моё вечное время.

— Я ненавижу тебя, Лиза, — цедит сквозь зубы, пытаясь вложить в обращение как можно больше ненависти. Ненавидит до такой степени, что на груди, на сердце, красуется большими буквами татуировка с её именем. Лиза. А под именем, маленькими буквами «Индиго». Татуировка в честь того, что любит. В честь того, что уже не разлюбит. Полюбила совсем не ту, но чёрт возьми, разве можно было бы полюбить другую? Кто помог бы сделать такой толчок в жизни, а потом отступить на сто шагов назад? Кто подарил бы такие эмоции? Кто заставил бы так убиваться? Кристину растоптали; вывернули; поставили на колени; вынули душу и заставили жить. И только Лиза её может спасти. А сердце Лизы удар пропускает и дышать становится почти невозможно. — Ненавижу за то, что, сука, бросила меня. Бросила, оставив меня давиться прошлым. Хорошо тебе в новой семье жилось, а? Ни разу совесть не замучила? — почти кричит Кристина, чуть ли не плача. Она знает, что права. Знает, что Лиза поступила подло. Но она всё ещё Лизу любит. Младшая стыдливо кулаки сжимает, не решаясь поднять взгляд — растерянно глазами бегает, пытаясь отвлечься; смотрит куда угодно, лишь бы не на Кристину. Взгляд падает на надгробную плиту. А потом и на надпись. «Кира Медведева 1996 — 2019» В ступоре замирает, ничего не понимая. Щурится, пытается проморгаться — не помогает. Это могила Киры. Кристина смотрит безмолвно, а потом понимает, что Лиза замечает надпись на надгробной плите. — Крис? — не веря своим глазам, переводит взгляд с могилы на Кристину, словно требуя объяснения. Другая губы только поджимает, сглатывая и устало прикрывая веки. — Крис, скажи мне, что это неправда, — она сама толком не знает, что хотела бы услышать, но всё, что угодно, кроме того, что Кира умерла. — Что это, Крис, блять? Кристина трёт переносицу, не в силах ничего сказать. Вновь на корточки опускается, глаза к небу поднимая и рассматривая безоблачную гладь. Как бы ни хотелось вообще не разговарить с Индиго и просто уйти — Кристина всё равно считает, что она заслуживает знать правду. Хотя, в самом то деле, где-то в подсознании Кристина хочет разговаривать с Лизой. Хочет спросить, как она провела эти года. Хочет спросить, что сподвигло её к такому кардинальному изменению внешности. Хочет спросить, что она тут делает. Хочет обнять. Просто по-человечески обнять. Ощутить тепло. То самое забытое тепло. И поцеловать хочется донельзя. — Она умерла, — хрипит Кристина, мысленно усмехаясь своему очевидному ответу. — Совершила суицид. — Что? — капилляры спокойно могут лопнуть в ту же секунду; Лиза не верит своим ушам, опускаясь на колени напротив Кристины с приоткрытым ртом. Старшая лицо в ладонях прячет, и Лиза чудесно видит, что той сложно говорить об этом; возможно, даже вспоминать. — Крис, не молчи, — к глазам горячие слёзы медленно начинают подкрадываться, грозя течь во всю. Да, возможно, с Кирой у них не самые лучшие отношения были, но Лиза ценила и любила этого человека по-своему. Возлагала большие надежды на неё и надеялась, что у неё всё в будущем наладится. Кира — последний человек, что заслуживал смерти. — Крис, почему она совершила суицид? Ты знаешь? Вы вообще общались? — начинает задавать вопросы Лиза, всё никак не унимаясь. А Кристине нужен сейчас покой, чтобы собраться с мыслями. Они все перемешиваются в кашу. Захарова при вопросе о том, почему Кира совершила суицид, голову опускает, понимая почему. Из-за неё. И от этой простой истины руки пробивает тремор, к горлу подступает мерзкий ком, а грудную клетку наполняет тошнотворное чувство. — Из-за меня, — голову опускает ещё ниже, чтобы не выдать слезящихся глаз. Чувствует на себе пронзающий взгляд и, не в силах выдержать его, резко вскакивает, поворачиваясь к Индиго спиной. Капюшон на голову натягивает, поправляя козырёк кепки. — Крис, что это значит? В смысле из-за тебя? — начинает всё больше волноваться Лиза, так же поднимаясь с земли. За запястье старшую хватает, резко разворачивая к себе; и всё нутро ей раскрыли наполненные слезами глаза. — Это тебя не должно волновать вообще, — голос предательски трескается на каждом слове. Руку вырывает и спешит скрыться, не намереваясь больше Лизе и слова говорить. Лиза не гонится. Так и смотрит вслед, прикусывая нижнюю дрожащую губу и пуская солёную горечь по впалым щекам. К могиле разворачивается, всё ещё не осознавая того, что Киры нет. Вспоминает, как Кира давала клятву, что не расскажет никому об истинной причине отъезда. Клятву сдержала, получается. В могилу с собой унесла секрет. В прямом смысле. *** 2 июня. 16:38 2020 год. Кристина до сих пор не до конца понимает всю реальность происходящего. Лиза? Настоящая? Серьёзно? Спустя четыре года. Четыре, чёрт бы их побрал, года. Захарова рот ладонью зажимает, чтобы не взвыть отчаянно. Ей так плохо сейчас. Она вновь услышала её голос вживую. Её образ не во снах или под дурью, а вживую. И, кажется, что чувства стали только сильнее. Кристина понимает, как, чёрт возьми, сильно она любит Лизу. Даже никакого желания нет опять напиться или что-то ещё. Даже для сигарет слишком плохо — желудок сальто крутит, в судорогах скручиваясь. Жгучие слёзы кожу обжигают, заставляя нижнюю губу дрожать сильно. В висок прямо стреляет осознание того, что она Лизу простила. Простила. И не обижалась, даже. Никогда. Потому что любит. С удовольствием бы сейчас обняла её так сильно, на сколько сил хватит. Да только не может. Ей руководствует далеко не обида, затаившаяся внутри. Кристиной руководствует настоящий страх. Страх, что опять окажется брошенной, как тогда. И совесть тоже. Перед Кирой. Но чёрт. Как же сильно желание на это всё забить и просто пойти, да обнять Лизу. Только Кристина даже не знает: а захочет ли Лиза её обнимать? Была бы Кира жива — Захарова бы сразу к ней подошла, крепко обняв и спросив совета. Но сейчас совета она ни у кого не спросит. У неё не осталось никого. Абсолютно. Даже саму себя она потеряла. Давным давно. Кристину ошпаривает, словно током, понимание того, что она сейчас снова возвращается в тот момент. В момент, когда Лиза только-только уехала. «Время лечит» — быть может. Возможно, Кристина и правда в это верит. В первое время, когда она только лишилась Индиго — ломка была невыносимая. Настолько хотелось вновь услышать её голос, почувствовать объятия, увидеть её милое личико и просто поцеловать. Это было настолько сложно, что Кристина чуть ли не кричала в приступе нестерпимой моральной боли. Однако, время шло. Пусть и любить стала не меньше, но, по крайней мере, она уже не так сильно страдала. А сейчас всё точно так же. Абсолютно. Лиза опять явилась в её жизнь. Наяву себя показала и голос свой дала услышать. Кристине от этого срывает голову. Даже суток не прошло, а её уже ломает безумно. И стыдно немного. Потому что она сидит на асфальте, неподалеку от кладбища. Не смогла домой уйти — ноги не держат от слова совсем. Просто сидит и тихо плачет, никому не мешая. А Лиза тем временем плетётся по той же дороге, высматривая в каждом проходящем лишь одного человека. Да, чёрт, она жалеет до безумия, что позволила Кристине уйти. Все эти годы она думала о том, что уже остыла к Кристине. Может быть, питает сожаление или что-то ещё подобное, но тем не менее, считала, что разлюбила Кристину. Да, считала. Наверное, даже была уверена в этом. Но стоило ей сейчас опять услышать этот голос, то все её многолетние рассуждения с треском ломаются и падают в воду поочередно. Она слышит этот треск. Потому что, кажется, всё ещё любит. Любит, хоть и Кристина её ненавидит. Сердце билось так сильно в момент, когда Кристина ей сквозь зубы цедила со всей ненавистью о том, что она её ненавидит. Лиза чувствовала, как боль запускают по венам так же, как и новую порцию Кристины в её жизни. Почему так больно? Всё, что связано с Кристиной — должно быть просто воспоминанием. Мимолётной любовью. Но всё вообще не так. Абсолютно. Замирает тут же, когда видит знакомый силуэт, расположившийся на асфальте. С губ слетает тихое «Блять», когда она осознает, что это Кристина. Подходит тут же. — Крис, Крис, ты чего, Господи, — опускаясь на корточки возле неё, начинает расспрашивать Лиза. Кристина взгляд на неё свой поднимает блестящий. Пьяна. Лиза устало вздыхает, опуская голову, когда понимает этот факт. За руку её аккуратно хватает, поднимая с асфальта и решая отвести её домой. — Ты где живёшь хоть? — спрашивает Лиза, перекидывая чужую руку через шею. Кристина мычит что-то нечленораздельное. Лиза опять вздыхает тяжело, оглядываясь по сторонам и хватая за талию Кристину. — Скажи, пожалуйста, где ты живёшь. Я тебя доведу до дома, Крис, — просит младшая, сжимая чужую ладонь в своей. — В квартире Киры живу я, — иногда запинаясь, шепчет Кристина, — в восьмидесятой. Лиза хмыкает многозначительно, понимая, что не совсем-то и помнит, где квартира Кирина находится. Решает дойти до своей бывшей школы, потому что в памяти отпечаталось то, что Кира рядом с этой школой жила. И по пути к школе, Лиза опять задумывается обо всём. В который уже раз за день. Часто Кристина так напивается? Если да, то кто её спасал последний год, если не Кира? И лишь при мысли о Кире, сразу всплывает в голове тот факт, что этого человека уже нет. Год как. А также всплывает в голове вопрос — почему Кира совершила суицид Что сподвигло такого сильного человека на такой отчаянный шаг? Неужели это было единственным решением её проблем? Это какие проблемы должны быть? Дойдя до школы Лиза осматривает местность, сразу замечая знакомый дом, который таит так много воспоминаний. Сразу вспоминает, где находится дом кирин. — Скажи пожалуйста, где твои ключи? — шепчет Лиза, кое как дотащив Кристину до подъезда. Переспрашивает, когда ответа не послужило. А поворачивая голову к Захаровой, та замечает, что она уже почти заснула и, кажется, ничего не слышит. Выдыхает жгучий воздух, понимая, что ей сейчас придётся делать. Руками по бёдрам чужим водит, пытаясь нащупать в карманах ключи. И, наконец, находя их, она победно усмехается, открывая дверь в подъезд. Её сразу встречает надпись на стене в подъезде «Я ЛЮБЛЮ ИНДИГО!», которую так никто и не оттёр. Она глаза на пару секунд прикрывает, погружаясь в воспоминания прошлого и вспоминая ту смешную историю, от которой на лице появляется едва заметная кривая улыбка. Это были самые беззаботные времена в жизни Лизы и, походу, последние. Отборные маты слетают с губ с каждой ступенькой, а когда наконец-то она подбирается к нужной двери, то открывает, чуть ли не заваливаясь с Кристиной. Квартиру взглядом тоскливым окидывает, опять вспоминая, как раньше с Кирой тут все втроем играли в карты; пили чай; дурачились. Не разуваясь, сразу бредёт в гостиную, даже не понимая того, что до сих пор не забыла, где она находится. В гостиной, нет, во всей квартире царит бардак. Разбросаны бутылки, пачки сигарет и прочие сомнительные вещи. Кристину на кровать аккуратно кладёт и сама устало рядом садится, начиная учащённо дышать. Захарова уже успела уснуть, как убитая, а Лиза решает осмотреться по всей квартире. Подходит к столу рабочему, который завален всем, чем только можно. Начинает перебирать все вещи, пытаясь их как-то целесообразно сложить. Натыкается на один клетчатый лист, который исписан неаккуратным почерком. Вчитывается в строчки, ужасаясь с каждой ещё больше. Через слова на этом листке так хорошо выражена боль, которую на тот момент испытывала Кристина. Это, чёрт возьми, предсмертная записка. Лиза лист откладывает, почти падая на стул. В голове всё не клеится. Это читается так больно донельзя. Она этот лист переворачивает в надежде, что там будет написана дата или то, что это шутка. Но нет. Это была не шутка. Это и правда была записка перед самоубийством, адресованная Кире и Лизе. В голове возникает слишком много вопросов, и ни один из них не имеет ответов. Она голову, словно с надеждой, поворачивает к спящей Кристине, мысленно закидывая её тысячами вопросов. Слёзы сами подступают к глазам, когда она перечитывает эти строчки. В сердце колет неприятно. Рот ладонью зажимает, понимая, что Кристина её любила до такой степени, что хотела умереть. Полное осознание всего того, что Лиза натворила, приходит слишком поздно. За эти минуты она успела послать мысленное «прости» Кристине тысячи раз. Отходила от записки она около получаса. Наконец, собравшись с мыслями и силами, она решает отвлечься и заняться реальными делами. Вновь взгляд на Кристину кидает и повторно отмечает, что худи её в грязи и, по-хорошему, надо его постирать. Недолго думая, аккуратно и медленно стягивает худи со спящей Кристины, пытаясь не разбудить. И сразу замирает, не понимая, на что первым обратить внимание: большая татуировка с именем «Лиза» на груди; руки, исполосованные неровными шрамами, запятнанные синяками от насквозь проколотых вен; в какой-то степени нездорово выпирающие рёбра; многочисленные синяки и ссадины на всём теле.