Contract with the Olympic champion

И вновь я улетела к звездам. И снова ты заставил мое сердце неистово биться в искренности наших чувств.

Pov Kerem Давным давно я стремился к тому, чтобы перестать ощущать что-либо вообще. Я мечтал забыть, что значит чувствовать. Меня переполняли отчаяние и страх, невыносимая тоска и горе, и тогда я готов был отдать все, лишь бы только они не мучали меня, лишь бы как-нибудь отключить все эти чувства. Я страдал от мыслей и эмоций, которые бушевали внутри меня, и в один момент во мне что-то перегорело, и я стал пустым… Эта пустота поселилась в моей голове, а в душе внезапно исчезли все чувства. Я думал, что это, возможно, и к лучшему. Сначала все постепенно перестало ранить меня, но потом я осознал, что потерял какую-то часть себя… и умер. Что-то во мне перестало существовать, и я никак не мог объяснить, что именно. Я просто чувствовал себя мёртвым и совершенно не мог с этим смириться. Я не мог вымолвить ни слова, когда меня спрашивали, что же со мной произошло, ведь в моей голове не было ни одной мысли… Мои близкие задыхались в слезах, но я не мог их утешить, ведь мне уже было всё равно… И в тот момент я понял, что разучился чувствовать. Долгое время у меня это получалось, и со временем я даже привык к этой пустоте внутри себя и бросил все попытки заполнить её. Я просыпался по утрам, уходил куда-то, возвращался, засыпал и снова просыпался. Жизнь для меня стала серой, беспросветной и какой-то… безжизненной. И сейчас, несмотря на всю боль, которую принес мне мой дар, я понимаю, что это, наверное, лучший способ выжить в этом жестоком мире. Лучше не чувствовать совсем ничего и жить, пытаясь заполнить дыру в своём сердце, чем умереть от своих же мыслей. Поэтому я решил, что никогда больше не испытаю сильных эмоций, не наполню свою жизнь яркими красками. Я больше никогда не почувствую невыносимой боли, не загляну ни в чьи глаза и не скажу, что люблю. Пусть все они любят, пусть влюбляются и радуются жизни, но меня выбросило с их корабля за борт, и теперь я плыву один по течению, осознавая, что в этом мире таким больше никому не нужен… Раньше, это приносило мне удовольствие, счастье, но сейчас я снова позволяю любить себя, позволяю любить себе. Моё сердце трепещет рядом с Ханде и я понимаю, что живу сейчас для нее, для нас. В спальню доходили вкусные запахи чего-то сладкого, пробуждающие мой желудок раньше, чем меня. Потянувшись, поднимаюсь с мягкой кровати и иду на источник запаха. Под легкую музыку friend «chase atlantic» на кухне танцевала Ханде. Подойдя сзади, обнимаю ее хрупкие плечи, вжимаясь носом в сладкий аромат ее шеи. — Мне так нравится твой запах, — оставив легкий поцелуй на шеи, позволяю девушке повернуться в своих руках. — Ты меня напугал, — отложив на керамическую плиту, обнимает меня маленькими ручками, — я завтрак тебе приготовила. — Мм, я думал это ты мой завтрак, — поцеловав в лоб, спускаюсь ниже по виску, оставляя влажные поцелуи. — Керем-ши, перестань, ты меня смущаешь, — покраснев, девушка утыкается носом в мою оголенную грудь, — какие у нас планы на сегодня? — Это будет сюрприз для тебя, малышка Мий, — взяв из тарелки панкейки, отхожу от Ханде, когда вижу ее злое лицо. — Эй, наглая жопа, я еще не доделала их, подожди буквально пять минут, — потянувшись за вторым, получаю по руке лопаткой. — Эй.- надув губы, делаю вид обидевшегося человека, — Я в душ.

***

Позавтракав, отправляю Ханде собираться, а сам расписываю наш маршрут на сегодня. После вчерашнего вечера, этих страстных поцелуев, меня скрутило так, что не хотелось жить, но хотелось показать всю красоту Греции. — Мы будем много ходить? — в легком платье, Эрчел забегает на кухню держа в руках два пары обуви. — Не так много, чтобы идти в сандалиях и не так мало, чтобы надевать каблуки, — смотрю на Ханде, явно собираясь возмутиться, — надень то, в чем тебе удобно, если что я готова понести тебя на руках. — Ты что, нет, — Мий смущается и надевает сандалии, пытаясь завязать вокруг тонких икр. Опустившись рядом на колени, целую в большую берцовую кость, завязывая маленькие бантики. — Мы можем ехать. Мы ехали по горным виражам, где открывались красивые виды, горы, покрытые низким кустарником с очаровательными желтыми цветочками. Облака плыли настолько низко, что казалось — протяни руку и достанешь. И никакой жизни вокруг. Проехав пыль, откидываю крышу, давая Ханде визжать от восторга на ветру. Её глаза сияли так, что Солнце блекло на её фоне. Мы катались по всем улочкам Китиры, давая палящему солнцу обжигать наши плечи. Остановившись на одном из крутых склонов, выхожу из машины. Ноги затекли, а в руках чувствовалось напряжение. По телу бежали мурашки от холодного воздуха, но горячие руки Ханде обжигали мое тело и сквозь рубашку. — Это лучший день в моей жизни, Керем-ши. — девушка визжит и запрыгивает мне на спину, целуя в шею. — Спасибо! Спасибо! Спасибо! — Пойдем в низ, к воде. — взяв под бедра, иду по протоптанной тропинке склона под озорной смех жены, придерживая шляпу от порывов ветра. Посадив девушку на песок, скидываю кроссовки. Горячий песок сочился сквозь пальцы, даже не смотря на то, что время близилось к вечеру, солнце припекало не по-детски. — Хочу искупаться, пойдешь? — песчаный пляж был скрыт от взглядов людей, давая полную свободу действий. — Я не брала купальник, — сняв рубашку, кидаю ее Ханде, — Да и плаваю плохо. — С тобой рядом находится главный пловец Америки и Турции, и ты боишься? — вскидываю бровью, — Надень рубашку на белье и пошли, у тебя две минуты. Жду у воды. Эгейское море было горячее топленого молока, легкие волны ударяли по телу, разнося тысячи брызг. Я снова нахожусь в своей среде, где есть только я и вода, уносящие мысли глубоко в небо. — Я плохо плаваю, — тонкими пальцами, Мий обхватывает мои бицепсы. Белая льняная рубашка подчеркивает каждую частицу тела девушки. Тонкая талия, небольшая грудь, открытые ключицы, острые, как лезвие ножа. «Она такая хрупкая», — проносится в голове. — Иди сюда, — подхватив Ханде за талию, сажаю на свою талию, придерживая и прижимая к себе. Через тонкую ткань ощущаю маленькие бусинки упирающиеся в мои. — Сейчас зайдем глубже, станет теплее. — Держи меня крепче, Керем, — обхватив шею, прижимаю девушку так, что не хватает воздуха. Ее губы дрожат, но я чувствую легкую улыбку, заставляя моих бабочек порхать выше небес. — Стой. Мы стояли посреди моря, где были только мы и никого больше. С каждой минутой солнце опускалось всё ниже, а волны становились тише. Губы Ханде медленно опустились на мои, нежно, но настойчиво целуя меня. Сжимая и кусая с самой запредельной нежностью этого мира. Это тихая гавань. Это мой наркотик. Личный сорт героина. И он был лучше, чем самый настоящий порошок. Я зависим, только этот наркотик был в тысячу раз лучше, не настолько пагубный и токсичный. И с каждым разом мне всё больше и больше хочется всего с тобой. Хочется той самой передозировки нежности, которая периодически возникает к тебе. Всё чаще и чаще. И чёрт подери, даже бэд-трипы в виде ревности, загонов и частых ссор меня не пугают. Мне хочется ещё и ещё. Больше. Ещё больше тебя. Всю от макушки до пальцев ног. И наверное, тебя это пугает. А может и нет. Я не знаю. Но я очень хочу сказать о том, что ты правда очень много для меня значишь. И от тебя зависит, убьёт ли меня этот наркотик бед-трипами или подарит вечное наслаждение, оставшись со мной навсегда. Я знаю. Нельзя говорить о будущем, потому что ты его не знаешь. Нельзя что-то полагать наверняка и обещать. Можно только спланировать и постараться сделать так, как хочешь. Хочу позаботиться о тебе. И сделал бы всё ради того, чтобы увидеть сейчас твою искреннюю улыбку, надеюсь, ты сейчас улыбаешься. Но знаешь. Я влюблён в эту улыбку. — Я хочу быть рядом с тобой, Ханде. Я хочу иметь возможность держать тебя за руку, когда ты нервничаешь. Я хочу иметь возможность крепко обнять тебя, когда тебе одиноко. Я хочу иметь возможность поддержать тебя, когда ты чувствуешь, будто распадаешься на кусочки. Я хочу подставлять плечо, когда ты плачешь, и быть человеком, в чьи объятия ты угодишь, когда твой мир рушится. Я хочу быть человеком, к которомy ты будешь приходить за утешением и советами. Я хочу быть человеком, который уложит тебя спать, который будет делать тебе завтрак утром и напоминать каждый день, что ты прекрасна, потому чтo так и есть. Я хочу быть человеком, ради которого ты будешь вставать с постели, благодаря которому тебе легче пережить еще один день. Я хочу помочь тебе пройти через все это. И, я хочу тебя, и хорошую, и плохую твою сторону, всю тебя. — Но почему? — она вытирает свои слезы, всё также держась своими маленькими ладонями за меня. — Потому что я влюблен в тебя, малышка Мий.