Угнетение

Так я молил твоей любви С слезами горькими, с тоскою; Так чувства лучшие мои Обмануты навек тобою! - Лермонтов "Нищий"

      Едкий дым ударил по носу, отчего девушка лицо кривит и кашляет. Эта тупая вредная привычка её подруги Идеи до безумия раздражала Лизу. Кому на полном серьёзе доставляет наслаждение вдыхать глубоко в лёгкие, эту смесь дешевого табака и неимоверно приторного ароматизатора, скрученных и запиханных в бумагу? И не сразу ведь выдыхает, задерживает его там ненадолго, последующим, шумно выдыхая его и прикрывая глаза; словно прибывает в такой сладкой неге, истоме от выброса дофамина в мозге. А Лиза брови хмурит, рукой от себя этот дым отгоняя, под нос бурчит, чтобы она хотя бы в другую сторону выдыхала. «Ветер, Лиза», — получает она в ответ на свою просьбу и только сильнее хмурится. И чертов автобус опаздывал, что вполне могло означать, что на первую пару они вовремя не приедут. Благо, подруженька наконец докурила, туша бычок о мусорку подле остановки, туда же его и выбрасывая.       Погода была не самой лучшей. Лизе было зябко. Ступни не спасали даже две пары носков под её зимними ботинками. Она сильнее лицо в шарф прятала, вытаскивая через время, и выдыхала пар от мороза. Как же зима осточертела. И, наконец, завидев нужный им автобус, внутреннее ликование отразилось и на лице девушки — кроткая улыбка, отчего скулы дёрнулись, прибывая на тот момент в «парализованном» состоянии из-за холода. На удивление, в автобусе было даже не так много народу, отчего им не пришлось ехать придавленными друг к другу. Или того хуже, к какому-то мерзкому мужику.

***

      — Документы предъявите, — мерзкий тон голоса гардеробщицы, возомнившей себя, казалось бы, заместителем декана университета. Это поведение ещё больше вымораживало. Но она, закатив глаза, достает их из кармана куртки и показывает злобной тетке по ту сторону, после чего та уже приняла её куртку и вручила ей номерок. У Идеи эта женщина отчего-то ничего не требует, оттого Лиза кидает взгляд полного недопонимания, а её подруга лишь плечами жмёт.       «Может я так выделяюсь, что она запомнила меня», — смех, а Андрющенко лишь цокает на это и ничего более. До аудитории они добираются в тишине.       Они не стучали, не просили прощения за опоздания — препод по философии сразу им сказал, цитирую: «Не отвлекайте меня от лекции, молча пройдите на свободное место и не мешайте одногруппникам». Мудрый мужик, не истерит на опоздавших, иногда водку хлещет прям во время пары, но он же философ. И девушки садятся на самый отшиб, где обычно сидели ещё пару девочек, с которыми они общались: Виолетта и Рони, та ещё парочка. Вилка, что с вечным шилом в жопе, пускала вечные отстебы на всю аудиторию по поводу смешных, по её мнению, тем во время лекции. Но даже так она ещё ни разу не получила никакого выговора по поводу своего поведения — это и удивляло. Что Рони, которая запускала прямые эфиры и даже не старалась сделать вид, что ей интересно тут находиться — фанаты важнее. Их компания — просто убийственное комбо, в которое Андрющенко сама не поняла, как вписалась.       — Чего опаздываете, младые? Я уже посчитала, что вы нас кинули. От грусти хотелось начать пить вместе с нашим философом, вдруг тоже бы прониклась теорией человеческого небытия, людских страданий и квантовым бессмертием? — Малышенко лыбу давит, видя, как Лиза на неё взгляд косит уставший и хихикает, ведь Идея вполне оценила её незамысловатую шутку.       — Не горели желанием опаздывать на пару Павла Павлыча, но, увы и ах, автобус поломал все наши планы углубленного философского учения, — Идея театрально кладёт себе руку на лоб, вызывая незамедлительную реакцию. Лиза лишь локтем ей в бок тычет, взгляды все устремлены на них, и её это смущало.       — А, да забей, посмотрят и обратно развернутся, будто у нас тут что-то интересное, — Рони заметила эту Лизину неловкость, отвлекшись от своего телефона и завершая прямой эфир. Она всегда была в центре внимания и взгляды на неё — обыденность, поэтому и старалась привить то же самое и своей подруге. Всю последующую пару, Лиза уже обращала внимание только на свою тетрадь и ведение записей в ней. Сессия уже шла за студентами по пятам, поэтому нужно было всю себя посвятить учёбе.       Пара длиной в час двадцать, наконец, подошла к концу, и девушки принялись вставать и собирать свои вещи. Взглядом Лиза хотела выцепить человека, которого так хотела увидеть, но его снова не было. Она вздыхает тихо, не показывая собственного беспокойства подругам, и покидает аудиторию. Не могла же она просто не заметить, как он вышел?       Должно быть, многих интересует, кого же выискивала Лиза. Ещё в начале первого курса девушка познакомилась со своим молодым человеком, их отношения завертелись крайне быстро, и она не успела заметить, как утонула в них с головой. У них даже в планах было съехаться, но после первого семестра тот начал как-то сильно отдаляться и ничего ей не объяснял. Было до глубины души обидно, но она держалась гордо и никак этого не показывала. А потом начались качели. Парень то звал её, то снова на неделю пропадал. Но Андрющенко не понимала, что же было не так? Подруги об этом ничего не знали, Лиза привыкла держать всё в себе. И, казалось бы, нормальный человек уже давно бы закончил эти отношения, но Лиза не могла. Сама того не осознавая, она только больше чувствовала привязанность и, если тот был не в настроении — она однозначно будет ещё в более подавленном состоянии.       Ей на плечо рука ложится, отчего она встрепенулась. Это был он? Но, развернувшись, увидела лишь одну неприятную особу с параллельной группы — Мишель. Не сказать, что они были врагами, но колкими фразами обмениваться любили.       — Что за наряд в погоду -20°С? Неужели на трассе не отменяют смены при холоде? — Андрющенко осматривает её с ног до головы. Девушка была слишком вызывающе одета. Но больше её интересовало то, как же ей, мать вашу, не холодно?       Гаджиева смотрит на неё злобно, натягивая на себя улыбку, и глазками хлопает.       — А что, ты заделалась в мои личные сутенеры? Признай, что тебе нравится, как я выгляжу, и может быть, мы, наконец, подкорректируем твой внешний вид серой мышки. Может тогда твой ненаглядный перестанет смотреть мне под юбку и обратит на тебя внимание? — прям по больному, что у Лизы даже желваки на лице заиграли, выдавая её раздражение, а её собеседницу радовало то, что она смогла зацепить за живое.       — Ты мне тут чушь не мели. А то больно разговорчивая, заняла бы ротик делом, вон там уже клиент заглядывается, — и после этой фразы она её плечом отталкивает, проходя мимо. Однако последняя фраза Мишель в её голове плотно засела, что даже начала побаливать. Но от того, что не давала чувству осознания проникнуть в мысли.       Так учебный день тянулся долго: без происшествий и крайне муторно, неинтересно. И снова стоя на остановке с Идеей, она смотрела на клубы сигаретного дыма, что выходили из её рта и руками от него отмахивалась. «Ветер, Лиза», — и девушка уже глаза закатывает, приговаривая о вреде. Если сейчас её подруге и нравится это ощущение, то через пару месяцев это уже не будет приносить ничего, помимо вечного желания. «Не нуди», — да, Лиза нудная и об этом ей говорят часто, но она лишь глаза закатывает и перестаёт приговаривать свои нотации. Тот же автобус, но людей больше, чем с утра. Раздраженный вздох, тихое «блять» под нос, и она всё равно заходит в него. Стоять на морозе желания не имелось, чтобы ещё двадцать минут ждать следующий.

***

      Уже будучи дома, она вновь пишет сообщения своему парню. Обычное «как дела?» и смотрит на те, что были выше. Что так и остались без ответа. Телефон отбрасывается в сторону, а взгляд устремляется в потолок. Её не покидает ощущение раздраженности весь этот день. Почему тот ей не отвечает, почему его не было на парах, что за странные фразы пускала Мишель? Всё это не давало девушке покоя, хотя она до последнего успокаивала себя. Беспокоиться не о чем, тешила она себя, но уже самой себе не верила. Хотя, как тут быть уверенной, когда всё говорит о том, что стоит начать волноваться. И она глаза прикрывает, дыхание старается выровнять, дабы успокоится. Завтра она обязательно всё разузнает, парень напишет ей, и всё будет хорошо. Последний раз они виделись две недели назад, он обещал ей, что они сходят вместе в контактный зоопарк и он купит ей много сладкого. Она ведь так его любит. И она даже этими мыслями почти себя успокоила и собиралась поспать немного после пар. Но услышав оповещение, она понадеялась. «По-любому он». И она незамедлительно берёт телефон в руки. Нет. Неизвестный контакт. Лиза даже смотреть не хотела, думая, что спам, но в глаза зацепилось само содержимое этого сообщения от неизвестного.       «Твой хахаль?». Сообщение не сулило ничего хорошего. Снова что ли Мишель хочет поиздеваться? Но это было уже даже не смешно, выходя за рамки дозволенного. И собрав всю свою волю в кулак, она открывает сообщение. Но лучше бы она этого не делала. Фотка её парня. И всё бы ничего, если бы на этой фотке не было четко запечатлено, как тот прижимает к себе какую-то шлюху девушку. Нет, это не он её прижимает к себе, по-любому она сама к нему липнет. Но по лицу парня не шибко заметно, что тот был против. Не может быть. У неё нервный смешок вырывается, эмоции уже еле как держатся внутри, и она промаргивается; не даёт волю слезам. Это точно какая-то издёвка, несмешная шутка, розыгрыш. Всё, что угодно, но не истина происходящего. Лиза просто не верит. Внутри неё всё сворачивается, что тошнота от сути происходящего подкатывает к горлу. Но это не просто тошнота. Было ощущение, что сейчас из неё выйдет просто всё хорошее, что когда-либо было в ней. - Ты точно меня любишь? - Больше всех, Лизонька. Ты самое светлое, что есть в моей жизни…       И от всплывавших в голове фраз ей становилось только хуже. Она вроде смотрела в телефон на эту фотографию, но на самом деле смотрела сквозь. Перед глазами вырисовывался образ её бывшего, с которым она была три года в созависимых абьюзивных отношениях. Но даже так, там хотя бы не было измены, она ещё не чувствовала горечь от такого предательства со стороны. С чувством полного опустошения, девушка телефон выключает. Нет, по всей видимости, это простое недопонимание. Завтра всё будет как прежде. Всё будет также плохо хорошо, как было всегда.