Неудобный

      Солнце и прохладный ветер. Женя идёт, глядя себе под ноги, и не замечает никого и ничего вокруг. Резкий толчок в спину. Женя отлетает и валится на асфальт. Ободрал ладони, локти и колени. Больно. Женя резко переворачивается, чтобы посмотреть, кто его толкнул. На Женю стремительно движется знакомая фигура, набрасывается на него и хватает за грудки. И сейчас Женя видит, кто его толкнул. Над ним нависал Миша. Миша хватает Женины руки, перехватывает их в одну руку, а второй рукой наносит Жене удар по лицу. Один, затем второй, третий. Женя беспомощен. Ему некого звать на помощь. Он может только скулить от боли.       — Женя. — знакомый голос.       Ещё один удар и волна боли.       — Женя. — снова зовёт кто-то.       Снова боль.       — Женя!       Картинка перед глазами меняется мгновенно. Больше нет солнца и Миши. Сейчас есть только тусклый свет лампы и нависающий над Женей перепуганный Глеб.       — Ты чего? Тебе плохо? — спрашивает Глеб.       Женя облегченно вздыхает. Это был сон. Просто сон.       — Нет, всё нормально. — уверяет Женя, поднимая корпус. — Приснилось просто кое-что.       — Напугал ты меня, конечно. Ты стонал и метался по кровати. Что ж тебе такое снилось?       — Да дичь какая-то. Я уже и не помню. Извини, что разбудил.       — Не извиняйся. Я не спал.       — Почему?       — Бессонница. Бывает у меня такое иногда.       Чей-то резкий выдох скрип кровати. Женя разворачивает голову к источнику звука. Миша сел в кровати, потирая глаза.

Только его сейчас не хватало.

      Миша убирает руки от лица и оглядывает комнату.       — Чего не спите? — интересуется он, вставая с кровати.       — Я попить проснулся и Женю разбудил. — соврал Глеб.       — Ну так хватит шептаться. Ложитесь обратно спать. — скомандовал Миша и ушёл в ванную.       — Спокойной ночи, Глеб. — прошептал Женя, укладываясь.       — Спокойной. — отозвался Глеб и тоже опустил голову на подушку.       Женя перевернулся на другой бок. Теперь в его поле зрения мирно сопящий Макар и Саша за ним. Женя закрыл глаза.

Тот Миша, который был у меня во сне, поступил правильно. Он должен был мне ответить тогда. Он должен быть зол на меня сейчас.

      Женя не знает, сколько он пролежал в тишине, снова и снова прокручивая свой сон в голове. Хлопок двери и тихие шаги.       — Глеб, ты чего не спишь ещё? — шепчет Миша.       — Не знаю. Не спится.       — Как это тебе не спится?       — Как, как. Уснуть не могу, и всё.       Женя слышит и чувствует, как Миша осторожно забирается на кровать и садится между ним и Глебом.       — Тебя что-то беспокоит? — спрашивает Миша.       — Мне кажется, Жене очень плохо…       — В смысле? Он сейчас себя плохо чувствует?       — Да нет. Не так «плохо». По-другому.       — «По-другому» — это как?       — Не знаю, как объяснить. Не ест ничего, плохо спит, постоянно грустный… Ну, ты понял, о чём я. А теперь ещё и тебя избегает. Что ты опять с ним сделал?       — Да ничего я не делал. Может, Женя ещё на ту ситуацию обижается. Есть он, кстати, перестал после этого.       — И теперь всё идёт под откос. Ему всё хуже, и хуже.       — Я с ним завтра поговорю, хорошо? Я всё решу, и мы будем общаться как раньше. Обещаю.       — Ладно.       — Всё. Закрывай глаза.       Женя старается дождаться того момента, когда Миша покинет их кровать, но не дожидается, проваливается в сон раньше, чем это случается.       Утро получилось не добрым, а странным. Женя проснулся вместе со всеми (за исключением Макара, конечно) по голосовой команде Евгения Владимировича. Зачем он их будит каждое утро, когда существуют будильники, Женя не понимал. Женя и глаза открыть толком не успел, как от тренера поступил вопрос:       — Парни, что с вами такое?       Женя понимает, что именно смутило Рукавицына только тогда, когда взгляд наконец-то перестаёт быть мутным, и Женя смотрит на Глеба, покрытого сыпью. И плечи Саши в ней, и спина Макара, и сам Женя тоже весь в сыпи. Маленькие красные пятна, которые неприятно чешутся.       — Не знаю. — пожимает плечами Дима, осматривая товарищей. — Вечером не было.       — Чешется? — спрашивает Евгений Владимирович.       — Угу. — отзывается Марк сверху.       По такому случаю даже Макар проснулся. Сел в кровати и сразу начал чесать скулу.       — Доброе утро. — поздоровался он, зевая, и пробежался сонным взглядом по Саше, сидящему рядом с ним. — Санек, ты весь в каких-то пятнах.       — И не я один. Всё мы. Ты тоже. — покачал головой Саша.       — Димка, подойди. — поманил рукой Евгений Владимирович. Дима встал с кровати подошёл, и на его лоб легла чужая ладонь. — Странно. Температуры нет.       — Может, аллергия? — предположил Марк.       — Так мы в столовой все разное ели. — отметил Андрей.       — Ключевая фраза «в столовой». А не могло ли быть так, что вы тут что-то своё ели, а? — спросил Рукавицын.       — Да нет, не ели. — отрицает Артур.       — Точно?       — Точно. — поддержал Артура Глеб.       — Макар, не расчёсывай, я тебя прошу. Хуже будет. — посоветовал Евгений Владимирович. — Это вы, наверное, от Макара подцепили. Хотя я Макара-то врачу показывал. Сказали, всё нормально, просто системный сбой. Ну, что я могу сказать, сборы закончены. Собирайте вещи.       Миша всё это время сидел молча и сверлил взглядом открытое окно. Смотрел на него, смотрел, а потом вдруг резко изменился в лице и заговорил:       — Я, кажется, понял, что это. Это не от Макара. Я, дурак, ночью окно открыл по просьбе Глеба, а оно без сетки. Комары — страшная сила.       — Господи, Боже, а вы не могли быстрее соображать?! — взмахнул руками Рукавицын. — А то я тут уже всё что можно и нельзя подумал! Ладно, всё, закрыли тему. Обошлось, и хорошо. Сегодня не бегаем, сразу на завтрак. А, и да, Макар, ты как?       — Хорошо. — отозвался Макар.       Евгений Владимирович приблизился к Макару и дотронулся рукой до его лица.       — Завтракать пойдёшь? — спросил он.       — Угу.       — Ты только не думай, что это значит, что ты после завтрака на лёд выйдешь. Твоя первая тренировка сегодня после обеда. И без «но», и… ДА НЕ ЧЕШИСЬ ТЫ, Я ТЕБЕ ГОВОРЮ! Всё, я пошёл, одевайтесь.       Дверь хлопнула так сильно, что с потолка чуть-чуть осыпалась штукатурка.       — Макар, ну реально, прекрати расчесывать. — попросил Саша.       — Да не могу я! Меня, кстати, больше всех покусали. — отметил Макар, оглядывая себя.       — Нехрен одеяло выкидывать, когда спишь. — бросил Дима.       — Ты так говоришь, как будто бы я специально…       Женя цепляется подошвами кроссовок за асфальт. Вдруг периферическим зрением Женя замечает, что кто-то приблизился к нему справа. Женя поворачивает голову, видит Мишу и тут же отворачивается.       — Женя. — зовёт Миша. — Ну Жень.       — Чего тебе? — выдавливает Женя, не поднимая головы.       — О, ответил. Почему ты от меня шарахаешься? Если я что-то сделал не так, ты говори, не стесняйся. Я просто сам не понимаю.       — Да всё так ты сделал.       — А в чём дело тогда?       — Я много сделал не так.       — Ты всё о том же? Ну я же тебе уже говорил, что не осуждаю тебя и зла не держу…       — А должен.       — Должен что?       — Осуждать и злиться. Имеешь право.       — Ничего я тебе не должен, а свои права я и так знаю. Ну вмазал ты мне, да и хрен с ним! Тем более это было за дело. Вон Дима с Макаром почти каждый день дерутся и ничего. Обычно в шутку, конечно, но все же. Давай забудем, а?       — А ты сам-то точно этого хочешь?       — Конечно, хочу. Хочу нормально общаться. Как раньше.       — А вот мне почему-то кажется, что этого хочет Глеб, а не ты.

Что я, блин, несу?

      — Ты ночью всё слышал, да? — тихо спрашивает Миша.       Женя едва заметно кивает.       — Ну причём тут Глеб? Понятное дело, ему некомфортно, когда мы ведём себя как незнакомые люди, но и мне тоже. Мне тоже это не нравится, понимаешь? — проговорил Миша быстро и четко.

Просто извинись, и тебе станет легче. Давай. Сейчас.

      — Ладно, понял тебя… Прости за это всё.       — Опять ты извиняешься. — вздохнул Миша, покочав головой. — Я не то что уже простил, я в извинениях твоих и не нуждался, так как ты всё сделал правильно. А вот если бы ты за Глеба не заступился, я бы расстроился… Мир?       Миша протянул Жене ладонь и посмотрел на него широко открытыми голубыми глазами, которые обычно казались Жене холодными, но только не сейчас, когда взгляд полон тепла и надежды. Женя сжал в свой ладони ладонь товарища, и Миша похлопал его по плечу, а после потрепал по волосам, приподняв уголок губ.       Вскоре парни догнали тройку девушек и столкнулись с их изучающими взглядами.       — Выглядите паршиво. — заключила Алина.       — И тебе доброе утро. — кивнул Саша.       — Чего это вас так высыпало? Съели что-то не то? Или заболели? — посыпались вопросы из Лизы, которая выглядела слегка взволнованной.       — Нет-нет. Всё нормально. — поспешил успокоить ее Женя. — У нас просто окно без сетки, а комары тут голодные, кажется.       — И не говори. — поддержал его Макар. — Все тело в этой хрени.       — И зачем вы окно тогда открыли, если оно без сетки. Мазохисты что ли? — интересуется Настя. — К тому же ночью было не жарко, я бы даже сказала, прохладненько.       — Да прохладно, но душно ужасно. У нас же муравейник, а не комната. Народу пипец. — объяснил Глеб. — А сетку в ночи разглядывать в голову не пришло.       — Если вам не было жарко, то я тогда не понимаю, почему Макар на корпус покусанный жалуется. — развела руками Алина. — Одеяло для кого?       — Не для Макара уж точно. У нас почти всегда Макар отдельно, одеяло отдельно. Он его выкидывает нахрен во сне. — заявил Саша.       — Ну вы и лохи. — фыркнула Алина.       — Спасибо за сочувствие. — бросил Дима.       — Может, вам дать что-нибудь от укусов? — предложила Лиза. — А то смотреть больно, как вы чешетесь.       Парни отказались от данного предложения и вместе с девушками зашли внутрь. Аппетита у Жени все ещё не было, но зато уже не было отвращения. Женя заметил, что почти все парни берут овсянку и ещё что-нибудь и последовал их примеру: взял кашу и омлет. Приятную обстановку за столом портило только то, что парни по очереди чесались. Вскоре к столу приблизился Алексей Николаевич.       — Ну что, жертвы кровопийц, как ощущения? — спрашивает он.       — Такое себе. — отозвался Макар, щурясь, и почесал висок.       — О, и ты здесь? — удивился Мишин. — Быстро ты оклемался, конечно. А мне Евгений Владимирович говорил, что ты вчера еле разговаривал. Что, уже в строю?       — Не совсем. Меня на лёд выпустят только после обеда. — сообщил Макар, мрачнея.       — Ой, не надо обижаться, Макар. Всё правильно. Женя, ты как себя чувствуешь?       — Хорошо. Я вчера в номер вернулся и сразу восстановился. — доложил Женя.       — Я даже не знаю, что мне с тобой делать. — покачал головой Мишин. — Я щас по разминке посмотрю, что ты, как ты, если будет плохо, присоединишься к Макару. А после сборов ты скорее всего поедешь на обследование, потому что с тобой явно что-то не то творится. Договорились?       Женя вяло кивнул. Не хотел он никаких обследований, не хотел, чтобы Мишиным говорили, что «парнишка просто мало спит и плохо питается». Не хотел совсем.

Надо начать нормально тренироваться. Сколько можно сопли жевать?

      Еда шла легче, чем Женя ожидал, возможно, из-за того, что Саша с Макаром напротив ели с аппетитом. Макар, видимо, изголодался, сидя в номере сутки напролёт, и теперь наверстывал ложку за ложкой без остановки. Андрей тоже не отставал. Сегодня в числе отстающих по питанию был Марк. Он не доел овсянку. Зато Женя съел абсолютно всё. И омлет, и кашу. Приятное чувство сытости, которого Женя не ощущал уже давно, грело его изнутри, но напрягало.

Не должно мне быть хорошо. Нет. Не заслужил.

      В раздевалку парни завалились аж за полчаса до начала разминки, переоделись и расселись по скамейкам. Женя снял с крючка штаны, в которых пришёл, и начал шарится по карманам в поисках наушников. Вместо наушников рука Жени встретилась с острой оболью. Женя вытаскивает руку из кармана, и картина, которая ему открывается, вводит его в ступор. Кровь стекает по пальцам и по ладони. Женя первые секунды искренне не понимает, обо что он мог порезаться, но потом…

Лезвие! Долбаное лезвие! Я же его в карман кинул вчера!

      — Женька, что с тобой?! — выпаливает Марк и вскакивает с лавочки напротив, тем самым привлекая внимание остальных к Жене. — Что случилось?       — Я… я… я н-незнаю… — выдавил Женя дрожащим голосом, продолжая неподвижно сидеть и разглядывать ладонь.       Голос Жени дрожал не от боли, не от страха, не от шока, а от осознания того, насколько тупо он сейчас спалился. Ведь почти сутки с двумя порезами проходил, и никто не заметил, а теперь… Испуганный Марк садиться перед Женей на колено и обхватывает руками предплечья Жени.       — Женя. — зовёт он. — Жень, посмотри на меня. — пытается Марк вывести Женю из транса, и Женя подчинятся и глядит на Марка блестящими карими глазами. — Скажи, чем ты порезался? Нам нужно это знать, это очень важно, понимаешь? — начал расспрашивать Марк, но Женя не мог произнести ни слова. — Может, где-то случайно зацепился… покажи, к чему ты прикасался. В сумке было что-то острое?       Женя молчит. Голубые глаза прожигают его насквозь, и он пропускает к себе в душу страх и панику, которую они излучают. Андрей, не теряя времени, хватает Женину сумку и начинает перебирать вещи в поисках чего-нибудь острого.       — Коньки в чехлах. — сообщил Андрей. — Больше ничего нет.       — Он, кажется, в карманах штанов что-то искал. — доложил Артур.       Андрей бросил сумку на пол, схватил штаны, осторожно пошарил рукой по карманам и вытащил оттуда бритвенное лезвие.

Приплыли. Мне конец.

      Женя был готов разрыдаться, но старался держать себя в руках. Несмотря на старания Жени, из его глаз полились слёзы, и он начал тихо всхлипывать, не рыдать, но всё равно стыдно.       — Откуда оно у тебя? — спрашивает Марк. — Где ты его взял?       — Я видел, что у одной из бритв, ну, у тех, что в ванной, не хватает лезвия. Скорее всего, он его оттуда достал. — предположил Дима.       — Фуххх, слава Богу, — выдохнул Марк. — А то я уж подумал, что на улице подобрал. Мог заразу занести какую-нибудь.       — Маркел, я не хочу тебя расстраивать, но зря ты расслабляешься. — проговорил Андрей, крутя в руках лезвие. — На нём засохшая кровь и от этого оно слегка поржавело.       — Да это херня. От простой ржавчины ничем не заразишься. — успокоил всех Миша.       — Женька, ну ты чего? — попытался выяснить причину Жениных слёз Марк. — Сейчас промоем, и всё нормально будет. Почему ты плачешь? Всё хорошо, ничего страшного не случилось. Парни, у кого-нибудь че-нибудь есть? Дим, ты же всегда с собой перекись и пластырь в сумке таскаешь для Макара, который, блин, вечно пальцы об лезвия коньков режет на вращениях, а сам ничего с собой не носит.       — Точно! — загорелся Дима и полез в сумку. — А я и забыл.       Марк забрал у Димы медикаменты и встал.       — Идём, Женька. — позвал Марк.       Женя молча поднялся на ноги. Марк приобнял его одной рукой и увёл в туалет, к раковине. Как только дверь туалета захлопывается, и Женя остаётся наедине с Марком, редкие всхлипы и слезящиеся глаза перерастают в настоящую истерику. Слёзы уже текут ручьём, дыхание сбивается.

Нет-нет-нет-нет-нет. Как я мог? Ну как? Все всё поняли. Поняли, для чего мне лезвие. Поняли, что я ещё слабее. Хотя куда уж слабее, если я срывался на кого-нибудь и истерил каждый день?

      Марк делал вид, что слёз не видит. Наверное, решил дать Жене время успокоиться самостоятельно.       — Дай руку. — попросил он совершенно спокойно.       Женя выставил изрезанную ладонь над раковиной, и Марк приступил к обработке ран, а после этого заклеил порезы пластырем. Женя всё ещё всхлипывал.       — Жень, скажи мне, пожалуйста, что ещё ты им резал. — просит серьёзный Марк, положив Жене руку на плечо.       Женя стоит без движения пару секунд, а потом осторожно задирает рукав тренировочной кофты, демонстрируя Марку два уже подзаживших пореза.       — Когда ты первый раз это сделал? — спрашивает Марк.       — В-вчера. — выдаёт Женя.       — Миша? — предполагает Марк, и Женя понимает его с одного слова и кивает. — Но сейчас же вы помирились, и всё хорошо?       — Было хорошо. Т-теперь н-нет. Н-не хорошо...       — Почему теперь нет?       — Все в-сё видели. Кровь, л-лезвие, слёзы…       — Это ничего. Все тебя понимают, и ни один тебя не осуждает.       — Г-глеб… он накручивает себя… ему с-страшно… очень…       — За Глебом я присмотрю и…       — Не смей! — перебил Марка Женя. — Не надо и т-тебе в это влезать. И так уже половину все это з-задело.       Марк, которому стало невыносимо смотреть на слёзы друга со стороны и делать вид, что всё нормально, обнял Женю начал поглаживать его по спине.       — Ну всё, шшшш, хватит себя так изводить истерикой. — шепчет Марк. — Нужно успокоиться, слышишь? Я тут, рядом с тобой, и я рядом для того, чтобы помочь тебе. Не стоит всё на себя сваливать. Тшшшш…       Буря постепенно утихает, и Женя чувствует себя измотанным. Болит голова, в горле пересохло, все тело ватное. Зато Марк рядом. Обнимает, делится теплом.

Зря он со мной возиться…