Второе поколение (УСТАРЕВШАЯ ВЕРСИЯ)

– Как тебе? – широко улыбаясь, спросил Пикчер, поправляя розовые крылышки на спине Фотофрейм. – Ну-у-у... Наверное неплохо..? – она замешкалась с неуверенным ответом.       Костюм феи с нежно-лиловой юбочкой, розовыми крылышками и серебряной короной с голубыми драгоценными камнями, разумеется, ненастоящими, выглядел действительно красиво. Правда, не хватало волшебной палочки, которую Фифи не могла взять из-за отсутствия рук. Над этим всë ещë думал Клеви, вместе с этим думавший, как сделать для еë удобства корзинку в виде тыковки. Тем не менее, Фотофрейм выглядела в этом костюме действительно прекрасно и бесподобно... Но была одна загвоздка. Ей самой не нравилось. Ей нравился цвет юбки, она сама, корона, полупрозрачные крылья... Но почему-то ей казалось, что это всë не могло собраться в один единый образ, который бы ей понравился. На самом деле она давно хотела надеть этот костюм, он был куплен ещë месяц назад и почти всë это время рамочка только и ждала дня, чтобы наконец-то его надеть...       ...Ключевое слово «почти». Ведь некоторое время назад она поняла, что костюм и сама его концепция и идея ей совершенно не нравилась. То юбка слишком короткая, то корона ей по форме не нравится, то крылья слишком мелкие... Всë ей говорило о том, что это не еë костюм, и она прекрасно осознавала, что она не хочет идти в нëм собирать конфеты. Однако что-то удерживало еë о того, чтобы сказать об этом родителям и придумать новый костюм. И сейчас она стояла с расстроенным и кислым выражением лица и корила себя за то, что не решилась сказать о том, что думает, одному из родителей, что, Так-то, было довольно-таки странно, ведь никто из них никогда не упрекал за подобное, и уж точно сейчас бы никто не стал.       В любом случае, время вернуть обратно нельзя. Фотофрейм не сказала о своëм желании сменить костюм, так что остаëтся идти в том, что есть. И она бы пошла, если бы заботливый и внимательный отец не заметил на еë лице эту печаль и разочарование. – Фифи, что случилось? Что-то не так? – спросил он, стоя за ней. (Он смог увидеть еë выражение лица в отражении зеркала, перед которым они оба стояли) – Я? Эм... Нет, мне... – Фотофрейм попыталась натянуть улыбку, но тут же поняла, что это бессмысленно и бросила это грязное дело. Она поняла, что сейчас последний шанс сказать о том, чего она хочет. Сейчас, или никогда. – Ну... Если честно, то мне не нравится... – она стыдливо опустила взгляд на пол. – Да? Что тебе не нравится? Давай поправим что-нибудь или даже заменим. – Пикчер отошëл в сторону и встал на колено, чтобы легче было общаться с дочкой. – ... – Фифи опять не была уверена в своих словах. – ... Если совсем честно, то мне вообще ничего не нравится... – Прекрасно, корзинка не делается, костюм не нравится... – проворчал Клеви, очень раздражëнный тем, что не мог сделать нормальную и удобную конструкцию тыковки. Он был слишком сильно зол и на тыкву и на себя, чтобы не нагрубить – Клевичка, пожалуйста, не надо так говорить. – Пикчер повернулся к Клеви. В глазах обоих читалась усталость. – ... Извините пожалуйста... – Фифи, не расстраивайся. Мы сейчас что-нибудь придумаем. – начал успокаивать еë отец. – Может ты что-то хочешь поменять, чтобы стало лучше? – однако рамочка не могла ничего сказать. Что-то будто не давало ей говорить... Или она сама себе не позволяла.       Но Пикчер, словно прочитав еë мысли и ничего не сказав, встал и прошëл в еë комнату. Было чëтко слышно, как он открывал ящички, что-то ища в них, шебурша еë бусиками с, конечно же, ненастоящими драгоценными камушками, и перебирая еë вещи. Наконец он вышел, держа в руках еë белый пушистый с одной стороны плед, которым особо не пользовались, но выкидывать было жалко, белый меховой воротник, который они когда-то купили, но Фифи так и не стала его носить, и синюю, криво обрезанную, но длинную ленту. – Подойди, пожалуйста.       Юбку и крылья они сняли. Плед пришлось незаметно, благодаря густому меху, присоединить к воротнику. Надев его на неë, он завязал верëвочку на воротнике и, убедившись, что всë держится, взялся за ленточку. Он подрезал еë с неровной стороны и чуть-чуть прижëг зажигалкой, чтобы она не распустилай на маленькие ниточки. Эту ленточку он повязал ближе к низу рамки, завязав еë достаточно туго, чтобы ей было комфортно, и чтобы она держала плед. Финальным штрихом оказалась почти полностью использованная гигиеничка Фифи, которая меняла цвет при еë нанесении. Пикчер нанëс еë и на щëчки для румян. – Вот. – сказал он, поворачивая еë к зеркалу. – Теперь ты у нас будешь не феей, а... Будешь... – идея буквально вертелась на языке, но не могла реализоваться. – Шнежной фринцесшой. – вставил Клеви, неся в зубах верëвку от еë пластиковой тыковки, с которой наконец-то разобрался. Пикчер взял еë и повесил Фотофрейм на шею. Конечно, рыжая тыква на фоне всего белого очень сильно выделялась, но какая уже была разница? – Кто-то? – переспросила Фифи, глядя в зеркало. – Ну, была же Снежная королева в сказке, а ты будешь снежной принцессой. – ответил он. – Действительно, – улыбнувшись, сказал Пикчер. – Осталось тебе только прислугу найти. – бросил Клеви напоследок, когда начал подходить ко входной двери. – Это ещë зачем? – не понял Пикчер, недоумëнно посмотрев на супруга. – Кто-то же должен приглядывать за нашей принцесской. – Клеви сказал это, подтянув хвостиком за верëвку с несколькими механическими блоками, которая была оборудована специально для него и дочки.       Дверь открылась и за ней показался Лайтер в чëрном плаще, чëрных кожаных перчатках, чëрной фетровой шляпе. В одной руке были чëрнуая маска с линзами и неким клювом и небольшая корзинка в виде тыквы, а вторая была приподнята и сжата в слабый кулак, чтобы постучать в дверь. Не ожидавший открытия двери обджект немного постоял и потом, засмущавшись, опустил руку. – Здравствуйте. – сказал он, поправляя перчатки. Они были явно ему не про размеру. Скорее всего, они принадлежали его отцу. – Вот тебе... Этот... Мантиеносщик. – Ой, а как ты узнал, что там Лайти стоит? – поинтересовалась Фифи, смотря на своего папу, недовольно смотрящего на еë друга. – Он стоял на улице возле крыльца если не десять минут, так все двадцать пять, что я был на кухне. Я его всë это время через окно видел. – ответил он и ушëл. – ... Извините. – ответил Лайтер, которому теперь стало совсем уж неловко.

***

– ... А я тебе говорю, что ты выглядишь не как скелет, а как... Я даже не знаю, что! – Как будто бы ты на смерть с косой похожа...       Клячки стояли возле порога дома и спорили. На Клячке был чëрный плащ с капюшоном, драная и длинноватая юбка-пачка, штаны с рисунком настоящих костей и кожаные чëрные ботинки. Еë мама нанесла ей немного теней на глаза и под ними, чтобы выглядело более устрашающе... А в руках, на которых были сетчатые перчатки, она держала сделанную из картона косу́. На Клячеке была кофта с рисунком костей (видимо, они один костюм разделили на двоих), тëмные брюки и белый грим в виде черепа. Скелет и Смерть с косой – отличный дуэт! – Ребят, хватит ругаться, – к ним вышла Стëрка в чëрном, поблëскивающем блëсточками на рукавах платье. – Вы оба прекрасно выглядите! – она поцеловала их в макушки. – Бегите скорее, конфеты не бесконечны. – Хорошо, пока! – сказала Клячка, потянувшись к руке брата. Однако, Клячек только отдëрнул еë, напоминая об их неразрешëнном конфликте. Конечно же, она только возмущëнно и недовольно фыркнула, несмотря на то, что это действительно еë задело. – Пока, мам.       Двойняшки, хоть и были обижены друг на друга, всë же ходили вместе. Была ли та духовная связь, или кровная, или же они это делали по привычке, сказать сложно. Они проходили дом за домом. В большинстве своëм, давали много разных конфет – от мармелада с желейной начинкой, которые Клячек в силу своей сильной нелюбви к ним, подкидывал в корзинку сестры, до вафельки и шоколадок. Разумеется, не все взрослые подготовили нормальные конфеты – кто-то хотел избавиться от тех, которые не съели, кто-то просто закупил самые дешëвые и невкусные. А одна тëтка, то ли не поняв смысла праздника, то ли просто сглупив, отдала им по упаковке разных вкусностей – Клячеку невскрытый пакет с шоколадными конфетами, а Клячке коробку печенья. Не то чтобы они были против, как раз напротив. – М-да, капец нам навалили... Ещë и овсяное... – пробормотала Клячка, искоса посмотрев на эту коробку. – А у меня... Блин, они тоже с мармеладом... Почему всем так нравится мармелад?? – недоумевал Клячек. – Да ладно тебе, папе скормим. Он такое любит. – их отец и вправду любил выпить несколько чашек чая с какими-нибудь завалявшимися сладостями, попутно читая газету. Да. Он сильно полюбил читать газеты после того, как стал работать в типографии, будто бы ему тех, с которыми он работал, не хватало. – Но если серьëзно, почему из всех конфет, все резко решили класть мне мармелад и марципан? Единственные сладости, которые мне не нравится, и половина моей корзинки – это марципан и мармелад!! – завозмущался Клячек, не понимая, за что ему такая несправедливость. – Слушай, может махнëмся? – спросила его сестра, услышав про марципан. – Ты мне марципан, а я тебе что-то своë. Я вряд ли столько конфет съем. – Ну-у-у, если ты настаиваешь... – Клячек начал морщиться, делая вид, что он почти не заинтересован этой «сделкой», что, конечно же, было неправдой. Он был только за то, чтобы обменять то, что он не станет есть на какую-нибудь вафлю.       Решив, что нужно сделать перерыв на перекус, а со сбором они продолжат позже, они присели на скамейку у дороги и начали ворошить конфеты, ища в них что-то стоящее. Уже скоро, заключив некое перемирие, они обсуждали этот вечер, пока Клячек хрустел вафельками и печеньем, а Клячка с удовольствием ела мармеладки в виде долек цитрусов. – ... Надо было хотя бы термос с чаем взять. А то щас слипнется всë. – сказала Клячка, осознавая всю сахарность и сладость сладостей. – У меня есть. – раздался голос сзади.       Обернувшись, двойняшки обнаружили Пшурика в чëрно-красном вампирском плаще и с красной глазурью на нëм. В отличии от Клячека, которого кем только не назвали, но никак не скелетом, костюм Пшурика был прост и понятен. Ему даже клыки делать не нужно было – всë есть от рождения. – Пшурик! – одновременно произнесли они. – Че как? Я вам тут ещë конфет принëс. – он поставил рядом с ними ещë одну тыковку, полную вкусняшек в пëстрых обëртках. Еë сразу же подвинула к себе Клячка, в поисках мармеладок и карамелек. Однако через пару мгновений шуршания, еë довольное лицо сменилось на удивлëнное и возмущëнное. – Чего, блин? Тут одни вафли и ириски! И всего несколько шоколадных конфет! – негодовала она. Пшурик лишь пожал плечами сделал вид, словно он ничего об этом не знает. Как будто бы не он просил всех, кого обходил, побольше вафелек и ирисок, все которые потом сложил в одну корзинку. – Пшурик, а как же тебе? – неуверенно и даже обеспокоенно спросил Клячек, посмотрев на своего друга. – Не волнуйся, мне тоже досталось. – спокойно ответил обджект, подняв с земли и встряхнув вторую корзинку. Хитрюга смог набрать в одиночку даже чуть больше, чем двойняшки. – Ну... Раз уж мы... Встретились... – начала говорить Клячка, жуя одну из шоколадных конфет, которую она нашла в отданной Пшуриком корзинке. – Куда дальше пойдëм?

***

– ... Ещë несколько домов, и мы дойдëм до Фляга с Космо. – сказал Лайтер, стянув маску, чтобы Фифи его услышала.       Ребята решили пройти от дома Фифи к брату и сестре, попутно заходя и собирая конфеты. Лайтер нëс обе тыковки, умудряясь как-то не задохнуться в своей маске чумного доктора, которая, конечно же, была ненастоящей, и дышать в ней было довольно-таки затруднительно, ещë добавьте к этому постоянно запотевающие линзы и отсутствие возможности надеть очки под маску. Так что, Лайт шëл практически вполуслепую, а Фифи и еë голос, рассказывающий что-то, были для него как собачка-поводырь. И, кстати, собирали они конфеты довольно-таки быстро, а их корзинки заполнялись всë больше. Им, как и Клячкам, тоже несколько раз вручили не то, что они ожидали – всë та же тëтя дала Фифи пакет суфлешек, а Лайтеру упаковку ореховых батончиков, какой-то дядька, даже не дослушав их, кинул им в корзинки по небольшому пакетику яблочного сока и по пакетику чëрного чая, а одна миловидная бабуля дала им печенье, которое сама и испекла. Правда, из-за того, что последние были сложены просто в салфетку, нести их было неудобно, так что они сразу же и съели. И вот они стоят на пороге следующего дома, дверь уже открыта и... – Девочка, ты знаешь его? – спрашивает тëтя, глядя на низенькую Фотофрейм в белых мехах, при этом просматривая на высокого Лайтера в чëрном плаще, маске и шляпе, чьë лицо было плохо видно. – Молодой человек, снимите маску пожалуйста. – Хорошо-хорошо. – и вот, в очередной раз ему приходится стянуть шляпу на резинке и оттянуть маску.       Почти все, кто давал конфеты, просили Лайтера снять маску, дабы убедиться, что на фоне маленьких детишек высокий обджект не является какой-нибудь подозрительной личностью. Да даже на улице малыши сразу замечали его – высокую чëрную фигуру с клювом – и либо восторженно ахали, либо боязливо отходили подальше. – ... Зачем только одеваться в такое? – задала риторический вопрос недовольная дама. – Но в этом же смысл... – она не дала ему договориться, захлопнув дверь. – ... праздника. – Эх. Зато у тебя действительно страшный костюм! – попыталась приободрить его Фотофрейм, улыбаясь.       «Вот только боятся они не маски, а того, кто может за ней прятаться...» – мысленно вздохнул Лайт, не решившись сказать это вслух, дабы Фифи не волновалась. Он и не подозревал, что рамочка прекрасно понимает, чем именно обеспокоены взрослые. – Ладно, неважно. Пойдем, нас тут недалеко осталось. – сказал Лайтер, совсем снимая маску и кладя еë к себе в карман. – Хэй, зачем ты еë снял? – Да ладно тебе. И без неë нормально.       Он достал из другого кармана круглый футляр и извлëк из него свои очки. Скоро они снова оказались у него на лице, из-за чего он начал морщиться, отвыкнув от чëткой картинки. Дети продолжали просматривать на него, но теперь никто не пугался, а взрослые перестали обращать на него внимание. Ему даже стало легче на душе от этого, но всë же... – Минутку! – послышалось за дверью после того, как Лайтер постучал. Он отогнал мысли прочь и вернулся в реальность. Сейчас должны были выйти Космо с Флягом. Лайт думал, что Космо с Фифи пойдут вперëд, а они с Флягом в это время спокойно поговорят и помирятся. – О, Лайтер, Фотофрейм! Добрый вечер. – сказал Бутылыч. Он не стал наряжаться к празднику, хоть и украсил дом, а конфеты с тщательностью приготовил. – Здравствуйте, дядя Бутылыч. – почти в один голос сказали Лайт с Фифи. – Пришли? – воскликнула Космо, выбегая откуда-то из-за папы. На ней была белая накидка с капюшоном, на которой была нарисована какая-то мультяшная, типо страшная рожа. Прямо по середине накидки. – Космо! Привет! – девочки сразу обнялись, как только бутылочка вышла за порог. – А Фляг тоже ведь будет? – осторожно поинтересовался Лайтер у Бутылыча. – Ой, Лайтер, боюсь, Фляг уже ушëл. – Ушëл? – раздосадованно переспросил он. Бутылыч лишь кивнул. – Жаль... – Ну давайте, пойдëм уже! Конфеты не бесконечные!! Пап, дай тыквы пожалуйста!

***

      Они обошли чуть менее половины домов в округе. В остальных либо уже давно закончились конфеты, либо они там даже не появлялись. Праздник уже близился к концу, конечно всë уже заканчивалось. Тем не менее, набрать две почти полные корзинки конфет она смогла, так что с пустыми руками она не осталась. Теперь ребята собирались найти себе местечко, чтобы присесть, наесться до отвалу самых вкусных конфет, гулять полночи, а потом остатки принести домой. Возле какой-то уже закрывшейся кафешки, они нашли столик и решили там устроиться. – ... Лакрица... Кому нравится лакрица? – задалась вопросом Фифи, осматривая расыпанные из корзинки по еë части стола конфеты. – Тоже никогда не понимала. Как по мне, это та ещë гадость. Будто жуëшь сироп от кашля... – ответила ей Космо. – Ну да, сироп солодки тот же на вкус... – пробормотал Лайтер, доставая следующий батончик. – Если вам лакрица попадëтся, давайте еë мне. Брату нравится, да и чего уж его без конфет оставлять. – сказала бутылочка перебирая конфеты, кладя в одну корзинку самые вкусные, а в другую всë то, что ей не нравится. Ну и вкусные она туда иногда подкладывала. – А он ушëл не конфеты собирать? – спросил Лайт. – Да не. Он и не уходил никуда. Он решил сегодня вообще никуда не ходить, захотел дома остаться. Хотя, он в последнее время часто дома отлëживается, на улицу почти не выходит. – А вы поругались? – Ну, да. Фляг в очередной раз сказал, что хочет пойти со мной, я сказала, что хочу одна, он начал настаивать и до меня допëрло, что всë это время он ходил со мной или за мной. Одна я никогда не была. Ну я ему и сказала, что не хочу, чтобы он везде со мной ходил, а он как взъестся... Только сильнее начал давить и просить со мной ходить. А потом мы просто поругались и начали жить в разных комнатах. Ну, вернее, он ушëл в гостиную на диван спать. – Божечки... – А родители что? Их разве не смутило ничего? – с подозрением спросил очкарик. – Да в том то и дело, что папа сказал на это, что мама, услышав, как мы собачимся, сама не торопится решить нашу ссору, а почему, не знаю. Обычно она нас быстро приструнивает, а тут... Не уж то еë это напугало? Да ну нет, мама не такая. – Подождите! Слышите? – резко спросила Фифи, до этого вслушивавшаяся в тишину, нарушаеиую лишь хохотом проходящей мимо ребятни. Космо и Лайт тоже стали прислушиваться. Они не могли услышать больше ничего, кроме тишины, как вдруг до них тоже дошли чьи-то еле слышимости слова издалека. Говорили что-то... Что-то про... – Давайте посмотрим, что это? – Давайте. – Да, да!       Ребята поспешно собрали конфеты и, ориентируясь на звук, начали идти. Им пришлось идти по тропинкам или аккуратно переходить по уже поблëкшему газону. Они не знали, какие дорожки приведут туда, куда надо, а какие завернут уже не в другую сторону. Так, пробираясь через кусты, где подозрительно знакомый голос уже был более чëтким и громким, они заметили впереди себя что-то чëрное и высокое. Конечно же, из уже не таких густых зарослей и кустов всë было видно не так хорошо, поэтому они обошли кусты и вышли там, где заканчивалось это чëрное нечто, однако... – А! – взвизгнула Космо, выйдя из кустов и оказавшись прямо перед чьим-то высоким и массивным телом. И это было не тело обджекта.       Тело этого нечто было покрыто перьями, четыре лапы сужались к земле. На него были накинуть разорванные, полупрозрачные тряпки, которые наверняка ещë и воняли непонятно чем. На спине, через ткань, пробивались белоснежные шипы, а лица словно не было. На лице нечта была белая, словно облако, маска. От чудовища раздался какой-то звук, то ли скрип, то ли стон и оно начало двигаться. Лайтер сразу же схватил Космо за капюшон и буквально вышвырнул еë из под громоздкого тела непонятно кого, когда вдруг кто-то начал говорить из неë. – П-п-подождите! Это я, Гласси. – тело сделало несколько плавных шагов назад и встало. – Гласси? – шокированно и недоумëнно спросил перепугавшийся Лайтер. – Да, извините пожалуйста. Не поможете? – Гласс! Сорян, я отходил! – из других кустов выбежал словарь, который тут же метнулся к Гласси и приподнял затвор с маской. Там действительно стоял безглазый обджект в не самой удобно позе. Он неловко хихикнул, смотря на ошарашенных Лайтера, Космо и Фотофрейм. – Пипец... И как ты собирал... Ну... Эту ху... –Лайт сделал паузу, подбирая нужное слово. – ебаку? – Ну, много времени и материалов... – Слушай, а можно тебя сфоткать? Хочу Альме показать. Выглядишь очень круто. – О, да. Конечно. – ответил Гласси.       Космо и Фифи стояли поодаль – уж слишком страшным было для них это чудо. А вот Лайт, хоть и не отошедший от шока, сделал несколько фотографий с монстром, Гласси в монстре и селфи с монстром. Всë он, конечно же, отправить бы не смог, но он знал, что от этих фоток Альма с ума сойдëт. От восторга, разумеется. Ещë немного поболтав, Гласси отправился к себе, разбирать монстра и готовиться к крепкому сну. Лайтер проводил взглядом их с его помощником, которые были похожи на пастуха с овечкой, и ребята продолжили идти на голос Кендела, который уже было достаточно легко разобрать. Выйдя на нормальную дорожку, они дошли до большого здания. Трудно было описать его – с виду обычный жилой дом с треугольной крышей, двумя этажами и огромными окнами, на которых, судя по всему, был витраж. Наконец-то они увидели и самого Кена, стоящего возле коробки, в которой были... – Резиновые котята! – восторженно сказала Космо Фотофрейм. Они сразу встали возле неë и стали смотреть на нескольких прекраснейших и милейших созданий. – Добрый день! Здравствуй, Лайтер! – Здравствуй... Кен. – немного рассеянно ответил Лайт, поглядывая на коробку. – Что тут у тебя? – Ой, да помнишь не так давно ливень проходил? Где-то он даже подтопил. – Да-да. – В общем, мы нашли этих котят, когда они были на грани. Мокрые, голодные... Мы их взяли к себе, вы кормили и вылечили. Сейчас решили раз... – Кен сморщил лицо и показал рукой, чтобы Лайтер немного подождал. – Извини, да, решили их раздать. – Оу. Довольно мило. – честно ответил Лайтер, даже немножко улыбнувшись. – Себе стал брать? – Ой, нет. Я не... Не... – снова сморщив лицо и отвернувшись, он состоял так какое-то время, как вдруг раздались громкое «Апчхи!». Не успел Лайтер пожелать ему здоровья, как тут последовал следующий сих. А потом ещë и ещë... Космо, услышав Кендела, даже попробовала сосчитать сколько раз он чихнëт начиная с того момента, как она стала слушать разговор. Кендел закончил чихать и начал громко шмыгать, когда Космо насчитала шесть. – Извините... У меня аллергия на котов... – Ох, блин. Это действительно обидно. – посочувствовал ему Лайт. – Ой, нет... Всë... Не могу больше... Мэтр! Мэтр, подойди пожалуйста, я в край... – из открытой двери вышел термометр, похлопавший Кендела по плечу, приняв его эстафету. Сразу после этого, Кен, желая отойти от котят подальше, вошёл в здание. Лайтер, манимый любопытством, пошëл вслед за ним.       Двухэтажное здание было переоборудовано под зал с высоким потолком и несколькими балконами с неизвестным предназначением. Большое количество скамеек со спинкой и нечто напоминавшее ему алтарь дали ему всë понять – они в церкви, и Кен тут не просто волонтëр. Однако внутреннее убранство заставляло его задуматься, к какой религии всë это относится. – Хм, как странно. – Лайт сел рядом с Кенделом на лавку. – Мне обычно в храмах всегда становится плохо от всех этих благовоний, а тут... – Мы не вскуриваем благовония... – осипшим голосом ответил Кендел. – У кого-то аллергия, кому-то плохо от такого запаха... Мы используем свечи. Они не дают столько аромата, плюсом они вкусно пахнут. – он махнул рукой куда-то в угол, видимо, пытаясь указать на какие-то аромасвечи. – А колокола у вас есть какие? Ну там... Или звонок? – Лишние мороки... Ещë и непричастных обджектов будем беспокоить. Обычно мы делаем рассылку заранее. А если и надо сделать объявление, то у нас там этот... – Кендел хмыкнул, хихикнул и продолжил. – Ксилафон. Вот. Он вряд ли чем-то поможет, но... У нас особо не было поводов его использовать. – Хм... Похоже, вы тут печëтесь о своих прихожанах. – Ну, а зачем делать так, чтобы кому-то было неудобно или некомфортно? Нам это всë равно ничего не стоит.       И они оба смолкли. Говорить больше было не о чем. Кендел наслаждался тишиной и пытался успокоить дыхание. Его голос и так осип, а теперь он сильно сопливил и кашлял, порою хрипя. Лайтер продолжал молчать, не зная, что бы ещë спросить. Он даже побаивался рассматривать зал, не имя ни малейшего понятия о другой мебели, помимо скамеек и части алтаря, что он уже видел. Они оба сидели в тишине, пока у Лайтера из кармана не прозвучал звук, похожий на свист. – Ой, извини пожалуйста, это у меня... – Не волнуйся.       Взмахом руки, Лайтер раскрыл свой телефон-раскладушку и начал тыкать на кнопки с характерным звуком как вдруг захихикал. Расплывшись в улыбке, с трудом сдерживая смех и чуть ли не задыхаясь он протянул телефон Кенделу. Кен сначала не понял, что Лайтер ему дал посмотреть, но как только развидел, его брови высоко поднялись, а он сам начал недоумëнно всматриваться в фотографию, что Лайтер ему показывал. – ... Что это за жаба зелëная? – Это... Это Альма... В противогазе. – продолжая улыбаться и хихикать, ответил Лайтер. – Он сегодня в нëм пошла... – он вернул телефон обратно, начал читать дальше и прыснул со смеху. – По... Почему все... Назвали мой костюм... Костюмом лягушки! – Лайт окончательно рассмеялся, демонстрируя хрипло хихикающему Кенделу эту самую фотку, где Альма одета в зелëный антирадиационный костюм явно ей не по размеру, а на всë еë лицо настоящий противогаз, который как-то затерялся среди этого болотного цвета.