90 секунд

Некоторые уроки усваиваются уже постфактум. А зря. Всегда лучше учиться на чужих примерах, не набивая собственных шишек и не подставляясь под удар. Сегодня Хосок понял это, как никто другой. Он проснулся от громкого шума, доносящегося издалека. Открыв глаза, парень попытался пошевелиться, но все тело жутко затекло из-за неудобной позы, поэтому, несмотря на то, что кто-то неистово колотил в дверь, Хосок поднял только голову, оглядываясь. Он был у себя в гостиной, на другом конце дивана все еще спал Чонгук, свернувшись калачиком под пледом. А за входной дверью стали раздаваться громкие угрозы. — Чон, мать твою, Хосок. Я знаю, что ты дома! — женский голос звучал свирепо. Хосок сразу узнал голос своей сестры. Он поспешно встал с дивана и, покачиваясь на затекших ногах, поспешил открыть той дверь, пока соседи не вызвали полицию. Меньше всего ему сейчас улыбалась возможность пообщаться воочию с представителями закона из-за чрезмерно вспыльчивой сестры. — Ты слышала, что можно звонить родственникам по телефону? Очень удобно, говорят, — его бодрости хватило только на сарказм. Если бы взглядом можно было выжигать, Хосок бы уже сгорел дотла. Да, они любили с Давон друг друга до глубины души, готовы были буквально на что угодно ради друг друга, но сейчас его сестра хотела придушить его собственными руками. Это читалось так четко в глубине ее каштановых глаз, что ему было очень не по себе. Хуже всего, ему стало просто по-человечески стыдно перед ней за столь долго игнорирование. — Ты серьезно? Я звонила трижды и послала тебе тысячу сообщений! Чем ты вообще занимаешься, уже почти полдень, — девушка злобно щурилась, но даже так выглядела крайне встревоженной. Давон могла злиться сколько угодно и поднимать панику на пустом месте, но Хосок всегда знал, что это все только от большой любви. А еще он вспомнил, как обещал Намджуну, что позвонит сестре. Кажется, это было где-то вечность назад. О как она жалел, что друг не напомнил об этом на трезвую голову. Пометка в голове: никаких пьяных обещаний. — Прости, — он все еще до конца не понимал, что тут творилось, — Проходи, что ли. Они прошли в гостиную, где Чонгук, все же разбуженный шумом, лежал под пледом в обнимку с телефоном. Бросив взгляд на Давон, парень тут же уселся и слегка поклонился в приветствии. Парень выглядел словно кролик, загнанный в угол, и, если б не напряженная обстановка, Хосок бы улыбнулся — Привет, Чонгук, — Давон просто махнула рукой и плюхнулась в кресло. — Хочешь чего-нибудь? Воды или кофе? — вежливо поинтересовался Хосок, усаживаясь на диван. — Только убить тебя, спасибо, — она тяжело вздохнула. — Что-то случилось? — Чонгук несколько испуганно переглядывался между ними, — Мне уйти? Хосок в полуулыбке качнул головой, прося тем самым младшего остаться. Он все еще надеялся, что сестра смилостивится и не станет его публично казнить при друге. Хотя, когда ее подобное останавливало? Однажды он стащил у нее лак для волос, и она прямо в коридоре школы подошла и разлохматила все его волосы, злобно шипя как дикая кошка. С тех пор он ей старался дорогу не переходить. — И все-таки, что произошло, нуна? — Чон пытался выглядеть максимально расслабленно, как будто его сейчас не будут отчитывать, как школьника. — Ты игнорировал меня три месяца, — насупилась сестра. — Я писал тебе смс. И даже слал фото. У него зудело в ребрах из-за съедающей совести. Давон и сама ни разу ему не позвонила за все это время, но лишь благодаря Намджуну. Тот все продолжал кормить ее завтраками и передавать от Хосока редкие послания о том, что ему нужно побыть одному, развеяться, собрать мысли в кучу. На самом же деле Хосоку было до чертиков страшно. Своей выходкой он подвел семью и не знал, как смотреть им в глаза. — Почему ты не сказал, что травма серьезная? Даже Намджун мне постоянно врал, — Давон была больше расстроена, чем зла. — Прости, но теперь-то я вылечился. Все хорошо, — парень нежно улыбаясь, коснулся руки сестры, — Не хотел вас лишний раз волновать. Тем более, когда ты… ждешь ребенка. Даже эту новость он узнал не напрямую, а через Намджуна. Давон уже была на четвертом месяце, но каким-то чудом умудрялась скрывать свой округлившийся живот под просторной одеждой. — Да ладно! — Чонгук вскочил с места, — Давон-нуна, это правда? Из них троих самым радостным, как ни странно, выглядел Чонгук. Блондину стало даже немного стыдно, что с его стороны таких ярких эмоций не последовало. — Да, — девушка улыбнулась, на ее щеках выступил румянец. Младший с громкими поздравлениями вскочил с дивана и тут же максимально деликатно обнял девушку, стараясь никак ей не навредить ненароком. Они обменялись теплыми улыбками, от которых даже Хосоку захотелось улыбнуться. — Вы закончили ругаться? — Чонгук снова переглянулся между старшими, — Давайте позавтракаем. Оказалось, что Давон принесла блинчики, но из-за того что она оставила пакет на пороге и сразу стала ругаться, а Хосок был слишком сонным, чтобы соображать, то он и не заметил этого. Однако теперь все они дружно расположились за кухонным столом, поедая блинчики и общаясь как нормальные люди. — Гуки, я слышала, что ты отлично рисуешь? Не хочешь поработать с моим брендом? Мы как раз сейчас работаем на новой коллекцией украшений, — Давон достала мобильный, чтобы показать свои идеи. — Выглядит здорово. Я правда могу принять участие? — глаза Чонгука становились только шире с каждой секундой. — Да, свежие идеи от молодежи всегда кстати. — Как по-старчески это звучало, нуна, — закатил глаза Хосок и, когда сестра его за это стукнула в плечо, рассмеялся. Хосок искренне любил свою сестру, несмотря на все их разногласия. У обоих была своя жизнь, полная событий и важных людей, поэтому им нечасто удавалось видеться, а из-за травмы Чон и вовсе чувствовал себя слишком слабым, чтобы притворяться перед нуной беззаботным парнем, поэтому, как мог, оградил ее от себя. Это было глупо и по-детски, но все сложилось именно так, как сложилось, и оставалось только принять такое прошлое, как есть. После завтрака Чонгук с бесконечными обещаниями написать Давон по работе сбежал от них по своим делам, и Хосок втайне порадовался за своего заметно повеселевшего друга. Для Чонгук работа с брендом Давон была воротами в новую успешную жизнь. Если он сможет хорошо себя проявить, то далеко пойдет. А он сможет, в чем Хосок не сомневался ни секунду. — Я знаю, что ты расторгнул контракт из-за травмы. Мама сказала, — в словах Давон сквозила ледяным ветром печаль. — Я позвонил родителям, когда это случилось. Убедил, что буду в порядке, и они вроде как успокоились, — парень пожал плечами, стараясь показать, что так оно и есть. Ничего страшного. Никто не умер. Никто не умер. Он продолжал твердить это себе как мантру. Он просыпался с этой мыслью и засыпал с ней. Но если постоянно повторять одни и те же слова, они начинают терять смысл, превращаются в бестелесное месиво, от которого тошнит. — Уверена, что будешь. Ты же мой упертый братец, и тебя ничему не сломить, — теперь настала очередь Давон убеждать саму себя в собственных словах. Они немного неловко стояли в прихожей. Давон тоже нужно было уходить: ее ждала встреча с моделями для фото. Промотав весь их диалог, Хосок пришел к выводу, что она действительно пришла просто проведать его. Пожалуй, стоит звонить ей чаще. Хотя, стоит вообще начать это делать. — Спасибо. Прости меня еще раз, — Хосок обнял девушку и почувствовал, как ее рука ласково погладила его по спине. — Я ведь тебя люблю, глупенький. Пожалуйста, береги себя и не заставляй меня волноваться, хорошо? — она отодвинулась, чтобы заглянуть ему в глаза. Чон кивнул, улыбнувшись так, что показались ямочки на щеках. Сестра улыбнулась в ответ с теми же самыми ямочками. — Еще раз проигнорируешь меня, и я поселюсь здесь, — Давон вернулась в свой угрожающий режим. — Да-да, тебе уже пора, — шутливо выпроваживая ее, смеялся Хосок. — Я серьезно! — уже стоя в коридоре, обернулась она. — И я люблю тебя, нуна, — парень послал ей воздушный поцелуй, закрывая дверь. Хосок со спокойной душой занялся своими делами: принял душ, впервые за долгое время использовал все свои ступени ухода за лицом, прибрался в гостиной после ночной посиделки, перемыл всю посуду и напоследок открыл окно, запуская внутрь теплый майский ветер. Слегка уставший, но бесконечно довольный собой из-за проделанной работы Хосок опустился на диван и понял, что за все это время ни разу не заглянул в свой мобильный. Он пролистал кучу уведомлений из их группового чата с восторгами Чонгука и общими поздравлениями, сообщения от Сокджина (и тут же добавил того в контакты) и, наконец, открыл диалог с Юнги. MinYoo Ты, наверное, уже спишь Я только закончил сводить тот трек *ссылка* Буду рад услышать твое мнение Хосок, затаив дыхание, перешел по ссылке, чтобы услышать композицию. Знакомые клавишные звуки заполнили комнату, откликаясь в нем частым сердцебиением. Хосок не мог не представлять себе, как Юнги играет это, склонившись над инструментом и часто перебирая пальцами по клавишам. Затем к уже знакомому мотиву присоединились струнные, и теперь Чон ясно осознал, чего все это время не хватало мелодии. Будто бы вступив в открытую конфронтацию, и клавишные, и струнные звуки усиливали свою мощь, наконец, объединившись в потоке, сметающем все на своем пути. Музыка оборвалась почти как выстрел, а после — вновь послышались тихие клавишные звуки, означающие завершение. Катарсис. Хосок безмолвно сидел в тишине, нарушаемой лишь его громким дыханием. Он чувствовал себя так, словно только что вышел с многочасовой тренировки, и в голове была ясна одна-единственная мысль. Он должен увидеть Юнги. Прямо сейчас. Даже не обувшись, парень выбежал за дверь и прямо по лестнице рванул к человеку, которого не его разум, но вся его суть так страстно желала увидеть. Он постучал, быть может, несколько резче, чем стоило бы, и, наверное, перепугал тем Юнги, но рациональное уступило свое место эмоциональному. — Что. — не успел даже задать вопрос Юнги. Хосок едва ли не прыгнул на него, заключая того в объятия, принесшие блондину облегчение, утешение и счастье. Он больше всего хотел бы остаться так навсегда, лишь бы только снова чувствовать себя живым. Чувства обострились до предела, и Чону стоило больших усилий, чтобы не послать к черту все свои собственные обещания и не начать страстно покрывать поцелуями губы и лицо Юнги уже сейчас. Поэтому даже когда разум стал проясняться, напоминая о голых ступнях и все еще ошарашенном брюнете в его руках, Хосок не сдвинулся с места. — Эта мелодия… — выдохнул Чон. — Тебе понравилось? — губы Юнги почти касались шеи блондина. — Лучшее, что было в моей жизни, — Хосок чуть крепче сжал парня, утыкаясь носом в его плечо. Он говорил уже не о музыке, испугавшись, что его бешенный стук сердца выдаст истину Юнги, но тот и так уже все понимал. — Спасибо, — руки обхватили талию Чона, притягивая его до невозможности близко. Хосок не видел, но чувствовал, как едва заметно улыбнулся брюнет при этом. И неизвестно, за что на самом деле Юнги благодарил его: за музыку, за эти чувства, за его появление, или же за все сразу. Это не имело никакого значения, как и слова, в принципе.