Океаны сожалений

Что чувствует человек, когда умирает? Примерный набор представить вполне возможно. Да и стоит ли задумываться об этом, если после черты боли нас не ждёт ничего, кроме вечной темноты и холодной безжизненной земли? Даже эти дары жизни никто из нас оценить уже не сможет. Кто-то верит в существование чистилища, ада и рая, но это не меняет факта вашей смерти. И Цинсюань раньше думал также. Пока в один день не почувствовал ледяное дыхание дамы в чëрном на своём затылке. Это отвратительнейшее из всех чувств: когда твоё сердце всё ещё бьётся, мозг работает на пределе своих возможностей, воспроизводя перед глазами случайные картинки из жизни, но ты сам не можешь ничего сделать с тем, что твоё тело медленно опускается на глубину. Он правда старался не выдыхать и со всей силы толкаться на поверхность, хотя трудом сдерживал себя собственные эмоции, когда видел, что обезображенное тело брата плавает совсем рядом. Со временем начал закашливаться. В борьбе за жизнь он проглотил ещё большее количество воды, которая и погубила его окончательно, разжигая в лёгких колкий пожар. На подкорках угасающего сознания лишь: «Больно… Как больно… » В груди всё горело, но сил прикоснуться к ней, чтобы хоть немного успокоить это чувство, не было. Оба брата Ши были мертвы. Ох, Цинсюань хотел бы, чтобы тогда ночью это всё и закончилось. Но беспощадные воды не дали ему воссоединиться с братом на небесах. Он умер всё же не от чужих рук, а как утопленник. Вы же знали, что самоубийство — один из самых больших грехов? Можно сказать, что месть Хэ Сюаня, имя которого он по его завету запомнил на всю жизнь, удалась. Ведь теперь младший брат наëмного убийцы будет отбывать своё наказание вечность. Обратиться сиреной было, пожалуй, худшим вариантом развития событий. Ох, он ненавидел себя. И Хэ Сюаня тоже ненавидел. Только вот не мог понять, кого больше. Казалось бы, убийство будет лучшим откупом за случившееся с его семьёй, но нет. Он обречён быть узником мёртвых волн навеки. Однажды Цинсюань даже пытался вновь убить себя, но как последний трус не смог. А может ли быть ещё хуже, чем сейчас…? Смирился. И так прошло почти две сотни лет. Ни на секунду сирена не забывал ни о брате, ни о своём давно откинутом в бездну прошлом с расшитой серебряными нитями одеждой и париками, ни об этих янтарных глазах в ночи. Они были последним, что он увидел перед тем, как отправиться в воду. Кажется, будто его той жизни будто никогда и не было. Будто ему было суждено быть лишь мерзким подобием на человека с жабрами и непреодолимой жаждой людской плоти. *** — Соваться в такой шторм, чтобы поохотиться — самоубийство, ты же это понимаешь? — мужчина в красной рубахе, опершись о стенку, залпом выпил рюмку рома, после чего быстро выдохнул, — Или ты уже всё решил и мне нет смысла тебя устанавливать? — Поручение есть поручение. Не в первый раз, — отмахнулся охотник за водяной нечистью Мин И, за беседой дожëвывая куриную ножку. Этот молодой человек в действительности был покорителем вод в некотором роде. В водах мёртвого моря всегда было довольно неспокойно: торговые корабли то и дело топили расплодившиеся сирены, и не всем было под силу с ними справиться. Не сказать, что И был в восторге от собственного способа заработка, но обычно за ту работу, за которую ни один нормальный человек не возьмётся, платят гораздо больше. Мин И местные купцы даже прозвали Черноводом. Больше за его невозмутимость и готовность лезть в эпицентр любого пекла. Однажды он и сам чуть не стал жертвой, но это уже другая история. — Ну, как знаешь, — Хуа Чен, известный в узких кругах контрабандист, пожал плечами, отряхивая руки и поправляя волосы, — Мне нужно идти. Очень важная встреча. — М, опять с этим уличным артистом встречаешься? Мне казалось, что после того, как тебя его дружки в прошлый раз прогнали, ты больше к нему не сунешься. — Во-первых, Гэгэ не просто какой-то там уличный артист. Его таланты уникальны, не говори о том, о чëм не ведаешь. А ещё он умеет делать талисманы на удачу. Вот, гляди, милый, не правда ли? — тон мужчины с серьёзного в миг поменял свой окрас, а затем Хуа щёлкнул пальцами и вытащил из-за пазухи мешочек, набитый, кажется, сушёной травой. От него пахло зверобоем и мятой. — От тюрьмы он тебя всё равно не спасёт. Рано или поздно… — Мне рядом с тобой даже находиться тошно, — перебив приятеля, тот развернулся и последовал на выход, предварительно оставив на столе блестящую золотую монету. Однако, что-то его заставило остановиться. Чёрные кожаные сапоги провернулись на месте и тот, вытащив из кармана штанов второй талисман, окликнул Мин И, кидая вещицу ему в руки, — Держи, и только попробуй потерять. Большой палец невольно прошёлся по шершавому мешочку и потеребил красный шнурок, которым был завязан талисман. Мин И лишь уголками губ улыбнулся, поглядывая на Хуа Чена, что уже успел скрыться за дверью таверны, а затем одними губами произнёс: «Спасибо». Его правда ждёт много опасной работы сегодня. Вообще-то, тем купцам не было принципиально отправляться сегодня, учитывая то, что они гребут деньги лопатами. И всё же потребовали провести чистку немедленно. Ни один дурак бы не полез в море сейчас, но сумму пообещали уж больно заманчивую, даже предоплату заплатили. Возможно просто захотели посмотреть на преставление, увидеть чью-то смерть и потешиться с этого? Но мужчине в любом случае всё равно. Он и его команда просто сделает то, что умеет хорошо, заранее зная, что справится, тем более шторм едва ли казался грозным. Когда охотнику в первый раз удалось убить сирену, он ещё работал на Хуа Чена, тогда вся их свора чуть не стала обедом для морских тварей. Этот день, пожалуй, до сих пор крутится на подкорках сознания. Если подумать, то ему просто повезло на момент основной атаки оказаться в трюме. Сейчас же перед ним раскинулась бесконечное буйное полотно, таящее в своих глубинах разномастных существ, питающихся человеческой плотью. Людям действительно не повезло жить по соседству с чем-то подобным, но по иному товар было просто не перевезти. Небо грозно темнело с каждой минутой, а волны становились всё сильнее, Мин И уже был настороже, и пока его товарищ, ранее всё утро отговаривающий его от выхода в воду, ворчал себе под нос, Черновод пытался высмотреть возможную угрозу. На судне соблюдалась тишина, а к рукам было плотно привязано шэнбяо. Такое копьë было, пожалуй, самым удобным оружием, ведь обычно сирены долго не оставались в воде, их главным оружием был голос. Да и если бы они попытались сделать что-то с кораблём, у них едва ли получилось бы: силёнок не хватит, охотники положили конец частым случаям потопления людей, и теперь им нечем питаться, дабы сохранять свою мощь. Мин И потуже затянул верёвку на левой руке, пряча её за носовой частью корабля, дабы не отпугнуть сирен совсем: вблизи уже виднеется сильная рябь, и никогда нельзя угадать, это мирный морской обитатель или же тот, кто ищет себе ужин в виде людей. В самом деле пока всё было более, чем спокойно, если не учитывать бушующие волны, что навевают собой чувство липкой и мерзкой тревоги, которая заполняет собой внутренности. Что-то не так, и это чувство не даёт охотнику покоя. Дежавю. Будто бы он уже испытывал подобное однажды. — Какого хрена ты творишь?! — ощущение хотя бы малейшей защиты нарушил факт того, что корабль резко начал поворачивать налево, в сторону небольшого островка, на котором, однако, всё же было несколько скал рядом. Присмотревшись, Мин И с ужасом понял, что капитан, похоже, уже не с ними. Лишь одна маленькая оплошность может всё испортить, он не знал, каким образом они не уследили за тем, что какая-то из тварей высунула синюшную головушку наружу, начиная петь свою адскую серенаду, каким образом сквозь воск тот, кто стоит за штурвалом, смог его услышать, но нужно было срочно что-то делать. Мин И резко подался в сторону капитана, перед этим в панике повертел головой, пытаясь заметить, где сейчас находится сирена, одновременно замечая, как второй член команды начинает паниковать. Чëрт возьми. Перехватить управление штурвалом, и он вырулит на нужный маршрут… Но корабль ужасно шатает, и когда чужие руки резко опускают руль, судно уводит в сторону, а Мин И, что находился, как оказалось, слишком близко к краю, вываливается за борт. Это конец? Нет. Мужчина барахтается изо всех сил, привязанное оружие только мешает, становясь главным врагом в данный момент, а ноги начинают постепенно опоясывать чьи-то когтистые руки. Он с ненавистью опускает взгляд вниз, но замечает в тёмной воде лишь блестящие глаза и вуаль плавников. Было до жути тяжело держаться на плаву, учитывая всё это, отбиться почти невозможно, но Черновод не отпускал надежду до конца, всё же пытаясь это делать: наконечником копья он пробил морской нечисти глаз, надеясь её ослабить, но как в ответ почувствовал, как острые зубы прокусывают кожу руки. Эту боль нельзя было сравнить ни с чем. Мин И вскоре полностью ушёл под воду. *** — Я не хочу, я не пойду! — Цинсюань в истерике отбивался от остальных своих «товарищей», и пока одна из сирен мёртвой хваткой держала его за руку, тот всё прятал в сгибе локтя собственные аквамариновые глаза. — Опять начинается! Ты мне уже надоел, Цинсюань. Прошло уже две сотни лет. Нам надоело спасать тебя от голода и смотреть как ты никнешь с каждой минутой. Это наша природа, и ты должен с ней смириться, хватит притворяться принцесской, которой ты когда-то был при жизни, ты уже ел людей и не можешь это отрицать. — Вы меня заставили! — Что-то я не видела протеста в твоих глазах, когда ты жадно вгрызался в руку того юнги. — Я… Я не…! — Сюан Цзи, хватит церемониться с этим ебучим плаксой, коль он так хочет сдохнуть от голода, пусть делает что хочет. Это не моя и не твоя проблема, а ты, — морская нечисть с ядовито-зелëным хвостом подплыла к Ши ближе и схватила за горло, — Раздражаешь меня. Либо умри, либо не еби мозги всем здесь находящимся, тупая дрянь. — Ци Жун, — женщина с раскосыми глазами, в которых, казалось, можно было увидеть бездну, серьёзно посмотрела на него, таким образом останавливая. Вскоре тот скрылся на поверхности, — Я сказала, ты идëшь с нами, Цинсюань, — та вновь схватила его за запястье и потянула за собой. Ох, всё же у той, кто позволяет себе лакомиться человечиной не раз в пять лет, сил будет побольше. — Сюан Цзи, пожалуйста, я лучше умру, пожалуйста… — Тш, замолчи! Ого, да мы опоздали… Ци Жун, когда ты успел? — Ха, неужто впервые за столько лет ужин сам плывёт ко мне в рот! — заметив жертву, что ещё отчаянно пыталась бороться за свою жизнь, Ци Жун рывком подплыл ближе, цепляясь за чужие ноги и начиная утягивать мужчину на дно. Вот только он не ожидал столь рьяного сопротивления со со стороны: остриё копья, по-видимому привязанного к чужой руке, вошло в глазницу, лишая сирену способности видеть правым глазом. Синяя кровь туманом расползлась в водном пространстве, тот, будто озверев, вцепился в плоть жертвы, с ещё большим остервенением утягивая его за собой. «Я не хочу на это смотреть, Боже, пожалуйста» — Цинсюаня, наконец, отпустили, когда у Сюан Цзи появился шанс поймать ещё кого-нибудь. Он всё ещё искренне не понимал, как у этих двоих хватает духу на всё это. Они ведь тоже когда-то были людьми со своими семьями, мечтами и стремлениями? Что бы им не сделали люди! Он ведь знает, что такое ненависть. Ши был бы готов смириться с тем, что они полдничали падалью, но нет. Дрожащий зрачок наконец обратил своё внимание и на того, кто вскоре должен стать чужой едой. Сначала Цинсюань подумал, что ему показалось, но такое сходство ведь просто не может быть возможным. Похож. Слишком похож. Почти один в один, и даже в давно мëртвом сердце что-то вновь неприятно колыхается. Хотя, если так подумать… Хэ Сюань не мог прожить столько лет, нет. Но мог переродиться. Хах… Тем, кто убивает дают шанс. Тем, кто насилуют и грабят дают шанс. А он уже двести лет не может найти в себе смелость, чтобы наконец заколоть себя. Надо же. Однако если подумать… Может и Гэ сумел…? — Отдай мне его! — неожиданно даже для самого себя выдаёт он. — Чего ты там мямлишь? А ты не охерел, случаем? — изогнул в вопросе бровь Ци Жун, вынимая зубы из чужого преплечья. Этот мужчина уже успел потерять сознание, — А не ты ли у нас ебучая принцесска, которая людей не жрёт? Неужели одумался? Но мне похуй, это моя добыча, ищи себе другую, я тут в мамки тебе не нанимался. Вообще не понимаю, нахера Сюан Цзи с тобой води… Эй! — будучи слишком расслабленным, сирена упустил тот момент, когда Ши выхватил мужчину из его цепких лап и поплыл вверх вместе с телом так быстро, насколько силы, коих у него было немного, позволяют. Цинсюань не знал, зачем это делает. Не знал, почему увидев это лицо снова, лицо, что принесло ему двухсотлетние страдания и бесконечную ненависть к самому себе, не почувствовал гнева в его сторону. Хэ Сюань. Хэ Сюань… Имя вертелось на кончике языка, заставляя чувствовать неприятную горечь. Это не может быть ошибкой, пусть теперь оболочка другая, это точно он. Ши чувствует это всеми фибрами души, Ши хочет задать ему много вопросов, даже понимая, что это невозможно. Отдаваясь этому бесконечному потоку мыслей, сирена не замечает, как берег становится ощутимо близок. Тело вскоре приземляется на сухой песок, и Цинсюань падает рядом, пытаясь перевести дух. Все эти годы он провёл на самом дне, то и дело зарываясь в собственном горе. Он так и не смог выбраться из собственного кошмара, а теперь он… Так близко. Налипиший к жабрам песок неприятно колется, но существо лишь морщится, игнорируя это чувство, боязливо оглядывается назад, и только сейчас замечает на чужой руке привязанное оружие. Надо же… Люди и такое придумали для… О Небожители. Так он ведь… — Стал охотником на сирен? Судьба сводит нас в самых отвратительных обстоятельствах, Хэ-сюн, — Цинсюань произносит это несколько издевательски, осматривая бледное лицо мужчины. А ведь тогда, встретив его на рынке, он хотел позже найти его и ещё раз отблагодарить за одолженные фрукты. Мальчишка был падок на чужую отзывчивость. Кто же знал, что всё так обернётся. Фарфоровые ладони прокатились по чужому лицу, придерживая его. Словно сумашедший, Цинсюань, склонившись так, что россыпь крупных кудрей послужила занавесью, тщательно осматривал весьма изящную линию челюсти, водил пальцами по мокрым чëрным волосам, осматривал одежду, будто бы это ему что-то дало. На секунду под подушечками больно кольнуло, когда он коснулся чужой груди. Дело было в нагрудном кармане. Цинсюань понятия не имел, что там находилось, но это «что-то» было ужасно горячим и неприятным. Ну и чëрт с ним. Так или иначе… Он ещё жив. Сирена абсолютно не понимал, что ему делать с этим телом дальше. Если так подумать, то прямо сейчас он может свершить своё отмщение, таки утопив его. Но ведь тогда, ещё давно, это был совсем другой человек, у которого всё равно были причины. Сейчас этот Хэ Сюань даже понятия не имеет, кем был тогда и что сделал. Голова идёт кругом. И в этих думах Цинсюань проводит слишком много времени. Потому что человек начинает шевелиться, откашливать воду и открывать глаза. Ему разумеется быстро удалось скрыться в воде. Он ведь не видел его? Не видел же…? *** На забытом Небожителями маленьком островке Мин И провёл около полутора суток. Мог бы вообще больше не вернуться домой, учитывая то, что корабль теперь находился чëрт знает где, поэтому следовало сказать «спасибо» именно Хуа Чену, который затрубил тревогу после того, как он не вернулся тем же вечером и выдвинулся на поиски. Товарищ, конечно, смачно ударил того по лицу, вероятно, вымещая гнев, накопившийся из-за страха за чужую жизнь, но всё же был рад, что нашёл его. Всё потому что те, кто были с ним — пропали без вести. Корабль так и не нашли. Вероятно, что под влиянием стихии он затонул. Как и репутация И. Разумеется, было понятно, что его команда уже не жильцы. Хотя он был уверен, что именно капитан корабля, с котрым они работали впервые, мог безответственно подойти к подготовке, но теперь этого не докажешь. Да, работу он не потеряет, но одному заниматься этим — не вариант, а сейчас даже опытные охотники едва ли согласятся объединяться с ним. Люди ведь наивно полагают, что тот, кто является символом катастрофы, обязательно принесёт беду на их корабль. Это прямо как с чëрными котами. Хотя, казалось бы, что им сделает бедное животное? — Хватит, ты киснешь здесь уже третьи сутки, — крепкий хлопок по спине мгновенно вытащил Мин И из раздумий, — Тебя только недавно, можно сказать, вытащили из этого моря, а ты всё насмотреться на него не можешь. Ты Черновод или размазня? Возвращайся лучше ко мне в команду, — Хуа Чен цокнул, когда понял, что его друг на контакт идти всё равно не собирается, — Забудь уже про это. Неудачи даже у меня случаются. — Я это знаю, — наконец заговорил охотник, вставая с массивного камня, — Но под твоё командование возвращаться… Нет уж, увольте. — Ты просто неблагодарный, — мужчина картинно вздыхает, а затем выуживает из мешка на поясе красное яблоко и кидает его Мин И, — О, поймал. Значит рефлексы сохранились, жить будешь. Съешь что-нибудь, может у тебя настроение появится, а там и до появления мозгов недалек… Мазила, — он тут же уклонился от летящего в него маленького камня, — Так или иначе, палуба моего корабля всегда для тебя открыта. Лучше не погружайся в это с головой, — похлопав И по плечу, Хуа вскоре ушёл, оставив друга наедине со своими мыслями. Вообще-то, Хуа Чен был во многом прав, Черновод и сам ненавидел эту излишнюю хандру, в которой сам пребывает частенько в последнее время. Ему стоило бы наконец взять себя в руки, но помимо нападения сирен, его мучил ещё один вопрос. То, как он выбрался из чужих лап. Возможно Мин И действительно сошёл с ума, ведь в мутных воспоминаниях помимо песка под головой мелькал будто бы лазурный хвост, буквально перед глазами, а на лице чувствовались фантомные прикосновения холодной кожи. Но зачем сирене было бы спасать человека? Тем более о том, что они ему уж точно не товарищи, напоминал глубокий перевязанный укус на предплечье. Может быть это был кто-то другой? Разбираться уже поздно. Если он сейчас же уйдёт, то возможно наконец начнёт что-то делать. Пока Мин И сидел здесь в собственных раздумьях, перекатывая яблоко из руки в руку, прошло достаточно много времени. Пора возвращаться домой. Тяжело вздыхая, мужчина отвернулся от водной глади, собираясь направиться от порта как можно дальше, но тихий всплеск заставил его резво обернуться. С такой работой И быстро стал параноиком, и похоже это было не только чем-то раздражающим, но и полезным. «Это оно!» — мужчина чуть было не споткнулся на месте, когда боковым зрением увидел чужую, смутно знакомую голову, выглядывающую из-под воды. Оно наблюдает? Что вообще… Черновод ведь спугнёт это, если повернется? А если он ошибается? Хотя разницы нет, он сейчас и сам безоружен, если тварь нырнёт под воду, ничего не успеется. Вокруг больше никого нет, люди боятся ходить к порту вечером. Но ему хочется узнать. — Я тебя вижу. Цинсюань опешил, и теряясь, не сразу сообразил, что ему лучше погрузиться под воду. Потому, пока он беспомощно вертел головой, прячась за пирс, его уже успели хорошо рассмотреть. Мин и, изогнув бровь в немом вопросе, на секунду засомневался в умственных способностях чудовища и подошёл поближе. Ему не было страшно, ведь несколько дней назад он пережил что-то куда более ужасное. Преодолевал интерес. Присев на корточки, охотник, наблюдая слабые колыхания воды и непонятный силуэт внизу, вновь заговорил: — Зачем прячешься, если можешь уплыть? Ты намереваешься снова наблюдать за мной позже? Или жалеешь о потерянном ужине? — но его слова преследовала лишь тишина. Очевидно, то существо было не из разговорчивых, — Не знаю, не слышишь ты меня или не понимаешь. Но наверняка второе. Так и думал, сирены действуют интуитивно. Откуда в этой мёртвой голове работающие мозги. — Кто тут ещё глупый?! Нормальные люди не пристают к сиренам! — внезапно из воды таки показалась чужая голова. — Ого, какие вы, оказывается, обидчивые, — усмехнулся И, но его глаза были полны удивления. На его памяти это первый случай, когда представитель их расы пошёл на контакт. Пусть даже таким образом. Цинсюань тут же охнул, закрыв рот руками и понимая, что в буквально смысле слова попался на крючок. Конечно едва ли ему что-то сделают, но всё это ощущается ужасно неправильным. — Три дня назад. Зачем спас меня? — С чего ты взял, что это был я? — выждав паузу, Ши всё же ответил, хотя из-под пирса выбираться не особо хотел. — Потому что помню то, как ты выглядел. — Спас и спас. Ну и что с того?! Лучше бы сказал спасибо. — Спасибо? — Пожалуйста! — несколько капризно выдал сирена, громко хлопая хвостом по поверхности воды. Они оба чувствуют себя ужасно странно прямо сейчас.