Eywa's scent

      Убери лишнее — скажи точное.             Без лжи в мире нам никак, но ложь придумали Дьяволы пришедшие с небес и не нам судить об их заблуждениях.       Паук уже несколько дней подряд старается скрыть эту его необычную способность — дышать.                               — Паук? — Ло’ак смотрит пристально, немного сощурившись и наклонив голову в бок.                               — М? — Паук щурится и невольно дёргает плечами, будто ожидая атаки.                               — Ты нормально себя чувствуешь? — Паук выгибает бровь, удивлённо следя за движениями друга, которые если не странные, то немного… взволнованные?                               — Чувак, конечно да, что за вопросы? — Паук отворачивается от Ло’ака скрывая улыбку — это конечно здорово, что сейчас члены семьи Салли не так высокомерны, но от Ло’ака никогда не исходило агрессии, которая была у Нейтири, или снисходительности, как у Джейка. Он вообще-то как-никак — его лучший друг.                               — А почему спрашиваешь? — Паук всё же находит в себе силы обернуться на друга, но видя, как непроизвольно двигается хвост и как прижаты уши молодого На’ви, он начинает оборачиваться: вряд ли на нём сидит что-то вроде 'зизе или ещё что-то, но, надо отдать должное — джунгли на острове клана Меткаина ему пока что не понятны и вызывают множество вопросов.                               — Паук, ты серьёзно сейчас? — Ло’ак издаёт непроизвольный нервный смешок, который прекращается в то же мгновение, когда встречается с непонимающим взглядом Сокорро.                               — Не тяни На’ви за хвост, а говори уже, — вообще-то им не время торчать тут и болтать как ни в чём не бывало, ведь, во-первых, множество мешочков с семенами, корешками, лепестками и несколькими насекомыми, висело на их плечах в буквальном смысле и хоть Пауку было неприятно это признавать — нести их было довольно тяжело.                               — Маска, — Ло’ак тянется пальцем к Экзопакету Паука и только сейчас парень понимает — он не закреплён и спадает с его лица.                               — Ага, — Паук тянется рукой к маске, стараясь незаметно для Ло’ака надеть её как следует. Конечно же это бред, но Паук по-настоящему пытается, за что Ло’ак без каких-либо вопросов переходит к самому главному:                               — Почему об этом первая узнала Кири, — На’ви складывает руки на груди и его хвост задевает растения, находящиеся неподалёку.                               — С чего ты решил, что Кири узнала первая? — Спрашивает Паук, заведомо зная, что этот вопрос — его главная ошибка.                               — Если ты не сказал о подобном мне, то ты точно сказал об этом Кири, — Ло’ак возводит глаза к небу и секунд десять смотрит в пустоту. — Ну, так что, ты теперь умеешь дышать, — его зловещая ухмылка переходит в устрашающее хихиканье, на что Сокорро только и может, что смеяться вместе с другом.                               — Сам догадался, с первого раза и вообще не говорил, что это эгоистично и всё такое, — Паук разводит руками, смотря скорее на водную гладь, нежели на собеседницу. — Вообще-то он уже достаточно взрослый и всё такое, но согласись — для него не ревновать лучшего друга к собственной сестре вполне-таки себе странность.                   Кири молчит. Водная гладь мягко окутывает её голубоватую кожу, которая при свете мелких рыбок кажется лазурной.       Биолюминесценции, исходящие от молодой На’ви окутывают Паука, тот лишь мягко касается руки Кири, продолжая при этом глядеть на кальмаров, медленно плавающих около её ног.                         Пауку вообще-то интересно — что скажет Кири на тот факт, что теперь не только им известно о его странной способности для человека — дышать на Пандоре.                               — Я считаю, что об этом должны знать все, — она смотрит пристально, но её лицо не выражает страха или волнения, которое читалось в глазах самого Паука.                               — Ронал это точно не понравится, — хмыкает парень. Что правда, то правда — Ронал было морально сложно принять Кири и Ло’ака, которые имели лишний палец, принять же Паука было для неё уже большим, чем замалчивание собственных принципов.       Цахик клана Меткаина была строгой, но справедливой, однако, это не значило её снисходительность к тем, кто косо или прямо связан с убийством её Духовной сестры. Паук понимает её, однако это не означает, что он полностью признаёт её правоту — далеко не правдиво суждение, что Сокорро не обращает внимания на высокомерные взгляды, со стороны жителей Ава’атлу.             Он их сторониться и Кири — чуть ли не самая странная девушка в клане, не может «переплюнуть» его.       Так или иначе, Паук очень послушен и прямолинеен, что очень нравится Тоновари и что действительно цениться не только среди клана Меткаина, но и в принципе является хорошим тоном среди На’ви.                               — Паук, почему ты не хочешь, чтоб все знали об этом? — Кири приподнимает брови и аккуратно приглаживает волосы Паука. В клане Меткаина Сокорро больше всего нравился детям — то ли это был его природный дар, то ли он действительно хорошо ладил с детьми.                   Ещё находясь в клане Оматикайя, Паук часто приглядывал за чужими детьми, вместе с Норманом он учил их языку На’ви и языку своих предков. Сокорро был действительно счастлив исполнять мелкие поручении и просьбы и лишь после длительно времени понял, почему у него всегда было это рвение.       Непроизвольное изучение На’ви и их повадок с самого детства, интерес и желание быть полностью похожим на коренной народ Пандоры — его собственный опыт, который он приобретал и важная информация, были его выгодой.                         Пусть он думал об этом лишь косвенно, это всё равно было частью его человеческой натуры.       Он винил себя за подобное отношение к тем, кто принял его в семью. Даже если это было просто его собственное воображение — он действительно видел, как его соплеменники заботились о нём.             Так или иначе, Паук считает своим долгом помогать На’ви, подсознательно убеждая себя, что таким образом сможет искупить грехи своего предка.                               — Потому что, — Паук кладёт свою руку поверх пальцев Кири, — потому что, — глубокий вздох, — мне кажется, что им будет стыдно дышать со мной одним воздухом. — Паук непроизвольно отводит глаза, стараясь переключить своё внимание на кальмаров, всё так же тихо плавающих вокруг их ног.       Молодая На’ви молчит — что она может сказать на то, что является её собственной проблемой, с которой она не может разобраться ещё с детства.             Её хвост оплетает ногу Паука, но тот кажется, даже внимания на это не обратил.                               — На тебе биолюминесценции светятся, — вдруг говорит девушка, проводя аккуратными тонкими пальцами по спине подростка.                               — Я должен радоваться подобному, — Кири чувствует, как начинает дрожать тело мальчика и старается всеми силами показать — она рядом, она понимает, она его видит.       Но подросток теряется в мыслях, бесконечное множество всевозможных исходов его «дара», который ему дала Эйва.                   Его могли бы изгнать или начать игнорировать, дети бы отвернулись от него, а Кири бы страдала ничуть не меньше его.       Даже не смотря на спасение Аонунга, Кири всё тот же самый изгой с пятью пальцами и «атрофированным» хвостом.                               — Но я не могу радоваться, когда знаю, что никто кроме тебя, Тук, и Ло’ака не примут это как должное.                         Кири молчит.       Что можно сказать, когда она в том же положении, что и Паук — их проблемы идентичны и если ей просто повезло родиться синей и с хвостом, это не значит, что её проблемы волшебным образом исчезнут.             Ронал незаметно подходит к хижине семьи Салли, в её руках корзина, а одеяние выглядит более чем торжественным.                               — Здравствуйте, — Паук резко поднимается с пола, когда видит Цахик клана Меткайина и невольно склоняет голову.             Ронал кивает головой и подходит чуть ближе.                               — Паук Майлз Сокорро, зачем нужно было скрывать дар, данный тебе Великой Матерью, — парень столбенеет, руки начинают дрожать, а маска, свисающая с его шеи, в одно мгновенье становится тяжелее любого камня.       Ронал поднимает широкую руку, останавливая юношу, готового сказать всё, что его так долго волновало.                               — Пойдём со мной, — Паук не смеет отказаться, всё ещё дрожа и смотря под ноги, юноша идёт вперёд, не смея обронить ни слова.                   Юноша не знает — сколько они идут, лишь спустя какое-то время, Сокорро понимает — Ронал аккуратно сажает его на Цурак и немым движением «просит» его держать её крепче.       Паук отмечает просебя, что Ронал — спокойна, а её хвост и уши полностью расслабленны, её движения не кажутся резкими или несвойственными для спокойного состояния На’ви.             Цахик полностью спокойна и, кажется, никак не проявляется агрессию по отношению к подростку.       Как бы то ни было Цурак под сильной и уверенной хваткой Ронал рассекает морскую гладь бесшумно и быстро, подобно ветру на Парящих горах Аллилуйя.                   Ронал касается рукой волос Паука, зовя его за собой.       Они вновь у Древа Душ, его «плавники» аккуратно двигаются под водой, а чуть дальше, в самой сердцевине, видны маленькие золотые кальмары.                         Ронал касается загривка юноши, будто читая некое послание, но отстраняется быстрее, чем юноша успевает подумать о чём-то неладном.       Внезапно, Паук ощущает, как что-то горячее окутывает его, обернувшись на Цахик, юноша всё понимает — роды начались.             Паук не помнит, как Цурак довозит их до Ава’атлу, как Тоновари почти что выхватывает Ронал из воды и как женщина, корчась от боли, неистово молится Эйве.       Это было страшно, Паук помнит лишь дрожь во всём теле и то, что Цурак повиновался ему без использования Цахейлу. Помнит, как исступлённо продолжал говорить Ронал, дышать и держаться за него, помнит собственное сердцебиение и неимоверную силу во всём своём тельце.                         Паук не отходил от хижины Ронал, не прерываясь на сон или еду, он продолжал делать всё, дабы облегчить боль Цахик.       Кем бы он ни был — чересчур человеком и недостаточным, чтоб называться На’ви — Паук умел принимать роды. Кровь не так пугала юношу, а как действовать во время процесса он знал не понаслышке — Мо’ат позволяла ему присутствовать во время появления нового На’ви на свет, считая это очень полезным навыком и священным обрядом, что позволял Пауку чувствовать себя частью культуры коренного народа Пандоры.             Паук не думал о том — имеет ли он право присутствовать — он знал, что без него, Ронал не выдержит, ведь что-что, а успокаивать и делать отвары для усмирения тела, он умел.       Кири также была рядом — пусть никто не говорил об это вслух, но каждый из Ава’атлу знал о большом опыте девушки с лечебными травами и её загадочных умениях целителя.                   Так или иначе — эти двое были первыми, кого подпустил Тоновари к своей любимой и чьих просьб он приказал слушаться.       В хижине пахло благовониями и травами, заставляющими находиться рожающей в некоем подобии транса — при этом она не чувствовала боли или страха — её сознание было полностью поглощено сознанием рождения своего ребёнка.                         Паук слушался Кири, девушка же в это время следила за движениями Паука.       Ронал открыла глаза, её большие зрачки, медленно привыкали к незаметно мерцающему свету вокруг неё, она не до конца проснулась, но внезапная боль заставила её очнуться.             Ребёнок.       Крошечный по меркам На’ви, она без стеснения впилась в грудь матери.                   Только сейчас Цахик заметила Кири и Паука, сидящих около входа в хижину, подростки тихо разговаривали и поминутно толкали друг друга в бок.       Ронал аккуратно приподнялась с чистой подстилки, придерживая рукой девочку и стараясь при этом не сильно шуметь.                         Паук и Кири обернулись и в свете «свечей» Ронал заметила их уставшие, но счастливые улыбки.       Цахик подошла ближе и подростки молча предложили ей фруктов и воды, на что та, благодарно кивнула.             Ронал не нужно было говорить, что бы то ни было — эти дети не требуют от неё благодарности или что-то близкого к этому.       Они просто были рады видеть её здоровой и счастливой, с ребенком в руках и с небольшими синяками под глазами.                               — Становятся всё ярче и ярче, — говорит Кири, следя за тонкой полоской светящихся «звёзд» на коже юноши.                               — Да, и дышать всё легче и легче, — подростки слышат за собой незначительное шуршание, но позволяют себе взглянуть на женщину, лишь когда та, походит к ним вплотную.                   Безмолвные переглядывания говорят больше, чем далёкие от этого момента слова.