Приходи, когда стемнеет

      Сказать, что привыкнуть к разлуке невозможно - ничего не сказать. Больше всего времени вместе, Серёжа с Олегом проводили именно ночью. Включая фонарик, они читали книги, которые выкрадывали из библиотеки, иногда Серёжа подтягивал Волкова по учебе, часто они устраивали тихие бои на подушках, а потом прислушивались к каждому шороху, надеясь, что это не воспитательница идёт ругать их за шум. Спали по ночам они мало, ложились ближе к трём часам ночи и просыпались в школу в семь утра. А свою норму сна досыпали днём. Олег спал пока Серёжа сидел в библиотеке, а Разумовский высыпался пока Волков был на тренировках.       Сейчас же и Олегу, и Серёже было крайне необычно, что ложиться спать приходится вовремя. Что нет рядом друга, с которым можно скоротать скучные часы. За то теперь есть беспокойные мысли об этом странном поцелуе, которые придётся отложить до завтра.        Небольшая комната Разумовского без Олега стала казаться в разы больше и пустее. Серёже даже казалось, что в ней появилось неприятное эхо, характерное для необжитых, пустых помещений, хотя всё осталось на месте, кроме самого Олега.        Ночь тянулась до неприличия долго. Всё время казалось, что кровать напротив непременно должна заскрипеть под телом ворочающегося Волкова, но она упорно молчала.  — Спокойной ночи, бестолковый Волк. — пробубнил Разумовский в полусне. Не понятно, сказал он это по привычке, потому что делал это каждую ночь или же хотел на ментальном уровне пожелать приятных снов другу, что находился в другой комнате. Но после этого привычного ритуала заснуть стало легче, и Серёжа погрузился в беспокойный сон. 

*** 

      Утро оказалось холодным и темным, но встать из постели было немного проще, когда Серёжа понимал, что сейчас они с Олегом как всегда вместе пойдут в школу. Вот сейчас они всё обсудят и станет немного легче. Но этого не произошло. Выйдя из комнаты, Серёжа направился к новой комнате Олега, постучал.  — Войдите, — немного удивленно разрешил Никита, ведь тут особо никто не стучится. Заметя, что в дверях стоит Разумовский, он сразу отвернулся, продолжая собирать свои вещи. — Твой парень уже ушёл, — с ехидной ухмылкой, возвестил Тимофеев.  — Что? Куда? Рано ведь, — почти напугано, но сдержанно начал расспрашивать Серёжа, пропустив мимо ушей колкость про парня.  — Не знаю, когда я проснулся он уже почти собраный был, а потом свалил. — всё так же небрежно отвечал Никита. Любезничать не хотел, но и новый втык от воспитательницы тоже ни к чему. — Еще какие-нибудь вопросы? Или ваше благородие соизволит свались за своим драгоценным принцем? — съязвил парень.        Серёже не нравился тон Никиты, но разбираться лишний раз не хотелось, настроение и так испортилось.        Вернувшись в свою комнату, Серёжа начал собираться в школу, думая о странном поведении Олега. Ситуация настораживала, ведь за всю их жизнь, они ссорились всего один раз, и то, когда были совсем детьми.        Оказавшись в классе, Серёжа в первую очередь начал выискивать глазами Волкова и нашёл его на самой дальней парте где-то в уголке кабинета. Когда Олег заметил Разумовского, резко встал, хлопнул по карману брюк проверяя в нем наличие пачки Явы и быстрым шагом стал выходить из класса.  — Эй, Олег! — окликнул друга Серёжа, но тот уже выскочил из кабинета, нарочно игнорируя Разумовского.        Серёжа было хотел побежать за ним, но звонок прозвенел, вошёл учитель литературы, обрывая планы парня. Оглянув класс, Разумовский увидел много свободных мест из-за того, что почти половина класса болела. Но и парта Олега была свободна, так что выбор стал очевиден. Волкову же по-любому придётся вернуться на урок, вот и поговорят обо всём.        На самом деле, этот разговор для Разумовского был предзнаменованием чего-то радостного. А всё из-за того, что Олег нравился Серёже ещё с восьмого класса, но он всегда был уверен, что это не взаимно. Это так и было. Как парень, Серёжа не был интересен Олегу никогда, и они оба это понимали. Олег знал про влюбленность Серёжи, а Серёжа знал про то, что Волкову это известно, но они никогда это в открытую не обсуждали, ведь это ничего бы не поменяло. А вчерашний поцелуй мог означать слишком много. Это радовало и заставляло напрягаться одновременно. А сегодняшнее поведение Олега заставляло задуматься о том, что поцелуй был просто случайностью.        Спустя минут десять Олег зашёл в кабинет, извинившись за опоздание и прошёл к своей парте, не сильно удивившись сидящему рядом Серёже. Сев рядом, Волков уткнулся в учебник.  — Олеег, — протянул Серёжа чуть громче, чем полагается.  — Молодые люди, я вас рассажу. — почти слишком грозно сказал учитель, через секунду продолжая рассказывать что-то про Тургенева.        Рашив больше не рисковать, Разумовский оторвал небольшой клочок бумаги из тетради по литературе и взялся очень мелко писать:  «Олег, что произошло? Это из-за вчерашнего?»        Затем аккуратно пододвинул сложенную вдвое записку к Волкову. Этот метод общаться на уроке они придумали в классе пятом и до сих пор иногда им пользуются.        На удивление, Олег не стал припираться и взяв бумажку быстро прочёл. Стал что-то писать, а затем передал обратно.  «То, что было вчера - ошибка. Извини, больше такого не повторится.»         Серёжа начал злиться. Не на Олега, а на себя, за то, что надумал себе целую любовь. Взяв бумажку, он нацарапал:  «У меня сегодня есть дела в библиотеке, у тебя тренировки. Давай вечером встретимся на нашем месте и всё обсудим? Не хочу разводить этот разговор в школе.»        Волков прочитал бумажку и кивнул Серёже в знак согласия, откладывая записку в пенал.        День бежал то слишком медленно, то очень быстро. Волкова было катастрофически мало, но хоть вечерняя встреча помогала прожить этот день. Будто всё, что они делали было ради одной этой встречи. Олег переосмыслил свои действия за этот день, понял, что убегать от этого разговора было глупо, так что теперь тоже этого ждёт. Серёжа же немного переживал, ему почему-то казалось, что Волков непременно скажет что-то, что его расстроит, но Разумовский всячески пытался отгонять эти мысли снова окунаясь в страницы пыльных книг холодной библиотеки.        Несмотря на всё, вечер наступил. Олег первым направился на их место - так они называли пустующую лестничную площадку, ведущую на заброшенный чердак. Тут всегда было темно и пусто, никто никогда сюда не поднимается, поэтому их никто не видел и не слышал.       Спустя минут пятнадцать на лестницу робко поднялся Разумовский. Увидев там Олега, он опустил глаза и сел рядом с ним на одну из ступенек холодной лестницы, которая заботливо была накрыта толстовкой Олега.  — Олег, если ты не хочешь объясняться, то я не настаиваю, можем просто забыть про это и жить дальше как всегда, — встревожено начал Серёжа. Он смотрел куда-то вниз, избегая любого физического и зрительного контакта с другом.  — Нет, Серый, надо было давно тебе всё рассказать, но я просто хотел тебя защитить, — разочарованно и тихо говорил Олег. Он перебирал свои длинные пальцы, пытаясь успокоиться. — Я знаю, что нравлюсь тебе уже больше двух лет, и, наверное это не очень романтичное признание, но все эти годы ты мне тоже был небезразличен… — Волков остановился, ожидая реакции Серёжи на такие новости, и она и правда не заставила себя долго ждать. Он уставился своими огромными голубыми глазами на Олега, не веря в реальность его слов. А спустя пару секунд, эмоции на лице Серёжи из удивления и счастья превратились в разочарованную злость.        Разумовский вскочил, накинулся на Волкова, сел на него сверху, опрокинув и имитируя удушение.  — И все это время ты молчал? Мы столько времени впустую потеряли, бестолковый Волк! — возмущался Сережа. Ему было досадно за потерянное время, что они могли провести вместе не просто как друзья.  — Я хотел тебя защитить… Тебя и так травят за то, что мы просто дружим, а если бы встречались? — оправдывался Олег, не сопротивляясь рукам на своей шее, которые не особо старались причинить реальную боль.  — Они бы не узнали, а если бы узнали, мы бы не дали друг друга в обиду, правда же?       Не дожидаясь ответа, который Серёжа и так знал, он медленно коснулся своими губами его. Сначала робко, неуверенно, дожидаясь разрешения Волкова, целовал его Разумовский, а когда понял, что Олег отвечает на поцелуй, то стал углублять его. С каждой секундой он становился громче, жарче, отчаяннее. Через этот поцелуй, Серёжа показывал всю боль и обиду, любовь и наивную страсть, которую скрывал и сковывал в себе эти годы. Олег же не отставал, хоть и лежал снизу, но инициативу почти сразу взял на себя, направляя Разумовского одной рукой, держа его за затылок и зарываясь в рыжину его волос. Руки же Серёжи блуждали туда-сюда по всему телу Олега, по взъерошенным волосам, по шее, по сильной груди, за которой он чувствовал себя защищенно, по плечам, будто он не мог поверить в реальность происходящего и каждую секунду проверял тут ли Волков. Внутри разливался тёплый мёд, и даже на холодной лестнице стало невыносимо жарко.        Хотелось, чтобы этот момент длился вечно, но из-за двери заброшенного чердака послышался беспорядочный грохот.