С новым годом, тварь!

Я даже не могу описать это чувство, впервые я зол рядом с ним всерьез. Не просто из-за того, что он мне когда-то двинул или что смог ответить на мой подъеб, а прямо тошнить начинало. Может это я так болеть начал необычно? — Ты сегодня сколько раз лекарство пил? — Саша орал откуда-то из кухни, и мне пришлось поспешить туда, лишь бы он чего не тронул лишний раз. — Я не мог так много сожрать лекарств… — но взгляд бросился в окно, за которым было уже темно. Неужели я все-таки поспал? Такое ощущение, что только и делал, что на скорость таскал мешки с песком. Тело ломит. — Один. — Тогда сейчас надо второй, а через два часа — третий, — он достал из верхнего шкафчика ромашковый чай и кинул пакетик в чашку. Снова глянул на ахуевающего меня и опять отвернулся. Да что ж такое? — Я не понял, ты проспорил кому-то? — Саша невинно посмотрел на меня, словно это я веду себя как проститутка по сравнению с прошлым. Его же реально начинало мутить только от того, что мы иногда компанией мимо моего дома проходили. Как кот от комка шерсти он отказывался заходить ко мне, когда, допустим, гуляли вчетвером, и захотелось в туалет или попить, а моя квартира прямо здесь. Вот ей-богу, у него даже выражение лица такое же было. — Н-ну… Нет, я просто подумал, что сегодня тебе прям слишком хреново было? Ты такой бледный, будто уже сдох. — Что-то ты не бежал со своей помощью, когда мне было хреново после того, как ты меня побил. Че происходит, Александр Павличенко? — я подошел и схватил его за плечи, слегка потрясывая. И походу перестарался, так как он что-то опять начал дрожать. Почувствовать удалось только после прикосновения, со стороны и не скажешь, что с ним что-то не в порядке, но твою мать, это прям микросудороги какие-то. — Э, с тобой все ок? — я переместил руки на щеки, заглядывая в затуманенные глаза. Как ебаный наркоман он пялился на меня и даже не думал прекращать. Пара слабеньких бодрящих пощечин, и Саша тут же опомнился и отвернулся к закипающему чайнику на плите. — Я просто задумался, у тебя… нет этого… фурацилина короче. Ты вообще знаешь, какие лекарства и как принимать нужно, или просто наугад? — Эм, наугад… Ну почти, я не настолько дебил, чтобы все подряд в рот пихать… А тебя вообще не смущает, что ты какой-то странный сейчас? — Саша замер, все еще держа чайник в руке, а потом поставил его на стол, повернулся и свободной рукой шлепнул мне по лбу, измеряя температуру. — У тебя походу тмпература все мозги поплавила. Нормальный я, просто… — но вместо того, чтобы слушать его лекции, я смахнул руку и сам ему ладонь на лоб положил. Правда из-за их долгого нахождения в одеяле они все вспотели, и пришлось его рывком придвинуть к себе и, встав на носочки, губами померить, не свихнулся ли он, а не я. — Ты горячий и красный, придурок. Наверняка тоже заболел и теперь мне голову ебешь, — я посмотрел на него, а потом на всякий случай еще раз попытался дотянуться до лба. Не то, чтобы он прямо высокий, но разница в семь сантиметров (я запомнил!) и моя лень напрягаться, чтобы вытянуться выше, сыграли роль. — Спустись, Рапунцель, — и мои губы обожглись. Его лоб просто огненный, а под руками, которыми я для удобства оперся в грудь, сильно застучало сердце. — Поздравляю, ты выиграл заразу. Тебя конкретно лихорадит. Надеюсь, ты в состоянии усвоить урок, что лечить того, кто с тобой бегал голый по улице, немного рискованно. И я, конечно, не хочу делать слишком уж поспешных выводов, но у меня закрадывается дурное предчувствие о кое-чем, потому что теперь он совсем потерялся, и из машины для убиства пидоров я сделал овощ. — Да, скорее всего, я… Наверное стоит тоже начать лечиться, а то так и слечь можно, а у меня еще алгебру пересдавать, — его руки сложились на груди, а взгляд заметался по всему мне, словно ища, за что бы зацепиться кроме моих глаз. Саша слегка оттолкнул меня в сторону и зашагал в корридор. — Я все-таки пойду, чтобы не заражаться лишний раз. Ну ты понял, — он стал обуваться, быстро накинул куртку и, даже не застегивая ее, вылетел из квартиры, на бегу крикнув «пока» и «выздоравливай». Забавно, а ведь неделю назад он мне смерти желал. Я так и простоял на пороге коридора где-то так с минуту, а потом пошел и опять плюхнулся на кровать. Мне даже думать о своей догадке не хочется, не то, что озвучить, пусть и только для себя. Но как бы то ни было, стоит проверить. Может реально заболел. Либо простудой, либо… Блять…

***

Вылечился я достаточно скоро. Как ни странно для меня, но Сашу я послушался и пил все лекарства каждое хотя бы через минуту, еще и полоща горло фурацилином. Ну ладно, почти всегда доводил все до конца правильно. Но некая сопливость, а от нее и боли в голове пусть и сошлись почти к нулю, но все еще были. Опять ебаное утрое ебаного понедельника, и я ущербный и помятый плетусь по квартире с щеткой во рту. С ней же я, кстати, на кровать и свалился, не выдержав слишком уж большого соблазна полежать еще чуть-чуть. А что бывает в таких случаях? Правильно. Я пропутешествовал во времени, за одну минуту проспав целых двадцать. Оскара мне, к сожалению, за такое не дадут, но вот нагоняя от биологички я бы мог получить. Даже не застегиваясь, я рванулся в школу, на бегу складывая наспех сделанный бутерброд в рюкзак. Шнурки от кроссовок летают и бьются об снег, куртка, как парусник, и моя пепельная бошка без шапки. Красота для только переболевшего! Быстро переобуваюсь и лечу сначала в гардероб, а потом по лестнице к кабинету биологии. И только рядом с закрытой дверью я останавливаюсь и прислушиваюсь. Рядом с самим кабинетом есть лаборантская, и там были какие-то звуки. Это значит, что биологичка сейчас в своей каморке и либо я внезапно появлюсь на своем месте, а она выйдет и с некой вероятностью даже не заметит ничего, либо я ошибаюсь, а в каморке кто-то из учеников, и я опоздал, а она это… Да хуй его знает, запомнит или нет. Помню, как опоздал один раз, эта стерва меня прямо закопала своей биологией в физическую химию, а когда опоздал второй раз (где-то через месяц), она меня впустила и даже ничего не сказала. Что-то брякнула, но я не услышал. Была не была! Я тихонько открываю дверь и просовываю голову, но там за учительским столом было пусто. Мое место заняла Вероника, поэтому теперь было свободно либо на галерке, либо рядом с Сашей. Что ж, мне это только на руку. Пусть постесняется немного. Я на цыпочках максимально тихо и максимально размашисто телепортируюсь к нему и, не слушая возмущенный лепет, сажусь рядом, быстро доставая учебник и пенал. — Парамонов, ты… — но Саша резко прервался, когда я замер в нерушимой позе послушного первоклассника, а в кабинет из лаборантской вошла биологичка. Она посмотрела на меня, приспустив очки с толстенными линзами, а потом одним движением задвинула их прямо в голову и черканула мое присутствие в журнале, а потом бросила, чтобы мы сидели тихо, и обратно ушла. Миссия выполнена. — Ну-ка дуй отсюда назад, Парамонов! — Саша шепотом смог превысить громкость своего обычного голоса, что я аж скривился от этого звука. — А я думал, что ты будешь рад меня видеть, — я усмехнулся, когда он все же замолчал, хоть и смотрел на меня как на мудака. — Что это вообще были за приступы нежности раз за десять лет? — он опять как-то дернулся, но, видимо, совладал с собой и приблизился, смотря мне прямо в глаза. — Мог бы и спасибо сказать за то, что хотя бы раз в жизни я проявил милосердие. — И с какой целью? По фану? — я развернулся на стуле к нему и рукой подпер подбородок. Саша молчал. Тупо смотрел, не говоря ни слова, потому что аргументы закончились. Хотя нет, остался один. — Да пошел ты, — а вот и он! — Да ладно, зай, проехали, — Вероника иногда любила к нам так обращаться, но, видимо, ему не понравилось и он посмотрел на меня, как на конченного. — Проеду я только на твои похороны, — он отвернулся, доставая телефон из рюкзака. — Не волнуйся, я вышлю приглашение, — и еще один вздох того, кто обречен на страдания в течении всего урока. Да я чертов садист.

***

Забавно, но когда урок закончился, девчонки первые выбежали из помещения, оглядываясь на нас и хихикая. Причину этому я понял тогда, когда зашел в кабинет следующего урока, где они уже сидели за партой так же, как и на биологии - вместе. Но особенно весело было тогда, когда в класс зашел Саша и увидел все это. Мы даже не сдержались, начав хохотать, когда он подошел и начал раскладывать принадлежности, бубня под нос блестящую речь с матовым покрытием. Так мы и просидели русский, а потом литературу, а потом и все остальные уроки. Саша пусть и пытался показать то, как ему важно, чтобы я сидел не с ним, когда наперегонки бежал с Вайлин и Вероникой, но все равно каким-то образом, выходя первым, заходил в кабинет последним, как будто нарочно. Мне и так все еще не давало покоя то проявление заботы, а тут вот что. Впрочем, мы с ним, в принципе, поладили. Ну как, он еще закатывал глаза и обзывался, когда я опошлял что-то, но теперь я наконец смог узнать, что у нас общий интерес на счет музыкальной группы. «Стандартные» делали прямо сильную музыку, и многие их песни уже не раз зелетали в рекомендации, так что ничего удивительного в этом нет, но все равно как-то… прикольно, что ли. Но веселье началось тогда, когда мы решили прогулять физкультуру. У нас гардероб открыт всегда, но, не смотря на это, ходят туда совсем не часто. Иногда закрывают, где-то с третьего урока до пятого, но потом опять открывают. Возможно, чтобы раньше времени ученики не сбежали из своего персонального ада. С биологией мне может и повезло, но когда мы оба были в самом конце раздевалки и спорили, идти или не идти на физкультуру, так как сейчас лыжи, а париться с этим на морозе вообще не хотелось, дверь закрылась и в замочную скважину вставили ключ. Я тут же закрыл Саше рот рукой, глазами показывая, чтобы он молчал, если хотим прогулять нормально и без страха того, что кто-то зайдет и доебется, мол, а че мы не на уроке, так как будем закрыты. — Все равно потом откроют, чтобы класс одежду обратно повесил, не с ней же по этажам мотаться. А мы в толпе смоемся, — я убрал руку и, выйдя из-за курток, запрыгнул на подоконник, скинув на пол рюкзак. За окном не было видно уличной площадки, но, в принципе, это не так уж и важно. — Потом на следующем уроке физры спросит... Хотя ему частенько плевать, — Саша пошел за мной и уселся рядом, поворачиваясь ко мне и прижимаясь к стеклу щекой. — Да похуй, отмажемся. Значит живот и голова заболели, и мы ушли, к сожалению, прямо перед его уроком, — я тоже повернулся к нему. Он даже как-то задумался, опять неотрывно бегая взглядом то по моему лицу, то по телу. — Я еще ни разу не прогуливал уроки в гардеробе. — Знаешь, а ведь ты еще ни разу не послал меня за сегодняшний день. Ну как, послал, но меньше обычного. Обычно твои ругательства составляют где-то тридцать... пять процентов от нашего общения, — я улыбнулся, и он тоже. Неужели с ним реально что-то случилось? Он стал каким-то более мягким, даже немного влюбленным. За последние два урока он реально не послал меня, если только не в шутку, невсерьез. Постоянно угрюмая амеба сменилась жизнерадостным и общительным парнем, который не смог это скрыть от меня, хотя видно, как хотелось. — Может, ты правда заболел? Точнее, еще не выздоровел. — Не знаю, но некоторые симптомы все еще есть. Хотя я уже не пью лекарства. — Ну и какие же это симптомы? Не думаю, что при слабом орви проявляется такое сердцебиение и резкое изменение цвета кожи, — Саша тут же изменился в лице. Ушла улыбка, глаза округлились, и он уже намеревался спрыгнуть с подоконника, как я опередил и встал перед ним, расставляя руки по бокам. — Куда? Я вообще-то поговорить хочу, — я прижался к его груди, и мои ожидания оправдались. — Ты хоть знаешь, что твое сердце сейчас взорвется? Какого черта оно такое быстрое? — его лицо побледнело, а щеки стали розоветь. — Т-ты… Стой, все не так… — Да у тебя на лбу написано. И тогда зачем ты приходил ко мне на столь долгий визит, зачем заботился, почему недавно обещал персонально котел в аду выбрать, а сегодня так мило беседуешь? — я подцепил его подбородок, направляя прямо на меня, и ему пришлось посмотреть в глаза. — А если вдруг я ошибаюсь, то просто останови, ты же умеешь это делать, — от моих слов Саша вздрогнул и тут же попытался оттолкнуть меня. Или же сделал вид, но на деле мой и так несильный напор ничто не сдерживало. Я спокойно приблизился, без помех положил ладонь за голову и оттянул за волосы назад, тут же легко касаясь губами шеи. Резкий вздох, а потом он опять отвернулся, смущенно потирая рукой укус, словно ему не понравилось. Ага, конечно, а то, что я все еще максимально близко к нему и что пальцами я легонько держу его за голову, это нормально. — Прекрати… — Что-что? Повтори, пожалуйста, — Саша зло посмотрел на меня, но тут же снова отвел взгляд. — Я не могу тебя оттулкнуть кулаками, а по-другому ты, видимо, не понимаешь. — Да ну? И что же тебе мешает? Никогда не колебался, а тут выебываешься. Может быть тебе мешаю я? — он хотел было ответить, но как только повернулся, я коснулся и губ. Это даже не поцелуй, просто что-то поверхностное, но его пробило током так, словно мы засосались, как на рисунке у Вайлин. Кстати, о них. Хихикали девчонки не просто так. В скетчбук было добавлено еще два скетча, где на одном я прижимаю Сашу к стене, а на втором Вероника настояла на том, чтобы меня трахали в автобусе, как в том анекдоте про геев и деда. И все бы хорошо, если б не реакция Саши, которой не было. Настоящий оригинальный Павличенко послал бы далеко и надолго причастным к этому внезаконию, а сегодня… Достаточно того, что первой мыслью в его голове было взять ластик и подтереть край стены, а потом самим линейкой прочертить ровно. Слова Вайлин о том, что художники вообще не пользуются такими инструментами, а еще это так специально линии поплыли, мол, стиль такой, не убедили, поэтому они потом еще пять минут спорили про это и разъясняли, кто прав. — А если я сделаю так? — я еще раз приблизился к нему, и на этот раз поцелуй состоялся, но уже по его инициативе. Саша прямо впечатался в мои губы, сминая и облизывая их. И тут в дверь вставили ключ и начали быстро поворачивать. Как одинаковые полюса магнита, мы отскочили друг от друга и кинулись вглубь гардероба. — Та-ак, я не поняла. Ну-как выходите! Какой у вас урок? Почему прогуливаем? — пришлось высунуться из-за курток и пробубнить про физкультуру какой-то училке, которой, видимо, вообще делать нечего, и теперь мы были обречены на двойки и выговор, а так же пиздюли от классной. Мы с Сашей переглянулись, но теперь он совсем засмущался, испуганно глядя на меня и метаясь глазами из стороны в сторону, а потом быстро вышел из одеждного леса и направился в спортивный зал, прихватив свою куртку и кроссовки. Из-за всего этого у меня тоже жутко заколотилось сердце, как будто мы уже потрахались, и поэтому лениво догонять Сашу мне пришлось дерганьем из стороны в сторону.