Изготовлено в деревне

Спустя несколько часов, когда на улице уже становится прохладно настолько, что изо рта выходят густые клубы пара, гулянку решают перенести в дом, где господин Чон предварительно натопил печку. Чонгук, на ряду с Хосоком, решили присоединиться к бурному празднованию, распивая вместе с дедом и матушкой самогон. Тэхен же не решился увеличивать дозу алкогольного нечто в своём желудке, поэтому тихонько сидел в уголочке, (Хотя примета плохая, а замуж очень хочется) с удовольствием уплетая, уже чёрт знает какой по счёту кусок яблочной шарлотки. Оглядевшись, Ким заметил что за окном уже действительно темно. «Гулянка» затянулась, зато гости останутся безусловно довольными. По крайней мере, до завтрашнего утра, когда с приходом солнца, придёт и отходняк. «Не у меня» – Самодовольно думает он, наблюдая за Чонгуком, который уже сидел и клевал носом, из последних сил поглядывая на всех помутневшим взглядом. Тэхёну его совсем не жаль, но как уже упоминалось ранее – он мальчик воспитанный. И раз уж его впускают переночевать в свою обитель, то он не может просто так оставить Чона за столом, на растерзание пьяному деду и матушке, которая уж точно не упустит шанс предьявить сыну все имеющиеся кандидатуры на роль будущей невестки. Услуга за услугу, так сказать. Встав из-за стола, Ким подошёл к Чонгуку, который уже находится в полудрёме. Сначала он легонько встряхнул его за плечи, но когда реакции не последовало, опустил руки на чужие бока, сильно сжимая их. — Блять! — Брюнет подскочил со стула, прожигая Тэ недовольным взглядом. — Постеснялся бы, тут твои родители. — Извините, совсем забыл о манерах. С таким «добрым утром» и собственное имя забудешь — Пробурчал Чон. — Чего надо? — Спать пошли. Тэхён подхватил руку парня, забрасывая её к себе на плечо. — Я не могу так сразу. А как же свидание, предложение, свадьба? — Чего? — Я до свадьбы ни-ни. — Для убедительности даже скинул с него свою конечность, но сразу же запнулся о порог, с грохотом падая на пол. — Никакого секса, до сва-а-адьбы! — Протянул он пытаясь перевернуться на спину. — А говорил чтобы я не напивался. — Тэхён, недовольно бубня, одной рукой подхватил парня за талию, помогая встать, и сразу же волоча на себе в спальню. — Вот как можно так нажраться? — Ну не зли-и-ись, принцесса! Чонгук пьяно улыбнулся, опираясь практически всем весом на блондина. Одной рукой он пробрался под его тонкий свитер, оглаживая горячую кожу возле пупка. От такого интимного касания на теле в тот же момент появились миллионы мурашек, именуемые так же гусиной кожей. — Такой худенький, совсем как девчонка. — Ещё одно слово и я брошу тебя здесь. — Не-е-ет! — Взвыл Чонгук, крепче прижимаясь к Киму. — Хочу в кроватку — и совсем тихо добавил — с тобой. — Господи, дай мне терпения. Кое-как добравшись к комнате, Тэхён подошёл к большой двухспальной кровати, скидывая на неё парня. Глубоко вздохнув и мысленно посчитав до десяти, он потянулся к чужим штанам, начиная их стягивать. — Тэхён-и, это считается за изнасилование? — Заткнись, просто заткнись. Наконец-то справившись с брюками, Ким перешёл к рубашке, для удобства усаживаясь на постель возле (нечисти) Чона. Пуговицы никак не хотели поддаваться трясущимся рукам, поэтому Тэ уже начинал закипать, желая разорвать эту рубашку к чёртовой матери. Чонгук, который вроде как, только что дремал, схватил блондина за руку и потянул на себя, из-за чего тот навалился на чужую грудь. Лицо Тэхена находилось всего в нескольких сантиметрах от чонгукового, давая возможность почувствовать его дыхание на своей коже. — Ч-что ты... — Тш-ш — Чонгук положил большую ладонь на щёку Кима, притягивая его ближе. Тэхён шокировано раскрыл глаза, ощущая как тело впало в ступор, из-за не вовремя подступившей гейской–паники. И сейчас, когда он должен начать сопротивляться, толкаться, в общем спасать свою хрупкую невинность – он просто лежит бревном, широко раскрыв глаза. Пропала его девственность! Он же как Анастейша Стил в мире яоя – совсем невинный и нетронутый. И он точно знает, что Чонгук не его Кристиан Грей. Но почему-то, всё равно прикрывает глаза, судорожно ожидая того самого мгновения, когда их губы сольются воедино в нежном поцелуе. Ожидает, но получает лишь чужой протяжный...храп. — Ч-что? — Тэхён открывает свои глаза, видя перед собой спящее лицо Чона. И казалось бы – нужно радоваться! Его невинность осталась при нём, но...Он возмущён! Какого, собственно, чёрта, этот Чонгук лезет к нему, лапает, фразочки всякие пошлые бросает, а в конце, когда Тэхён готов уже пожертвовать своим принципом «Никакой близости до свадьбы» эта нечисть просто заваливается на боковую? Пиздец. — Не очень то и хотелось. — Сбросив с себя лишнюю одежду, оставаясь в одной майке и боксёрах, Тэхён улёгся на самом краю постели, оставляя спящего Чона лежать в ногах, с висящими на щиколотках брюками, и наполовину расстёгнутой рубашке. *** — Проснись и пой! Как гром средь ясного неба, прозвучал голос Чонгука. И Тэхён почему-то думает, что зря он в церковь не ходил. Потому что просто так, люди в аду не оказываются, а другого объяснения разбудившему его голосу он не находит. — Сгинь, нечистая сила! — Не открывая глаз, Тэхён повернулся к злу своим прекрасным округлым задом, к добру передом, продолжая посапывать в подушку. — Вставай, кому говорю! — не унимался болотник. А Тэхёна это уже начинает бесить. Он ему значит помогает, из-за стола уводит от злых языков деда с матушкой, а в благодарность получает это? — Ты чего такой бодрый? Разве ты не должен сейчас стонать от боли и кричать от том, что больше к алкоголю в жизни не подойдёшь? — Приоткрыв один глаз, он потянулся к лежащему на тумбочке телефону, чтобы проверить время. — Какого хрена ты разбудил меня в семь утра? — Слышал поговорку – кто рано встаёт, тому Бог даёт? И как ни в чем не бывало подходит к шкафу, доставая оттуда чёрные спортивки, белую майку алкоголичку и под цвет штанам кофту «adidas». Такой себе сельский набор настоящего модника. — А ты слышал, что больше спишь – меньше грешишь? — Окинув испепеляющим взглядом бодрого Чонгука, который выглядит так, будто прямо сейчас готов стометровку пробежать, Тэхён поднялся с постели, хрустя косточками. — Или тебе это только на руку, нечисть? — А то как же иначе? – Чон почти что натурально удивился, поднимая обе брови. — Грешные мальчики, это мой главный источник пропитания. Не знал? — Придурок. Фыркнув, Тэхён натянул на себя свой хлопковый свитер, пёстрого оранжевого цвета, после чего нашёл свои любимые чёрные джинсы, которые очень выгодно подчёркивали худые ноги и то что повыше. — Бабушка с дедушкой уже проснулись? — Давно, и между... — Ну что же, пора прощаться. — Ким не смотря на брюнета подошёл к двери, собираясь уйти. — Спасибо за тёплый приём, но как говорится, в гостях хорошо, а дома лучше. И переходит уже за порог, чувствуя запах свободы, как его вдруг хватают на шиворот и затягивают обратно в комнату. — Эй! — Ты далеко собрался, принцесса? — Чонгук чуть ослабляет хватку, но не отпускает полностью, просто давая возможность дышать свободно. — Они уже уехали. — Ч-что? Куда? — Я не вдавался в подробности, но вроде как в город. — Чон разжимает руку, после чего разглаживает образовавшуюся на чужом свитере складку. — Без меня? Тэхён разворачивается лицом к болотнику, обижено смотря в его глаза, будто бы Чон имеет отношение к «предательству» со стороны бабки с дедом. А на самом деле – обидно. Тэ уже несколько недель в город просится. Знает, что дед лишь раз в месяц выбирается на рынок, за удобрениями, семенами, запчастями там разными. А обидней всего, что бабуля пообещала, что в следующий раз внучка обязательно с собой возьмут, чтобы он развеялся, прогулялся, газами выхлопными подышал. Он же душа городская! Ему нужно по магазинам пройтись, в салон заскочить. Корни вон уже выглядывают на светлой макушке. А он не какая-то замарашка, между прочим. Он – цацка городская, элитная, как говорит его лучший друг Юнги. — Ты только нюни не распускай, принцесса. — И что прикажешь мне делать? — Он уже носом пошмыгивает, бедняга. От обиды аж слёзы подступили. А Тэ вообще-то не рёва. Наверное. — Они хоть ключи оставили? — Нет. — Они же обещали меня с собой взять! — Не капризничай. — Но Ким вопреки его словам, громко засопел и давай хлюпать носом. — Эх ты, сирота казанская. — Я не сирота! — Взвыл, не переставая пускать слёзы. Чонгук на это лишь закатил глаза, но всё же положил руку на чужую спину, легонько похлопывая. — Ну чего ты как девчонка разревелся? — Почему девчонка то сразу? — Тэхён дёрнул плечом сбрасывая с себя чужую руку. — Что у вас за предвзятое отношение к мужскому полу? Почему я не могу плакать, только из-за того что матушка природа наградила меня... И замолчал, потому что не может так просто сказать слово на букву «Ч» Нет он не из робкого десятка. Если надо, может и обматерить, так что даже его дед дар речи потеряет. Но несмотря ни на что, Тэхён всё ещё маленький девственник, оторванный от мамы и сосланный подальше от цивилизации. — Успокоился? — Чонгук стрельнул в него незаинтересованным взглядом. —Останешься пока у нас. Лишние руки не помешают. — А что я буду делать? — Ну...На ферме от тебя толку мало, там сила нужна, значит будешь помогать матушке в саду. — В саду? Яблоки собирать что ли? — Какой ты догадливый, принцесса. — И по макушке потрепал, за что получил недовольный взгляд от Кима. Не обращая внимания на недовольное бубнение блондина, Чонгук подошёл к своему шкафу, доставая оттуда какие-то лохмотья, состоящие из серых трикотажных штанов и чёрного потрёпанного пуловера. — Надевай и иди сразу в сад. Там объяснят, что к чему. — А ты не пойдёшь со мной? — Так не хочешь со мной расставаться, да принцесска? — Ещё чего. До встречи, надеюсь не скорой. Забрав из чужих рук одежду, он подошёл к постели, попутно стягивая с себя свитер и оставаясь в одной майке. — Выйди. — Принцесса, ты злоупотребляешь моим гостеприимством. — Чонгук, выйди! — Тэхён, у меня всё такое же! — Не такое. Чонгук будто специально смущает бедное гейское сердечко. Хотя ему не понять, он же натурал. Вот была бы в этой комнате девушка, Тэ бы с легкостью разделся, а так – Чонгук мужик. Красивый, накачанный, в общем тэхёнов личный идеал. От одного его вида, у него волосы на затылке встают дыбом. И если бы только волосы... — Я не буду раздеваться, пока ты здесь! Чон показательно закатил глаза, но из комнаты всё же вышел, аккуратно прикрывая дверь. Мог бы и хлопнуть ею громко, но в своём доме жалко. — Нечисть. — Пробурчал блондин, стягивая остальную одежду. — Посмотрел бы я, как бы он себя повёл, если бы в комнате какая-то милочка стояла. В общем, вдоволь наговорившись с самим собой и переодевшись в предоставленные одеяния, Тэхён всё же вышел из комнаты, сразу направляясь к саду за домом. Садов у семьи Чон всего пять и все они яблоневые. Как объяснила бабушка Тэхёна, сады и ферма – это их семейный бизнес и основной доход. Уже доходя к металлическому забору, отгораживающему около четыреста гектаров яблоневых деревьев, Тэхён огляделся, примечая матушку Чон около одного из них с ведром в руках. — Доброе утро. — Тэхён-а, доброе. — Женщина заулыбалась и потрепав парня по волосам, подошла к одной из рабочих, что-то шепча ей на ухо. — Сейчас Хёна принесёт тебе ведёрко. — Хорошо. — Всего на человека, около пятнадцати деревьев в день. Но так как ты новичок, тебе только десять. Тэхён лишь кивнул и отошёл от женщины, чтобы осмотреться, ведь вокруг вон красота-то какая! Сквозь ветви пушистых деревьев пробиваются золотистые солнечные лучики, грея нежную кожу лица. Вокруг щебечут птички, весело прыгая с ветки на ветку. Короче – идиллия, не иначе. — Тэхён? — Девушка, ранее названая Хёной, подошла к парню с большым зелёным ведром и садовыми ножницами. — Яблоки собирай в ведро, но аккуратно. Если будешь бросать, плод почернеет и будет не годен для продажи. А это – сучкорез, он нужен чтобы срезать яблочко с ветки, если оно недостаточно спелое и само не срывается. Всё понятно? Тэхён отобрал у девушки рабочий инвентарь, несколько раз кивая. В общем работа, вроде как несложная. — Понятно. Извините...а перчатки можно? — Что? — Хёна глянула на него как на восьмое чудо света. — Какие такие перчатки? — Ну...чтобы руки не поцарапать. — Ой, ты ж городской неженка, совсем забыла. — Пошутила – сама же посмеялась. — Не придумывай. У яблони веточки не острые. Тихо вздохнув, Тэхён подхватил ведро с ножницами и пошёл к «своим» деревьям. Оглядев густые ветки, он сорвал несколько яблок, бережно укладывая их в ведро. Тэхёну думается, что работа на самом деле лёгкая и к обеду он управиться не только с десятью деревьями, а и всё пятнадцать сорвёт! Но вопреки ожиданиям, как бы он не старался, к обеду сорвал всего шесть деревьев. А потому что всё время что-то мешало. То руку поцарапает, то жук какой в волосы свалиться, заставляя Кима истошно кричать, да гонять промеж деревьев как ужаленный на потеху местным. В общем из сада выходит как из войны – потный, грязный, руки все поцарапанные и онемевшие, от постоянного движения. На голове творится настоящий курятник, устроенный при попытке устранить мерзких жуков, а на лице, прямо под нижней губой, красуется небольшая, но глубокая царапина. Это вообще получилось неожиданно. Тэхён просто залез на стремянку, чтобы сорвать верхушки, но кто-то из сельских решил подшутить над городской царевной и дёрнул лестницу, из-за чего Ким кубарём свалился вниз, ударяясь нежной кожей о лежащий на земле сучкорез. Матушка Чон, в отличие от остальных девушек–рабочих, над ним совсем не потешалась. Напротив, пожалела беднягу, да приказала идти в дом готовить на всех обед. С готовкой у Тэхёна всё хорошо, поэтому он даже обрадовался новому поручению, вприпрыжку шагая домой. Наскоро умывшись и переодевшись, он побежал на кухню, оглядывая всё шкафы и осматривая содержимое холодильника. Немного подумав, решил приготовить рис с курицей и испечь печенье на скорую руку. Кое как откопав кастрюлю, он положил рис варится, параллельно нарезая всё необходимое. Когда на плите всё кипело и шкварчало, Тэ достал из шкафчика муку, сахар и остальные необходимые ингредиенты для печенья. — Принцесса, мне это снится, или ты и правда сейчас готовишь? Тэхён вздрогнул, высыпая на себя немного муки, из-за чего его оранжевый свитер становится белым. — Ты меня напугал, придурок! — Уже не нечисть? Придется привыкнуть. — Чонгук окинул Кима насмешливым взглядом, на что тот лишь фыркнул, возвращаясь к готовке. — Ну же, принцесса, пообщайся с хёном. — Иди в задницу. — А ты впустишь? — В смысле? — Тэхён заторможенно нахмурился, тупя взгляд на откровенно угорающего Чона. Но когда до него дошёл смысл сказанного, он схватил со стола полотенце и подбежал к старшему, начиная его колотить тканью куда только прийдется. — Ах ты извращенец...да я...да ты...Ах! — Ну всё-всё, успокойся. — Гук схватил обе руки парня в свою, сильно сжимая, чтобы не вырвался. — У тебя там кстати горит что-то. Тэхён, не забыв парню зарядить локтем промеж рёбер, убежал к сковороде с курицей, чесноком и имбирём, начиная помешивать. — Что готовишь вкусного? Болотник уселся на стул за стойкой, глядя парня, который гонял по кухне, что-то ища в тумбочках. Работает как пчёлка. Аж любо-мило смотреть. — Чонгук, вот тебе заняться нечем, кроме как сидеть над головой? — Принцесса, это так-то мой дом, могу сидеть хоть на голове, пока это голова в моём доме, это во первых. А во вторых — у меня обед, поэтому я отдыхаю. — Прекрасно, отдыхай в другом месте. —Тэхён усердно просеивает в большую чашку муку. — Я хочу сидеть здесь. — Для чего? — Разбивает в чашку три яйца, сыпет сахар и щепотку соли. — Любоваться тобой, конечно же. Что у тебя на лице? — Чонгук только сейчас заметил, уже подпекшуюся ранку. — Упал. — Коротко и по делу. А тем временем в смесь добавляется сливочное масло. — Растыка городской. — Чон встал из насиженного места, но лишь для того, чтобы принести аптечку из ванной. —Видимо я погорячился, когда решил, что ты справишься с таким сложным делом, как сбор яблок. — Придурок. Будто бы мстя за слова блондина, Чонгук в тот же момент приложил вату со спиртом к ране, заставляя Тэхёна пискнуть. — Как мышонок, ей-богу. — Чонгук как-то слишком нежно улыбнулся, начиная дуть на ранку. Чтоп сто? Чонгук. Дуть. Ранку. Чонгук дует на его ранку, которая находится в нескольких миллиметрах от губ? — Ещё есть какие-то царапины? — Спокойно спрашивает он, даже не замечая внутренней истерики парня. — Есть. — Заторможенно ответил блондин, протягивая Чону свои бедные–раненые–искалеченные ручки. — Горе луковое, ты что без перчаток яблоки рвал? — Тэхён сначала нахмурил брови, собираясь начать спорить, ибо чё за предъявы, но в его голове будто что-то щёлкнуло. — Хёна... — Что? Что ты там шепчешь, я не слышу. — Ничего. Тэхён не глупый, он может сложить два плюс два и догадаться, что Хёна эта – зариться на место в семье Чонов. А тут какой-то городской парнишка, да ещё и открытый гей. Мало ли что она себе надумала. Но такие пакости, это дело нехорошее. Не по людски это как-то. — Ладно, можешь ухватиться за меня, неженка. — Чонгук уложил свободную техёнову руку себе на предплечье. — Будет больно – сжимай. — В герои задел-а-яй-яй! — Как то уж слишком резко перехотелось спорить, когда Гук коснулся к самой большой царапине, обильно смоченной в спирте ваткой. —Больно... И захныкал, как дитя малое. — Потому что перчатки нужны, чтобы не пораниться. — Чон мягко надавил на чужой затылок, заставляя уткнуться в его плечо. — Это тебе не показ мод, принцесса. — Скажи это своим бешеным поклонницам. — Каким таким поклонницам? — Которые мне перчатки не дали и с лестницы столкнули. Если обвините его в том, что он ябеда – вы не ошибётесь. Ну а как он мог понять, что ябедничать плохо, если с детства его учили только – как не стать «пидором»? Думаю все уже поняли, что учитель из его отца никудышный. — Столкнули? — Ну не прям столкнули, но дёрнули лестницу. Когда Чонгук закончил обрабатывать раны на руках, он отстранил от себя Кима, ласково смотря ему в глаза. — Я поговорю с ними, принцесса. Негоже обижать такую милашку. — И по носу щёлкнул, как ребёнка. Тэхён аж покраснел, честное слово. С чего это Чонгук так мил с ним? Нет, это конечно приятно, но всё же неожиданно. С утра Чон вёл себя как настоящая язва, будто не он вчера пытался засосать его. Сейчас же относится к нему так ласково, как...к своему парню? Встряхнув головой, чтобы отогнать от себя ненадёжные мысли, Тэхён вернулся к изготовлению печенья , разливая готовую смесь на противень и ложа всю эту красоту в духовку.