Ангелов не будет

Давид, рассказывая это всё со слезами на глазах, максимально был не согласен с поступком его двоих друзей. Страх заключался в том, что вторая смерть это не освобождение, а наоборот, способ получить ещё более жестокие условия. Страх перед неизвестностью был пугающе силён. Давид бы на такое не пошёл. Артём же слушая эту исповедь понимал, что они обречены. Он тоже осуждал идею второй смерти. Договорив, Давид стал ждать того, что он прокомментирует его слова. *Повествование от лица Артёма* — И всё-таки я был прав, говоря что ангелов не будет… — … — Поразительно. — Продолжил я. — Теория многомировой интерпретации доказана. — Чё? — Те Ваня и Илья были из миров, в которых события произошли по другому, и в каждом мире был свой Давид. А друг друга мы встречали… хм… может быть, из-за силы нашей духовной связи, что мы аж сквозь миры друг друга нашли. Но всё же, как объяснить эту пустоту, я не знаю. Может, это проверка на выдержку? Вдруг, если подождать столько, сколько нужно, то нас вознаградят? Вдруг… А вдруг… Ах, ах, пх-пх-ах-пх-пхахахахахахахахах… АХАХАХАХАХАХАХА — ХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХА… — АХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХА… От обречённой обстановки сознание помутилось у них обоих. *10 лет спустя* Ваня и Илья, возможно, действительно теперь прямо сейчас горят в аду или страдают в более жестокой форме. Эта мысль отбивала у выживших всякое желание покончить со всем этим, несмотря на то, что с каждым днём они теряли свою человечность всё больше. *20 лет спустя* Они деградировали всё больше и больше, становясь похожими на животных. Если раньше они просто не "жили", а существовали, то теперь они перестали осознавать себя как личности. *100 лет спустя* — Ааааееееебльоёкхэкх… — Ыыыыаеоа… Беря в сравнение любое животное, оно всегда бы побеждало в развитии. *100 000 лет спустя* Они уже докатились до состояния овощей. Ни Давида, ни Артёма уже не существовало как личностей, осталась лишь оболочка. Их воля тоже пропала. Воля умереть больше не может появиться. Теперь им суждено так и оставаться тут до окончания времён и после конца тоже быть тут.

Они здесь навсегда.