Аморальный компас

      Треклятый тест не помог Одри отвлечься. Она была тревожной девушкой, способной раздуть их крошки на столе вселенскую трагедию. И ей было не под силу выбросить из головы образ парня, направляющего пистолет на товарищей.       Одри боялась оружия. У её отца было охотничье ружьё, которым ему однажды пришлось пристрелить бешенную собаку. Стоун было четыре, когда её спасли от смертоносных клыков окутанных пеной.       Ружьё досталось ей вместе с домом, гардеробом матери и травмой, после смерти родителей. Стоун никогда не брала его в руки. Сразу же переехала в Реджико к бабушке, продавшей все вещи покойной дочери. Травму Одри попросту игнорировала.       Приближаясь к школе, она обернулась, чтобы найти Ксавьера глазами. Ей не удалось. Она не видела его и в течение дня в коридорах. Возле его плохо закрывающегося шкафчика. Рядом со спортивным залом. В компании заядлых травокуров. Во дворе, где скейтеры разбивали свои колени и доски. За дальним столом в столовой. Ксавьера будто бы не существовало. Будто его никогда и не было. Одри пыталась отвлечься и от этого, но тоже не могла.       Незримый, незамеченный, скрывающийся Торп, вопреки страхам Стоун, всё же был в школе. Прятался за шкафчиками. Растворялся в толпе баскетболистов, к которым себя уже не причислял. Игнорируя прошлых клиентов, стоял поодаль. Прижимался к мусорным бакам во дворе. Сидел за другим столом, среди одноклассников. И всё это время присматривал за Одри.       Он ждал появления Крада возле неё. Ждал причину. Ждал своего триггера.       Без толку.       К сожалению или счастью, он не видел Томаса до самого теста.       В кабинете математики они оказались втроём. В массе других студентов, на которых совершенно не обращали внимания. Напряжение обуяло три головы холодной патокой.       Одри села за излюбленную парту в оконном ряду. Ксавьер был поодаль, через три стола. Томас присел на подоконник, скрестив руки на груди. Две пары мужских глаз сошлись на сосредоточенном лице Стоун. Она глядела на часы, нервно дёргая пуговицу на рукаве рубашки.       Время стало томительным. Звонок не ускорил его, напротив. Тягучие минуты текли, как замёрзший мёд.       Торп услышал свою фамилию и поднял голову. Он не заметил, как успели ответить другие его одноклассники. Но, добираясь до стола преподавателя, Ксавьер задался вопросом, почему он отвечал раньше Одри.       В целом, не имело значения. Он всё ещё был готов ровно настолько, насколько мог быть.       Всё произошло быстро. Торп опустил глаза и увидел красный кружок, в котором красовалась жирная "С". Старшеклассник присмотрелся к отметке. Он поднял глаза на учителя. Крад рутинно делал пометки в журнале.       Торп поднялся через силу, напряжёнными руками опираясь на парту. Он поднял её над полом и со всей мощи швырнул в преподавателя в своих мыслях. Ему ужасно хотелось реализовать эту фантазию, но его останавливала – Стоун. – подал голос Томас, – освободите место для одноклассницы, – Крад заметил, что Торп всё ещё стоит перед ним.       Ксавьер и Одри поменялись местами. Они едва уловимо коснулись друг друга мизинцами. Это осталось незамеченным для их одноклассников, но не учителя. Крад гневно сжал ручку и положил её на стол.       Стоило Одри оказаться на месте отвечающего, Томас улыбнулся. – Феномен Уилла Роджерса. – объявил преподаватель. Он увидел, как нечто сверкнуло в глазах Одри.       Это было воспоминание. Оба они вспомнили, что именно с рассмотрения этого феномена началась история их близких взаимоотношений. У обоих пробежали по телу мурашки. У Томаса от ностальгии. Теплые, мягкой волной. У Одри от омерзения. Колючие, урывками. – С примером и решением, – дополнил Крад, укладывая перед студенткой маркер. Он указал в сторону доски.       Стоун поднялась, взявшись за маркер. Она почувствовала оценивающий взгляд преподавателя. Одри поняла, что даже шла к доске не так, как профессору нравилось. И она была рада этому.       Её глаза переместились с фетрового наконечника на дверь кабинета. Как и глаза всех в помещении. – Не отвлекайтесь, – отмахнулся директор Суим, – продолжайте, – улыбнулся он и уселся за свободную парту неподалёку.       Он внимательно слушал ответ Стоун, параллельно что-то записывая.       Его появление не было для Одри неожиданностью. Ведь она сама сегодня попросила директора прийти. – Не могли бы вы присутствовать на зачёте? Это важно для моего поступления. Ваша рекомендация, как свидетеля. Непосредственно присутствующего на экзамене. Пожалуйста. – А профессор Крад не может написать эту рецензию? – Он же непосредственный участник действия. Плюс, может быть предвзят. Наверняка осмелится просить премию за гениальную студентку. – Хм... Что ж, хорошо. В каком это часу?       К всеобщему отсутствию удивления, Одри получила табель с осторожно выведенной красной "А". Забирая лист, девушка не удержалась и почесала нос средним пальцем, глядя Краду в глаза.       Звонок поднял всех из-за парт. Суим вскочил первым. Он пожал руку студентке, довольно улыбаясь. – Это блестяще, Мисс Стоун. Мы можем гордиться вами и рассчитывать, на ваше расположение и тёплые слова в нашу сторону из солнечного Гарварда? – Разумеется, директор Суим. Ещё раз большое спасибо.       Она не собиралась тепло отзываться о школе, где преподают подобные Краду люди. Долгие годы Суим игнорировал разного рода жалобы относительно преподавательского костяка, и не только. И Одри, знающая это, врала без тени сомнения. Она врала почти всегда. Иначе она чувствовала себя беззащитной.       Как только Одри на дрожащих ногах добралась до шкафчика, Ксавьер оказался позади неё. Он поцеловал девушку в макушку, заставив её судорожно оглянуться. – Прости, – Торп не мог сдержать радости, – это было потрясающе. Ты просто молодец. Нет. Не просто! Ты... ты... Вау... – Ксавьер покачал головой, желая вновь поцеловать Одри.       Стоун отвернулась к шкафчику, с деловитым видом укладывая книги. – Я не смогу всегда таскать с собой директора. – строго объявила она. – И правда. Хватит с тебя мужиков… – шепнул Торп, – ты умница, Одри. Молодец. Я бы не додумался. – Не приуменьшай своих интеллектуальных навыков, – Стоун обернулась, – До пистолета же додумался.       Они оба замолчали. – Я думала мне повезло на хорошего парня на той вечеринке. А потом выяснилось, что ты там травой торговал… Затем, узнала, что тебя зовут ангелом… – закатывая глаза перечисляла Одри, – Я то и дело доверялась и разочаровывалась в тебе. Но пистолет… нет ничего, что могло бы оправдать убийство. Даже гипотетическое…       Ксавьер так и не смог выудить из себя и слова. Он проводил уходящую Стоун взглядом и вжался лбом в холодный металл её шкафчика.       На следующий день их не оказалось в школе. Через два дня, соизволив явиться, Ксавьер узнал, что Одри не появлялась всё это время. Торп сам перестал ходить на занятия. Завязав с торговлей, Ксавьер осознал, что ему просто нечего там делать. Все необходимые домашние задания он покупал у предыдущих клиентов. С парой учителей договаривался ещё будучи диллером. Словом, у Торпа всё было схвачено.       Оккупировав дом одиночеством, Ксавьер докуривал остатки нелюбимого сорта канабиса, слыша несуществующий стук из верхнего ящика комода. Стук ствола, что требовал выпустить единственную пулю.       Знание помножает скорбь. Одиночество склоняет к познанию. Замкнутый круг, в котором оказался Ксавьер.       Задумавшись о смерти Крада, Торп напрочь забыл о своей жизни. Он перестал появляться в школе. Убедил себя в том, что Одри никогда больше с ним не заговорит. Но, при этом, не мог оставить её в беде. Ксавьера съедало чувство долга. Необходимость защитить Стоун. Торп стал зависим от справедливости, которой должен был добиться.       Его утро начиналось в лучшем случае в час дня. Он вставал и сразу же падал на пол, принимаясь отжиматься. Ел Торп за день около восьми раз, при этом, стараясь следить за питанием. Впервые за годы в его рацион вернулись овощи. На овощ он становился похож и сам. Несмотря на, казалось бы, положительную динамику в жизнедеятельности, стоит помнить нечто важное. Ксавьер уповал на месть. Он ел, чтобы тренировки не уходили впустую. Тренировался, чтобы стать больше и сильнее. Это было необходимо, чтобы, перед тем, как прострелить Краду голову "...выбить из него всё дерьмо...". Ксавьер очень часто думал о Томасе. В какой-то момент, даже чаще, чем об Одри. – Что ты тут делаешь? – увидев движение в отражении зеркала спросил Торп.       Он снял наушники и обернулся. Парень был приятно удивлён. Родители должны были приехать ещё вчера, он ожидал их и сегодня, но в дверях стояла Одри. С круглыми глазами она запыхалась и упёрлась ладонями в колени. – Хочу остановить тебя от ужасной ошибки, – чуть не вместе с лёгкими выплюнула Стоун, усаживаясь на кровать. Ксавьер вопросительно смотрел на неё, достающую колоду карт. – Я знаю, что ты задумал убийство!       Ксавьер нервно сглотнул слюну. За эти дни ему и правда пришла определённая красочная идея, навеянная недавними тенденциями. Школьная стрельба.       Торп предположил, что скрыть лицо и отыграть взбешённого подростка с пистолетом, что решил устроить пальбу в школе, ему не составит труда.       "Каникулы на нарах. Старшеклассник на экзаменационной неделе, подверженный стрессу, решил вершить собственное правосудие. Пробравшись в кампус с пистолетом, юный ученик старшей школы Реджико прострелил голову преподавателя, предварительно сделав предупредительные выстрелы в коридоре. После чего бесследно скрылся. Личность студента до сих пор не установлена. Но всем насрать, ведь мы знаем, что Томас Крад был мразью и ублюдком, так что, спасибо тебе, парень. Хорошего лета!" – вещала воображаемая Эми Эндрюс, прямо в голову Торпа. – ...или смертельно устал, – Одри вглядывалась в десятку мечей и смерть, – Или хочешь колоссальных перемен и новую жизнь… – она подняла глаза на Ксавьера, – но если это убийство – не смей!       Торп поднялся со стула, стараясь скрыть радость. Он только сейчас понял, как соскучился по Стоун. И всё же, мысли о несправедливости заглушили эти тёплые чувства. – Я не могу позволить этому продолжаться. – процедил Торп, и перед тем, как Стоун подала голос, парень прикрикнул, – Он же больной!       Одри вспомнила, как Ксавьер впервые крикнул на неё. Тогда. В парке. Из-за пистолета. "Он нужен нам обоим!" – пронеслось в её болящей голове. – Ты можешь забить на свою жизнь, но подумай о других девочках. Может он и к ним пристаёт.       Одри усмехнулась. – Он убеждён, что любит меня. – она выделила это слово с омерзением в лице, – Я одна. Я точно знаю…       Стоун искала единомышленниц. Она осторожно спрашивала про преподавателя в раздевалке перед физкультурой, в очереди в столовой, пускала записку с вопросом "Что бы ты сделала с Пр. Крадом?". Кроме того, что никто не понимал её намёков, ответы на записку были однотипными. С сексуальным подтекстом.       Одри ещё долго не могла выбросить из головы диалог двух черлидерш. – Хотела бы я стать его любимицей… – А я бы отсасывала, пока сознание не потеряю…       У Одри был такой опыт. И ей не понравилось. Но предупредить об этом девушек она не могла. Да и смысла в этом не было, ведь им ничего не угрожало. В Одри Томаса привлекала не внешность, не напускная развратность, не покорность или наоборот вызов. Стоун привлекала его, как мотыльков привлекает свет. Он тянулся к ней без чётких намерений. Но проявлялся так, как мог.       Из них вполне могла бы получиться пара, будь Крад терпеливее и сдержаннее. Но Томас Крад был собой и его это полностью устраивало. – Выхода нет, – твёрдо произнёс Ксавьер, усаживаясь на кровать.  – Всегда есть выход… – Одри не сдержалась и осторожно поцеловала юношу.       Она смогла пересилить проснувшееся возбуждение, которое сочла посторонним. Последнее время Одри прочла немало литературы о сексуализации и проблемах с избеганием чувств. С ужасом узнавая себя в рассказах нимфоманок и жертв насилия, Одри осознала, что их сущности это стороны одной монеты. Такой монетой была и Одри. – Эрика всегда была немного... другой. – Стоун замерла.       Рассказ Ксавьера оказался неожиданным. Казался неуместным. Прямо, как эротизм, который ей ещё секунду назад хотелось привнести. – Она была весёлой, когда все грустили. Пряталась в своей комнате под столом, во время праздников. Никто не смешил меня так, как она. Но никто и не пугал настолько...       Торп понял, что не готов держать в себе свою ненависть. Он хотел поделиться с Одри тем, что гложило его годами. Ксавьер чувствовал в этом необходимость, ведь он доверял Стоун. И боялся не заиметь более другой возможности. – Родители начали переживать, отправили её к психологу. От него она плавно оказалась у психиатра. Стала стабильнее. Ровнее. Одинаково серой. Ежедневно пустой. Никакой, – Торп морщился вспоминая это, – Однажды перед приёмом, она впала в истерику. Заперлась в комнате. Угрожала причинить себе вред, если от неё не отстанут. Помню, как злился тогда. На неё, что она привлекает к себе столько внимания. На родителей, забывших обо мне... Помню, как злился на себя, когда узнал причину её поведения.       Ксавьер почти соприкоснулся началами бровей. Он сглотнул слюну, сжав челюсти и опустил глаза. – Кроме врождённых психических проблем... и вынужденного медикаментозного лечения... – его руки сжались в кулаки, – выяснилось, что её домогался психиатр. Он вводил её в подобие транса и... В общем, сейчас она в реабилитационном центре для жертв насилия.       Одри схватилась за свои трясущиеся губы. Слёзы встали в её неморгающих глазах. Она опустила ладони на кулаки Торпа и почувствовала, насколько горячей была его кожа. – И я не хочу, чтобы ты посвящала меня в свои, – Ксавьер небрежно утёр слёзы в углах собственных глаз, – душевные раны. Не говори, если не хочешь. Если не готова. – он резко шмыгнул носом, стараясь успокоиться, – Но не думай, что я не понимаю. Что я не в курсе. Что я не имею права...       Девушка накинулась на него с объятиями, прижимая к себе. Её слезы падали на его плечо. Они пропитывали розовую ткань их худи. Ксавьер опустил глаза. Из под его век вышли две крупные слезы. Они проделали путь по его розовеющим от злобы и давления щекам и упали с дрожащего подбородка, покрывшегося трёхдневной щетиной.       На следующее утро её уже не было. Торп взял себя в руки и побрился. Как-никак, ему предстояло сыграть в баскетбол со своей командой. Его возвращение вызвало у тренера подобие приятного шока. За год отсутствия, Ксавьер подрастерял в технике, но не навыках.       Одри, вернувшаяся с урока английского, встала возле раздевалки. Она взяла вышедшего Ксавьера за руку и улыбнулась. Торп поцеловал девушку в макушку и повёл её по центру коридора, почти хвастаясь. – Я рад, что мы поговорили вчера. – Ксавьер провёл большим пальцем по ладони девушки. – Надеюсь, ты никогда не увидишь меня в таком состоянии больше, – округлив глаза, произнесла Одри. – Я постараюсь, чтобы таких состояний больше не было.       Они синхронно остановились и повернулись друг к другу. Старшеклассники самозабвенно поцеловались, забыв об окружающих и происходящем. Они не обращали внимания на идущих мимо одноклассников. Забежавшую полицию. Штурм кабинета математики. Крики непонимающего Крада, истошно доказывающего, что вещества в шкафчике его стола не принадлежат ему. И уж тем более найденный пистолет.       Они были подростками, растворявшимися друг в друге. Подростками, что ещё утром привели план по восстановлению справедливости в действие. И хоть путь их был тернист, Ксавьера и Одри вёл аморальный компас.       Торп обратился за помощью к предыдущему работодателю, с которым они остались в хороших отношениях. – Слыхал, ты раскидал Тимми и шпану. Стволом им угрожал, – произнёс тучный мужчина, большую часть жизни отзывающийся на имя Ласло, – уважаю, Ксав. Давно надо было этому пентюху мозги вправить. Смотри, как мы поступим...       Оказалось, один из людей Ласло был в щекотливом положении. Полиция поймала его с поличным, но предложила сделку. Свободу за имя главного. И так как главным являлся Ласло, он был крайне заинтересован в имени другого человека, на которого можно было бы спустить собак.       В момент отлова Крада в школе, его квартира уже была набита до отвала разного рода веществами. Благо, у Одри был ключ, подаренный самим Томасом.       От начала и до конца, план был придуман самой Одри. Вчера, стоило им с Ксавьером успокоиться, она предложила свой вариант развития событий. Стоун устала пребывать в роли стандартного персонажа, облепленного шаблонными проблемами. Автокатастрофа родителей. Жизнь с бабушкой и необходимость её радовать хорошей успеваемостью. Астма. История с изнасилованием. Клеймо девушки в беде. Попытка исправить "плохого парня" и слепая вера, что это сработает с помощью силы любви... – Стой, ты только что сказала, что любишь меня? – Ксавьер прижал девушку к себе, отводя взгляд от зрелища. – Непрямая цитата. На дебатах ты бы не победил, – Стоун продолжала смотреть на то, как Крада, прижимают лицом в пол и заковывают в наручники.       Торп поцеловал её и тут же отстранился. – Стой, у тебя астма? – он вдумчиво замолчал, – И я тебя накуривал?... Я тебя ненавижу. – Ты только что сказал, что ненавидишь меня? – теперь и Одри взглянула на Ксавьера. – Непрямая цитата... Ты бы... Замолчи.       Они поцеловались снова.