Предсказание

Кудай как обычно занимался кузницей. За окном лил дождь, в такую погоду к нему никто не приходил, а потому и гостю незванному он был не особо рад. Или почти. — Кудай… — на пороге кузницы стоял, пошатываясь, Клонек. Помятый, подранный, с подгоревшей мантией, он выглядел таким слабым и хилым, что Кудай бросился поддержать его — а то вдруг ветром унесёт, как соломинку: — Что это с тобой… — Могу я побыть у тебя несколько дней… Потом я уйду… Наверное, навсегда… — Конечно, можешь остаться. А что случилось? Где твой шатёр, что с твоей одеждой? — но взглянув в пустой, полный безнадёги взгляд, Кудай замолчал. Он привёл гостя в дом, дал ему одеяло и налил чаю. Он не был мастером гостеприимства как Форнеус или даже сам Клонек, но Кудай старался хоть немного сгладить боль утраты, что пережил его друг. Всю ночь, что Клонек пробыл у Кудая, ему снились кошмары. Они начались ещё в первую его встречу с Богом Смерти. Он раз за разом просыпался от жутких видений… На утро он был ещё более разбитым. — Выглядишь паршиво. Плохо спал? Бессоница? — встретил уставшего друга Кудай. — Скорее кошмары, — устало ответил Клонек. — Я лишился всего, что у меня было, лишь бы только избавиться от преследователя… Надеюсь, он меня больше не найдёт… Прости, что доставляю тебе хлопоты, брат. — Всё в порядке. Ты отдыхай, приходи в себя. Я помогу тебе поставить новый шатëр, — Кудай улыбнулся. — Спасибо, — тихо ответил Клонек. — Я постараюсь не приносить тебе много хлопот… Кудай выделил ему свою одежду взамен драного и погорелого тряпья, подготовил спальное место. Клонек не говорил, что именно его беспокоит, да и стоило ли спрашивать? Он потерял всё: от своего шатра до колоды карт. Уничтожил всё, чтобы избавиться… От кого? Кудай с грустью смотрел на спящего брата. Он был спокоен, пока кошмар не вырывал его из царства Морфея. После этого он долго лежал с открытыми глазами, ничего не говоря. Но Кудай видел (или только казалось?) на щеках его слезы. Прошёл месяц. Клонек медленно приходил в себя, даже начал вновь вышивать себе ковёр, насвистывая под нос песенку. Пока на пороге не показался Бог Смерти в белом как кость одеянии. — Чем обязан такой чести? — сурово спросил Кудай незваного гостя. — О, всё в порядке, я пришёл не к тебе, — взгляд его кроваво-красных глаз переместился на дрожащего в углу Клонека, закрывавшегося ковром. — Мрр, ты любишь играть не только в догонялки, но и в прятки, — божество медленно и тихо на своих пушистых лапках ступал в сторону красной птицы, пока дорогу ему не преградил Кудай: — Если это из-за тебя мой брат страдает, а ночью видит кошмары, то тебе здесь не рады! Убирайся! — Отойди. Ты мне не по нраву, пташка, — отмахнулся от него как от назойливой мухи Бог, но Кудай не собирался так просто сдаваться — он схватил божество за мантию: — На выход! — Прочь с дороги, пока ещё жив! — Я не позволю мучить своего брата! — Надоедливый… — фыркнуло божество, взмахом руки отправляя Кудай в глубокий сон. — Брат! — когда тело его брата рухнуло на землю, Клонек ринулся к нему, нащупывая пульс. — Он жив. Пока что. Но если моя дорогая птичка будет себя плохо вести, то я его убью. И поверь, смерть его будет долгой и мучительной, а ты станешь наблюдать за его смертью и проклинать себя… — цепи подхватили безвольное тело кузнеца и подвесили у стены. Клонек, не в силах подняться с пола, тяжело дышал через рот, понимая, что ничего сделать не сможет… Из-за него пострадает его брат, а он не может сделать ничего, совершенно ничего! — Ну как же ничего, — усмехнулся Бог Смерти, распахивая мантию, под которой уже топорщился возбуждённый орган. — Ты прекрасно знаешь, какое подношение ты можешь мне дать, — божество облизнулось. — Ну же, подчинись мне. И я освобожу твоего брата от сонного плена. Клонек, стиснув кулаки, повернулся к божеству, проклиная его. — Нет-нет, проклинать меня нельзя, — трехглазый схватил птицу за перья на голове и притянул к себе, расплываясь в ухмылке, от которой у таролога всё нутро перевернулось. — Ты сказал мне подчиниться, и тогда ты освободишь моего брата. Но ты ничего не говорил про проклятья! — А моя птичка осмелела! — когтистая лапа схватила Клонека за горло, а кроваво-красные глаза божества сверкнули на жертву. Таролог затрепетал, задергался, хватая за руку Бога, пытаясь освободиться от смертельной хватки. Воздуха становилось всё меньше, лик Бога Смерти плыл перед глазами, пока… Клонек очнулся от ощущения проникновения в него. Жадно глотая воздух, он смотрел на потолок кузницы, не понимая, что произошло. — Очнулся, я рад. Я тебя немножко убил, — эта хищная улыбка, горящие жаждой глаза… И движения, отнюдь не соответствующие мимике. — Ты… Завладел мёртвым?! — ужаснулся Клонек, но тут же был насильно притянут к себе, ощущая внутри себя пульсирующую плоть божества. — О, нет, это часть ритуала. Ты не был мертв, только без сознания. А впрочем, зачем я рассказываю это тебе, моя милая птичка. К слову, ты чувствуешь боль? — таролог прислушался к ощущениям своего тела: Бог продолжал движения, но боли не было, лишь тягучее, приятное чувство, что можно было бы сравнить лишь с блаженством. Клонек, расслабившись, упал на холодный пол, прикрыв глаза. — Нравится? — Да… — сладко выдохнул Клонек, ощущая своим нутром приятное проникновение. — Я многое перепробовал, чтобы ты с большей охотой впускал меня, но всё равно мне хочется разорвать тебя на части и собрать после снова. А знаешь, — взгляд кошачьих глаз переместился на висящего в цепях спящего Кудая. — Твой брат не будет против маленькой игры? — Что ты задумал? — расслабленный от приятных ощущений Клонек не сразу заподозрил неладное. Но когда из него, по своей, кошачьей, привычке грубо извлекли плоть, затем подхватили на руки и поднесли к кузнецу, таролог запротестовал. Божество же, не желавшее отказов, щелчком пальцев привело в чувство Кудая, что некоторое время смотрел вокруг с непониманием. — Я не хочу! Пусти меня! — продолжал вопить Клонек в попытках высвободиться. — Что угодно, только не это! Я не хочу! — А я хочу, — рыкнул на него Бог смерти, когтями сдирая мешающую мантию кузнеца. Прикованный вертел головой, не понимая, что происходит… Но секундой спустя в его паховую область Бог с силой придавил голову таролога. — Давай, птичка, будь послушным последователем. — Ты чудовище! Отпусти моего брата немедленно! — Кудай начал дергаться в цепях, отчаянно борясь с божественной силой, превосходящей его собственную. Трехглазый лишь усмехнулся, продолжая вдавливать голову противящегося таролога в пах его брата. — Моя птичка выглядит очень уставшей и измученной. Я лишь хочу немного поиграть с ней. Но она так нагло упрямится, что придется ее наказать.

***

— Прости… Я ничего не смог сделать… — Кудай чувствовал невероятный стыд от всего того, что произошло. Его брата, любимого брата, поимели во все дырки у него на глазах! Более того — он был участником этого жуткого зрелища! — Я позову сестру, если ты не против… Клонек не ответил. Он только сидел в углу, закутавшись в недоплетенный ковёр…