Мой ангел убил себя

Мой ангел убил себя. Я нашел его в ванной, в воде, окрашенной красным, и этот вид навсегда сохранится в моей памяти. Он не выдержал, я его понимаю. Он не выдержал, но мне было так больно. Было? Но я не могу без него… Я пытался жить как все после его смерти, я пытался, честно… Я ходил на работу, встречался с друзьями, знакомился с парнями и девушками, но это всё так противно. Они все другие. Они — не ты. Я помню девушку, что была совершенно ужасна, но с которой я провел ночь. Я помню какого-то парня… Его лицо уже стерлось из памяти. Он казался мне знакомым, будто я видел его раньше… Возможно, пытался быть похожим на тебя, он знал, видел, что мне больно, видел твои фотографии, что я так и не смог выбросить. Вычеркнуть тебя из жизни - невозможно. Тот парень покрасил свои волосы и теперь он блондин, но они были похожи на слипшуюся солому, просто отвратительное зрелище. Его глаза карие, а кожа у него не такая, как у моего любимого. Карие глаза и блондинистые волосы? Какой противный, все они противные! Никто не сможет заменить мне его. Никто и Никогда. Я пытаюсь жить без тебя, любимый. Я помню нашу клятву, что мы не сможем жить друг без друга, что не покинем друг друга, что бы не случилось… Но ты ушел. Прости, дорогой, я не смогу… *** Я снова сижу у нас дома. В нашей с тобой квартире. Каждый уголок давит на меня. Вот стоит ёлка, которую мы вместе нарядили с тобой ровно год назад. На ней нелепые елочные шарики в виде оленей, против которых ты так показушно протестовал, но я видел твою затаенную улыбку. Я не смог убрать её. А вот твои вещи, мой любимый зеленый свитер, который я тебе подарил. Тебе так шел зеленый… Твой телефон, давно разряженный, больше не дребезжащий раздражающе на столе, штаны, шарф. Твоя… Блять, твоя ёбаная кружка. Она стоит все на том же месте, где ты в последний раз оставил её, впопыхах допив кофе перед уходом на работу, я её не убрал. Гостиная, в которой всегда было уютно и тепло, сейчас выглядит жутко, даже мерзко. Я помню, как мы смотрели всякие глупые рождественские фильмы, ты постоянно лежал у меня на коленях. Я обожал. Нет. До сих пор обожаю перебирать твои светлые мягкие волосы, заплетать на них маленькие косички, и шептать тебе на ухо «мой ангел», сцеловывая с бледных щек нежный румянец. Я соскучился по твоим ворчаниям. Я помню как выходил из ванной голый, потому что так привык, а ты всегда ругал меня. «Чурбан! Где твоя культурность?» Но я знаю, как тебе это нравилось, как ты, чуть задержав дыхание, прослеживал капельки воды, стекающие по моему телу вниз, пока я впохых хватал первую вещь, чтобы прикрыться. Я помню, как мы вместе ходили в магазин за продуктами, как покупали формочки для кексов. Я помню как мы пекли эти шоколадные изделия с начинкой из ванили, измазанные в муке и глазури, но счастливые. Ты всегда тяготел к сладкому, а я так и не смог его полюбить. Особенно, после… После… Я помню, как возвращался из командировки, а ты накидывался на меня с поцелуями, и мы могли лежать хоть целый следующий день вместе и говорить друг другу о том, как любим и как скучали. С тобой было так хорошо, и ты клялся мне, что мы справимся! Даже когда я снова видел на твоих руках кровь, то верил твоим словам. Теперь это не имеет никакого смысла. Я везде вижу тебя. Я слышу, как ты зовешь меня. Мне, блять, каждый день снится, что ты извиняешься передо мной, зачем?! Что это изменит, если тебя больше нет?! «Прости, любимый… Прости, я не хотел ранить, прости» Ты шепчешь это глупое «прости», словно это что-то изменит, а я уже забываю, когда в последний раз спал больше пары часов. Я не могу спать, не могу лечь в нашу постель, зная, что ты не обнимешь меня со спины, а лишь будешь долго смотреть своими удивительными серыми глазами во сне. Мне так, сука, больно. Ты просишь обнять тебя, укрыть. Я уверен, тебе там стало легче, но я больше не выдержу ни одного дня. Неужели это всё стоило твоей смерти и моей нынешней пародии на жизнь? Я устал, правда, устал. Я пишу тебе сообщения каждый день на твой ёбаный номер, я выучил его наизусть. Но твой телефон лежит на тумбочке, выключенный. Я знаю твой пароль, но не могу заставить себя его зарядить. Я не могу смириться с тем, что тебя больше нет. Я пью кофе и каждый раз спрашиваю: «Драко, ты будешь? У меня есть мятный сироп, как ты любишь», но ответа нет. Я каждый раз разрезаю тишину своим хриплым голосом. Я плачу, плачу во сне каждую ночь, если всё же удается уснуть и снова увидеть тебя. Через неделю Рождество и ровно через неделю ты убил себя тогда… В ванной. Я не заходил туда с того самого дня. Она заперта. Это теперь только твое место. Ты мой ангел… Такой красивый. Твоя кожа такая чистая и сам ты — образ непорочности, лишь я знал твою истинную натуру, но от этого любил… Люблю не меньше. Твои платиновые волосы так красиво озарял рассвет, ты помнишь? Помнишь, что я адресовывал свои улыбки, такие откровенные и счастливые, только тебе? Я нашел тебя в ванной. Только вода смешалась с красным, твои крылья запачканы. Я даже не попрощался… Я блять даже не попрощался! Твои глаза. Они были такими красивыми, серые омуты с голубыми искрами, словно проблески молний вдалеке во время грозы. Самые красивые глаза, что я видел. Они были живыми, но… Посмертная маска невероятной муки, застывшая на твоем лице, исказила всю их потустороннюю красоту, и теперь я не могу вспомнить твои глаза, мысленно не возвращаясь в тот роковой день. Мой ангел, ты уходишь… Твой взгляд такой стеклянный. Мой ангел, ты свободен… Теперь свободен, лети, прошу, лети. Твой нимб. Я помню твой нимб над головою, который для меня был практически материален… Ты безупречен. Прости, любимый, но я не могу без тебя. В моих руках ключ от этой ванной. Поворот ключа вправо и слезы хлынули из моих глаз, второй поворот и я слышу заветное «щёлк». Я боюсь, я боюсь заходить к тебе. Я стучусь, стучусь в эту чёртову дверь и вхожу. Твоя зубная щётка, бритва… Твое белое полотенце, грязным комом лежащее на полу, окропленное давно засохшей кровью. Я зажимал им глубокие раны на твоих тонких белых руках, шепча что-то, потому что твой пульс еще слабо бился. Я не смог постирать… Я знаю, как ты любишь порядок и чистоту, но прости, я не смог. Что значит порядок и чистота без тебя? Какой смысл? Я поворачиваю голову вправо и вижу эту ванную. Прости, Драко, но на ней мазки крови, уже не алой, как тогда, а темно-бордовой, почти черной. Я.НЕ.СМОГ. Хочется кричать это, хочется вырезать на своем теле эти три ужасных слова, показывающих всю мою ничтожность. Но ты помнишь, ты знаешь, что я был чем-то важным только рядом с тобой. Я пишу сообщение Гермионе, только лишь ей: «Я не смог.» Мой час уже на исходе, мы скоро будем рядом. Я сел напротив ванной, и будто вижу тебя. Тут темно и неприятно пахнет, правда для меня это не имеет никакого значения. Я все еще вижу твои стеклянные глаза, я вижу твою кровь, я держу осколки нимба, ладони в рваных ранах. Ты сломался. Я раздеваюсь догола, любимый… Сажусь в эту ванную и уже чувствую, как набирается ледяная вода из чуть поржавевших кранов. Она такая же ледяная, как твоя кожа, и одновременно обжигает, подобно твоему взгляду. Мой ангел, мой любимый, ты не разбудишь больше… Зима под моей кожей. Я держу осколки твоего нимба и кровь застывает в жилах. Но я решил, я буду с тобою. Я скоро буду рядом.

***

Осколок режет по одному месту и Гарри плачет. Не от физической боли, и не от моральной. Слезы катятся из глаз машинально, в них нет смысла, и им нет объяснения. Кровь льется ручьем уже из двух рук. Гарри чувствует, что вот-вот все закончится. Уже темнеет в глазах. Решает все последний порез вдоль шеи и осколок разбивается, падая на кафель в ванной. В той самой ванной Он весь в крови, он бледен, его тело холодное, как и душа. Теперь, он, кажется, свободен. Умирать не больно. Больно было раньше. На телефон приходит уведомление. Гермиона не была глупа, она знала, что не сможет изменить ничего, поняла это еще в тот момент, когда полностью разбитый Гарри позвонил ей рано утром и севшим голосом прошептал «он мертв». «Лети, мой ангел. Лети, не возвращайся.» — пишет девушка. Гарри всё знал, всё понимал, но больше не чувствовал. Его бездыханное тело лежало в ванной с ледяной водой… Вода смешалась с красным. Вновь Последние слова, что он смог сказать в пустоту, прошептать, хрипя от крови, булькающей в горле — «я скоро буду рядом, милый. Ничего не бойся» Его похоронили рядом с Драко, а на надгробной плите было всего четыре слова: «Он улетел за ним»