Сделано в России

Утро было туманным, пасмурным, таким, каким оно обычно бывает в Петербурге. Редкие лучи солнца освещали Площадь Восстания. Обелиск Победы прорывался сквозь стремительно плывущие тучи. Сегодня утром началась война, и уже через час на улицах вышагивали активисты. Они кричали, пели, бастовали. Оппозиция вышла на улицу не сговариваясь. Под вечер в центре Питера можно было встретить не только своих знакомых, но и знакомых знакомых и множество других, незнакомых, людей, объединëнных одной целью. Среди демонстрантов можно было увидеть бродящего по улицам Нойза, кричащего лозунги Фейса, игравшего на гитаре Мильковского. Оксимирон тоже вышел на улицы. Судорожно схватив потрепанную джинсовку с телефоном, Окси вышел на улицу. Шагая по Невскому проспекту, поэт начал записывать обращение к своим слушателем. — Всем привет из Питера. —Мирон слегка горько и нервно улыбнулся. — Я не ограничусь словами, что я за мир и против войны, потому что на словах все за мир и против войны. — Рэпер успокоил дрожь в своëм теле, продолжая на автоматизме говорить про захватнические войны. про Афганистан, Украину, про путинские преступления и катастрофу обеих народов. Он объявил о переносе концертов: "Я не могу развлекать вас, пока в центре Европы идет полномасштабная война." В конце Окси снова улыбнулся. Понимающе так, задумчиво. — Напоминаю вам, что "если сопротивляться, то не с печальным лицом. — успокаивающе проговорил он. Фёдоров выключил запись, показывая знак мира. Поэт шëл дальше, выходя на площадь восстания. В колонне митингующих рэпер встретил Порчи, Рестора, Женю. Грустно улыбнувшись своим знакомым, Мирон слился с толпой. Пару человек обернулись, удивленно смотря на рэпера. Не обращая внимание на взгляды прохожих, Окси присоединился к активистам. Вместе они выкрикивали лозунги, весело пели Летова, Цоя, Люмен. Вдруг среди множество незнакомых лиц Мирон увидел одно приковавшее к нему всë его внимание. Слава КПСС уныло стоял около дома. Гнойный тоскливо глядел куда-то в сторону. «До сих пор не может осознать произошедшее» — подумалось поэту. Фёдоров подошёл к Карелину, вместе с ним проходя по проспекту в сторону Дворцовой набережной. — Здравствуй, Слав. — неожиданно даже для себя произнёс Мирон, осматривая своего собеседника. Одет Дядька был, как и Окси, в синие джинсы и домашнюю чёрную худи. Лишь всевечные тëмные очки выделяли его от большей части протестующих. — Тоже тут? — Как видишь. — он грустно улыбнулся Мирону. — Не мог просто смотреть. Решил выйти, ребят поддержать. — проговорил Карелин каким-то особенно печальным тоном. — Знаешь, за этот день произошло столько всего, что стыдно дома сидеть. Мирон понимающе кивнул. Он сам сегодня столкнулся с ужасами войны, хоть и на страницах своих соц. сетей. Ещё час назад его телефон разрывался от уведомлений в телеграмме, инстаграме и твиттере с ужаснейшими кадрами из Украины. — Ты прав. — согласился поэт, тоскливо опуская голову. Они продолжали идти вместе, иногда переговариваясь о чем-то своём. Казалось, они вышли не отстаивать суверенитет соседнего государства, а прогуляться по вечернему Питеру. Вдруг несколько человек побежали назад. Перед митингующими стояла полиция. — Расходитесь. Ваш митинг несанкционирован. — крикнул один из ОМОНа в громкоговоритель. В ответ протестующие выкрикивали лозунги, пытаясь пробиться дальше. Начались задержания. Активистов хватали, кидали, били, задерживали и отправляли в автозаки. Остальные митингующие двинулись в противоположную сторону. — Бежим. — одними губами прошептал Окси. Слава нервно кивнул, медленно разгоняясь и начиная бежать в противоположную от полиции сторону. Мирон последовал примеру Гнойного. Вместе они направились в сторону Александровского сада. Карелин на автомате переставляет ноги, редко спотыкаясь. Через пару минут такого бега парень больно упал на колени. Фёдоров остановился, подавая парню руку. Слава быстро схватил его ладонь, поднимаясь. Держась за руки, рэперы мчались прочь, заворачивая в один из многочисленных дворов-колодцев. — Оторвались. — задыхаясь, проговорил Мирон. В ответ Слава молча кивнул, опираясь на одну из стен дома. — Ладно, теперь нужно возвращаться на главную улицу. Гнойный попытался сделать шаг в сторону парня, но лишь почувствовал ужасную боль, выкрикнув звонкое "блять". — Тише. — обеспокоенно сказал Окси, подхватывая и усаживая его на небольшой сугроб. — Какая болит? — спросил Мирон наклоняясь к парню, внимательно осматривая. Слава показал на левую ногу. Закатив одну из штанин, поэт увидел покрытые кровью колени с множеством царапин. — Видимо на этом наш митинг закончился. — Ты хотел сказать мой. — слабо улыбнувшись, поправил его Слава, кое-как вставая на ноги. — Нет. — сразу же отрезал рэпер. — наш. Не могу же я оставить тебя с такими ногами. Я помогу, — воскликнул Мирон придерживая Гнойного, чтобы тот снова не свалился на асфальт. — Спасибо, Окс. — оперся слава на узкие плечи рэпера. — Да мелочи. — ответил поэт, помогая парню дойти до своего дома. *** Заходя в квартиру, Гнойный осмотрелся. Квартира у Мирона была простая и удивительно чистая. Стеллажи были установлены книгами. На столе рядом с ноутбуком лежали аккуратные стопки блокнотов. Кровать была идеально заправлена, а на рядом стоящей тумбе располагались пару свечек. — Садись. Осторожно. — сказал Окси, уходя куда-то вглубь квартиры. Слава сел на край кровати, неловко смотря в окно. Отсюда открывался прекрасный вид на старые улочки Петербурга по которым всë ещё бродили редкие митингующие. Через пару минут Мирон вернулся с небольшой аптечкой. Поэт сел на колени. Его нос находился на уровне паха Мармеладовой. Руки рэпера опустились на ширинку, растягивая еë. - Так хочешь мне в штаны залезть, да, Оксана? - издевательски ухмыльнулся Карелин, прокатывая имя на языке и наблюдая за тем, как Фёдоров снимает с него потрепанные синие джинсы. — Слав, заткнись, пожалуйста. — Окси потянулся за аптечкой. Из небольшой коробочки он достал ватные диски и бутылочку перекиси водорода. Пропитав диски раствором, Мирон начал обработку ран. Одна рука легла на бедро Гнойного, а другая аккуратно прошлась ватным диском по окровавленным коленкам. Слава тихо прошипел, что-то неразборчивое — Тише, — успокаивающе пробормотал Окси, меняя диск на ватную палочку пропитанную йодом. Через пару минут Мирон закончил с обработкой ран. На коленях виднелись небольшие бежевые пластыри, закрывающие синяки на ногах. — Вроде всë. — пробормотал Фёдоров, протягивая руку Карелину. — Попробуй встать. Гнойный приподнялся, сразу же падая. Окси подхватил Славу, сажая его на кровать. — Понятно. Останешься сегодня у меня. — проговорил Мирон, невзначай погладив парня по голове. — Чаю? — С удовольствием. — Слава улыбнулся в ответ, накидывая на себя заляпанные кровью джинсы. Через пару минут Мирон вернулся с двумя белыми кружками в руках и пакетом с печеньем в зубах. Поставив чашки и печенье на прикроватную тумбу поэт уселся рядом, отпивая немного чая. Пару часов парни болтали обо всём на свете, забывая об ужасе происходящем в стране. *** Слава проснулся на Мироновой кровати укутанный с ног до головы в тёплое одеяло. Видимо, незаметно для себя, Гнойный задремал во время чаепития. Парень потянулся за своим телефоном. Экран показывал час ночи. Рэпер оглянулся, взглядом пытаясь найти хозяина квартиры. Почувствовав запах табака, Карелин отправился в нужную комнату. На кухне сидел Мирон, вдыхающий едкий дым через дешевый фильтр сигареты. Лежащая на столе пепельница, была переполнена мелкими бычками и окурками . — А я думал ты бросил. — устало проговорил Слава, смотря как поэт, делает очередную затяжку. — К сожалению нет. — грустно улыбнулся Окси, сбрасывая пепел. — Как нога? — Уже лучше. Спасибо — Гнойный потянулся к полусмятой пачке сигарет на столе — Можно? — Фёдоров кивнул. Карелин закурил. Парни молчали с минуту, изредка переглядываясь. — Мирон? — прервал молчание Слава, повернув голову в сторону поэта. — Да, Слав. — Что теперь будет? — Мирон только грустно вздохнул на это, тоскливо смотря в окно. Просидев так ещё какое-то время, Окси проговорил что-то вроде «Я не знаю» или «никто не знает». Карелин понимающе кивнул, делая ещё одну тягу. — Какие вообще планы на ближайшее время? — На ближайшее: свалить из России, дальше по ситуации. — проговорил Мирон, туша сигарету об рядом лежащую пепельницу. — Зачем так радикально? — взволновано пробормотал Гнойный. Терять Мирона не хотелось. — Слав, у нас сейчас с тобой всего три пути: бороться и сесть в тюрьму, не бороться и оставаться в России, что для меня сразу отметается, уехать и помогать Украине из-за границы. Как понимаешь я выбрал меньшее из трёх зол. Между парнями снова повисло тягучее молчание. Карелин неловко смотрел в потолок, пытаясь осознать сказанное поэтом. — Мир, — еле слышно прошептал Слава, нервно вертя сигарету в руках. — Ты мне нравишься. — И ты мне, Слав. — спокойно проговорил Окси. — Ты неправильно понял. Я люблю тебя. — Гнойный повернулся к рядом сидящему рэперу. — Я тоже. — легко произнёс Мирон, смотря на непонимающего рэпера перед собой. — И как давно? — осторожно спросил Карелин. — Может год, может два, а может и с того самого батла. Черт знает. — А что теперь будет? — Ничего. — Федоров только пожал плечами. — Что? — удивленно воскликнул Гнойный. — Нет, мы не можем. Я так долго скрывал это, и теперь, когда все оказалось взаимным, я должен просто забить и... — А что ты предлагаешь? Мне напомнить в какой стране мы живём? Слав, это не то время, не та страна, не те люди. Нам вообще нужно сидеть тише травы, ниже воды, а не вот это вот все. — Гнойный молча выслушивал все аргументы поэта, изредка кивая. — Слав, я серьёзно. Нам нельзя встречаться. Открыто, не открыто. Неважно. Просто поверь — так будет лучше для нас обоих. — Я понимаю, но, пожалуйста, проведи со мной хотя бы месяц. Только ты и я. Пожалуйста. - просил Гнойный Мирона, смотря на него умоляющим взглядом. Окси молча смотрел на Карелин спустя пару минут отвечая тихое «ладно, Слав, давай хорошо проведём этот месяц.» Слава радостно улыбнулся, обнимая рядом сидящего парня — спасибо, Мир. Я люблю тебя. — И я тебя, Слава.