
Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
— Тебе повезло, что я учился ездить на механике, — Тайлеру нужно время, чтобы подогнать кресло водителя под себя и понять, как все устроено. Когда он готов тронуться, Уэнсдей ставит на приборную панель мобильный с открытым навигатором, снимая с языка вопрос, куда собственно, ему ехать.
Примечания
mood: The Killers - Bones
эта работа - прямое продолжение драббла I think I'm falling
https://ficbook.net/readfic/12928050
в котором Уэнсдей организовывает побег Тайлера из заключения.
Часть 10
29 декабря 2022, 02:05
Спустя два с половиной часа дороги, включавшей заезд на заправку и быстрый набег на Бургер-кинг, они прибывают в Билокси, штат Миссисипи. Это небольшой курортный городок на берегу Мексиканского залива. Уэнсдей с телефона забронировала им номер в отеле, поэтому уже спустя десять минут, после того как они проезжают приветственный знак на въезде в город, Тайлер с облегчением паркуется у двухэтажного здания с бассейном на заднем дворе.
Когда они выбираются из автомобиля, Вещь вдруг делает Уэнсдей знак, что остается.
— В салоне? Тебе незачем ночевать тут.
Вещь настаивает, попеременно показывая то на нее, то на Тайлера.
— Да, здесь будет всего одна комната, но это не значит, что… Не перебивай меня.
Они препираются еще какое-то время, пока Тайлер бессмысленно таращится на асфальт. От усталости у него гудит в голове. Наконец, Уэнсдей говорит, что Вещь решил остаться в салоне, поэтому стоит немного опустить стекло у правой задней дверцы.
Номер и правда небольшой, что особенно остро чувствуется после апартаментов, которые они снимали в Новом Орлеане. Кроме того, в нем всего одна двуспальная кровать. Старательно обходя в своих мыслях этот факт, Тайлер принимает душ и первым занимает ее левый край. Уэнсдей проводит в ванной в два раза больше времени, чем он, появляется в своей черной пижаме, ложится на правую половину, оставляя пространство между ними длиною в локоть, и гасит прикроватное бра.
Тишина между ними осязаемая, но не гнетущая. Скорее выжидательная.
— На самом деле, — нарушает молчание Уэнсдей, — мне понравилось, как ты тогда сравнил мои глаза с черным ониксом. Это сильный камень. Он защищает от чужой магии.
— Я этого не знал, — Тайлер поворачивается на бок. Глаза уже привыкли к темноте, и он различает ее профиль. — Просто хотел сказать, что они очень красивые.
Уэнсдей тоже меняет свое положение так, чтобы оказаться лицом к нему. Ее левая рука нарушает линию разделения.
— Мне нравятся твои родинки. Временами я начинаю их считать, но каждый раз сбиваюсь.
Тайлер осторожно накрывает ее ладонь своей, переплетая их пальцы. Жест теплый, безобидный и исполненный нежности.
— У нас обоих был трудный день. Надо поспать.
Уэнсдей согласно кивает — он различает это движение в темноте, и они засыпают, так и не разомкнув рук.
Просыпается Тайлер опять в одиночестве. Приподнявшись на локтях, обнаруживает, что Уэнсдей, переодевшись и приведя себя в порядок после сна, сидит на единственном в номере стуле и что-то читает в телефоне.
— Доброе утро, — говорит она, заметив его движение. — У журналистов Нового Орлеана сегодня информационный пир. Обсуждают все: поддельное письмо убийцы, арест Лаво, пропажу ампутированной руки из судебной экспертизы. И то, что по словам анонимного источника, близкого к полиции, ритуал жертвоприношения сорвал некий монстр-перевертыш. Это кстати, не очень хорошо. Может привлечь внимание Баркли-хауса. Еще пишут, что уже сегодня может состояться заседание суда, где определят сумму залога для мадам Лаво, — Уэнсдей мрачнеет. — Если это произойдет и ее выпустят из тюрьмы, то ее несостоявшимся жертвам понадобится не только физическая, но и магическая защита.
— Что-нибудь пишут про пострадавших? — Тайлер рассказал вчера, кого Лаво выбирала для своих целей. Уэнсдей в ответ на это пробормотала что-то вроде: «как прагматично».
— Нет… Подожди, свежее обновление, — Уэнсдей читает новость, а потом задумчиво откладывает телефон в сторону.
— Что случилось? — Тайлер чувствует, как в нем поднимается тревога.
— Пришло сообщение из городской тюрьмы. Мари Лаво III найдена мертвой в своей одиночной камере. Она повесилась на собственном тийоне.
— Она бы этого не сделала, — говорит Тайлер, вспоминая весьма неординарный характер этой женщины. — Думаешь, это оставшиеся голодными лоа добрались до нее?..
— Перефразируя Ницше, можно сказать: если ты долго заигрываешь с бездной, будь готов, что бездна захочет сыграть с тобой. Знаешь, — Уэнсдей поднимается с места. — Я думаю, пора оставить эту историю в прошлом. Завтра я улечу из аэропорта Галфпорт-Билокси в Атланту, а оттуда — в Нью-Йорк. В понедельник сяду в семейный Роллс-Ройс и с опозданием прибуду в Невермор. Но сегодня я здесь. Как и ты. И у нас есть целый день.
И они проводят его так, как если бы были обычными подростками. Ну почти.
Первым делом едут на почту, чтобы отправить в обратный путь Вещь. Перед тем как нырнуть в коробку, тот становится на ребро, тянет к Тайлеру сложенную ковшиком ладонь. Рукопожатие выходит крепким. Это и признание статуса Тайлера, и одновременно — предупреждение.
Потом Уэнсдей режет на четыре части и выбрасывает в разные урны их фальшивые водительские удостоверения на имена Хэйга и Мари-Мадлен де Бренвилье. На немой вопрос Тайлера только и говорит:
— Не беспокойся об этом.
Тайлер и не беспокоится. Они гуляют по кромке пляжа, позволяя прибою облизывать их босые ступни. Уэнсдей рассказывает ему историю отравительницы де Бренвилье, а он ей — как в пятнадцать сбежал в Бостон, на концерт Within Temptation, и какой разнос получил от отца по возвращению.
Когда они обедают, Уэнсдей наматывает на вилку пасту, черную от чернил каракатицы, и говорит:
— Филлипс шепнул мне на ухо, что хотел бы сопровождать тебя в дальнейшем.
— Это было бы здорово, — Тайлер искренне радуется, думая о возможном компаньоне. — Но как он найдет меня?
— Вороны видят сердцем, — Уэнсдей поднимает на него свой темный взгляд и спрашивает, — Ты решил, куда хотел бы поехать?..
Тайлер качает головой и прячется за стаканом воды. Конечно, первое что приходит на ум — это Нэшвилл. Но он не чувствует в себе ни храбрости, необходимой, чтобы взглянуть в лица тех, кого лишил дочери и матери; ни смирения, с которым ему предстояло бы выполнить просьбу Сэнди. Уэнсдей наблюдает за ним с интересом ребенка, тыкающего палкой мертвое животное. Тайлер настораживается.
— Тебе есть что сказать на этот счет? Не посетило ли тебя видение, пока я спал? — он улыбается уголком рта, отвечая ей таким же изучающим взглядом.
— Видение было, но другого характера.
— И какого же?
— В нашем номере, на кровати… Я сосчитаю твои родинки. Все до единой, начиная с тех трех, что прячутся под твоей челкой, и заканчивая той, что на правом бедре. Я сделаю это, целуя каждую из них, — невозмутимо поясняет Уэнсдей.
Тайлера окатывает жаром. Он делает глоток холодной воды и спрашивает, провально стараясь замаскировать нетерпение в голосе:
— И когда же это произойдет?
— За окном будет темно, — спокойствие Уэнсдей непоколебимо.
— Ты понимаешь, что флиртуешь со мной прямо сейчас? — улыбается он, думая, что, возможно, никакого видения у нее и не было.
— Я просто отвечаю на твои вопросы.
После обеда Уэнсдей забраковывает идею посетить музей морской промышленности и вместо этого выбирает дом-музей Джефферсона Дэвиса. В нем ее привлекает библиотека и мемориальное кладбище, находящееся буквально на заднем дворе.
Они проводят там всю вторую половину дня. Тайлер думал, что основное время Уэнсдей потратит, обходя каждую из 784 могил ветеранов Конфедерации, но она намертво застревает в библиотеке. Проводит пальцем по корешкам старых книг, склонив голову, точно прислушиваясь к чему-то. С осторожностью берет в руки какой-нибудь том и, прежде чем начать перелистывать пожелтевшие страницы, с наслаждением вдыхает сладковатый запах затхлости и старины. Увлекшись написанным, идет поближе к окну и, так и держа книгу на весу, быстро пробегается глазами по тексту.
Когда пожилая смотрительница вежливо, но непреклонно просит их покинуть помещение в связи с закрытием музея, Уэнсдей не может скрыть разочарования. Они медленно идут по променаду к своей гостинице, и вид у нее немного отсутствующий, будто мыслями она все еще в библиотеке.
— Какая у тебя была любимая книга в детстве? — спрашивает Тайлер. — Только не говори, что справочник по патанатомии.
— Даже не знаю, — Уэнсдей пожимает плечами. — Может быть, «Алиса в Зазеркалье». И пока ты не сделал ошибочных выводов о том, что я ассоциировала себя с девочкой, попавшей в страну, правил которой она не понимает, я скажу, что больше всего мне нравилась Черная королева.
Уэнсдей вдруг останавливается, задирает подбородок и надменно произносит:
— «Твой путь? Не знаю, что ты хочешь этим сказать. Здесь все пути мои». И все в таком духе, — заканчивает она обычным тоном. — Она представлялась мне весьма цельным персонажем.
Солнце садится, и небо над ними становится сапфирово-синим. Слышно, как прибой набегает на берег. Ветер пахнет солью и свежестью. Тайлер думает, если это не идеальный момент, чтобы сказать «я люблю тебя», то какой вообще идеальный. Он поворачивается к Уэнсдей, но она, будто прочитав его мысли, качает головой.
— Не говори ничего.
Подходит ближе и прижимается к его груди, обвивая руками спину. Тайлер обнимает ее в ответ. Она права, слова сейчас совершенно не нужны.