90 секунд

Kookie Тэхен меня брооооосил ТоT Joon Что? Какого черта, Тэ? Kookie Вот именно ТоТ Ты ужасен Ви Можешь никогда не возвращаться Нееет возвращайся СЕЙЧАС ЖЕ Joon У тебя там что, раздвоение личности? Кто-нибудь может объяснить, что здесь происходит? Тэ? Хос? TaeV Успокойтесь никто его не бросал у меня мини тур по Японии Я вернусь через пять дней Joon Гук, однажды я убью тебя лично Придушу подушкой во сне Развели тут драму с утра пораньше TaeV Присмотрите за ним Hobi Обязательно))))) Kookie ХОБИ ХЕЕЕЕН УТЕШЬ МЕНЯ ПОЖААААЛУЙСТА Joon Я официально запрещаю тебе пользоваться капсом Hobi Ахахахаха Мы его потеряли Kookie Бессердечные ТоТ Hobi @_@ Раз так То я не буду просить Намджуна выгулять тебя сегодня Ты наказан хехехе Joon Пристрелите меня Почему мы должны его выгуливать? Он что, болонка? Hobi Скорее, карликовый пинчер ахахаха Kookie Я буду кем захотите Только не бросайте меня (((( Joon Я освобожусь к семи Хоби, захвати поводок Hobi Да, дорогой ахахахах Joon Как покинуть этот чат? — Ты выглядишь таким счастливым последнее время, — улыбнулся Сокджин, присаживаясь рядом с парнем на скамейке. Сегодня последний день процедур. Три недели пронеслись как вспышка. В основном, конечно, боли, страданий и желания Чона все бросить тысячу раз подряд на дню, но теперь уже все было позади. Теперь он получил свой золотой билет на фабрику под названием «Обычная человеческая жизнь». Парень и сам не ожидал, что когда-то подобное будет его по-настоящему радовать. Однако вот он здесь, сидящий в этом зале на этой неудобной до судорог скамейке, с улыбкой на лице во все свои блестящие тридцать два. — Надеюсь, ты не будешь вспоминать обо мне, проклиная, — добавил врач, с улыбкой разглядывая младшего. Сам он не признается, что это были тяжелые три недели. Он буквально собирал Хосока по кусочкам, а тот все продолжал пытаться сбежать, шипел как озлобленный котенок, но в конце концов сдавался и шел дальше, вытирая непрошенные слезы. Сокджин видел подобное уже не раз, но каждый подобный случай все равно протекал по-разному. Кто-то улыбался, кто-то проклинал врача и весь белый свет, а кто-то и правда сдавался. Хосок не сбежал, хоть и шансов было достаточно. И Сокджин уважал его уже за одно только железное терпение. — Не буду, — покачал головой Чон, — но не обещаю, что не буду просыпаться в холодном поту, когда мне приснится иглотерапия. Сокджин рассмеялся, вызывая смех и у блондина. Сейчас, когда лечение было позади, можно было вспоминать о нем с улыбкой, как о прошедшем и успешном опыте. — Ох, это было ужасно, — тяжелый вздох напоказ, — Юнги был гораздо терпеливее. — Но ты точно услышал пару некрасивых слов в свою сторону, — ухмыльнулся Чон, вспоминая своего соседа. — Да уж, мой бранный словарь определенно пополнился после начала общения с ним. Слышал бы ты, что он наговорил, когда случайно ударился мизинцем о ножку стола. Он точно выдумал львиную долю этих выражений на ходу, — плечи доктора подрагивали от постоянных смешков. Чон закусил нижнюю губу, оглядывая зал. В его голове давно зрел один вопрос, казалось бы, глупый и довольно простой, чтобы бросить его между делом, но время все шло и шло, а Хосок все никак не решался. Но когда, если не сейчас? — Можно задать тебе один личный вопрос? — Чон не мог заставить себя даже краем глаза глянуть в сторону доктора. — О, время поговорить о Юнги? У блондина перехватило дыхание. Проницательность Сокджина иной раз поражала воображение. Он постоянно шутил и выглядел несерьезным, но все прекрасно понимал и чувствовал настроение людей как чертов экстрасенс. Хосок почувствовал себя таким уязвимым, будто врач по одним только глазам мог прочитать все, что тот бережно хранил внутри себя. — Почему вы вообще стали дружить? Он ведь такой… такой… — описание все никак не шло в голову Чона. — Такой камень в лесу? — Мужчина со смешком, закинув ногу на ногу, обхватил руками колено, — Я мог бы задать тебе тот же вопрос. Хосок задумался о том, почему они стали общаться, ведь, по сути, их свела обычная случайность, за которой более ничего бы не последовало. Если бы не сам Юнги. Он всегда приходил на помощь, был где-то рядом, невидимой тенью поддерживая его и внушая уверенность. Обычно Хосок всегда был инициатором каких-либо взаимоотношений в своей жизни, но это первый случай, когда он не сделал ровным счетом ничего. Но это было так свежо, необычно, интересно, и это манило его, как запретный плод. Хотя, казалось бы, ничего предосудительного и тайного в их общении нет. — Не задохнись от напряжения, — тихонько посмеявшись, коснулся его плеча Сокджин, — Думаю, мы оба знаем, какой Юнги на самом деле, поэтому и остаемся с ним. Он может сколько угодно говорить, что ему никто не нужен, но на деле этот парень так отчаянно нуждается в простом человеческом тепле, что даже сам себе порой боится в этом признаться. Я искренне рад, что ты появился, Чон Хосок. Он как будто стал снова наслаждаться жизнью, а я очень давно за ним подобного не замечал. Пусть со стороны кажется, что его быт полон событий, на самом деле он только пишет музыку и спит до обеда. Ты же побуждаешь его на действия, и это здорово. — Удивлен, что он вообще говорил обо мне, — едва заметный румянец отразился на щеках Чона, уже смелее смотревшего на Кима. — Поверь мне, — прыснул Сокджин, — иногда мне кажется, что я знаю теперь тебя лучше тебя самого. Эти слова приятным теплом разливались внутри Хосока, заставляя улыбнуться, несмотря на смущение, которое он все еще испытывал. Осознание, что для Юнги он был не просто «сосед сверху, с которым мы иногда видимся, и частенько переписываемся по пустякам», а кто-то особенный и дорогой сердцу, мелкими электрическими разрядами пробегало по всему телу и оседало глубоко внутри. — Решил, чем займешься в этой новой почти здоровой жизни? Эти слова звучали почти как пощечина, отрезвляющая реальность. Хосок уже несколько месяцев стоял перед этой самой дверью под названием «Новая жизнь», а сейчас уже смог ухватиться за ручку, но повернуть ее — нет. Он продолжал придумывать отговорки и откладывал, откладывал, откладывал… — Жить? — как-то глупо и бестелесно ответил вопросом блондин. В его стеклянных глазах Джин не смог рассмотреть ничего. Да, лечение прошло успешно. Теперь у парня есть здоровая нога и возможность спокойно ходить. Только куда идти — он все еще знал. — Я выписал тебе рецепт на уколы. Но это только на экстренный случай, — Сокджин вынул листок из кармана своего больничного халата и протянул его парню. Хосок не глядя убрал листок в свой карман, словно это было что-то запрещенное. Сокджин уже знал, что экстренный случай наступит, что эти уколы ему пригодятся. Вопрос только в том, как скоро это произойдет. — Дай себе время, Хосок. Сейчас оно у тебя есть, — врач по-дружески сжал его плечо. На прощание Сокджин еще раз обнял блондина, теперь уже значительно дольше, и даже расцепив руки, еще пару мгновений внимательно вглядывался в лицо Хосока. — Я взял твой номер у Намджуна, поэтому сохрани и ты мой, когда напишу тебе. Обсудим грязные секретики Юнги, — он стукнул указательным пальцем по носу Чона, улыбнулся еще раз напоследок и спокойно отправился по своим делам. — Ну что за человек, — тихо рассмеялся Хосок, покидая клинику, как он надеялся, в последний раз. До встречи с друзьями оставалась еще уйма времени, но идти домой совершенно не хотелось, поэтому Чон, надев наушники, решил прогуляться до ближайшего торгового центра и побродить там по магазинам. Он как раз выбирал подходящий трек, когда всплыло уведомление из чата. MinYoo Поздравляю с окончанием лечения. Hobi Ты занят? Я позвоню? MinYoo Ок — Алло? — знакомый хрипловатый голос послышался в наушниках. Хосок все еще продолжал свой путь, улыбаясь самому себе. — Привет. Чем занимаешься? — блондин старался звучать максимально обычно, несмотря на охвативший его неожиданно мандраж. После разговора с Сокджином его отношение к Юнги не поменялось, но словно бы обрело новые грани. Он стал волноваться по пустякам, и сейчас чувствовал, как начинает понемногу потеть. Какие глупости. — Думаю, я закончил ту композицию. — Ту самую нашу? — Хосок рассмеялся, но сильно хотелось прикусить себе язык. — Хах, — смешок щекотал уши, — да, ее. — Дашь послушать? — Только когда выпущу альбом, и ты купишь десять штук, чтобы окупить все мои старания. — Я вышлю тебе чек по почте. Блондин остановился на перекрестке в ожидании светофора. Девяносто секунд. Кто вообще выдумал ждать так долго? На улице был довольно жаркий для мая полдень. Вокруг не было ни души, только на той стороне дороги женщина с маленьким ребенком что-то обсуждали, и мальчик все время тыкал пальчиком вверх за спину Чона. Он все хотел обернуться тоже, но не стал этого делать, чтобы люди не заметили, как он наблюдает за ними. Семьдесят секунд. Они все еще не сказали друг другу ни слова, ожидая на линии. — Хён, — Хосок почти выдохнул это слово. — Да? — показалось, что парень вынырнул из своих мыслей. Хосок и сам не понимал, что именно хотел сейчас сказать. Все слова потеряли свое значение, стали бесформенными, как медленно стекающий с ложки сироп. Чон окунул бы в них палец и попытался проглотить, но они были горькими на вкус. Или же горечи был полон он сам? Кто знает. Может, пришло уже время раскрыть все карты? Да только смысл, когда у тебя на руках одна мелочь, ничего стоящего, и сам из себя ты ничего не представляешь. Но это пока. Верно же? С той стороны двери уже постучали, и он все еще продолжал держать ручку. Он все еще не мог ее повернуть. — В тот день… — он как завороженный смотрел на цифры светофора, — я проснулся. Они оба знали, что это за день. С тех пор Юнги продолжал делать вид, что ничего не произошло, и Хосок охотно это поддерживал, не желая сворачивать с русла их довольно устоявшейся дружбы. Но, может быть, пришло время для чего-то нового? Тяжелый вздох раздался где-то на фоне, как будто проникая сквозь Чона. Он не этого хотел. Не сожалений. Не томящей естество тишины. — Я… — оборвалось в трубке. Сорок секунд. Их диалог, без содержания и смысла затянулся, но это все, что оставалось у блондина сейчас. Когда загорится зеленый, все может закончиться. Стоит ли вообще тогда его дожидаться? Жаль, ни одного автомобиля на дороге, чтобы прыгнуть под него и избавить себя от страданий. Хотелось горько рассмеяться собственным мыслям. А потом заплакать. Наверное, заплакать даже хотелось сильнее. И Хосок продолжать стоять как изваяние, выжигая глазами цифры на светофоре. — Мне хочется верить. Мне правда хочется думать, что все именно так. И если я прав, если это то, что ты чувствуешь, то не вздумай жалеть об этом, слышишь меня? — Чон собрался все те крупицы мужества, что еще теплились в нем. — Ни секунды, — почти сразу же послышалось в ответ. — Я был слабым и нерешительным, — дрожащие губы изогнулись в улыбке, а на глаза наворачивались слезы, удержать которые стоило ему титанических усилий — Я так много жалел себя, но не теперь. Теперь я сделаю все, чтобы стать человеком, на которого ты сможешь положиться. Все смогут. И когда это произойдет, я хочу ответить тебе. Десять секунд. Девять… — Я буду ждать этого, Чон Хосок. Он нажал на кнопку отбоя, а после — выдохнул, яростно утирая лицо. От переизбытка эмоций хотелось закричать на всю улицу, но женщина на другой стороне дороги уже и так смотрела на него с беспокойством. Хосок выглядел немного сумасшедшим, но все еще бесконечно счастливым. Один. Зеленый сигнал призывал больше не думать и отправиться вперед. И Чон не стал противиться этому. И пусть дверь еще не открыть, он сможет побыть на этой стороне еще какое-то время.