Давай поиграем во взаимную любовь...

      Антон лежал дома на кровати. Херовое состояние, не прошедшее с того дня, давало о себе знать, но в больницу он не собирался. Ему бы провериться. Ему бы показаться. Ему бы помочь. Но он сам не хотел. Впереди два дня выходных, в течение которых Шастун будет лишь лежать, пить таблетки от головной боли и заниматься самокопанием.       Вот ему хотели помочь. Вот голубые глаза смотрят прямо в душу. Вот обеспокоенный Дима мечется и не знает, куда себя деть, стараясь хоть как-то помочь другу. Вот брюнет кричит на него и заставляет есть шоколад. А как он прикладывал руки к его лицу. Антон хмурится. Ему очень, очень не нравится эта ситуация. Ему по-прежнему больно и одиноко. А ещё стыдно. Стыдно, неловко и паршиво. Разве так поступают люди в ответ на помощь? Антону тошно от самого себя. Он поступил как эгоист, как кусок дерьма. Так сложно было принять помощь?       Да.       А как иначе? Рассказать? Поделиться? Как вообще можно помочь в его ситуации?! Он сам виноват. Сам загнал себя в угол. Сам пообещал выкарабкаться. Сам не предпринимал ничего. Сам влюбился. Сам довел себя до состояния, в котором утопает сейчас.       Очень сложно. Очень сложно было смотреть в голубые глаза и не тонуть в них или хотя бы не подавать виду. Очень трудно было не пялиться на мужчину, когда тот сидел на диване. Очень трудно было вести себя с ним, как с обычным клиентом, ведь в самый первый день он стал необычным.       Труднее всего было в последние дни. Ведь это был уже не Антон. Силы медленно покидали его. Он сам понимал, что начинает угасать, как бы не убеждал себя в обратном. И ничего ведь поделать с собой не может. Просто не знает, как. Но всё так же продолжал смотреть уже на такого же уставшего мужчину. Больнее всего Антону от мысли, что он такой же уставший из-за него. У человека явно есть личная жизнь, работа, которая требует больших усилий, чтобы зарабатывать деньги, а он, бросив всё, ездил к худощавому мальчишке, работавшему продавцом-консультантом в дорогом магазине, и возил ему еду, лучезарно улыбаясь при встречах. Но Антон не слепой и видел глаза. Прекрасно видел голубые омуты, которым явно нужен был отдых. Стоило невероятных усилий не подойти и не обнять Арсения, утыкаясь ему в плечо, ощущая аромат дорогого парфюма.       Но кто его тянул? Кто заставлял его покупать разные продукты и приезжать в каждую смену парня? Что заставляло Попова оставаться каждый раз, когда Антону становилось плохо? А помогать? А выводить на эмоции?       Столько вопросов — и ни одного ответа.       Арсений накричал на него вчера, пытаясь достучаться. Антон понимал — заслужил. Его ударить бы хорошенько, а не возиться с ним. В принципе, с первым Шастун и так хорошо справляется, гробя свой организм.

***

      Арсений сидел в своем кабинете. Работы много, сроки поджимали, но голова не могла думать ни о чем другом, кроме мальчишки. С кудряшками.       Вчерашний день он помнил отрывками. Вот он злой садится в машину, вот давит на газ и, кажется, ругается со всеми водителями, что мешают ему ехать со скоростью 180 километров в час. И вот он вдруг на работе. Приехал сегодня рано утром, потому что ему по-прежнему не хочется находиться в квартире. А теперь он сидит и понимает — никак. Скучно, плохо, одиноко. И это-то на его работе! В голову так и лезут мысли о зелёных глазах, блестящих таких, с огоньком, а потом потухших, серых и мутных. Невозможно смотреть.       Как же он испугался, когда увидел Антона в крови, полулежащего в кресле. Как резко замирало глубоко спрятанное сердце, когда парень стонал от боли. И как страшно было не вызывать скорую по просьбе Дмитрия — чтобы не привлекать плохого внимания к магазину.       Он ведь только вчера хотел снова поговорить с Антоном, внешний вид которого так и не изменился, наоборот — стал хуже. Арсений был настроен решительно, но улыбка сама какого-то черта расплылась по лицу, стоило открыть дверь и зайти в магазин.       И, наконец, эмоции.       Попов много лет не позволял себе подобного. Он с детства был воспитанным, а с приобретением определенного статуса и вовсе стал следить за собой: носить дорогую одежду, ходить с высоко поднятой головой и никогда не материться. Все проблемы он предпочитал решать ледяным тоном и взглядом, лишь в особых случиях применяя крик.       Ведь это — эмоции, а в его профессии все должно работать как часы, а люди — как роботы.       Вот только что, если не эмоции, вырвались при взгляде на этого парня?       Чувства.       Странно. Арсению не было тошно приезжать в магазин и покупать перед этим еду для Антона. Он всегда был не прочь его увидеть. Сначала он Серегу ненавидел за то, что он его как собаку гонял, а потом чуть ли не сам торопил со списком одежды. И на рабочем столе рядом с ежедневником до сих пор покоится расписание смен парня, как что-то обыденное, но при этом важное, необходимое.       И эти кудряшки. Как же хочется их потрогать. — Пиздец… — простонал Попов в голос, прокрутив все мысли и моменты в голове по сто раз, и упал на сложенные на столе руки головой. — Ещё какой! — дверь распахнулся так сильно, что ударилась о стену. В кабинет как гром среди ясного неба ворвался Матвиенко. — Пропустить сделку по закупке деталей из заграницы! — продолжал кричать он. — И ведь, сука, даже трубку не брал! — Мужчина преодолел несколько метров и толкнул Арсения, заставляя откинуться того в кресле, затем взял его за подбородок и посмотрел в глаза. — Что с тобой происходит? — рычит сквозь зубы он. Это же Матвиенко. Он в любую секунду и ударить может.       Арсений посмотрел на друга пустым взглядом, теперь, кажется, понимая, что чувствовал Антон. Страх, непонимание и раскаяние, ведь он не хотел.       Опять этот мальчишка. — Я спрашиваю. Что. С тобой. Сука. Не. Так?! — чеканит Сергей, намереваясь выяснить пиздец какую важную причину, потому что у этого человека другой быть не может.       Это же Арсений. Они знакомы давно. И как же мало они общались, потому что этот человек всегда был в работе. Ничто и никто никогда не сбивали его с пути. Он мог не отдыхать годами и личной жизни у него, естественно, не было. Попов — один из лучших в этой компании, потому что всё было за ним и он всё это умело держал. Человек, на которого можно было положиться: всегда вовремя, всегда четко, всегда правильно. Всегда делал всё сам, никому не доверяя. Он и Серёже-то не доверял до поры до времени. И мужчина искренне не знал, что могло довести его друга до такой рассеянности и безответственности. Неужели выгорел? — Я не знаю, — выдыхает спустя время Арсений. Его кожа бледная, мешки под глазами и руки, еле сжимающие подлокотники кресла.       Матвиенко отмер, отпуская Попова и подходя к кулеру. Друг выглядел… Потерянным? Он сел на край стола и подал коллеге стакан с водой. — Что не так, Арс? Что-то явно не так… — задумчиво протянул Сергей, не повышая больше голос. — Расскажи мне, я приму. — Прости, я вчера забыл про встречу… — сделав пару глотков воды, подаёт голос Арсений. — Ты вчера был в магазине и вернулся без покупок. Что-то случилось там, да? — выдвигает свою догадку Сергей.       Арсений молчит. Он не знает, что сказать. — А ну-ка, — мужчина корпусом подается вперед, дотягиваясь до ежедневника друга и листая его, пока не находит нужную дату. — Ага! Ту встречу ты тоже пропустил и был в магазине. Дело в нём, да?       Вот Матвиенко никогда детективы не смотрел и проницательностью своей не выделялся, но сейчас Арсений может лишь сидеть и поражаться им. Он чувствует себя раскрытым так просто, пойманным на мелкой лжи, которой никогда себе не позволял. И смотрит сейчас на Сережу немного удивленно, не зная, что в своё оправдание сказать. — Дело в парне, Серег, — наконец сдаётся он. — Больше я ничего не скажу. Дай мне отдохнуть, — набрав в легкие, кажется, последнюю порцию воздуха, просит Попов, снова укладывая голову на столе и вздыхая.       Ему нужно подумать.       Матвиенко переводит задумчивый взгляд с друга на большое панорамное окно. — Хорошо. На работе совсем не появишься? — только спрашивает он. — Если срочно нужен буду. Мне просто нужно разобраться… — начал объясняться мужчина, но его перебили. — Я всё понимаю. Разбирайся. Тебе это действительно нужно, да и давно пора. Ставишь свою жизнь и карьеру под угрозу, — Сергей встаёт со своего места и хлопает коллегу по плечу, приободряя.       Арсений прямо сейчас искренне благодарен ему. Он рад, что в свои годы имеет такого друга, которому единственному может доверять и которому не побоится оставить компанию на какое-то время, чтобы самому иметь возможность разобраться в себе и отдохнуть. — Спасибо, — произносит Попов и поднимается со своего рабочего места, собираясь домой. Сейчас он дико хотел спать, остальное — потом.       Они вместе выходят из кабинета, расходясь в разные стороны.