И жили они долго и счастливо? Или...

POV Анна

— Анна, можно войти? — раздался мягкий, хоть и немного неловкий голос Гюльфидан. — Да-да, конечно — произнесла я как можно приветливее. Стоило мне только ответить, как дверь в комнату чуть приоткрылась, и из-за образовавшегося проёма показались сразу четыре радостных ребёнка: Гюльфидан, приобнявшая её за плечи Салиха, втиснувшийся между ними Абдулмеджид и Абдулхамид, которого было едва видно, но его маленькую ручку, сжимающую ладонь старшего брата, я бы заприметила всегда. Я не могла сдержать улыбки, увидев их всех. Они ютились вчетвером на пороге моих покоев, но их лица искрились такой неподдельной радостью и счастьем, что это не могло не согреть моё сердце. — Мы все пришли, — немного неловко произнесла Салиха, не переставая улыбаться. — Да пропустите меня, я тоже хочу, чтобы Анна меня увидела, — бурчал самый младший из наследников, пытаясь растолкать старших и пройти вперёд. — Проходите, не обижайте Абдулхамида, — сказала я как можно мягче, встав с кресла, чтобы обнять детей. Они тут же кинулись в мои объятия, стоило им пройти в мои покои и прикрыть за собой дверь. — Мы так по вам скучали, — произнесла Салиха, прижавшись ко мне всем телом. Это немало удивило меня, да и наши отношения с ней изменились и стали теплее, однако она никогда не проявляла свои чувства столь открыто. — Я тоже, милая, я тоже… — прошептала я, ничуть не кривя душой, приобняв её в ответ и погладив по волосам. — Вы же правда останетесь, правда, Анна? — поинтересовалась Гульфидан, обвив меня руками, стоило старшей наследнице чуть отойти.— Правда, госпожа, правда, — ответила я, погладив её по спине и волосам. — Я принёс вам торт. Вы едва съели кусочек, — произнёс уже Абдулмеджид, стоило Гюльфидан покинуть мои объятия. — Спасибо вам. Торт получился просто великолепным. Просто у меня в последнее время аппетит не очень. Только не обижайтесь, — попросила я детей, поставив поднос с лакомством на журнальный столик и тут же обняв среднего наследника. Он же буквально стиснул меня в своих пусть ещё и юных, но сильных объятиях. У нас с Абдулмеджидом за время моего пребывания во дворце сложились наиболее тесные взаимоотношения. — Я по вам всем очень соскучилась, мой дорогой, — прошептала я ему в волосы. — Я тоже соскучился по Анне, — услышала я раздосадованный голос Абдулхамида у себя за спиной. — И по тебе я соскучилась, — искренне произнесла я. Стоило Абдулмеджиду чуть отойти от меня и присесть на стул, как я сразу же присела перед младшим наследником на корточки и обняла его. Видя детские улыбки, искрящиеся счастьем глаза, чувствуя нежные прикосновения, я готова была воспрянуть духом от переполнявшей сердце радости, а пережитая боль в один момент, казалось, испарилась. — Вы улыбаетесь, — радостно произнесла Салиха, как только я присела на скамью пианино и оглядела всех собравшихся в моей комнате. — Я просто рада, что вы пришли. Ну что? Рассказывайте, что я пропустила! Я вся внимание! Это был разговор обо всём. В основном, конечно, дети рассказывали мне о подготовке свадьбы Гюльфидан и о скучных учителях, которые сменились несколько раз за время моего отсутствия. — Я не могу их выносить, Анна. Они все скучные… — сетовал Абдулмеджид. — Они преподавали вам важную базу языка, а она не всегда интересная, — пыталась я объяснить детям. — Но это важно знать. — Но вы же нам тоже преподавали теорию, и было нескучно, — заявила Гюльфидан, уютно устроившись вместе с Салихой на одной половине кровати, а мальчишки на другой стороне. Я же каким-то чудом умудрилась примоститься где-то посередине между всеми ними. — Возможно, мы с вами просто не дошли до тех занятий, которые показались бы вам и в моём исполнении скучными… — А по-моему, вы просто хотите оправдать их, — заявила Салиха уверенным тоном, поворачиваясь ко мне лицом. Я лишь устало вздохнула в ответ на слова юной султанши. — Просто у преподавателей старой школы свои методы обучения, разница поколений, у каждого свой подход. А через какое-то время уже ваши дети будут считать, что вы доносите знания не так или недостаточно хорошо, как им будет казаться. Такова жизнь, — прошептала я, погладив по маленькой головке уже заснувшего Абдулхамида. — Вы уже, наверное, устали за сегодня? — спросила я, обращаясь к старшим детям. — Нет, Анна. Давай ещё поговорим? — попросила Гюльфидан, погладив меня по руке. — Расскажи нам про новые занятия, какие у нас будут, — тут же предложил тему Абдулмеджид. — Аллах, может, Анна устала и хочет спать? Вы так не думаете? — предположила Салиха, пристыдив брата и сестру своим тоном. Но по её глазам было видно, что она тоже не хотела заканчивать нашу беседу. — Не беспокойся, Салиха, я не устала и буду рада с вами поговорить ещё немного, — ответила я ей не кривя душой. Да и я вряд ли усну сегодня. — Тогда мы ещё немного побудим, — встрепенулся Абдулмеджид. «Ещё немного» продлилось до глубокой ночи. Странно, но с этими детьми мне не было тяжело говорить, хотя после смерти отца, казалось, я погрязну в пучине безмолвия. Своей добротой, искренностью, детской непосредственностью, своими тайнами, своими улыбками они заставили меня на несколько часов… нет, не забыть, но не вспоминать о боли потери. Я рассказывала им сказки, которые каким-то чудом не стёрлись из глубин моей памяти, или читала истории, которые нашла в книжном шкафу своих покоев, и радовалась, когда видела, как горели глаза наследников каждый раз, когда добро побеждало зло, и они просили о рассказе следующей истории — ещё! ещё! Пока в какой-то момент, я, закрыв очередную книгу, не заметила, что дети уснули безмятежным сном на моей постели друг с другом в обнимку. Я смотрела на их умиротворённые лица, сидя в кресле, в которое перебралась, чтобы мне было удобнее читать для них, и не смогла сдержать нежной улыбки. На улице уже была глубокая ночь. Всё вокруг погрузилось в безмятежную тишину. За окном шумел лёгкий ветер, отчего было слышно лишь шум листвы и трели птиц. Как можно тише встав со стула, я отложила книгу на столик рядом с собой и взяла с другого кресла огромный плед молочного цвета. Подошла к постели, которая на эту ночь стала уютной колыбелью для детей Султана, и одним движением накрыла им детей. Они казались ещё такими юными во сне. Даже Салиха и Гюльфидан, которые были старше и уже были вполне готовы для замужества и собственной семейной жизни, казались такими беззащитными. И оттого что они обе сняли свои диадемы и изысканные заколки, которые сейчас покоились на одной из прикроватных тумбочек — девушки решили снять их, чтобы не мешали — они ещё сильнее казались мне просто детьми. Улыбнувшись им, поправив одеяло и задув свечи рядом с постелью, я вернулась в кресло и, взяв книгу, погрузилась в чтение на несколько часов.

Через некоторое время

— Анна! — услышала я взволнованный голос Амбера Ага, стоило ему увидеть детей, спящих на одной постели в моей комнате. —Тише, Амбер Ага, — произнесла я шёпотом, заканчивая собирать волосы в пучок и поправляя ворот платья. — Не буди. Пусть спят спокойно. Стоило нам выйти из моих покоев, как Ага тут же накинулся на меня с расспросами. — Почему ты не позвала меня, когда они заснули у тебя? Я бы распорядился… — Вы бы их разбудили! Детям нужен сон. Они слишком устали за вчерашний день. — Но Повелитель с меня голову снимет, если узнает, что я позволил наследникам нарушить твой сон. Он и без того переживает, что ты не отдыхаешь толком… — Ничего страшного. Я тоже поспала немного. — Впятером на одной кровати — это что ж за сон такой? — Прекрати бухтеть. Если ты не будешь болтать лишнего, никто и не узнает, что дети спали в моих покоях. Со мной всё в порядке. Немного крепкого кофе — и я буду как огурчик! А… — Как кто? С чего тебе быть огурцом? — поинтересовался он. Я лишь закатила глаза и устало вздохнула. — Не бери в голову, — попросила я, положив руку на плечо Амбера Аги. — Разбудите детей на молитву, пожалуйста. Я буду в классной комнате, — произнесла я как можно твёрже. И дабы избежать дальнейших расспросов от смотрителя гарема, я постаралась как можно быстрее ретироваться из поля его зрения и скрыться за спасительными дверьми класса. Я могу убежать от Амбера, детей, даже султана — однако от себя скрыться не могла. В этих детях на время нашей с ними беседы я убежала от боли, от тягостных мыслей о прошлом. Было ли это хорошим решением? Я до сих пор не знала. — Учительница… — услышала я совсем рядом чей-то незнакомый голос. Развернувшись, я увидела юную девушку, чем-то похожую на Айпири, которую, кстати я не видела во дворце с момента своего возвращения, что немало удивило меня и напугало. — Меня зовут Гюльнихаль. Меня послала к вам Джеврии Калфа, чтобы спросить, не желаете ли вы чего-нибудь или, может, помочь вам… — произнесла миниатюрная девушка примерно моего возраста. У неё были рыжие волосы, покрытые прозрачной тканью цвета слоновой кости, смуглая кожа и тёмные глаза, обрамлённые густыми чёрными ресницами. А при более детальном рассмотрении девушка была больше похожа на лисичку. — Очень приятно, Гюльнихаль — поприветствовала я её с улыбкой. — Меня зовут Анна. Я была бы благодарна, если бы вы принесли мне чашечку кофе покрепче… если вам не трудно… — Конечно нет, — ответила она немного боязливо, потупив взгляд. И буквально через секунду девушка покинула класс, даже не дав мне что-то ответить. Через несколько минут в дверь вновь постучали, и в класс вошёл, вероятно, ещё один Ага, имени которого, к сожалению, я не знала: мужчина средних лет со светло-карими глазами и с морщинками у глаз. — Ваш кофе, — произнёс он, ставя поднос на край учительского стола. Стоило ему услышать от меня слова благодарности, как он тут же ретировался за дверь. Постояв некоторое время у окна в одиночестве, я вновь услышала голос… Знакомый голос. — Сейчас так рано, а ты уже не спишь, — произнёс Повелитель, подойдя совсем близко и обняв меня. — Я поспала, — произнесла я как можно более уверенно, но, увидев недоверчивый взгляд султана, тут же добавила. — Немного. Было видно, что подобный ответ его мало устраивал. — И ты решила, что кофе придаст тебе немного бодрости? В ответ я лишь покачала головой, но решила тоже пойти в атаку, поинтересовавшись: — А вы почему не спите в столь ранний час? — Решила сменить тактику. Что ж, хорошо… — ответил султан с улыбкой. — Во-первых, я правитель империи, а значит, полноценный отдых — это скорее привилегия, чем правило. Во-вторых, сейчас время Утренней Молитвы, а третья причина — это ты… — его мягкие губы накрыли мои в любящем поцелуе. Его поцелуй был сродни глотку воды в жаркой пустыне. — А если кто-нибудь войдёт? — За дверями стража и Заир. А если всё же кто-нибудь решится войти сюда без стука, то точно лишится головы, — прошептал он уверенно, целуя меня в щёку. — Тебе нужно нормально поспать и поесть. — Неужели я так плохо выгляжу, что каждый так и норовит сказать мне об этом… — Ты всегда прекрасна, но сейчас выглядишь уставшей. Я лишь закатила глаза и отошла от султана к окну, за которым уже наступил новый день. Лучи утреннего солнца осветили своим светом классную комнату, а ароматы цветов смешивались с карамелью, доносящейся из кухни. — Анна, я совсем не хотел тебя обидеть, — услышала я за спиной извиняющийся голос Махмуда. Его руки с нежностью легли мне на плечи.— Просто… — тут он замолк, явно подбирая слова. — Я очень боюсь за тебя. Переживаю за твоё здоровье. — Так не переживайте. — Не могу, — прошептал он у самого моего уха, настолько мягко, настолько нежно, что у меня едва не навернулись слёзы на глаза, которые мне едва удалось бы скрыть. — Я не вынесу, если с тобой что-нибудь случится. Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Хорошенько отдохнула и поела, Анна… Разве я многого прошу? — Я не могу уснуть… по крайней мере, не более чем на час. Перед глазами родители и этот… — мне даже произносить имя посла при султане было совестно и омерзительно. — Господи прости… Ладонью я прикрыла глаза в надежде спрятаться от стыда. — Т-ш-ш, — прошептал он, целуя меня в затылок. — Но ты же не виновата в том, что произошло… — Разве? Вообще удивительно, почему вы позволяете мне жить у вас во дворце… после всего того, что я сделала… — Ради Аллаха! Анна, прекрати себя корить… — шептал он, мягко поглаживая меня по плечам и прижимая к себе. — Я не виню тебя и никогда не винил. Да, то, что ты делала — это… — он вновь начал молчаливо всматриваться в наше отражение в окне. — Ужасно? — решила помочь ему с формулировкой я. — Анна, если бы я был на твоём месте, то поступал бы точно также… — выпалил султан на одном дыхании. — Семья — это главное для человека. Отец для тебя был самым важным человеком, и я не могу осуждать тебя за сделанное. Разумеется, как правитель я могу и должен осудить, но как простой смертный... у меня язык не повернулся бы упрекнуть тебя. — Я сама себя осуждаю… — Ты можешь себя осуждать, но зачем наказываешь себя столь жестоким образом? — спросил он, кладя голову мне на плечо. — Ты совсем не ешь и не спишь, не отдыхаешь… — Я ем! — заявила я уверенно. — Половина кусочка шоколадного торта и пара ломтиков рыбы за весь день? — услышав, как я фыркнула в ответ, Повелитель продолжил. — Я всё вижу, Анна. Мне нечего было ответить на его слова. — Ты должна беречь себя хотя бы ради детей… — тут он на секунду замолк, впрочем, через несколько секунд лицо султана было рядом с моим. — И меня. Его последние слова растворились на наших губах. Моя рука оказалась на его щеке, и Повелитель тут же развернул меня к себе лицом, позволяя нам окунуться в этот поцелуй с головой. Сильные руки с нежностью прошлись по моим волосам и лицу. Мои же руки вспорхнули на крепкие мужские плечи в надежде обрести в этих объятиях силу для того, чтобы просто жить дальше. — Поклянись мне, что сегодня ты не пропустишь ни одного приёма пищи. Что ты плотно позавтракаешь, пообедаешь, поужинаешь, съешь несколько сладостей с чаем в течение дня. Неважно, одна или в компании, но обязательно поешь! Я прикажу Калфе, чтобы она проследила за тобой! А потом, я обещаю, выкрою пару часов перед сном, чтобы мы могли прогуляться с тобой по саду, и ты мне расскажешь, как прошёл твой день. А затем, после того, как я подарю тебе прощальный поцелуй, ты проведёшь некоторое время в хам маме и ляжешь спать. И если Ага заметит, что ты бродишь по комнате, то он принесёт тебе снотворное, лишь бы ты поспала, — произнёс он пылко, буквально вцепляясь в меня взглядом. Единственное, что мне оставалось — это слушать его речь с огромными от шока глазами. — Повелитель… — Клянись! — заявил он безапелляционно, выставляя в мою сторону указательный палец. — Но… — ошарашенно произнесла я и, когда султан уже хотел было что-то сказать, дополнила свой ответ. — Мне завтра нужно съездить за тетрадями, чтобы подготовиться к урокам с наследниками. Я не могу завтра спать весь день. — Попроси Амбера забрать их сегодня. Завтра у тебя сон и отдых. А занятия начнёшь на следующей неделе, — продолжил он отдавать приказы. — Но Повели… — я не смогла даже договорить, потому что султан вновь обрушился на мои губы с поцелуем, вероятно, чтобы я просто замолчала. — И ещё один приказ! — заявил он через некоторое время, мягко отрываясь от моих губ. — Ещё? Он лишь кивнул в ответ и нежно провёл своей ладонью по моей щеке: — Когда мы одни, я хочу, чтобы ты называла меня Махмудом и на «ты»! Столь обычная просьба для простого человека. Но Правитель Османской Империи не простой человек. И надо признать, подобная просьба вызвала во мне искреннее замешательство. — Надо же, Голубке нечего сказать, — произнёс он, широко улыбнувшись. Чуть отойдя назад, он разорвал наши объятия. — Но… — только и смогла промямлить я от шока. —Опять «но»! Аллах! Угораздило ж меня полюбить слишком много думающую женщину! — едва всплеснув, руками сокрушался он. — Вы Повелитель. Мне должно… — Да, я Повелитель. Но не когда дело касается наших с тобой отношений. Не думай, что я дам тебе вседозвольничать. Мы Анна и Махмуд только наедине друг с другом. Наедине. При ком-то мы всегда на «вы». Но когда вместе только ты и я — хочу, чтобы мы были на «ты» всегда, — проговорил он мягко, нежно убирая с моего лица выпавшую прядь и пряча её мне за ухо. —Только мы. Я не верила своим ушам. Не верила своим глазам. Не верила своему сердцу. Особенно последнему. Почему оно выбрало полюбить именно этого мужчину? Почему в объятиях султана мне кажется, что вся боль может разом покинуть моё тело и душу? Почему только в его прикосновениях я нахожу покой? Почему только его голос может заставить меня жить, даже если несколькими минутами ранее я была готова пройти точку не возврата? Вопросов было больше, чем ответов. А были ли так необходимы эти самые ответы? Я могла лишь благодарить… даже не знаю кого: судьбу, Господа Бога, Аллаха, родителей. Или что на моём жизненном пути встретился гулявший по пристани простой лодочник, желавший скрыть своё истинное происхождение хотя бы на время, именно в то самое время, когда там оказалась и я. — Анна… — услышала я немного напуганный голос… Махмуда. Господи… Я даже не заметила, как по моим щекам потекли слёзы. Он легонько смахнул их большими пальцами обеих рук. — Я не думал, что подобная просьба вызовет у тебя такую реакцию, — произнёс он удивлённо. — Про... — я уже было хотела извиниться, как Махмуд помотал головой и нежно произнёс: — Только мы. — Прости, — прошептала я, пробуя это слово на вкус. Приятно. И на сердце как-то теплее сразу стало. А стоило мне увидеть одобрительную улыбку Махмуда, как я не смогла проигнорировать желание обнять его. — Спасибо… тебе… Махмуд, — его имя я произнесла, пряча раскрасневшееся от смущения лицо у него на груди. И этим я вызвала у него искренний смех. — Для первого раза неплохо, — ответил он смеясь, прижимая меня к себе. — В лодке ты была посмелее. — Прекрати! — также улыбаясь и легонько ударив его по груди, попросила я. — Вам нельзя сюда. Султан не позволял! — услышала я голос Заира за дверью. Султан, легко поцеловав меня в волосы, отошёл назад на несколько шагов, вручая мне блюдце с кружкой кофе, которую я с благодарностью приняла. Сделав пару быстрых глотков и тем самым чуть успокоившись, я поставила напиток на стол в ожидании гостя. —Нам нужно Заир! Анна опять уехала! Мы проснулись на молитву, а её не было в постели! — раздался за дверью взволнованный голос Салихи. — Откуда они знают, что тебя не было в постели? — поинтересовался Махмуд, вперив в меня заинтересованный, но настороженный взгляд. — Они пришли ко мне в комнату после ужина, мы заболтались, и они уснули. Я просто не захотела их будить. — Все они спали в твоей постели? — ошарашенно произнёс султан. Я лишь взмахнула ресницами вместо ответа. — А ты, разумеется, не спала… — словно прописную истину заявил Правитель. Я лишь едва заметно развела руки в сторону и произнесла шёпотом: — Чуть-чуть… — Аллах! Дай мне терпения с этой женщиной! —Да, мы думали, что она вернётся, как мы помолимся, но она так и не пришла в свои покои до сих пор! — теперь в разговор вступил Абдулмеджид. — Вы были не в своих покоях этой ночью?! — испуганно произнёс Заир. Я так и видела, как лицо хранителя покоев султана побелело от ужаса, и, вероятно, лица нескольких Аг, которые были поблизости, также лишились краски. — Не ругайте их, прошу. Дети были со мной всю ночь и мирно спали, — умоляла я Султана, который в это время начал устало потирать переносицу. — Сумасшедший дом, а не дворец… —произнёс Махмуд с плохо скрываемой улыбкой. И я едва смогла сдержать смех, глядя на происходящие. — Заир! Пусти детей! — раздался властный голос султана. Стоило дверям учебного класса распахнуться, как вбежало сразу четверо детей: Салиха и Гюльфидан с совсем мрачными и обеспокоенными лицами, мальчишки были менее эмоциональны, чем сёстры, но и на их совсем ещё юных личиках я видела грусть. Вероятно, за некоторое время до молитвы их всё-таки разбудили, чтобы дети могли привести себя в порядок, потому что сейчас на них уже была другая одежда. Как только наследники увидели меня, на их лицах заиграли неподдельные улыбки. Впрочем, они тут же сошли на нет, стоило им увидеть суровое лицо отца. — Повелитель, — произнесли четыре голоса в унисон, склонив головы в почтении. — Чтобы я в первый и последний раз слышал, что вы ночуете не в своих покоях! — Да, Повелитель, — понурив голову произнесли все дети в один голос. — Анна! — ко мне султан обратился также очень строго. — Да, Повелитель… — произнесла я как можно более спокойно, чуть склонив голову перед Падишахом в ожидании его слов. — Надеюсь, что мои приказы тоже были услышаны. Я позову Амбера. Дай ему все необходимые указания, чтобы он или кто-то еще смог забрать учебные материалы. Надеюсь, завтра ты отдохнёшь как следует, как и пообещала. — Разумеется, — ответила я, склонив голову.