается сказать что—то до боли очевидное — и, вероятно, до боли правильное. — Все, что тебе нужно сделать, это начать с «привет».

➴➵➶➴➵

Стук Бомгю нехарактерно робкий; легкий, застенчивый поступок по сравнению с его обычным энергичным стуком, который либо принимается с сияющей улыбкой, либо хмурится, в зависимости от того, кто из его друзей находится на другой стороне. Ему потребовалось несколько дней, чтобы набраться смелости для этого единственного удара. Он никогда не знал, каково это, когда Тэхен тот, кто открывает дверь. Это открывает трещину, прежде чем расшириться полностью. Все еще нереально видеть его таким, во плоти, полностью реальным. Не призрак, а живой, дышащий человек. — Привет, — слабо говорит Бомгю. Тэхен кивает в знак приветствия. — Кая здесь нет, — предупреждает он его. — Я знаю, — поспешно говорит Бомгю. — Я пришел повидаться с тобой. Извиниться, знаешь ли, за то, что вел себя так странно, когда мы встретились на днях. Он переминается с ноги на ногу, не зная, куда смотреть. Он не привык так нервничать, особенно рядом с кем-то, с кем ему уже стало так комфортно. — Все в порядке, — вежливо говорит Тэхен. — Кай сказал, что у тебя была трудная неделя. — Думаю, можно и так сказать, — пронзительно смеется Бомгю, проводя рукой по волосам. — Эм. Чтобы добраться до моей точки зрения. — Он прочищает горло, затем выдавливает слова из себя, прежде чем может передумать. — Тебе следует вступить в мой клуб. Тэхен медленно кивает, выглядя невозмутимым. — Кай рассказал мне об этом. — О, — говорит Бомгю. — Итак, что ты думаешь? — Ну, без обид, — продолжает парень, — но почему я должен вступать в него? В выражении его лица нет ни презрения, ни осуждения. Только это чистое, незамысловатое любопытство, вопрошающие глаза, которые, кажется, всегда ищут чего-то большего, чем то, что находится перед ними. — Э-э… — Бомгю запинается. Внезапно ему приходит в голову, что Кай и Ёнджун присоединились только потому, что они были его друзьями, людьми, которые были привязаны к нему. Ну, Субин присоединился, потому что сам стал призраком, но это было не главное. Оба эти мотива применялись к Тэхену и раньше; но не к этому Тэхену, не к этому парню, который неделями был в коме, который ничего не помнит из того периода времени, который не может вспомнить Бомгю. — На самом деле я не суеверный, — добавляет Тэхен, заполняя тишину. Он выглядит слегка сожалеющим, как будто разочарование Бомгю — это то, чего он хочет избежать. — Прости. — Тебе не обязательно ни во что верить! — настаивает Бомгю, оттаивая. — Мой друг Ёнджун на самом деле присоединился, полностью веря, что я сумасшедший. Я имею в виду, до недавнего времени. Тэхен окидывает его скептическим взглядом. — Он поверил? — Да, он это сделал, — энергично кивает Бомгю. — И я думаю, что я мог бы заставить тебя тоже поверить. Тэхен на мгновение замолкает, и Бомгю начинает думать, что он, наконец, достучался до него. Затем парень прищуривается. — Почему ты так беспокоишься о том, чтобы я присоединился? — подозрительно спрашивает он. — Ты ищешь пожертвования? — Что? Нет! — Бомгю вскрикивает. — Дело совсем не в этом. Мы даже не зарабатываем денег. Ёнджун — наш казначей, и он ни хрена не делает. Ты можешь спросить его. Тэхен выглядит слегка удивленным его защитной вспышкой. — Тогда почему? Потому что мне нужно оправдание. Потому что я хочу провести время с тобой. Потому что мне нужно знать, помнишь ли ты, пусть даже совсем немного. — Потому что ты мне нравишься, — говорит он вместо этого, его собственная честность застает его врасплох. Глаза Тэхена расширяются, его губы приоткрываются с удивленным выдохом. — Ты даже не знаешь меня, — хмурится он. Всегда практичный человек. Но я знаю. — И все же, — настаивает Бомгю. Он с надеждой смотрит на другого мальчика, ожидая знака, что тот вот-вот сдастся. Но на лице Тэхена выражение, которое Бомгю не может расшифровать, которое он еще не видел и не изучал на нем. — Я подумаю об этом, — просто говорит Тэхен. Его тон указывает на то, что разговор подошел к концу. Тэхен не перестает думать об этом. Или он думает, но не действует в соответствии с этим. Он не присоединяется к клубу, но опять же, не похоже, чтобы Бомгю был очень активен в любом случае. В кои-то веки Бомгю вкладывает всю свою энергию не в помощь другим, а в самого себя. Он полон решимости сблизиться с Тэхеном, так или иначе. Он находит любую возможность провести время в комнате Кая, иногда заставая там соседа по комнате своего друга, иногда нет. Когда Тэхен присутствует, Бомгю вовлекает его в разговор, болтая на все лады, пока мальчик не спрашивает его, приподняв бровь: — Разве ты пришел сюда не учиться? Он никогда не звучит раздраженно, только слегка недовольно. Там есть и что-то еще, что-то, что может быть просто Бомгю, вчитывающимся в происходящее в своих очках, выдающих желаемое за действительное: нотка нежности, случайный задержавшийся взгляд. Это немного, но это уже кое-что. Они не друзья, даже не очень близки к этому. Тем не менее, когда Бомгю тащится обратно в свою квартиру после «учебной сессии», во время которой ему удалось заставить лицо Тэхена осветиться смехом, он не может сдержать ухмылку. — Ты как щенок, пытающийся привлечь внимание своего человека, — дразнит Ёнджун, поймав его на кухне, радостно напевающего себе под нос. — Как ты смеешь, — категорично говорит Бомгю. И все же он не может сохранить невозмутимое выражение лица. Он раскалывается, и улыбка снова расплывается по его лицу. Когда Ёнджун смотрит на него в эти дни, это не с беспокойством, не с жалостью — а с облегчением.

➴➵➶➴➵

Из всех идей, которые были у Бомгю, эта, возможно, не входит в число его лучших. Возможно, он даже не входит в первую десятку. Конечно, это мало что делает, чтобы отпугнуть его. Он всегда был непреклонен в том, что иметь ужасную идею лучше, чем не иметь никакой идеи. — …Алло? Услышав голос Тэхена, отвечающего по телефону, он теряет самообладание (совсем немного). — Привет, это Бомгю. — Он неловко откашливается. — Кай дал мне твой номер. Я надеюсь, что все в порядке. — Все нормально, — говорит Тэхен. — Я сказал ему, что он может. В чем дело? — Могу я с тобой увидеться? — выпаливает он, прежде чем успевает передумать. На другом конце провода долгое молчание, и Бомгю готовится к неизбежному отказу. Сейчас они находятся на переломном этапе между знакомыми и друзьями, и малейший толчок может подтолкнуть Бомгю вперед или назад. Он бледнеет и начинает задаваться вопросом, может ли спонтанное приглашение мальчика на случайную прогулку отпугнуть его. — Где ты? — говорит Тэхен. — Встретимся на стоянке, — с облегчением выдыхает Бомгю. Затем он произносит слова, которые стали для них привычными. — Я хочу отвести тебя кое-куда». *** — О чем ты сейчас думаешь? — Ты привел меня на… кладбище? — Лицо Тэхена тщательно непроницаемо, но в конце его голос звучит мелодично, что выдает его замешательство. — Я знаю, это странно, — быстро говорит Бомгю, — особенно потому, что мы не так хорошо знаем друг друга. — Он делает глубокий вдох. — Но я хотел навестить кое-кого сегодня впервые за долгое время, и я не хотел быть один. — Я понимаю, — говорит Тэхен, в его глазах появляется понимание. — Я удивлен, что ты попросил меня, но я не против быть здесь. — Его плечи расслабляются, и Бомгю тоже позволяет себе расслабиться. Они идут по тропинке, его ноги знают каждый шаг на этом пути, хотя он не был здесь два года. Ни с тех пор, как он обязательно присутствовал на похоронах, ни тогда, когда у него никогда не было никаких причин приходить сюда раньше. — Недавно я потерял своего лучшего друга, — тихо признается Бомгю, нарушая их уютное молчание. Тэхен немедленно бледнеет, останавливаясь как вкопанный. — О боже, мне так жаль… — Все в порядке, — быстро перебивает он, не желая подвергать мальчика мучительным попыткам найти адекватные слова утешения. — На самом деле, это происходит уже некоторое время. Я думаю, может быть, мне следовало смириться с этим раньше. Тэхен хмурится. — Раньше? Бомгю проходит еще несколько шагов, прежде чем останавливается перед одной из отмеченных могил, глядя вниз. — Это здесь, — говорит он тихим голосом. — Это он. Тэхен подходит и встает прямо за ним, заглядывая через его плечо. Чхве Субин, беззвучно читалось по его губам. Это на него не похоже. Эта каменная плита не похожа на мальчика, которого Бомгю знал всю свою жизнь, мальчика, с которым он почти никогда не расставался с тех пор, как они встретились. Это самая долгая разлука, которую они когда-либо проводили друг с другом, даже после смерти Субина. Сбивающее с толку смешение эмоций поднимается в нем, когда Бомгю смотрит на единственный оставшийся физический след существования мальчика. Часть его чувствует себя полностью, предельно спокойной. Но под покровом спокойствия все еще назревает буря. Бомгю не уверен, что это тот случай, который когда-нибудь пройдет. — Бомгю? — Да? — Это… здесь написано, что он умер два года назад. Бомгю втягивает воздух. — Извини, — неловко хихикает он, — я должен был выразиться яснее. Я потерял его два года назад. Мне только что удалось его отпустить. Тэхен выглядит так, словно изо всех сил пытается заставить себя что-то сказать. Наконец, он спрашивает: — Ты действительно можешь видеть призраков? — На самом деле я не думаю о них как о призраках, — улыбается Бомгю. — По крайней мере, не в том смысле, в каком мы привыкли их воспринимать. Они здесь не для того, чтобы преследовать, а потому что их что-то держит. А потом есть я, способный видеть каждого из них. — Он горько смеется. — Мальчик, который всегда боялся отпустить. — И ты смог? — Тэхен говорит осторожно. — Отпустить его? Руки Бомгю трясутся по бокам. — Да, я… — он чувствует, как его лицо морщится, прежде чем он даже понимает, что он чувствует. — Боже, неужели я… — Его слова застревают в горле, сворачиваясь и тлея, как бумага, проглоченная дымом. Это горит у него в груди, обжигает глаза. Рука Тэхена метнулась вперед, чтобы осторожно коснуться его плеча, когда он хватал ртом воздух, его легкие болели, пылая. — Все в порядке, — бормочет парень. — Все в порядке. — Я не стал лучше в этом, — плачет Бомгю, слезы свободно текут по его лицу. Он позволяет им это. Он устал сдерживать их. — Я не стал храбрее. У меня просто нет выбора. Он не решал отпустить Субина; он не совершил благородного, самоотверженного поступка. Это застало его врасплох, загнало в угол. Признание было вырвано из его тела, из тела Субина, а затем они отделили себя друг от друга — потому что у них не было выбора, потому что в противном случае они продолжали бы тонуть снова и снова, бесконечно. — Иногда лучшие изменения в нас самих — это те, которые преподносит нам жизнь, — говорит ему Тэхен. — Те, к которым нас принуждают, раны, которые должны кровоточить, прежде чем они заживут. Бомгю в отчаянии смотрит на него. — Что, если я буду истекать кровью всю оставшуюся жизнь? — Я не думаю, что ты это сделаешь. Я еще не так хорошо тебя знаю, — Бомгю хочет рассмеяться, — Но я могу сказать, что ты сильный. Что, возможно, ты взваливаешь на свои плечи больше, чем можешь унести, но ты не позволяешь ничему сломить тебя. — Я боюсь, — тихо признается Бомгю, вытирая лицо. — Я боюсь, что сейчас я один. Что все это время единственным, что держало меня вместе, был он, и теперь, когда его нет, начнут появляться трещины. — Ты не один, — твердо говорит Тэхен. — Вокруг тебя так много людей, которые заботятся о тебе, которые все любят тебя как сумасшедшие. Любой может это увидеть. Бомгю пристально смотрит на другого, собираясь с духом. — Ты один из них? Тэхен выглядит озадаченным. — Что? — Ты один из этих людей? — уточняет Бомгю, позволяя себе звучать обнадеживающе. У Тэхена перехватывает дыхание. — Ты хочешь, чтобы я был таким? — Я говорил тебе, что ты мне нравишься, Тэхен, — говорит Бомгю. — Ты мне действительно нравишься. Больше, чем ты думаешь. Парень смотрит на него, в его глазах появляется что-то похожее на благоговейный трепет. Бомгю чувствует проблеск надежды в своей груди, вспышку чего-то знакомого. Потому что именно так Тэхен смотрел на него раньше.

➴➵➶➴➵

— Вы, ребята, кажетесь теперь довольно близкими, — прокомментировал Ёнджун. — Я думаю, что да, — ответил Бомгю, приосаниваясь. Головокружение длилось недолго, прежде чем реальность вернулась. — Но это все равно не похоже на то, какими мы были раньше. — Просто найди способ снова связаться с ним, — сказал ему Ёнджун. Бомгю скептически посмотрел на него. — И как, черт возьми, я должен это сделать? Его друг нетерпеливо закатил глаза. — Что у вас есть общего? Одна вещь, которая никогда не перестает помогать тебе выражать себя, несмотря ни на что? — О. — Да, о. *** Руки Бомгю по-прежнему парят над струнами, дрожа, когда затихают последние вибрации финальной ноты. На протяжении всей песни Тэхен был совершенно неподвижен, склонив голову набок, как будто он рассматривает холст в художественной галерее, как будто он пытается разгадать загадку. — Это было прекрасно, — наконец говорит Тэхен с придыханием. — Ты написал это? — Да, — говорит Бомгю, у него пересыхает в горле, когда он вспоминает тот день в саду. Повсюду вокруг них свежая жизнь пробивалась сквозь почву, и Бомгю почувствовал ее аромат и понял, что хочет, чтобы Тэхен стал его новым началом. — У меня была идеальная муза. — Ты, кажется, действительно увлечен этим, — говорит Тэхен, нахмурив брови. — Музыка — это то, к чему я всегда могу обратиться, — говорит он. — Это меня расслабляет. Морщины на лбу Тэ углубляются. — Иногда это меня расслабляет, — соглашается он, — а иногда это просто злит меня еще больше. Любопытство Бомгю достигло пика. — Что это делает для тебя сейчас? — Сбивает с толку, — бормочет Тэхен. — Как будто я вспоминаю то, чего никогда не было. Оперенная надежда, бьющая крыльями в его груди. — Например, что? — Ты сказал, что я тебе нравлюсь, — уклоняется Тэхен, глядя ему в глаза. — Ты это имел в виду? Бомгю пригвожден к месту немигающим взглядом мальчика, ему некуда повернуться, негде спрятаться. — Я имею в виду все, что говорю тебе. — Когда ты понял это? — прямо спрашивает Тэхен. — Мы не совсем давно знаем друг друга. — Это немного сложно, — морщится Бомгю. — Я думаю, технически… как только я увидел тебя? Он не уверен, говорит ли он о том, что снова увидел Тэхена после его исчезновения, или он имеет в виду самую первую ночь, когда они по-настоящему встретились, когда Бомгю был привлечен блуждающей душой, которая выглядела так, будто ему некуда было идти. Может быть, это были оба тех раза; может быть, все дороги привели бы его сюда, к Тэхену. — Я не верю в любовь с первого взгляда, — смиренно продолжает мальчик, и Бомгю начинает сдуваться. — Но я не могу этого объяснить. Часть меня знает, что я видел тебя раньше. — Может быть, и да. Может быть, и нет, — пожимает плечами Бомгю. Он пытается говорить небрежно, но его легкие дрожат от предвкушения. — Но, в конце концов, это не имеет значения. Потому что ты видишь меня сейчас… не так ли? — Да, — Тэхен сглатывает. Глаза Бомгю следят за изгибом его шеи, зачарованные каждым мельчайшим движением, таким реальным, таким четким. — Я так боялся, что после выздоровления и начала учебы я останусь совершенно один, как и раньше. Может быть, даже больше. Когда мы впервые встретились, ты, казалось, заинтересовался мной, и я ждал, когда это пройдет. Но этого не произошло. Ты не остался в стороне, — бормочет Тэхен, — и я не уверен, что хочу этого от тебя. — Я бы никогда не смог, Тэхен, — признается Бомгю. — Я не думаю, что смог бы. — Думаю, я должен предупредить тебя, что я… я не совсем уверен, создан ли я для того, чтобы любить кого-то другого. Я все еще пытаюсь разобраться в себе, и мне, вероятно, предстоит пройти долгий путь. — Все в порядке, — легко отвечает Бомгю. — Я буду ждать столько, сколько тебе потребуется. — Он говорит серьезно. В конце концов, он никуда не спешит. Не тогда, когда все так свежо, когда его сердце пытается расти и исцеляться одновременно. — Так запутанно, — выдыхает Тэхен. Он крепко зажмуривает глаза, выглядя так, словно борется с чем-то внутри себя. — Ты меня так смущаешь. — Почему? — Это глупо. — Не глупо, — настаивает он. — Скажи мне. Тэхен прикусывает губу. — Я… Я чувствую, что я уже не тот человек, которым был до аварии. Такое чувство, что все эти разборки с самим собой произошли, пока я спал, и мне просто нужно выкорчевать это из своего подсознания, как сон. Бомгю с трудом может ясно мыслить. Такое чувство, что все, чего он хотел, о чем когда-либо мечтал, находится прямо у него под рукой, и ему просто нужно дотянуться до этого лишнего сантиметра, чтобы, наконец, иметь возможность прикоснуться к этому. — Если это то, что нужно, — говорит он хрипло, — я помогу тебе. Глаза Тэхена ищущие и отчаянные. Он хочет ответов, ищет их так же, как и всегда, за исключением того, что сейчас он, кажется, не может понять, что есть единственное, простое решение, которое кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой. — Почему тебя это так волнует? — Сколько раз я должен говорить тебе, что ты мне нравишься? — Сердце Бомгю замирает, и остальное выплескивается наружу прежде, чем он успевает остановить себя. — Возможно, на самом деле ты мне больше, чем просто нравишься, но я не хочу пугать тебя более сильным словом. — Иногда бояться — это нормально, — шепчет Тэхен, заставая его врасплох. Бомгю просто смотрит на него. — Это так глупо. Так, так глупо. — Его губы дрожат, его признание звучит тремоло. — Но почему мне кажется, что я любил тебя в другой жизни? Дыхание Бомгю покидает его. — Это совсем не глупо, — говорит он сдавленным голосом. — Может быть, это я глупый. — Почему? — Потому что, — бормочет Бомгю, — я думаю, что мог бы полюбить тебя в этой жизни. Он пьет Тэхена — широко раскрытые глаза; неудержимое удивление. Расстояния между ними всегда было так легко сократить: идут ли они бок о бок, сидят ли рядом друг с другом, оплакивает ли Бомгю упущенный шанс, в то время как Тэхен за много миль от него просыпается, чтобы обрести его. Им всегда было легко преодолевать расстояния. Теперь, когда их история разыгралась, между ними снова остались считанные дюймы. Они ждут, надеются, тянутся к мягкому эпилогу. Тэхен целует его. Это похоже на первое из всего: первый поцелуй, первый вдох, первая осознанная любовь. Это также похоже на второе: второй шанс, второе дыхание, не уступающее ничему другому, что когда-либо испытывал Бомгю. Они расходятся, переводя дыхание, лица все еще спрятаны в шеях друг друга. — …Гю? Сердце Бомгю замирает. Голос Тэхена тихий, но в этом одном, маленьком слове, Бомгю слышит все. Это звучит как воспоминание, как прощение, как движение дальше. Он слышит все это: забытые моменты, их стертые разговоры, все их потерянное время. — Скажи мне, что ты чувствуешь, — задыхается Бомгю, не смея позволить себе надеяться. Он не осмеливается открыть глаза. — Что ты чувствуешь, Тэхен? Ответ шепчется в его груди, над его сердцем, произносится в ритме его души. — Чувствую себя живым.