Стезя тотальности

      Я получаю повестку на личную карточку и распечатываю её. Первая реакция — отрицание, но так уж оно всегда происходит. Сенатор Штернберг прибывает с неофициальным визитом через два дня. Связано ли это с Эриком? — сердце ускоряет ритм. С чем вообще это может быть связано?       Пока что я не знаю, какие именно последствия это может иметь. Всё, что произошло в мае этого года, как будто кануло в Лету: события одновременно имели место — и нет, их участники одновременно помнят о случившемся — и благополучно не помнят. Осознанно-неосознанная дуальность, принцип, слишком часто применявшийся и в предшествующие эпохи. С чего бы мне считать наше время более прогрессивным? Не в Америке точно. Если не брать за таковое Америку как поле для экспериментов. Однако вот что мы имеем: нет данных — нет события. Красный сигнал тревоги 2 мая списан на помехи, вызванные миграцией Химер, а что до ареста вашего покорного слуги… А вы лично помните, как это происходило? Нет? Вот и отлично. Подполковник Грей отбывал за пределы ССША в рамках военно-исследовательской миссии, почти как семь лет назад. Миссия завершилась успехом. Никак иначе.       — Слава Богу, сэр! — вот что сказала мне Дана, когда я вернулся. А Нелли только чуть заметно кивнула. На обеденном перерыве я видел, как она шла по дорожке к парку. То, что там её уже ждал Аллен Джордан — в этом я бы не стал сомневаться. Мне приходит в голову, что Эл-Джей совсем не плохая альтернатива Джиму О’Райли, хотя эта мысль и кажется поначалу странной.       Прошло уже больше месяца с нашего возвращения. Завтра я увижу Штернберга.              

***

             Накануне визита сенатора я беру с собой термос с обычным в таких случаях содержимым и отправляюсь навестить Дугласа. Мне хочется посидеть в полумраке и, может быть, послушать какую-нибудь старую, вычеркнутую из ТА музыку. И никаких разговоров о политике.       В летних, быстро темнеющих сумерках — сегодня на удивление ясный день — дом моего друга встречает меня тёмными окнами и осязаемой тишиной.       Я поднимаюсь на крыльцо и стучу в дверь — нашим специальным способом — но никто не выходит. Тогда я сажусь на ступеньках и, подняв голову, смотрю в небо. Вот она, точка «икс». Я ощущаю дом за своей спиной и понимаю, что он пуст. Дуглас снова покинул нас.              

***

             Мы располагаемся в зале «Солярис». По случаю визита сенатора сегодня здесь светло, потолочные светильники вполне достойно имитируют солнечный полдень. Неуютное ощущение, что Штернберг не постарел ни на день за прошедшие семь лет. Светло-серый костюм, умеренный загар, синие глаза.       Садимся друг напротив друга, поверхность стола разделяет нас, но не делает безопасными.       — Мне хочется лично выразить вам благодарность, подполковник, — просто говорит сенатор. Это неофициальная встреча, напоминаю я себе.       — Благодарность? За что?       — Вы, как и семь лет назад, проделали блестящую работу. Обстоятельства до странности схожие, вы не находите?       — Не нахожу.       — А я вот вижу связи и закономерности. Как и семь лет назад, в вашем ведении оказывается молодой человек с исключительными способностями (кстати, связанный — пусть и косвенно — с терактом сорок третьего года). Как и семь лет назад, вы предпринимаете путешествие. Как и семь лет назад, вы спасаете Эрика.       То, что сенатор называет его по имени, мне совершенно не нравится, но я удерживаюсь от того, чтобы скрипнуть зубами. Хотя хочется.       — Мне показалось, что на этот раз Эрик не был в коме, — наконец, выдаю я. Штернберг мягко улыбается.       — Тем не менее, вы его спасли. Нравится вам это или нет. Я бы сказал, что вы, Грей, — гарант душевного равновесия Эрика Ланге. Одна встреча с вами способна вернуть ему стабильность на долгое время.       Мне хочется перечить. Что значить — «вернуть стабильность»? Как будто Эрик — не одно из самых рациональных человеческих существ, которых я знавал.       Синие глаза как будто просвечивают меня насквозь.       — Если вы думаете, что ваше влияние на Эрика не является значимым и, более того, определяющим, вы ошибаетесь. — Опять эта улыбка — сдержанная, политкорректная, приемлемая для ситуации… Интересно, какого класса пси-оружие нужно применить, чтобы стереть её?       — Спасибо, сенатор. Я принимаю вашу благодарность.       — Отлично, подполковник.       Политкорректная улыбка исчезает.       — Поговорим о ваших личных перспективах.              

***

             — Как прошла встреча? — В информационном канале, проложенном «Новой Весной», как всегда, пустота межзвёздного пространства.       — Хорошо. — Я стою на собственной кухне и смотрю в окно. Лёгкий летний дождь покачивает листья и разросшуюся траву. Я, вроде бы, косил её пару дней назад.       — Он тебе предложил? — В межзвёздной пустоте голос Лоуренса звучит неприятно близко, я почти ощущаю его дыхание.       — Предложил.       — И ты принял предложение?       Я отхлёбываю остывший кофе и морщусь.       — Принял.       — Но не сразу?       — На кой чёрт ты спрашиваешь, если и так всё знаешь? — Какой-то небольшой зверёк осторожно перебирается по подлеску на той стороне улицы. Кошка?       Лоуренс фыркает.       — Приятно слышать последние новости из твоих уст, камрад, а не опираться на собственные параноидальные догадки. Итак, ты принял предложение. Не сразу, но принял. Ну что же, отлично!       — Да какое тут…       — Не-не-не! — Очередной глоток, горький напиток неопределённой температуры скатывается по горлу. Лоуренс, очевидно, грозит где-то пальцем. — Ты всё сделал, как надо! Наконец у нас будет нормальный президент…       — Выборы впереди, — напоминаю я ему.       — К чёрту выборы. Вопрос решён. Честное слово, я до конца не был уверен в том, что ты не сглупишь… Рад, что ты всё-таки учишься, камрад.       — Спасибо.       — Я позвоню позже.       — Ещё как позвонишь.       Лоуренс исчезает, словно призрак, растворяется в пустоте. Я ставлю кружку на стол. Перспективы пока что ещё не начали давить на меня своим неподъёмным весом, но уже очень скоро начнут. Поздравляю, подполковник. Элементу антисистемы предлагают стать частью системы. Это означает, что сама система усложняется, меняется. Мир, хуже того, что мы имеем сейчас? Очень возможно. А что насчёт мира лучше? Я прикасаюсь лбом к оконному стеклу и закрываю глаза. Согласно исследованиям Жарова, популяции Химер распространяются эмерджентно — всё больше самых разных существ вдруг начинают транслировать в очень широком диапазоне. То, что пятьдесят лет назад мы и не могли предугадать. Точно так же возможно возникновение и резкое увеличение людей с «блуждающим» пси-фактором, таких как Аллен Джордан… или Эрик Ланге. Исследования Эрика это тоже подтверждают. Передача данных от одного человека к другому напрямую, без каких-либо приспособлений. Эксперимент с мобильными трансляторами в Нью-Йорке… Стекло уже не кажется достаточно прохладным, я отступаю от окна и открываю глаза.       Я знаю, что скажет мне Лоуренс при следующем разговоре. Что это — шанс приблизиться к Объекту 17 и, может быть, к разгадке тайны с психоволновой трансляцией. Он скажет, что ошибкой Дэмиэна Милтона была резкая недооценка возможностей антисистемников вроде «Новой Весны» и «Фронта Один». Он скажет, что у Милтона не было своего Лоуренса Джонса. Хм. А я скажу, что у него не было и Аллена Джордана тоже.       Я скажу, что у меня нет желания делать Америку великой сверхдержавой.       Я скажу, что Люцифер уже давно ходит по земле, но он вовсе не дьявол.       Я скажу, что Милтон никогда никого не любил так, как я люблю Эрика.       Последнее я скажу мысленно, потому что Лоуренс не поймёт.              Задумавшись, я беру чашку с остатками кофе и делаю последний глоток. Невыразимо горький.