Чужие

— Ты очень красивая у меня, такая милая. Я знаю. Я знаю, что тебе сложно, но мы справимся, — Юля нежно рукой по плачущему лицу Киры проводит, а после испаряется. Эхо раздаётся в ушах, повторяя, — Я рядом. Медведева голову резко поднимает и глаза открывает. Мечется, ища девушку, но не осознавая того, что проснулась. Слеза катится по щеке, оставляя след на лице и в душе у девушки. Она снова приходила к ней. Снова терзала её любовью, заставляя поверить девушку в то, что она справится. Видимо всё тщетно. Кире только хуже. Прошло почти два месяца с похорон её малышки, которую она так хотела спасти от всего мира. Воспоминания больно режут сердце. Бледное, милое личико, которое кажется сейчас улыбнётся ей и скажет, что это всё сон, она рядом. Это всё шутка. Ручки такие холодные, такие хрупкие. Гроб вспоминает, возле которого кричала лишь одно — За что? — давая первый раз волю эмоциям. Белый порошок на стол рассыпает и дорожки в другую реальность делает. Снова сорвалась, ведь только в таком состоянии она не терзает себя чувством вины и не считает убийцей. Лиза, кажется, вообще перестала ей отвечать, в душе она наверное хотела бы другой исход. Чего, конечно, никогда бы не сказала напрямую, выжившей Кире. Блондинка всё это понимает, отчего ещё больнее. Она могла бы угодить всем своей смертью. Думает об этом постоянно, ведь страдания Лизы уже невыносимы. Карие глаза от счастья раньше сверкающие вспоминает. Она полюбила их, безумно. В воспоминания погружается, ища ответ почему эта девушка настолько сильно покорила её сердце?

***

Урок математики проходит, как всегда скучно. Учительница лет пятидесяти у доски чертит графики, объясняя важные темы для сдачи её предмета. Все сосредоточены на ней, но только не Медведева. Её же взгляд устремлён на новенькую. Лиза — загадка для неё. Блондинке всё и всегда доставалось легко, любая девушка мечтала быть с ней, но не она. Закрытая в себе девушка, которую каждый пытается, как-то подцепить и язвительней пошутить.Что тут говорить, если и сама Кира не упускает такую возможность. Но не смотря на все трудности, безразличию Андрющенко можно только позавидовать. — Медведева, к доске, — громкий голос заставляет отвлечься от своих мыслей. — Мне в падлу, ставьте два, — отмахнуться пытается, отводя взгляд от брюнетки. — Я тебя к экзаменам не допущу, позорить меня решила? — тон только повышается, а раздражение и так злой женщины растёт. — Ирина Николаевна, вон пусть наша мышка выйдет, — в диалог подруга вмешивается, закатывая глаза, смотрит в сторону. — Елизавета?— хмурит брови, переводя внимание класса на ту, чьё имя прозвучало. — Не помню, как её, — смеётся с Виолетты, которая зачем-то мел раскрышила, а после вдохнула и начала чихать. — Короче, мы её у доски не видели ещё за две недели, пусть покажет, что может вообще, — подругу спасти от натиска этой женщины хочеться да и повод с брюнетки посмеяться будет. — Ладно, Андрющенко выходи, — решение принимает и задание диктует. Кира внимательно изучает девушку, вдумывается даже в то, что та ели слышно объясняет. Что-то в ней есть, что- то что цепляет. Самооценке и авторитету Медведевой можно только позавидовать. Класс для неё это стадо, среди которых она видит всего трёх избранных её уровня, кого она может подпустить ближе. Она чувствует людей, изучая их сущность. Возможно её тянет к Лизе, как к хорошему человеку, которого она чувствует за этой маской сарказма и безразличия? А возможно она чувствует что-то большее? Именно тогда первая мысль о чём-то большем проскочила, именно тогда понимать начала, почему взгляд не отводит, почему интерес бешеный в ней эта девушка вызывает.

***

На телефон несколько громких уведомлений приходит, заставляя отвлечься от воспоминаний. — Я сегодня буду к часу. — Купить выпить? — Или у тебя есть? — Толстовку твою нашла наконец-то. Читает по слогам. Ведь буквы расплываются и всё никак не получается собрать их в кучу. — Выпить захвати, жду, — в голосовое говорит и телефон кладёт на стол. Пачку сигарет достает с кармана и пятится на кухню, хорошо, что бабушка с дедушкой на дачу перебрались. Там воздух свежий да и Кира совсем самостоятельная стала, можно оставить. Они ведь ей доверяют, верят в неё, как никто другой. А она что? Она снова вернулась на дно. К экзаменам совсем не готовится, живя прошлым и совсем не думая о будущем. А зачем ей будущее без Лизы? Закуривает, садясь на старое кресло, от которого чувствуется запах табака. Настолько мебель впитала всё, наверное даже запах слёз можно почувствовать. Их пролилось тут достаточно. Глаза закрывает, задумываясь — о ней.

***

— Да блять, я не понимаю, — резко вскакивает из-за стола. — Ничего удивительного, — язвит брюнетка, заставляя ту ударить в стену от ярости. — Мне, Кристине сказать, чтобы она опять тебе утренний с правой прописывать начала? — взгляд поднимает, грубость Лизы её действительно задевает, — Или самой тебе врезать? — Ну врежь, алгебру от этого ты всё равно не поймёшь, — безразличие и только. Зачем её вообще заставили заниматься с этим быдлом. Медведева ухмыляется и медленно назад садится. Рассматривает худощавое тело и миловидное, на первый взгляд лицо. Что в нём такого особенного? Почему именно с неё хочется сдувать пылинки? Поэтому и попросила подругу, больше не трогать Андрющенко. Ей так хочется стать ближе с ней, но гордость не даст никогда сказать об этом. — Обьясни ещё раз, я попытаюсь понять,— выдыхает и даже улыбается немного. — Ничего себе, ты умеешь спокойно разговаривать? — брови поднимает, изучая девушку напротив. Она умная, но по-своему. Всему виной окружение, уверена в этом, — Ладно, слушай, —вздыхает и начинает объяснять, как можно доступнее.

***

Звонок в дверь останавливает в её голове плёнку из воспоминаний. Она тушит бычок о деревянный стол и пятится открыть гостье, которую ждёт почти каждый вечер. С ней Кира тоже в какой-то степени забывается, получая удовольствие от поцелуев на теле и ощущение взаимных чувств на ночь. Именно с ней она растворяется в себе, как ложка кофе в кипятке, давая изучать изгибы своего тела, проходясь по всем родинкам и тату шатенки. — Привет, дорогая, — улыбается немного, заходя в знакомое место. — Выпить купила? — руку протягивает, как будто в пустоту смотрит. — Здоров. — Ты что опять? — зрачки снова расширенные замечает и заплетающийся язык выдаёт Киру не меньше, — Ты же обещала. — Не капай мне на мозг, пожалуйста — пакет забирает и в спальню проходит. Татуированная привыкла к такой грубости, но ведь это всё ей тоже помогает забываться. Потерю Юли она переживала тоже сложно, за короткий срок привязалась к ней... Одну волну поймали сразу. Сейчас всё также тяжело, до сих пор работает на двух работах, совмещая учебу, чтобы выплатить долг. Взрослый мужчина бы не смог вывезти такой нагрузки, а она держится. Чувства внутри неё кажется умерли окончательно. В день, когда она на коленях просила помочь близкого человека, но тот только придумал отмазку и отказал.

***

— Поэтому, я тебя прошу помочь, — кусая заусенец вокруг ногтя, шатенка просит помощи у той, к кому не смеет даже подходить после всего. — Виль, я понимаю, но я не могу вам помочь, — плечами пожимает. Она хочет помочь искренне, но не может. Нет на это денег, о чём Виолетта даже не догадывается. Отец так и не нашёл работу, ему перегородили все пути в этом городе, а средств уехать нет. — Да блять, я понимаю, что поступила с тобой, как мразь, но могут убить не только меня, понимаешь? — тон повышает, почти плача. Страх её окутал полностью. Вчера были похороны, от которых она не отошла. Как же больно видеть близкого человека в гробу, так ещё и понимать, что ты можешь быть следующим. — Хочешь, я на колени встану? — она готова, кажется, на всё, лишь бы не пережить потерю ещё одной из них. — Я не могу, понимаешь? Прости, — испуганно смотрит на девушку, которая падает на холодный кафель и становится на колени, — Виолет, встань... Я тебя прошу, — поднять пытается, оглядываясь, на сидящих в кафе людей. — Вероник, я верну всё до копейки... — красные глаза постепенно слезами наполняются, умоляюще смотря на свою последнюю надежду, — Я на всё готова... — Понимаешь... — признаться хочет ей в том, что врала, что у самой нет ни копейки. — Прости, я правда не могу ничем помочь, сочувствую ещё раз, — перебороть себя не получается, куртку хватает и отцепив шатенку, убегает на улицу и наверное снова от себя. Татуированная с пола не спешит подняться, пока капли слёз текут ручьём с зелёных глаз. Встаёт только, когда от помощи официанта приходится отмахнуться. Ком обиды прочно застрял в горле и кажется не даёт вздохнуть. — Бумеранг? — говорит сама себе, улыбаясь зеркалу. Её каплю детской надежды на доброту людей уничтожили до конца. А любовь к Рони в ней умерла полностью.

***

От жизнерадостной Виолетты не осталось и следа. После смерти Чикиной всё пошло под откос. Они больше не собираются вместе у Лизы, разговоры ни о чём в перемешку с шутками и смехом больше не греют её душу. Их совместные футболки пылятся в шкафу, ведь Юлю в ней и похоронили на память о их компании. Никто не решается теперь надеть её. Внутри — пустота. Ей заполнилось всё, и только одно желание отдать долг объединяет их сейчас. На суде всё куплено, их таскают туда для вида, только и всего. Дело всё также открыто, но до справедливости есть ли кому-то дело? Хочется просто вернуться во времена, когда им было хорошо всем вместе, но кажется это уже невозможно. — Ты скоро? — доносится хриплый голос с другой комнаты. — Иду, иду, — разувается и к блондинке идёт. — Будешь? — ближе подходит, протягивая бутылку алкоголя. — Спрашиваешь? — ухмыльнувшись, делает несколько глотков. Они никогда не переходят к близости без спиртного. Только играющий алкоголь в крови позволяет не думать о том, насколько им на самом деле больно, он помогает им забыть о том, что между ними есть всё кроме самого главного — любви. — Ты сегодня накрасилась? — рукой по щеке  в тату проходит, рассматривая заметный макияж, — Мне нравится, — улыбается, приближаясь в поцелуй заключает. — Кир, подожди... — вырваться пытается, пока блондинка кофту с её тела стягивает, — Кира! — выкрикивает так, что пугает и всё-таки останавливает девушку. — Ну что? — бутылку забирает и на кровать плетётся. — Ты ко мне совсем ничего не чувствуешь? — рядом садится, заходя из далека. Ведь не так давно начала чувствовать что-то большее. Привязалась, переживать за ту стала. Возможно ещё не всё потеряно, и она сможет заполнить пустоту? Ведь главное, что ушло это чувство вины за ту ночь. — Чё? — брови хмурит, непонимающий взгляд переводит. Нет, отношения с Виолеттой ей совсем не нужны, — Я сейчас всё правильно поняла? — в глаза посмотреть не может, боится увидеть этот блеск. Тот самый блеск, который видела только в одних глазах, в тех, которые сомкнулись навсегда. Она уже погубила одного человека и так боится сделать это снова. — Ладно, всё я шучу, — засомневалась и отступила, боясь услышать отказ. — А сегодня же этот, день дурака, точно — выдыхает, улыбаясь немного. Шатенка лишь взгляд опускает и ели слышно, — Да— говорит. Наверное, каждый бы заметил любовь и разочарование в её глазах, но не Кира. Она боится осознать это снова, боится даже подумать, что может разбить ещё одно сердце. Виолетта на колени её садится, не спеша заключает в поцелуй. Одежда постепенно скидывается на пол и в полумраке слышны тихие стоны и с крип кровати. Два сломанных человека пытаются наполнить друг друга, хоть чем-то приятным. Хотя можно ли наполнить кого-то, если ты внутри сам пустой? Наверное, сейчас их наполняет только, то самое тёплое чувство шатенки к Кире. Она наивно и слепо верит в то, чего наверное никогда не может быть — взаимность. Человек по своей природе такой, верит доверяет, снова и снова ошибаясь. Но без веры, мы рискуем остаться в одиночестве.

***

— Лёш, я думаю их уже пора мочить. Они уже второй месяц морозятся, — раздраженно фыркает мужчина. — Нужно ждать, — спокойно и монотонно, как и всегда, — Вот вернут, а мы им нежданчик, — улыбается, листая старый журнал. — Я тебе деньги принесла, — девушка с чёрными, длинными волосами заходит. Внешность кукольная, такая нежная с виду, но не характером. — Моя ты умница, — бумажки зелёные перебирает, смотря на ту, кого так и не получилось добиться. — Свою долю я забрала уже, — фыркает, безразлично смотря куда-то в даль, — Я поехала, — находится с ними больше не хочется совсем. — Танюш, может тебя подвести? — останавливает, с ухмылкой сверля ту. — Сама доеду, — отрезает и из кабинета выходит, дверью хлопая. — Я тут, кстати, пробил вещь одну, — вспоминает и внимание мужчины к себе привлечь пытается, — Бурая наша, с этой тёлкой мутки вела, как её..тсс.. — брови хмурит, задумываясь. — С кем? — ярость в глазах появляется. Ведь он бегает за ней не первый год, но всё в пустую. — С этой малолеткой, Кристиной или как её... — пальцами щёлкает и радуется тому, что вспомнил, — Та шалава ей изменила вроде как, чё она к нам то и примкнула. — Как они меня заебали, может она из-за этого ломается так долго? — цокает, злясь на компанию девушек ещё больше, — Сколько от них проблем, перемочить бы всех сразу и всё, — идея в голову приходит и собеседника ближе подзывает.

***

— Юленька... — мраморе фото чёрно-белое гладит, слезами заливаясь. — Лиз, пойдём уже, — длинноволосая ближе подходит, обнимая любимую. Как же хочется забрать всю её боль себе. — Да, сейчас пойдём, — капюшон Захаровой сжимает и слёзы вытирает. Она так истощена, ведь ей сейчас больнее всех. У неё забрали не только сестру, но и самого дорогого человека. Себя винит, что ввязала её в это, что Кире поверила в тот день и оставила Юлю с ней. Наверное, эту ситуацию она не отпустит никогда, а смерть Чикиной не примет тем более. Кристине так больно смотреть на то, как её цветочек постепенно увядает, всеми силами пытается помочь, но всё тщетно. — Всё, поехали, родная, — вставая с корточек, за руку тянет брюнетку, — Хватит, пойдём.