Второй шанс

Подъем выдался тяжёлым. Акане всю ночь так и пролежала в попытках уснуть. Возможно, она даже засыпала на короткие мгновения, но отдыхом это совсем не ощущалось, да и в целом состояние после бессонной ночи было паршивое. Сасори встал рано. Он ушел на кухню и тихо сидел там, чем девушка и воспользовалась, чтобы посмотреть время. Семь утра. У нее еще был шанс уснуть! Однако не сложилось. Так она и пролежала до момента, пока не пришел Сасори, который решил не отступать от своих намерений восстановить ей режим. — Я не сплю, — откликнулась Акане, не открывая глаз. В ответ на это ее ощутимо встряхнули. — Эй, я же сказала, что не сплю! — возмутилась она и, наконец, открыла глаза. — Многие люди способны говорить такое во сне, — пожал плечами Акасуна. — Я лишь хотел убедиться, что ты действительно проснулась. — Я и не спала, — неосторожно произнесла девушка. Сасори бросил на нее острый взгляд и ничего не сказал. Как назло спать потянуло именно сейчас. Но если она ляжет, то через пару часов проснётся просто в никакущем состоянии... Акане села на кровати, угрюмо смотря в одну точку. Сасори проследил за направлением ее взгляда, но не увидел ничего, кроме стены, хотя веточки сакуры на серых обоях были действительно красивыми. "Как и его черты лица..." Она быстро перевела взгляд обратно в стену, пока Акасуна не заметил, что девушка рассматривает его. — Тебе сегодня на работу? — А? — удивилась Акане. — Откуда ты знаешь? — Ты сама вчера сказала. Ну да, точно. Все совсем плохо, раз она стала забывать, что, кому и когда говорила. — Да, но... Она во второй половине дня. И так как я не смогла уснуть этой ночью, мне кажется, лучшим выходом было бы поспать пару часов перед будильником, чтобы на работу я не пришла не вареной. Точнее, не настолько вареной. Сасори вздохнул, скрывая раздражение. Если продолжится в таком духе, ни о каком восстановлении режима речи идти не может. Она будет отсыпаться днем и не будет спать ночью. Кажется, именно эта проблема мучила ее до его появления... — Как давно начались твои проблемы со сном? — спросил он, присев на край кровати. — Я была совой, сколько себя помню, — ответила девушка. — За исключением детства, тогда мой режим контролировали родители, и ложилась я часов в десять-одиннадцать. Но, если честно, такой трешанины, как сейчас, не было, когда я была подростком. Да, не спала летом, ложилась под утро и потом спала весь день, но к школе режим легко восстанавливался. Потом я поступила в вуз и перестала спать, потому что нужно было учиться, а учеба девять часов в день, не считая дороги, не способствует выполнению заданий в дневное и вечернее время. Приходилось жертвовать сном. И вот как-то так постепенно... — У тебя должна была накопиться усталость, а не привычка, — проницательно заметил Акасуна. Акане прикусила язык. Она легла обратно в кровать, отвернувшись к стене, явно не очень желая продолжать этот разговор. — Я дам тебе поспать, если ты расскажешь. Ох, вот ведь манипулятор. — Я не думаю, что причина покажется конкретно тебе существенной, — отозвалась девушка. — Расскажи, и я сам решу, существенная она или нет. Акане перевела взгляд со стены на подушку и крепче сжала в пальцах одеяло. При всем знании, кто такой Сасори, при всем понимании, пусть даже условном, его личности, он все еще был человеком, с которым она познакомилась день назад. Рассказывать ему о чем-то глубоко личном было некомфортно. Даже если он расспрашивал. И даже если поделиться хотелось. — Твоя жизнь намного сложнее моей, наполнена смертями и потерями. И я не думаю, что моя причина покажется тебе существенной. — Чем больше ты ломаешься, тем меньше времени у тебя остается на сон, — только и сказал он на это замечание. — А тебя не зря называют мастером марионеток... — себе под нос пробормотала девушка. — Хорошо. Во время учебы, как раз во время сессии, у меня погибла подруга. Мы дружили десять лет, и она была мне, как сестра. Это... сильно подкосило меня. Хотя сон испортился не сразу, но все шло к этому. — Вот как, — тихо произнёс Сасори. — Хорошо, можешь поспать. Акане была благодарна ему за это, но как спать после такого разговора? К тому же, он ощущался незаконченным. Сасори будто коснулся темы, но не стал в нее погружаться, а открыть свои эмоции кому-нибудь на самом деле хотелось уже очень давно. Но он не стал лезть то ли из вежливости, то ли действительно сочтя причину не стоящей внимания. Она лежала, закрыв глаза, а в голове на репите проигрывались его слова, ее ответы... Стоило ли говорить? Стоило ли говорить именно это? Он ведь попросил, даже настаивал, так что наверняка стоило. Но ей нужно выговориться, а она даже выговариваться не стала, просто рассказала факт из своей жизни, а чувства, которые стояли за этим фактом, так и остались внутри. И если бы он только спросил... Но вываливать их на Сасори ощущалось чем-то неправильным, как если бы подросток, у которого сломались наушники, пришел требовать у родителей, тянущих ипотеку, более крутые. Глупо, не к месту. Совершенно иной уровень проблем. — Я не считаю твою проблему несущественной, — услышала она со стороны двери. Сасори пошел на кухню, чтобы ей не мешать, и... решил сказать об этом, чтобы она не мучилась в догадках, что он там себе думает? Что ж, спасибо ему. Но даже без этого Акане уже начала проваливаться в сон, и его фраза прозвучала будто бы из-за стены. Вскоре девушка крепко спала и проснулась только от набирающего громкость будильника. И как же, черт возьми, хотелось просто выключить его и спать дальше! И если бы не чёртова работа, она бы так и сделала. Пришлось вставать. Сасори зашел в комнату и застал Акане сидящей на кровати и явно собирающейся с мыслями, чтобы оторвать себя от нее и пойти, наконец, собираться. Она даже не обратила на него внимание, просто в какой-то момент тяжело и резко поднялась и прошла мимо в ванную. Акасуна еще раз оглядел комнату. Его взгляд остановился на незаправленной кровати, на которой с ее стороны сбилась простынь. Поправлять ее девушка явно не собиралась, и Сасори на это только тихо хмыкнул себе под нос. Когда Акане вернулась из ванной, ему пришлось выйти из комнаты, поскольку ей нужно было переодеться, а вещи были раскиданы по всей комнате. Девушка никогда не отличалась любовью к порядку, и даже присутствие гостя не простимулировало ее хоть немного прибраться. Хотя, может, дело было не в отсутствии мотивации... В любом случае, она не чувствовала в себе сил что-то сделать с этим в ближайшее время. Во время сборов Акане постоянно комментировала свои действия себе под нос, и Сасори это начинало раздражать, но пока что он терпел, про себя отмечая, что она делает все быстро, но все время что-то забывает, из-за чего суетится. То в ванную пойдет и не вспомнит, зачем, вернется обратно, походит по комнате, вспомнит, зачем туда ходила, и пойдет вновь, то десять раз повернётся туда-сюда... Но Акане не замечала его раздражения. Потому ли, что ей было не до этого, или потому, что он хорошо скрывал свои эмоции? Сказать трудно. Наверное, имело место и то, и другое. — Вернусь через пару часов. Если проголодаешься, просто поищи на кухне. Что-то да найдется. Прости, что ничего не приготовила сегодня... — сказала девушка, уже стоя у двери и застегивая пуховик. — Ты ничего не ела, — вспомнил Акасуна. — Вечером поем, сейчас некогда, — откликнулась Акане и выскочила из квартиры, заперев ниндзя на ключ. По правде говоря, обычно ей не только готовить не хотелось, но и есть. Ела она один, максимум два раза в день, и даже если это ее не устраивало, ничего поделать она не могла: не было ни денег, ни сил эти деньги заработать, ни, тем более, сил банально приготовить себе. Когда выдавались выходные, и она безвылазно сидела дома, могла не есть вообще. И так изо дня в день. Но Сасори знать об этом совершенно не обязательно. Вообще надо как-то взять себя в руки и кормить его, а то будет неловко... Ступая по скрипучему снегу, Акане понимала, что с каждым шагом на работу ей хочется все меньше. Точнее, ей не хотелось уходить из дома. Не потому что она боялась, что Акасуна что-нибудь натворит (в конце концов, дождался же он ее спокойно позавчера), а просто не хотелось оставлять его одного. Покидать квартиру, в которой был кто-то, кроме нее. Но впереди предстояло отвести несколько уроков, и лучше было бы выкинуть подобные мысли, иначе она не сможет сосредоточиться, и какой тогда смысл в ее работе? Однако сосредоточиться не вышло от слова "совсем". Пока последний ученик выполнял задание, комментируя свои действия, она вполуха слушала его, чтобы он не наделал ошибок, а сама думала о Сасори. Вообще-то, признаться честно, она думала, что он раздражительный, но на поверку оказался спокойным, как удав. Но вот в вопросе режима был даже раздражающим. Хотя девушка не могла не признаться себе, что его забота, пускай и своеобразная, но подкупала, и интерес к нему уже вспыхнул где-то глубоко в груди, безжалостно тушимый ею самой. Но хотелось ли его тушить... — ... две н, — донеслось до нее, и Акане заглянула в тетрадь ученику, обнаружив, что он ошибся уже в нескольких местах. — Подожди. Давай вернёмся к этому слову. — Она указала в учебнике. С этого момента все мысли о Сасори были запихнуты куда подальше, и девушка силой воли заставила себя сосредоточиться на уроке. Но она нет-нет, да посматривала на время, желая, чтобы минуты шли быстрее. Когда, наконец, урок закончился, и она получила оплату, первым делом, как и всегда после работы, пошла к родителям. Но надолго задерживаться не стала и, поев и немного поговорив с мамой, скорее поспешила домой. Наверное, впервые за все время, что жила самостоятельно. Девушка быстро шла по скрипучему снегу, не замечая, что двидется быстрее обычного и совсем не ощущает нежелание оказаться в четырёх стенах вновь. Домой хотелось. Впервые за несколько лет там ее кто-то ждал. Может быть, кто-то малознакомый, странный и даже опасный, но опасности Акане не чувствовала совсем. Да и разве можно чувствовать опасность, когда ты наконец перестаешь чувствовать одиночество? В замке повернулся ключ, открылась дверь, и запыхавшийся голос произнес: — Я дома.